***
Не вывез. Все. Финита, пиздец и прочие буквы греческого алфавита. Розина жизнь исполнила какой-то ебический пируэт: он успел пару раз самоубиться, посраться с Саньком, проебать где-то свои супрессанты и заблевать пол в студии после паленой водки в одно рыло (теперь он туда не ходил, да и смысла не было, собственно, как и группы). Потом, конечно, пришлось это морщиться, но убирать, потому что в студию должен был заявиться Кобра. Корба. Из «Державы», ага. Роза от радости прям из своего микро-запоя вышел. И про покоющийся теперь где-то на дне катамарановских болот пузырек подавителей вспомнил аккурат тогда, когда раздался звонок в дверь. Роза решил, что репетицию выдержит. А потом докупит. В долг придется брать, — накрывшийся тур вышел в копеечку, — ну да похуй. Но, видимо, он еще не отошел от череды потрясений. Кобра подкрался (или подполз, раз уж он Кобра?) незаметно. После репетиции они немного обсудили игру Розы, и что Кобре в этой игре не нравилось, потом Кобра затянул длинную речь обо всем и ни о чем, а Роза пил и пил кобрин коньяк, чтобы чем-то занять рот, потому что вставить свою реплику было особо некуда. — Тебя этот, что ли, заставлял? Вопрос Розу (переставшего слушать кобрин пьяный треп уже как минут пять) застал врасплох. — Ну, забыл, как его зовут. Бывший твой. Барабанщик. — Шершень? — Да это неважно, Роза, — Кобра мурлыкал настолько, насколько бухой мужик со слегка прокуренным голосом вообще может. Роза вдруг осознал чужую ладонь на своем колене. — Он тебя таблетки пить заставлял? Идиот. Раз ты в моей группе теперь, бросай с концами. Нечего прятать такое сокровище. Роза прихуел, и от того, что Кобра вообще решил подкатывать, и от того, что он назвал розину группу «своей», и от того, что вторая рука Кобры начала перебирать его волосы. — Эм, Кобра? — Что, мой дорогой Роза? — Я не думаю, что это будет полезно для нашего партнерства, — ответил он, напрягшись от очередного притяжательного местоимения в свой адрес. — Как для группы. Я не думаю, что стоит. — Почему же? Мне кажется, что это, наоборот, необходимо. Роза не нашелся, что ответить на этот не то неудачный подкат, не то шантаж, и только потянулся к коньяку, чтобы сделать большой глоток прямо из горла. Он так давно не спал ни с кем. Сам не знал, почему так, — мог, как и Шершень, цеплять малых на концертах и развлекаться как в голову придет, но не особо хотел. Наверное, супрессанты и либидо снижали? Нет. Неожиданная мысль напрягла Розу сильнее, чем кобрины руки, которые, пользуясь тем, что Роза притих, обнаглели в край, и одна из них уже подползала к его ремню. Нет, дело было не в том, что ему не хотелось. Просто он всегда почему-то ощущал, что он уже занят. Шершанским, чтобы у него все отсохло. Да, не альфа, но бета (он был уверен, что бета!), это тоже неплохо, даже лучше, ведь Роза не из покорных омежек. А что тот спал со всеми подряд, так это на один раз и несерьезно, и в памяти свежи были воспоминания о том, как его альфа-отец постоянно ходил налево, но омегу-отца мог избить за один неверный взгляд. Не стесняясь Розиного присутствия и даже потом разражаясь длинными речами о том, что Розе тоже надо выучить, как себя вести, чтобы будущий супруг не был вынужден поднимать на него руку. Воспоминания мерзкие, Роза всегда понимал, что это неверно, но единственное, что он вынес, это твердую уверенность в том, что он не хочет прожить свою жизнь омегой. И как только он нашел, где можно приобрести качественные подавители (а не тех полумеры, что продавались в аптеках), сразу конкретно на них подсел и через месяц свалил попутками до ближайшего города, которым оказался Катамарановск. Или он думал, что вынес только ненависть