Слуга Альдмерского Доминиона

Ящерица на службе у Альдмерского Доминиона ― нелепая ситуация. Чистокровность, аристократизм, чистота, дипломатия, красноречие ― всё это не имеет ничего общего с грязными болотами и шёпотами Хиста. Рептилий с их странностями стоит скорее бояться. Зверорасы даже не люди ― они ниже людей, ниже меров, ниже всех. И всё же ящерица состояла на службе у Альдмерского Доминиона. И те, кому довелось работать с ящерицей, знали, что её назначение ― вовсе не нелепая ситуация. Ящерица редко показывалась на глаза другим служащим, но когда кто-то искал её ― находил почти сразу. Ящер знал, что его присутствие выводит из равновесия юстициаров и стражников, вспоминающих, что им приходится работать с подозрительной личностью. У них были все основания не доверять низшим, и ящер не пытался ослаблять их осторожность, нередко вытаскивающую на свет самых тщательно скрывавшихся шпионов. Помимо скрытности ящерица владела мастерством иллюзионера. Он почти не использовал магию на других, предпочитая работать со здравым рассудком ― ящер знал на опыте, что обманом можно создать лишь обман, иллюзией ― иллюзию. Однако он нередко применял невидимость, чтобы присутствовать на советах Доминиона (для добычи информации или доказательств ему всегда хватало обычной скрытности, но в скоплении талморцев, подозрительно относящихся к любому колебанию тени, тяжело оставаться совершенно незамеченным без дополнительных средств), а дети в городах и поселениях приходили в восторг от огоньков, которые не обжигают руки. Роль ящерицы в Штабе не была постоянной, но никогда не менялась: по необходимости она назначалась помощником одного из эмиссаров. Помощник должен исполнять приказы юстициара, и обычно он был таким же альтмером, как и его мастер, только младше возрастом. В посольстве получение ящерицы считалось публичным унижением, намёком на то, что начальство сомневается в целесообразности нахождения эмиссара на его должности. К тому же всех, кому назначали ящерицу, отправляли с заданием в самые далёкие от Солитьюда уголки, где нередко бушевали не только вьюги, но и ожесточённые побоища. Мастер поначалу никогда не относился к ящерице так, как к прежнему помощнику: выдержка талморца не позволяла испепелить до полусмерти виновную в обрушении его авторитета рептилию, но и уважение к ней он не испытывал никакого. В результате чего первое время ящер воспринимался как чернорабочий: его постоянно отправляли на мелкие поручения вроде покупки вина и провизии. Чешуйчатая морда мозолила глаза юстициару, напоминая о недавнем публичном унижении. Ящер знал это, и потому честно выполнял от задания к заданию мастера, появляясь возле него лишь с отчётом и прошением новых поручений. Постепенно напряжённость между ними слабела. Альтмер смирялся с решением начальства, переставал думать о насмешках коллег и сосредотачивался на задании. Ящер, без вопросов исполняющий его приказы, стал раздражать его меньше, и юстициару начало казаться, что способностей ящерицы должно хватить на более важные поручения. Он всё чаще задумывался, как аргонианин попал в Альдмерский Доминион не в роли "пушечного мяса". ― Вам лучше спросить у второго лорда, мастер. Я не уверен, что имею право говорить об этом, ― отвечал ящер на допросы, по обыкновению не поднимая взгляда на хозяина. Эмиссар всё больше признавал, что его положение не так ужасно, как могло быть. Способности его подручного-ящера (Фин-с-Терниса ― альтмер только сейчас спросил его имя) оказались на должном уровне для адьютанта, хоть и во многом, разумеется, уступали альтмерским. Ящер больше не занимался покупкой алкоголя и иных запасов, ― ещё и потому, что благодаря...количеству его прошлых поручений он натаскал провизии на месяц вперёд. Даже город казался менее холодным. Эмиссар скорее всего ошибался, но у него было стойкое ощущение, что в Винтерхолде Альдмерский Доминион ненавидят немного меньше других. Дети не показывали неприличные жесты ему в спину, торговцы не повышали цены в несколько раз при его приближении, пьяницы не сыпали оскорблениями в его адрес. Разумеется, его никак и никогда не задевало подобное... Просто эти отвлекающие факторы теперь не мешают работе. Отправляясь на задание, ящер всегда понимал, что для альтмеров положение в обществе имеет жизненно важное значение. Даже если оно целиком состоит из зверорас ― альтмер жаждет их уважения, хоть и никогда в этом не признается. Поэтому, понимая, что цель нынешних приказов эмиссара ― отправить рептилию куда подальше, Фин-с-Тернис подолгу задерживался в городе (альтмер был погружён в тоску и ярость, и пока не покидал убежище), осматривая и слушая, разговаривая с местными, подмечая детали. Значительную часть времени он проводил в таверне, узнавая о чужих несчастьях и достижениях, сидя в тёмном углу возле столика. Трактирщик сильно помогал ему разговорами с посетителями, и ящерице можно было лишь слушать. Останавливая по дороге рыдающую домохозяйку, он узнавал, что её сын не вернулся с охоты, и по дороге в Вайтран осматривал звериные логова в поисках пропавшего. Ящер помогал торговцам с доставкой, когда направлялся в другой город; помогал вернуть украденное и украденных; зачищал логова бандитов для людей ярла. Часть заработанных септимов он отдавал курьерам, когда из-за бед населения не