друг мой, прощай

солнце. его глаза напоминают небо. что-то тёплое и приятное, как майский закат. с сахарной ватой облаков и россыпью тусклых звёзд. с маленькими птичками такими, знаете, которые весной, когда капель, поют ярко и звонко. от него пахнет чем-то сладким, вовсе не приторным, а чем-то приятным и родным, словно мама. свежеиспечёнными булочками, жжёным сахаром и топлёным молоком. (мама? разве им это знакомо?) он нежный как полевые цветы, что утопают в тёплом солнце, словно лютик. точно, он звал его Лютиком, как нечто невинное и вовсе хрупкое. будто дотронешься, а оно исчезнет, куда-то пропадёт. скроется подобно досадно маленькому зверьку. Ванесса. странная, с лживой улыбкой и смехом. неприязнь и что-то непонятное. её стоит бояться? глаза Луны пустые, без жизни. с выжженными цветами, с тусклым голым небом, холодным таким, осенним. зябким, может быть даже чуточку мокрым. в нём не летают птицы, они все выпали из гнезда и разбились об окна. но хочет ли он, чтобы они вновь запели? — ты винишь себя? за что? — спрашивает Солнце, будто сам не знает ответа, хотя он один и очевиден. — не оставляй меня, — отвечает Луна. и он не оставит. Солнце — это что-то тёплое, что-то до одури и боли родимое, знакомое. он звук колокольчиков, маленького горного ручья. он реквием, звук всё-таки чего-то грустного, детских слёз и разбившихся надежд. а у Луны руки нежные, но холодные как лёд, с длинными пальцами, чтобы он мог воровать звёзды с ночного неба, оставляя небрежные мазки пустоты и дарить их е м у. его глаза сделаны лишь для того, чтобы смотреть на н е г о. и больше ничего. раньше голос Луны был другим: спокойным и тихим, ласковым и нежным, его колыбельные таили большие секреты, закрытые на замок, ключ от которого мог иметь только Солнце, и больше никто. но всё-таки что-то изменилось? любовь, с точки зрения науки, ну, как считают сами люди — это ряд сложных химических процессов, это древний коктейль из нейронов и молекул, который сам запускает в нас старый механизм, словно шестерёнки в старых часах, для устремлённости к другому объекту, с ярко выраженной самоотдачей и симпатией. а в последствии чувства самосохранения и продолжения рода. ха-ха, это звучит ужасно. Луна же, смея предположить, что это, наверное, когда ты счастлив, разводит в стороны руки и смотрит на него, и что забавно, кажется, он ощущает э т о самое. а ещё от Луны в понедельник пахнет лавандой, в среду и пятницу ванилью, вторник и четверг сиренью. а ещё по выходным, когда никого нет, а везде сплошная тишина, что повисла плотным кружевом он дарил Солнцу лютики. и после, совсем недолго дожидаясь, он получал в ответ ромашки, от чего у первого, кажется, микросхемы скоро полетят и появится перегрузка сервера, ведь на языке цветов они означают взаимность. персонал странно переглядывается, пишет в заметках, мол, откуда тут растения, неужели дети проносили их и оставляли из-за чего в последствии они засыхали и в некоторых местах на территории здания можно было найти лепестки белой астры. а Солнце лишь задорно смеётся, как звон колокольчиков и складывает все цветы в маленький аккуратный конвертик, который сделал сам. ведь это их маленький секрет, совсем детский и невинный, о котором никому не следует знать. у Солнца, кажется, синдром спасателя. он судорожно старается всем помочь и угодить, будто пытается скрыться от своих проблем, спрятаться (словно играет в прятки), чтобы они не нашли его, не настигли серым страшным волком, как в детских ночных кошмарах. хотя, в его программе этого не предусмотрено. ошибка в системе? («я просто не хочу, чтобы меня бросали», ответил тогда он и Луна словно всё сразу понял и больше не задавал лишних вопросов). а разве ему это нужно? всеми силами старается заменить родителя, незаметно подстраиваясь под него, перенимает их сущность и в конечном итоге теряет самого себя, стирает настоящего «я», что было запрограммированно изначально. но зачем всё это? он хочет, чтобы его л ю б и л и. так он уверен, что его не бросят, что его ценят и принимают. (ощущать то, настолько им одержимы, что нет пути назад). он искренне нуждается в этом. хотя последний не до конца понимает страх одиночества, ведь Солнце он никогда не бросит, так ведь? Луна боится другого. он понимает, что тело его ненастоящее, душа подделка, маленький микрочип, (флешка с информацией?), голограмма, сложное творение, сотворённое кем-то другим, кем-то живым, кто не существует, а по истине своей выживает. того, кого они должны называть Богом. он лишь иллюзия, лживый механизм, притворяющийся человеком, внутри которого таится непонятное страшное существо с недавних пор — вирус. — о чём ты думаешь? — спрашивает Солнце. — встретились бы мы снова, если были людьми? — спустя недолгую паузу отвечает Луна, а глаза у него как мёртвое море. ему протягивают несколько пионов, внутри которых затерялась белая хризантема. — обязательно. но все звёзды гаснут с наступлением рассвета. (это всё не может быть правдой, ты обещал не бросать меня. о н обещал не бросать е г о). медленно, словно не спеша, рождается алое зарево и оно заполняет всё вокруг. кровавое, с запахом гари и пепла, с осколками тонких нитей, которые плавятся в лучах зари, а потом они собираются воедино и рождается нечто ужасное. огонь. всё сгорит дотла, не оставив ничего, ни малейшего счастливого воспоминания об этом месте. пустота. и это просто омерзительно. смерть? для человеческого понимания, это кажется, конец всему живому. сердце останавливается, кровь не поступает в организм, мозг не работает, конечности немеют и люди сразу обмякают. это выглядит странно, правда. они будто тряпичные куклы, падают и больше не встают, словно все ниточки, к которым их тело было привязано нагло и без зазрения совести отрезали металлическими ржавыми ножницами. но они же не люди. смерть? что для них смерть? это больно? это к а к? — я не думаю, что это страшно, — ответил Солнце. — я считаю, что люди умирают лишь тогда, когда теряют самого себя. теряют смысл своего существования. всему приходит конец и это абсолютно нормально. это всего лишь конечный этап чего-то неизмеримого и недосягаемого для человеческого нутра. — а мы встретимся вновь? — спросил Луна. — как в тех детских сказках? как в тех старых легендах и песнях о любви? ох, нет, милый. после смерти нет ничего. звёзды никогда не рождаются заново, они тускнеют и исчезают в отголосках вечности. и они оба знают, что это конец. — друг мой, прощай.