к своему вторичному полу. А по-настоящему вынес еще и паттерн, — слово это он, кстати, подхватил из какой-то Яшиной книжки. — Не жмись, — прошипел ему на ухо Кобра, чуть оттягивая волосы на затылке, чтобы Роза обнажил шею. Роза поддался; вряд ли укусит. Кобра наверняка ищет быстрого развлечения, а не постоянную пару. Наверное, он был не против. Даже не наверное, подумал Роза, подстраиваясь под чужие прикосновения. Он точно был не против. Что за ерунда, — Шершанскому там развлекаться со своей этой самой можно, а Розе нет? По-хорошему, о Яше следовало забыть вообще, раз и навсегда. И он, и его новая пассия вообще не имели отношения к происходящему, и Роза попытался, вполне удачно, между прочим, отвлечь свое внимание на кобрины руки, губы и прочие части тела, и просто ни о чем не думать.***
Появление в его жизни альфы, пусть и на таких странных условия, Розу приободрило. Будущее начало как-то формироваться заново, и пусть оно все еще ощущалось каким-то неправильным без Шершня, это чувство было все проще заглушать. Новый порядок жизни дал трещину перед их первым большим концертом. Роза курил у гримерки, потому что в самой гримерке заперся Кобра и судя по звукам, кого-то трахал. Рядом с ним подпирал спиной стену мужик-альфа, которого Кобра нанял то ли для охраны себя непревзойденного, то ли для поддержания порядка. Последняя сигарета, после извлечения из пачки, оказалась сломанной, и Роза выматерился в полголоса. — Эй. Будешь? — кобрин телохранитель протянул ему пачку чего-то незнакомого. — О, спасибо, блин. С этими малыхами, — Роза щелкнул зажигалкой перед лицом, но с первого раза вышло плохо. — Этими, блин, просто, — вторая попытка увенчалась успехом. — Постоянно кувыркается, я удивляюсь, как он успевает. Я выхожу поссать, возвращаюсь, а там, бац, закрыто все. — Это он может, — меланхолично вставил мужик. — А ты сам, что, как, не скучаешь? — Не, ну я пожрать хотел, а там закрыто, я не столько скучаю, сколько голодаю, нахрен. Мог бы предупредить! — Да я не о том… стресс снять не хочешь? Перед выходом. Отвалившись от стены и подойдя поближе к Розе, альфа немного склонился в его сторону. Накатило чувство неловкости и даже обиды, что последнее время с ним почему-то только ради этого и заговаривают (не надо было слушаться Кобру и завязывать с подавителями). Но мужик в целом казался не таким уж плохим, и Роза задумался, как бы так отшить, чтоб не грубить открыто… Только вот Кобра вылез как будто бы из-под земли, и угрожающе шикнул в сторону розиного ухажера: — Чужое не трожь, я тебе не за это плачу. Альфа спешно извинился и отошел на полагающееся расстояние. — Какого блин хрена? Что значит «чужое»? — тихо возмутился Роза, сам не зная, зачем снижает голос. Кобра спокойно забрал у него сигарету из рук и сделал затяжку. Ожидать, что сигарету ему вернут, не следовало, не в кобриной это манере что-то возвращать, раз уж взял. — Что-то не так, Роза? Я же тебе помог, ты явно хотел его отшить. — Я бы сам это сделал. Кобра засмеялся, беззлобно, как если бы Роза вообще не стоил того, чтобы на него нервы тратить. — Ты и песенки свои исполнять можешь сам. Но ведь когда есть я, намного лучше, разве нет? — Я тебе не «твой», — процедил Роза. — Ты вообще понимаешь это? И группа тоже моя, а не твоя. — Ты уверен? Розина-кобрина сигарета закончилась, и окурок полетел в окно. — Уверен на все сто тыщ миллионов! Так что давай установим какие-то границы в этом плане. Я же тебе не запрещаю ни с кем трахаться. Кобра все еще выглядел невозмутимо, он протянул руку и осторожно заправил Розе прядку волос за ухо. — Еще бы ты мне что-то запрещал, дорогой мой Роза, — и, заметив, как гитарист поморщился от очередного «моего» в