успевал закончить с заданиями эмиссара, остальные же сохранял на случай выкупов и иных мирных решений. В конце концов жители Винтерхолда начинали доверять ящерице. Он разрешал проблемы, не требуя платы, только принимая то, что жители могли дать ему в награду. Они не видели в нём угрозу, и её не было ― Фин-с-Тернис помогал им совершенно искренне. Хоть у него и была цель ― расположить город к себе и своему юстициару ― она заставляла его лишь намеренно искать нуждающихся в помощи, а помогал он без какого-то плана. Он не обманывал и не использовал их, не был глуп, чтобы давать использовать себя ― и Фин-с-Терниса принимали как члена города. Серьёзных проблем, с которыми мог помочь ящер, становилось всё меньше; дела в городе налаживались, и каждый знал, что ящера можно попросить разобраться с опасностью. Возвращаясь из очередного звериного логова, ящер заглядывал в таверну, и чаще всего встречал спасённую жертву здесь. ― Вы как? С ранами справитесь? ― подходил к нему ящер. ― Да я похуже видел, ― рана на ноге норда уже не кровоточила. -- Этот мешок меня толком и не порвал, зажал только ― и-и... Кто тебя отправил-то ко мне? ― Женщина по дороге упомянула, что её сын пропал на охоте. ― Матушка? И ты так сразу и пошёл? ― Вы ведь были в опасности. ― Да, но... Ты даже сейчас ничего не требуешь... ― У меня есть три шкуры медведя с логова, ― ящер старался скрыть улыбку, вызванную смятением охотника. ― Я у тебя в долгу, знай. Если что-то понадобится, завалить медведя там... Что-то, с чем ты сам не справишься... Ты зови. ― Спасибо, ― коротко отвечал ящер. Фин-с-Тернис пока не покидал норда, думая, что рана может открыться. Норд понимал это как желание завязать разговор, ящер не был против. ― Тебя как зовут вообще? ... ― А если честно, ты на других аргониан только мордой похож. И ведёшь себя, как раб какой-то. Делаешь за всех работу, а получаешь три септима, хотя на такое и за тыщу мало кто согласен. Вниз смотришь, будто тебя за каждое слово бьют лопатами. И в одиночку медведей валишь. Как это понимать, а? ― Да, вы верно заметили, я на службе. Но бьют у нас разве что за намеренное предательство... ― По твоим речам я бы тебя за посла какого принял ― если б не видел морды. А кому служишь-то? Ящер отвёл глаза вниз и закрыл их: ― Я всецело предан Альдмерскому Доминиону. Он открыл глаза и вновь посмотрел на собеседника. Лицо норда имело испуганно-непонимающее выражение. Не только он, но и вся таверна затихла в изумлении. На их столик были обращены взгляды почти всех посетителей. Ящер понимал их ступор и ожидал вопросов. ― Э..эльфам?.. ― к норду возвращался дар речи. За минуту до того, чтобы что-то сказать, он поднимал глаза на Фин-с-Терниса, ожидая увидеть весёлую морду и понять, что это была шутка, ― но ящер оставался серьёзен. ― Да, -- снова кратко ответил он. ― Н..но... Эльфы же... И ты... Они... ― норду было сложно произнести вопрос. ― Эльфы же...они ненавидят всё, что кроме эльфов...и тебя...ты же...животное?.. Норд старался разобраться, и Фин-с-Терниса это радовало. Зачастую после слов о Доминионе к нему относились вовсе не так дружелюбно. ― Я правильно понял, вы думаете, что альтмеры презирают всех остальных? ― Да я не думаю...я знаю... ― норд не мог скрыть неуверенность. ― Возможно, вы неверно понимаете концепцию низших и высших рас? Статус "низшей" расы не позволяет кому-то из "высшей" обращаться с низшими, как с вещами. Это разделение скорее по способностям. ― Не хуже у нас способности, чем у этих упырей. ― Не хуже ― просто иные. Вот вы...смогли бы одновременно управлять несколькими организациями, имеющими государственное значение, находящихся в разных провинциях и с разными задачами? ― Ну...нет. Но это не значит, что я мусор. Я звериные логова чую получше любой их магии. ― Не значит. В том и дело. Они "высшие" потому, что способны справляться с работой высоких должностей. Альтмеры не презирают людей, только требуют к себе заслуженного уважения. Я знаю, иногда юстициары выглядят враждебно, но и Скайрим встречает их холодом со всех сторон. Вам просто нужно относиться к ним доброжелательнее. ― Я бы назвал тебя безумцем, если бы пару часов назад ты не спас мою шкуру, ― норд, кажется, повеселел. Фин-с-Тернис понимал, что поверить ему так сразу они не смогут. Но вся таверна слушала его, и каждому в этой таверне ящер помогал в сложных моментах ранее. Через пару дней об этом разговоре будет знать весь город. Под напряжёнными недоверчивыми взглядами их ящерица ― теперь уже для многих "агент Талмора" ― останется всё той же честной ящерицей, готовой оказать поддержку, не требуя награды. Увидев на деле, что публичное "вступление" в Талмор никак не отразилось на нём, в скором времени Винтерхолд примет его слова. Ящер всегда действовал этим методом, и он всегда работал. Проходило немного времени, и климат Винтерхолда добирался до эмиссара. Участившиеся вылазки из убежища, разговоры на морозе и неприспособленная к продувающему ветру посольская форма сломили его устойчивость к болезням. Голос эмиссара сбился, конечности била дрожь, температура поднялась до градуса огненного шара. Дипломатическая неприкосновенность, в прямом смысле этого слова, не позволила бы никому получить "доказательства" его слабости, но он понимал, что в таком состоянии не скроет болезнь полностью. В