Явление Бога

У Санзу кошки на душе скребутся, когда он видит своего Короля. Когда этот же Король тонет в дерьме собственного разума, заглатывая всё таблетками, и на беспокойства , отмахиваясь рукой, отвечает «все в порядке, не бери в голову Хару». Хару. Это важно, ведь так его может называть лишь Такемитчи, Ханагаки Такемичи, когда-то назначенный, как руководитель 1 отряда Томана, по прозвищу «Плаксивый Герой». Сколько времени прошло с тех дней? Год? Пять? Нет, целых 12 лет. Мучительных и дотошно противных, но в то же время и таких любимых, лишь потому что рядом был Такемитчи. Такемичи – явление Бога для Харучиё. Наркотик, запретный плод, который, вкусив один раз, нельзя будет остановиться, с огромным желанием продолжая его поедать. Однако это не был Рай. Санзу шёл в пучины Ада, прямо следом за Ханагаки, как верный пёс, что даже под дулом пистолета собственного повелителя не отвернется и с радостью поставит под него свой лоб, голову, и даже сердце. Всё началось абсолютно спонтанно: в тот день Харучиё прогуливался по городу в сильнейший ливень. Тогда его, как щенка, подобрал мимо проходивший Мичи, что так любезно предложил остаться на ночь, накормил, успел сделать уйму замечаний на тему того, что шрамы Санзу замечательные. Это въелось в разум , на тот момент, блондина, как какая-то глупая песня, услышанная в продуктовом или кафе. Внезапно статус Такемичи в тот день достиг уровня Майки, только вот он еще не перерос его до того дня, пока во время боя с Поднебесьем Ханагаки не попытался вернуть его в Томан. Зачем? С какой целью он позвал его по полному имени, окликивал, желая привлечь внимание, что вышло прекрасно? Чёрт возьми, из-за этих, когда-то голубых, глаз Санзу переступил порог дозволенного. Даже Майки не предал тогда значения его уходу, Майки даже в его сторону не смотрел, как и подобает правителю, а Мичи поступил как юный принц, желающий заслужить хорошего расположения со стороны прислуги, чтобы быть уверенным, что это не пройдет даром, однако почему тогда от него отвернулся черноглазый блондин? Почему он в итоге отвернулся от той синевы? Он не имеет права не подчиняться его Герою, его Королю, Правителю, Господину. Чёртов Манджиро Сано. Харучиё был готов лично снести его голову с плеч, но Такемитчи запретил. Он сказал, что так делать нельзя; конечно же его послушались, довольно, но раздраженно, виляя хвостом. Слишком легко Хару сменил взгляды и сторону, но никого это не беспокоило, включая его самого. Сейчас же всё не так, как раньше, и яркий и жизнерадостный голубой взгляд Брахмы сменился на цвета дна морского океана, в котором Санзу по-прежнему желал утонуть, а еще лучше — захлебнуться. Однако он не может этого сделать, он не имеет права, абсолютно никакого. И так парень думает, даже когда его Король проливает ему в плечо горькие, словно какой-то дорогой натуральный шоколад без сахара, слезы, делясь тем, что ему плохо, что он «хочет сдохнуть и перестать существовать». Зачем существовать тому, кто спас всех кроме себя и теперь плачется в плечо недоумевающего Хару, что нежно перебирает перепутавшиеся пряди вороньих волос, что отливают голубизной под лунным светом, попутно нашептывая что-то в духе «мой Король, Вы не виноваты. Здесь лишь моя вина». Нет, Хару, не твоя. Такемитчи ненавидел, когда дорогой ему человек так говорил, он ненавидел и то, что сам подсадил его на наркотические средства, от которых теперь зависим, и даже сам иногда их употребляет, чтобы найти в себе чувства. Слёзы, которые он льёт, не дают никакой отдушины, это просто вода из глаз, которую Такемичи испускает, как остатки своей души, которой, как он считает, нет. Зато Хару видит то, как она умирает, но явно не её отсутствие. С начала образования Бонтена Санзу ходит тенью за Мичи. Он пачкает руки вместо Короля, потому что тот не в силах, тот и так достаточно поработал, но сам Мичи считает, что сделал недостаточно. Хару не понимает почему, продолжая пытаться доказать ему обратное, но в ответ получает лишь молчаливый стук капель об воду в ванной, потому что прямо сейчас Ханагаки сидит в ней , устремив свой опустошенный взгляд в никуда, пока сам розововласый бережно отмывает его от крови, как какая-то служанка. Они бы действительно могли их нанять, но черноволосый не любит контактировать с кем-то больше, чем круг Бонтена, Такемичи вообще стал довольно социофобен, однако ,если кто-то посреди улицы намеренно касается Хару, то он моментально достает пистолет и стреляет. Нельзя посягать на его собственность. Когда это произошло в первый раз, все очень испугались, а в особенности мирные жители. Если бы не Коко, то, вероятно, эта ситуация хорошо не закончилась. После той ситуации Хару и сам начал следить за тем, чтобы излишне ни с кем не контактировать, и шлюхи, из их борделей и стрип-клубов, не были исключением — Брахма не прощает ошибок. К слову, даже Хару не прощает прикосновений в адрес его Короля. Это никогда не венчалось успехом, ведь Санзу ненавидел смотреть на то, как кто-то трогает его Покровителя, его Бога, того, кто прощает ему все грехи. И оба опять грешат, исцеловывая друг друга, так страстно и так нежно. Конечно же, инициативу проявил Хару, потому что тело его Короля так ему желанно, но при этом и недоступно. Нельзя касаться, пока не попросят, пока Такемитчи сам не полезет к нему, уже умоляя о ласке, потому что терпеть всё то дерьмо, что внутри него, в одиночку он не может. Черноволосый всегда нуждался в опоре. Этой опорой был Чифую, но о нем больше никогда не вспомнят, потому что Хару лучше эгоистичного, по его мнению, Мацуно. Даже тогда это глупое существо не знало переживаний Такемичи Ханагаки, а Санзу знал. Абсолютно всё без исключений. И приключения во времени не стали исключением. Только вот, после последнего возвращения, Мичи не перемещался в будущее, потому что триггером стал чёртов Манджиро Майки Сано, что сейчас мирно живет в роли айдола (или же актёра), спокойно попивая в какой-нибудь кофейне дорогое вино, и ,раздавая автографы , рассказывая о том, что когда-то был гопником, надирающим задницы всем, кто вставал на его пути. Этот «король» пал. Давно. Сейчас, сидя около спящего Такемитчи, Харучиё хочет забрать всю его боль и переживания себе, только чтобы его Король не попытался опять оставить глубокие порезы на своих изгибах в ванной, закрывшись там под предлогом принятия душа. Санзу не простит себе ещё одной такой оплошности.