свою сторону, добавил: — Я не думал, что тебе это так не нравится. Сам же согласился. Разве ты не искал покровителя. И для своей группы, и для себя? Роза хотел сказать, что это вообще не то, что он делал, но Кобра шикнул на него, стоило только открыть рот. — Мне на сцену пора уже, да и тебе тоже. Но если не хочешь, я не буду больше за тебя заступаться. Как так вышло, что Роза на эту реплику ничего не ответил, даже не выкрикнул в спину Кобре, который на месте развернулся и ушел, это один вопрос. Второй вопрос, как этот вечер умудрился закончиться тем, что Розу вышвырнули из группы, с концерта и из почетного списка кобриных любовников. И уже третий вопрос, какого хуя он проснулся в милиции после уличной драки с каким-то очередным альфой, который за подкат получил бутылкой по черепушке, потому что Роза был чертовски зол на жизнь и на всех альф вместе взятых. Хорошо хоть попал в дежурство к Жилину, который удивленно похмыкал на изменившийся запах, но комментировать ничего не стал. Отделаться от Жилина было бы легко, и вообще проблемой стало скорее Жилину отделаться от Розы, потому что тот решил, что это судьба, что он тут оказался, и именно катамарановская милиция и должна решать все его проблемы. Или хотя бы часть. Присваивать себе чужие группы это наверняка криминал, может и на пятнашечку потянуть! И, хотя Жилин с ним не согласился в этом вопросе, кое-чем полезным эта хрень все-таки закончилось…***
— Блять, — весомо изрек Роза. — П-прости, Роз, — Яшка помялся и натянул рукава своего дурацкого свитера на ладошки. От свитера противно несло Крепыгиной. Надо срочно переоформить Шершанского в старые шмотки, а эту дрянь сжечь. — Да не извиняйся, что ты, я же понимаю, влюбился, все дела. — Ты правда п-понимаешь? Роза хмыкнул. — Ну, в общих чертах. До сих пор не могу поверить, что ты омега, нахрен. Яша пожал плечами, — ему, кажется, вообще было побоку на свой гендер. — А что ты делал с течками? — У меня их нет, — пробормотал он. — Давно сбился цикл. Наверное, из-за наркотиков. «Мне бы так», — фыркнул про себя Роза, по-настоящему никакой зависти не испытывая. — А кем от тебя п-пахнет-то? — внезапно спросил Яша. Роза нахмурился. То есть как: кем? От него сейчас должно было пахнуть разве что ночью в ментовке, потому что с Коброй они общались больше суток назад, трахались еще более давно, да и парой, слава Саньку, не были изначально. — Гадом одним, — отмахнулся Роза, решив, что Шершень как-то все же учуял Кобру. — Не бери в голову. С ним мы еще разберемся сегодня, успеешь познакомиться. Но сначала приведем тебя в порядок.***
— Роз, это что, третий сезон? — буркнул Шершень, устроившийся на диване перед телевизором и вместо пледа, которым Роза бы поделился, если попросить, укрывался развалившейся картонной коробкой. Раньше в коробке были свалены шершневы пожитки, которые они перевозили от Розы сюда обратно, и которые вывалились сквозь дно, стоило им выползти из такси. — Ну да. На экране мигало изображение поставленных на паузу «Слез Сентября». Роза поворочался на своей половине дивана, пледом делиться не хотелось (он только второй день, как вернулся к приему таблеток и инстинкты гнездования пока что не пропали). Но прикинув, что надо значит надо, да и Шершень со своей коробкой смотрелся просто жалко, Роза начал выбираться из пледа, чтобы отдать его Яше. Но тот отреагировал на розино шебуршание по-своему, с непонятно откуда взявшейся ловкостью выкарабкавшись из-под своей коробки (картонка упала на пол) и забравшись Розе под руку — буквально и фигурально. В итоге под пледом оказались они оба, а Шершень еще и под рукой Розы, которую особо больше деть было некуда, да и не хотелось. Роза хотел