какой-то степени он был рад, что дела в городе пока не требовали его прямого вмешательства сверх оказанного, и можно было заняться работой с документами. Выправка талморского посольства заставляла его скрывать любой признак слабости. Доминион без жалости жертвует теми, кто не способен держать его лицо. При начальстве, при подчинённых, наедине с собой ― он не имел права проявлять качества, дающие повод презирать его. Он должен был контролировать тело, походку, выражение лица, направление взгляда, скорость дыхания. На это уходило колоссальное количество энергии, но он всегда держался своей должности. Он не имел права выставлять Талмор чем-то, что можно победить. Отчасти поэтому в талморских структурах не было никого, кроме высоких эльфов. Никто из иных не имел такой выдержки. Люди ломаются от малейшей лжи, а зверорасы неспособны жертвовать собой ради высшей цели. Его силы истощались с каждым днём. Он едва не испортил несколько важных документов ― в посольстве не простили бы подобное. Несмотря на все усилия, он выглядел измученным. Слабым. Неспособным сражаться. И он знал, что все видят это. Его прошлый адьютант-альтмер не упустил бы возможности поиздеваться над таким мастером ― поймать на небольшой серьёзно-игровой шантаж, принести хорошие зелья вместо идеальных, "взять на изучение" в посольстве пару документов о прошлом юстициара... Талморец был готов отвечать на презрение, пока полностью не лишится сил. Но его подчинённый никак не изменился в поведении. Ящер почти не поднимал глаз, разговаривал обычным сдержанным голосом, без тени притворства или насмешки. Он ни разу не оспорил приказ, обращался к нему лишь по делу, с уважением и готовностью реагировать. Словно лицо юстициара не напоминало мертвеца, а защитные заклинания всё ещё поддерживались на убежище. Альтмер по привычке ожидал удара в спину, и непривычное поведение адьютанта только сильнее уверяло его в заговоре, ― но в глубине души он хотел верить, что ничего не произойдёт. Что поведение ящера искреннее, как его редкий взгляд. Что это ― просто преданность. Но в Доминионе ничего не бывает "просто". Ящер молчал. Он знал, что эмиссар подозревает его, и понимал, что его знание эмиссару так же известно. Ящер как мог сглаживал его напряжённость, издавая, обычно, какой-то тихий звук, когда альтмер особо сильно погружался в себя (в убежище стояла полная тишина, потому даже слабый шорох в отдалении воспринимался, как что-то важное). Он не мог предложить свою помощь напрямую: альтмер ожидал от него либо первого шага к предательству, либо проявления жалости и презрения. Оба этих варианта ещё сильнее убьют талморца. Но был и иной путь ― приказ от талморца ящеру. Они оба понимали это: приказ подчинённому невозможно трактовать, как просьбу о помощи; и эльф не признает слабость перед аргонианином. Но он потеряет возможность признать заговор; будет опозорен своим доверием, будет выставлен наивным дураком перед миром, если ящер окажется предателем. Отдаст приказ, от которого зависит его жизнь, ― и получит в ответ насмешку. Это вгрызётся в него гораздо глубже. Это будет намного больнее. Но ящер не мог действовать иначе. Он чувствовал страх мастера, его страдания съедали его с той же силой ― но он молчал. У ящера было преимущество: он точно знал, какова ситуация; тогда как юстициар колебался, старался действовать, исходя из худшего варианта, но не имел уверенности в его существовании. Он знал, что мастер решится. Пойдёт против страха ― и ящер сполна оправдает его доверие. Юстициару становилось хуже. Он уже не мог читать бумаги. Внимание перебрасывалось с документов вглубь себя, на ящерицу, на их положение. Он цеплялся за каждую деталь в надежде раскрыть его тёмные намерения, но не находил ничего. Он пытался вспомнить книги об аргонианах, о заговорах, о шантаже и давлении, но ни в одной из них не упоминалось его ящера. Юстициар знал, что ещё немного ― и он впадёт в лихорадку. И тогда, если ящер ― убийца, его задача будет выполнена ― эмиссар Талмора умрёт на его глазах, в слезах и страхе, доведённый собственной паранойей; а если нет ― ящеру придётся спасать его самостоятельно, признать, что его мастер не в состоянии справиться даже с собой, ― о его ошибке станет известно Талмору, его сметут с должности, даже если ящер ничего не скажет, после такого ему дорога только в могилу... Юстициар отвлёкся на шорох какой-то бумажки. "Ты это специально?" Всё же, на чьей бы стороне ящер ни был, он ― достойный...игрок. Если он был преданным --― то до сих пор не усомнился в мастере, не стал относиться к работе халатно, не нарушил приказ. Но альтмер не мог даже надеяться на такой исход. Если он был убийцей ― не выдал это ни единым мускулом, без единой осечки отыгрывал верного слугу, хотя даже самые высокопоставленные леди и лорды Доминиона вплетают в свои маски куски своей настоящей личности. Это проходят в детстве ― используй личину, похожую на тебя, и никто не заметит обмана, а кто заметит ― не сможет доказать. Может, и ящер следует этому принципу? Ждёт приказа, чтобы выполнить его, принести зелье с подмешанным ядом, который заставит его заснуть без боли? Делает всё, чтобы мастер до конца жизни не усомнился в его преданности? Но ведь он уже сомневается. Недавно юстициар понял, что запасы провизии давно должны были кончиться. Однако еда стабильно появлялась в буфете, а ящер не выходил из убежища. Кто-то доставлял ему товар прямо к воротам. Он мог отравить его руками курьера, но не травил. Мог вливать в еду зелья исцеления болезней ― но не делал этого. Казалось, он и правда не считает его неспособным справиться с недугом... Время альтмера было на исходе. Он должен сделать шаг ― или погибнет. Из этой ловушки нет выхода. ― Тернис, ― он старался поставить голос в твёрдый тон, ― возьми со стола рецепт с пометкой. Тот повиновался. ― Принеси ингредиенты на десять склянок. Наложи на дом иллюзии и известную тебе защиту. Повреждающие разрешены. Поддерживай до возвращения. Ящер по обыкновению кивнул в знак принятия задания и вышел на улицу. Альтмеру показалось, что ящер выглядел преданнее, чем обычно. Счастливее, чем обычно. Он услышал треск заклинаний со стороны двери. Ящер вернулся в разы быстрее обычного. Прах вампиров ещё дымился, альтмер не мог сомневаться в свежести ингредиентов и списал его скорый приход на дезориентацию во времени. ― Создай десять и дай мне одну. Следить за процессом приготовления не было смысла: ящер мог отравить ингредиенты, а не само зелье. Он отметил только, что ни разу не слышал шороха бумаги рецепта. Ящер принёс бутыль. Альтмер собрался с силами и взял склянку у ящерицы. Он пытался разглядеть в его взгляде торжество, обречённость, обман ― но ничего из этого не было. Он сделал глоток. Ничего. Чистое зелье исцеления, даже чище, чем в некоторых лабораториях Саммерсета. Яд без вкуса и запаха? Дрожь в конечностях стала слабее. Яд паралича? Стало немного спокойнее. Усыпляющий яд? Юстициар не мог думать о чём-то, кроме яда ― таких хороших исходов не бывает. Ящер лёг спать. Слишком странное поведение для убийцы. Он настолько презирает его, что не собирается даже наблюдать за последними минутами жизни мера? Если ему так всё равно, он мог просто отравить еду. Альтмер не мог сопротивляться зелью. Его отключало. Настолько идеально, наверное, ещё не убивали никого в посольстве. Первое, что эмиссар увидел после пробуждения ― ящерицу, спящую в положении поклона. В её руке был конверт с талморской печатью. Он выпустил несколько искр из ладоней: он не только был жив, но и восстановил немного энергии. Эмиссар аккуратно взял из его рук конверт, но ящер тут же проснулся. ― Вам послание из посольства, ― проговорил он. Юстициар положил конверт на стол. Он должен вернуть себя в хоть сколько-то приличный вид, пока были силы. Ящер вернулся в свой угол, и какое-то время в убежище было привычно тихо. ― Я заметил, что ты не использовал рецепт во время приготовления зелья, ― талморский регламент ведения допроса предписывал начинать с менее интересующих моментов. ― Я немного обучался целительству, ― отвечал ящер. ― Сам и...на практике. ― Почему ты не стал действовать до моего указания? ― Вы бы подумали, что я сомневаюсь в ваших решениях и имею отличную от вашей цель. Вот как. Значит, он всё прекрасно понимает... ― И почему ты не убил меня? ― спросил он уже больше в шутку. ― Я служу Альдмерскому Доминиону и вам, ― коротко отвечал ящер. ― Меня скоро вышвырнут из Доминиона, ― с горькой усмешкой произнёс талморец. ― Так что можешь не стесняться... Ящер промолчал. Юстициар впервые был рад, что его помощник не был альтмером. Работа на посольство восстановилась. Эмиссар полностью оправился, поставил прежнюю защиту на убежище, ответил на письмо из Талмора (в нём сообщалось о том, что эмиссар задерживает отчёты о документах, в результате чего к нему могут быть применены санкционные меры), помог ящеру пополнить запасы еды и эликсиров. Между ними установилась первая, неустойчивая и искажённая подозрениями, но в своей сути доверительная связь. Юстициар начал заводить диалоги с ящером не по работе, слабее поддерживал публичную личину и отпускал контроль дыхания при нём. Разумеется, у него было "объяснение" для всего: было бы странно не заинтересоваться профессиональным убийцей, идеально ведущим его план по уничтожению; а состояния у альтмера он видел и похуже. Слабая маска намного меньше изматывала талморца и позволяла ему сосредоточиться на работе, не используя зелий. Он был благодарен ящеру за эту возможность. Но его пронзала режущая боль: он не имел права забывать, что образ ящера ― просто притворство. Такой преданности быть не может. Он был бы глупцом, если бы надеялся на обратное. Ящер был рад, что эмиссар больше не старается держаться от него подальше. Он всё ещё не мог делать шаги первым: доверие юстициара перекрывалось страхом, и не поддалось ещё только благодаря тому, что ящер позиционировал себя, как не никогда действующий без приказа; любой его собственный шаг в сторону эмиссара был бы расценен, как угроза. Но ящер, как мог, контактировал с мастером: старался отвечать на его провокационные фразы, как на вопрос, заданный серьёзно (у Фин-с-Терниса хватило бы способностей подыграть его паранойе, бросив в ответ какую-нибудь реплику с намёком или двойным смыслом -- но он никогда не стал бы издеваться над чужим страхом), по-прежнему хорошо выполнял поручения, чаще смотрел ему в глаза, когда мог видеть лицо. Эмиссар отвечал ему оживлённо-уничтоженным взглядом, ― но ящер надеялся, что вскоре мастер примет его. Несмотря на подозрения, с ящерицей было приятно работать. Юстициару