было пошутить как-то, но вдруг почувствовал себя так уютно, что шутить расхотелось. Вместо этого он спросил: — А что не так с третьим сезоном? — Туфта п-полная, — буркнул Шершень ему в подмышку. — Хуже только четвертый. Роза не на шутку обиделся: третий сезон был его любимым. Выгонять Яшу из-под бока он не стал, но все же разразился длинной речью (основную длину составляли вводные матерные конструкции, но они были содержательно необходимы) обо всех преимуществах любимых серий. Хотелось еще добавить о том, как он был разбит после распада группы, и как днями бухал, от «Загадки» по Девятому уже плохо было, и он переключился на Пятый, где как раз марафоном шел третий сезон «Слез». И он немного, совсем немного, но помогал. Собственно, потому Роза и решил его себе записать на кассету. Шершень особо не слушал, но это Роза понял только тогда, когда опустил глаза вниз и встретил взгляд Яши — до необыкновенного голубой. Очки сползли куда-то вниз, и их душка, кажется, остро колола розин живот. — Роз, у нас проблемы. — То есть? Не из-за сериала же он тут драму развел, в самом деле? — У меня течка. Первым, что подумал Роза, было «Бля». Первым, что сказал — тоже. — Ты же сказал, что их не бывает? Как это вообще? В смысле? С чего вдруг? — Ну, наверное, р-реакция на запах. Ну, на… — На этом Шершень не то запнулся, не то просто устал. Роза сердито выдохнул. Крепыгина, ну да. Недельку пожил с альфой, и на-те: теперь у Шершня течка! Пи-здец. Очередной. — И что, побежишь к ней возвращаться? — К кому? — во взгляде Яши мелькнуло охуевание от злого тона Розы. — Розе своей. Ну, которая не я. — А при чем тут она, — ответил Шершень. — Я имел в виду тебя. Твой запах. Ты же, ну… с таблеток слез. Вся квартира пропахла. Роза поморгал, обмозговывая полученную информацию. Во-первых, у Шершня феноменальный, даже для омеги, нюх. Это теперь было подтверждено наверняка. Во-вторых, он… ну… — И что теперь, блин, нам делать? Как эту проблему решать? — Роза так и не успокоился, но теперь вместо злости пребывал в агрессивной растерянности. — Ну придумаем чет, — Яша пожал плечами, насколько его положение позволяло. — Что мы придумаем? — на этот раз Розе никто не ответил, но по блеску в глазах он и сам догадался о чем надо. — Шершняга, нахрен, блин, как ты себе это представляешь? Мы же оба… ну ты понял, нахрен. Признавать их общий вторичный гендер вслух не очень-то хотелось, даже когда перед глазами были очевидные и немного странные доказательства. У Розы нюх, может быть, феноменальным и не был, но чужую течку он уловить мог. Пахло до обидного приятно, свой собственный запах Розе нравился куда меньше. — В одной группе играем? — переспросил Шершень. — Что-то с Коброй тебя это не смущало. Роза не нашелся, что ответить, и вместо этого завис, прикидывая, что вероятнее: что Шершень конкретно тупит или тупым прикидывается. За этими размышлениями он провел чуть ли не минуту, старательно избегая направленного на него взгляда голубых глаз. В конце концов, Шершень сдался и зашуршал, неловко выкарабкиваясь из розиных объятий и вставая с дивана. — Бля, ну ладно, похуй, — буркнул он. Совсем не обиженно, хотя Розе где-то в глубине души хотелось, чтобы его отказ Шершня задел. — Пойду закинусь чем-то, это всегда помогает. Роза очухался только когда Яша уже в коридоре звенел ключами, пытаясь открыть дверь. В один прыжок соскочил с дивана и, стараясь не слишком много думать о том, что собирается сделать, выскочил в коридор и схватил Шершня за рукав. Тот обернулся. Ничего не сказал, — просто обернулся. — Ну, это, нахрен, — начал Роза, а потом выпалил как можно быстрее, пока не начал краснеть: — Это, нахрен, ну давай попробуем придумать что-то!