становилось спокойнее в его присутствии. Он не раз отмечал, что задание продвигалось куда лучше предыдущих, и уже не мог списывать это на удачу. Пока эмиссар разбирался с главными задачами, с его окружением велась тщательная работа. Ему ни разу не пришлось применять угрозы, чтобы что-то выяснить ― это почти компенсировало невозможность посылать на переговоры подручного. С юстициаром были лояльнее, и он держался доброжелательно. Направляясь к одной из точек, он заметил в отдалении группу детей, несмело поглядывающих на него и о чём-то переговаривающихся. Юстициар мгновенно осмотрел себя на предмет осечек во внешности и поведении. Всё соответствовало его публичной личине, но он всё равно немного напрягся и усилил контроль за жестами. Вид получился слишком неприступным и даже жутким. Альтмер прошёл мимо детей. ― Господин...юстициар! ― спустя несколько секунд неуверенным голосом окликнул его один из компании, подбегая к талморцу. Тот остановился. ― Господин юстициар... Мистер Фин, аргонианин, он ведь с вами работает? ― несмело продолжил он. ― Со мной, ― голос альтмера не выражал ничего, кроме холода и спокойствия. ― Тут письмо... Мой брат -- гонец, он не нашел его, а мы... К нам он обычно приходит... В общем, вы не знаете, где его можно сейчас найти? ― Что за письмо? Малец вытащил из наплечного мешка небольшой свиток с талморской печатью. ― Передайте ему, пожалуйста. Вы, наверное, знаете, куда он пропал... Может, там что-то срочное... Не в том смысле, что это вы его похитили, -- спохватился ребёнок, поняв, как звучит его фраза. ― Всё в порядке. Благодарю за доставку. ― Спасибо, -- и мальчик побежал к своим. Талморец положил свёрток в карман одеяния и продолжил путь. К юстициарам, даже в Солитьюде, предпочитали обращаться как можно реже: Скайрим воспринимает их, как врагов. Во всех городах провинции дети презирали и опасались талморца, и он отвечал соответствующе. Родителям особо наглых выродков приходилось выплачивать штрафы посольству, нередко превышающие стоимость и подожжённой талморской мантии, и всего имущества их семьи в целом. Без взаимной ненависти и запугиваний альтмер разговаривал с детьми впервые. ― Совсем он не страшный, ― донеслось до него сзади. ― Просто высокий. Я говорил: Фин не может работать на плохих. Ящер вернулся с задания, заметив альтмера за столом со свитками и бумагами. ― Мастер, я достал документ. Альтмер не поднял взгляда со свитка. ― Положи на стол, ― устало сказал он, но через минуту едва заметно усмехнулся. ― В этом городе дети поумнее своих друзей из Солитьюда, не замечал? Ящер немного напрягся. ― Они могут понимать сложные вещи. Я не видел детей в Солитьюде. ― Не думаешь, что члену Талмора не полагается подрабатывать шутом для уличных мальчишек? Ящер напрягся сильнее. ― Они не должны считать нас врагами... Я просил разрешение у палаты лордов, они одобрили. "Ты хоть что-то делаешь без приказа?" ― хотел спросить эмиссар, но ящер бы не смог ответить на это. ― Полагаю, остальная работа с окружением и взрослой частью населения тоже одобрена? ― Да, мастер. Альтмер видел на лице подручного беспокойство, и решил не продолжать провокацию. Ему показалось, что ящер испытывает сейчас что-то схожее с тем, что убивало юстициара во время болезни. ― Твои дети подбежали ко мне на улице и отдали письмо из посольства. Забавно ты их выдрессировал, "мистер Фин". Ящер облегчённо вздохнул и поднял взгляд на юстициара. Тот смотрел в другую сторону, но Фин-с-Тернис видел, что он следит за его реакцией. Ящер всегда боялся за детей, когда дело касалось Доминиона. Он был в подчинении у многих и знал, какие вещи эмиссары могут вытворять с детьми и просто подневольными ― ему приходилось иметь дело с пыточными комнатами, детскими домами удовольствий и иными страшными вещами. Ему повезло, что нынешний мастер не имел таких "особенностей". Если их объявили преступниками ― в обычную тюрьму их вряд ли посадят. Однако ящер понимал и альтмеров. Его работа заключалась в том, чтобы создать для эмиссара невраждебную к нему обстановку: он наблюдал за мастером; следил за всем тем, что они были обязаны скрывать от окружающих ― жестами, взглядом, интонациями; пытался понять его страхи и стремления. Он видел, что чем искажённее были "увлечения" мастера, тем больше боли и ужаса находилось в нём самом. Он знал то, через что в детстве проходили все члены посольства, о чём ни один из них не расскажет даже в предсмертном письме. Он не имел права презирать их за это. Но в силу должности он не мог освобождать пленных ― лишь стараться сгладить боль у обеих сторон. ― Интересно только... ― голос альтмера звучал мрачнее. ― С каких пор Первый эмиссар ведёт дела с помощниками юстициаров без осведомления юстициаров? Ты знаешь, что в письме? ― Нет, ― во взгляде ящера читалась заинтересованность, но не враждебная. ― Я не отправлял писем в посольство кроме тех, что вы просили. ― Прочитай. Эмиссар взял письмо и отдал ящеру. Тот вскрыл печать. ― "1-й помощник юстициара Фин-с-Тернис, Как главный представитель Альдмерского Доминиона в Скайриме, я хочу напомнить, что вы занимаете не последнюю должность в посольстве Талмора. Несмотря на то, что вы не являетесь представителем высшей расы, вы достойны уважительного отношения к себе и своим убеждениям. Если вы замечаете непозволительные высказывания, пренебрежение вашими способностями, критические ошибки и сомнительные решения со стороны вашего руководства, вы можете изложить их в письме и отправить в Штаб-квартиру Талмора в Солитьюде. Руководство посольства непременно отблагодарит вас за информацию и примет меры соответственно её содержанию. Эленвен." Альтмер становился мрачнее с каждой строкой. Вот они ― "санкционные меры". Использовать против него его же помощника. Но про ящера, судя по всему, она знает не больше расы: если тот действительно ничего не делает без приказа, он отправит в ответ любой текст. Эленвен рассчитывает на интриганство альтмеров, стремление контролировать других, не упуская возможности шантажа. От ящерицы снова зависело его положение. Почему-то он был уверен, что тот ничего не расскажет о ни первых порах, ни о болезни и провокациях. Но теперь альтмер не был в ловушке, и отдавать приказ, имеющей целью спасти его, не собирался. ― Ответь, ― безразлично сказал он ящеру. ― В течение двух дней. Отправь с тем же гонцом. Пиши, что хочешь. Ящер кивнул и положил письмо в карман брони. Навыки скрытности никогда не появляются из ниоткуда: альтмер знал это на горьком опыте. Он уже давно не прятался от чужих глаз, предпочитая методы, требующие не менее тяжелого навыка красноречия ― однако его нынешнее дело вполне соответствовало роли подвальной крысы. Он вышел из убежища и быстрым шагом направился к деревянному домику на окраине города. Он твёрдо знал, что должен это сделать. Он не сможет спать, если не узнает. Спустя мгновение после щелчка взломанной двери альтмера обдало холодом. Слишком хорошо он помнил развлечения своего эмиссара в детстве: прятки на чужой территории, без права на ошибку. Но сейчас у него была собственная цель. Всякий раз, когда он задевал какой-то предмет, его било дрожью. Он замирал от каждого звука. Дом жертвы по планировке совпадал с их убежищем, и эмиссар точно знал расположение своих первоочерёдных целей. Он запечатал входную дверь, подкрался к окончанию стены и заглянул внутрь. Хозяин спал. Несколько зелёных искр в руке эмиссара заставили его провалиться в сон ещё глубже. Первая цель обезврежена. Прокравшись внутрь и не заметив никого в комнате ящера, юстициар сравнил размеры кроватей и комнат, и через мгновение открыл самую ближнюю к нему дверь. Петли пронзительно заскрипели, и юстициар тенью метнулся в комнату: ошибки не было, ребёнок спал здесь. От скрипа двери он наполовину проснулся и попытался всмотреться в темноту, но зелёные искры обезвредили его прежде, чем он успел что-то увидеть. Юстициар выдохнул. Первая часть прошла без осложнений. Он осмотрелся в поисках того, за чем пришёл. Сумка гонца висела на углу хозяйской кровати, из неё хаотично торчали свитки и уголки бумаг. Альтмер присел, снял перчатку и осторожно стал искать среди множества писем нужное. Его рука нащупала конверт с талморской печатью. Он вытянул его из сумки и осмотрел. Никаких надписей не было, дополнительных потёртостей и следов чернил тоже. Если опознавательный знак был на другой стороне конверта, а в записке это указано ― ему придётся уничтожить письмо. Но у альтмера были с собой все возможные материалы из убежища, способные оставить метку. Он вскрыл печать и осмотрел внутреннюю сторону конверта: ничего. Неужели совсем никакого подвоха? Он аккуратно извлёк записку. Проступающий на внешней стороне документа нетвёрдый почерк ящера, отсутствие привычных альтмерских петлей и завитков, неровная наклоняющаяся вниз строка лишали это письмо хоть какой-то атмосферы официального ответа. Альтмер развернул записку и прочитал: "Госпожа Эленвен, Благодарю за поддержку. В работе мастера ничего из вами перечисленного я пока не замечал. С уважением, 1-й помощник юстициара Фин-с-Тернис." Альтмер ещё минуту смотрел на текст. Затем он свернул записку по прежнему сгибу, вытащил из внутренних карманов одеяния чистый конверт, положил туда письмо. Достал оттуда же воск для печати, поместил его над конвертом, нагрел слабым огоньком. Красные капли упали по центру. Юстициар приложил к воску штамп Талмора, оставил письмо, вернулся к старому конверту, усиленной огненной струёй сжёг его в пепел. Взял письмо, потрогал высохшую печать, осторожно положил его на дно сумки, вернул остальные бумаги в прежнее положение. Осмотрев комнату ещё раз и не заметив осечек, он вышел из дома, снял магический замок и направился к убежищу. Если после всех поступков ящера, преданных слов и поддерживающих взглядов он окажется предателем ― он имеет полное право победить. Если за всё это время его поведение ни разу не показалось мастеру слов и жестов неискренним, если он способен так долго притворяться без осечек ― значит, он не притворяется. Его настоящая личность не может не иметь качеств нынешней. Смерть от такого противника не будет позором. Дни проходили быстро. Альтмер занимался получением информации, документами и допросами, ящер следил за безопасностью эмиссара и убежища. Их взаимодействие всё больше походило на работу мастера и подчинённого: альтмер почти не провоцировал ящера вопросами о сговорах и убийствах, заменяя их более конкретными, и тот в свою очередь отвечал подробно на любой из них. Иногда альтмер снова пытался спросить его о попадании в Доминион -- но ответ оставался прежним. Ящер наконец получил моральное право начинать диалог первым. И хоть он делал это исключительно по делу, он знал, что мастер не будет против обращения без конкретного доклада о ситуации. Его останавливало только слабое умение вести диалог: при неплохо развитом навыке красноречия (требуемом для работы в посольстве) он почти никогда не использовал его на практике, а большая часть способности располагать к себе других базировалась на честности и сдержанности ящера. Он вряд ли смог бы удерживать интерес эмиссара долго, и потому не решался беспокоить его. Работа продвигалась всё лучше. Впервые за несколько лет юстициар мог утверждать, что его задание будет выполнено в сроки. Альтмер проснулся от невероятного грохота со стороны входа. В непроглядной тьме невозможно было разобрать силуэты вторженцев, но он точно знал, что они видят его. Мгновенно взметнув вперёд руки, он попытался создать защитный барьер, но в свете только появившихся слабых искр увидел стремительно приближающийся к его шее меч... Меч внезапно застыл в воздухе. Из-под его лезвия фонтаном полилась кровь. Она брызгала откуда-то ещё, но понять, откуда, было невозможно. Прямо под мечом в пространстве висел подрагивающий кинжал, истекающий кровью вдоль рукоятки. Повреждённый плащ невидимости спадал, воздух стал обретать очертания. Перед эмиссаром медленно проявлялась теневая броня, скреплённая слабыми золотыми стежками, чешуйчатый хвост, обрубок плеча, где должна была быть рука, валявшаяся в метре от схватки. Кончик меча торчал из тела, рассечённого почти пополам сквозь броню и кости. Ящер заслонял собой мастера, левой рукой пронзая кинжалом сердце нападавшего. Он держался на ногах до момента, как враг ослабил хватку. Ассасин осел на кинжал, не в силах стоять от потери крови, и ящер тоже повалился на землю под тяжестью трупа. Альтмер немедленно подхватил его, аккуратно опустил на землю, перевернул на спину и подвинул друг к другу части туловища. Фин-с-Тернис повернул голову и попытался что-то сказать. ― Не разговаривай. Не двигайся. Это приказ, ― одной из самых твёрдых интонаций произнёс эмиссар. Не имея больше цели сохранять сознание, ящер отключился от болевого шока. Искры в руках мера стали тёплыми и рыжеватыми; он не владел восстановлением на уровне мастера, но старался держать концентрацию. Одной рукой он притягивал зелья со стеллажа, поливая ими раны, другой направлял потоки энергии. Он не мог залечить их: на мече асассина был яд, выжигающий кровь жертвы, и магия эмиссара восстанавливала лишь новые повреждения, -- но он знал, что должен делать это. Он не остановится, пока не отключится. Тело ящера вдруг покрылось белой полупрозрачной пеленой ― природная способность аргониан к регенерации. Но альтмер продолжал направлять жизненную силу. Он заметил отсечённую руку ящера, подобрал её и приложил к разрубленному плечу: пелена обволокла её, как остальное тело. Кора Хиста и магия альтмера работали вместе, восстанавливая кровь и ткани, и вскоре растёкшийся яд был уничтожен. Кости и органы вернулись в прежнее положение, мышцы срастались, чешуйки кожи соединялись с оторванными, образуя незаметные шрамы. Спустя какое-то время пелена пропала. Перед юстициаром лежал его ящер. Целый. Живой. Альтмер приподнял его за плечи и, осторожно сжимая их, обнял друга. Он просидел так несколько минут, не позволяя себе проявлять эмоции, но не в силах отпустить. "Только с трупами и можешь развлекаться," ― усмехнулся он, наконец возвращая подручного в прежнее положение. Он перенёс ящера в его угол, соорудив из лежащих там тюков сена подобие кровати. Всё вокруг было залито кровью, в коридоре и кабинете царил хаос, на полу валялось три мёртвых тела. Юстициару предстояло много работы. После этого случая эмиссар поставил ящера своим хускарлом. Он запретил себе сомневаться в его верности, будь он хоть трижды предателем: по неизвестной причине ящер почти отдал за него свою жизнь; и по неизвестной причине альтмер имел право доверять ему. Он посвятил подручного в детали их задания, объяснил их цель и задачи (обычно помощнику юстициара известны лишь те цели, что ставит ему юстициар); в свою очередь ящер смог найти остатки группы асассинов, напавших на эмиссара, и по одобрению посольства они зачистили их убежище. Альтмер был удивлён умению подручного не лезть под огненный поток: тот явно не впервые сражался на стороне боевого мага. Ящер стал сопровождать его на всех важных встречах. Мастер брал его на допросы, сделки, встречи с агентами и целями. Он служил скорее наблюдателем, чем телохранителем: вне тени он был слишком слаб для боя. Его присутствие за спиной талморца сбивало с толку окружающих, но, оставляя ящеру слежку за окружением, он получал возможность контролировать собеседника сильнее, и быстрее добивался сотрудничества. Изучая документы, альтмер иногда подзывал помощника и заставлял прочесть какую-то бумагу; и несмотря на то, что образование Фин-с-Терниса сильно уступало алинорскому, он почти всегда понимал, что показалось мастеру интересным или подозрительным. Альтмер мог полагаться на ящера в самых критических моментах. Он знал, что тот не будет искать для себя выгоды, не станет шантажировать его. Ему не нужно было скрывать свои слабости от ящера ― ящер помогал скрывать их от других. Он чувствовал, что несмотря на любую его ошибку помощник останется ему верен. Впервые за долгие годы его миссия в Скайриме проходила успешно. После нескольких проваленных заданий, понижения до третьего эмиссара и ослабления веры в Талмор ― альтмер наконец вновь почувствовал себя уверенно. Осознание хотя бы того, что он останется эмиссаром после возвращения из Винтерхолда, значительно придавало ему сил. При правильной игре он даже, вероятно, сможет оставить себе ящерицу... Он всё ещё не понимал, как аргонианин получил должность в этом змеином логове. "Я говорил: Фин не может работать на плохих." Солитьюд, как обычно, встречал приезших флажками. Холодные стены посольства отражали каждый солнечный блик, коридор заливало солнце. Команда разделилась у входа: эмиссар должен был доложить о выполненном задании. Ящер поначалу шёл немного сзади, но как только появился другой юстициар ― исчез из виду. Альтмер узнал в нём одного из 3-их эмиссаров. ― Не ожидал увидеть вас так скоро, коллега, ― обратился тот к юстициару. ― Я был уверен, что вас перевели в менее...энергозатратные структуры. Как продвигается задание? ― Наилучшим образом, благодарю, ― ответил эмиссар. ― Я никогда не сомневался в вашей проницательности. ― Вот как? Полагаю, в способностях вашего, скажем так, подчинённого вам тоже не приходилось сомневаться? ― Разве они могут повлиять на результат миссии? Не думал, что при выполнении задания вы полагаетесь на своих помощников. ― Мои помощники ― будущие офицеры Талмора, если вы забыли. А вам стоит полагаться лишь на удачу, ― и соперник прошествовал дальше по коридору. Альтмер продолжил путь. Отчёт о задании лежал на столе 1-го эмиссара. Эленвен, как всегда, обо всём знала и без доклада, ― но не упустила возможности в игровой форме упомянуть о прошлых неудачах талморца. Когда альтмер направился к выходу, она вдруг остановила его и передала в руки запечатанный конверт. ― Вам послание из палаты лордов, ― она по-лисьи улыбнулась. ― Интересно, что его получает каждый, к кому прикрепляют аргонианина. Не находите забавным это совпадение? В письме было указано, что эмиссар приглашён в палату лорда Морфеуса для получения каких-то сведений. Альтмер мгновенно вспомнил, как ящер просил узнать у лордов о его вступлении в Доминион, как он говорил об одобрении его методов. Поместье Морфеуса было достаточно мрачным для альтмерского, и скорее напоминало подземелье, чем дворец. Однако оно не было грязным или сырым: лишь солнечный свет заменялся магическим. Сам лорд ждал его в зале для приёмов, удовлетворённо пролистывая копию его отчёта. ― А вот и ты, ― он оторвал глаза от бумаги и заинтересованно оглядел юстициара. Тот выглядел немного напряжённым, но держался официально. ― Давай без формальностей. Как тебе моя ящерица? Эмиссар был сбит с толку такой прямотой и неопределённостью. Почему лорд назвал ящера "своей"? ― Прошу прощения, боюсь, я не совсем понимаю, что вы хотите услышать, ― произнёс юстициар. ― Рассказ о том, как ты работал с Финстером, ― всё тем же заинтересованным тоном ответил лорд. ― Ты ведь пришёл сюда, чтобы поговорить про ящера, я должен знать, что тебе уже известно. Эмиссар постарался ответить: ― Фин-с-Тернис ― неплохой помощник, хорошо справляется с полевыми заданиями и защитой убежища. В основном я отправлял его доставать расходные материалы и копии документов. ― А как тебе его сверхурочная работа? ― всё более загадочным голосом спрашивал лорд. Он был похож на змею, высасывающую кровь из жертвы. Альтмер не понимал, что тот от него хочет. Это какая-то проверка? Провокация? ― Не понимаю, о чём вы, ― холодно ответил он. Заинтересованность в взгляде Морфеуса не пропала, но стала менее навязчивой и испепеляющей. Он устало произнёс: ― Хоть бы скрывал, что подозреваешь начальство в шпионаже, ― и продолжил твёрдым голосом: ― У меня нет цели тебя дискредитировать. Я не собираюсь понижать тебя в должности, применять санкции или что-то ещё. Если бы я о чём-то не знал ― я запросил бы эти сведения напрямую. У всех твоих предшественников я спрашивал то же самое. Эмиссар не понимал, к чему он клонит. Но лорд был прав: если бы ему нужна была информация, он бы просто приказал юстициару отвечать. Ему нужен был разговор, а не доклад, и эмиссар постарался обвернуть диалог вокруг своей "паранойи": ― Могу я попросить вас дать какие-либо сведения, подтверждающие вашу осведомлённость? Лорд распознал его игру: ― Фин-с-Тернис ― мой агент. Благодаря мне он попал в посольство. Я одобрил его деятельность по корректировке окружения. Это я отдал приказ назначить его тебе в помощники. Я знаю, что ты спрашивал Фин-с-Терниса о его попадании в Талмор, потому решил, что ты будешь не против поговорить со мной о своём подчинённом и задать все имеющиеся вопросы. Эмиссар впал в ступор. Лорд не просто был в курсе: он знал всё. Вплоть до содержания их диалогов. Всё это время юстициар был в разработке агента. Но что это была за цель, заставляющая его рисковать жизнью ради спасения разрабатываемого? ― Этих доказательств...достаточно, ― с трудом проговорил он. Он держал маску, не показывая боль, поглотившую страх и интерес, но знал, что лорд видит его насквозь. Морфеус произнёс внезапно поддерживающим тоном: ― Не спеши считать его преданность притворством. Я бы не позвал тебя сюда, будь всё обыкновенной агентурой. Эмиссар совсем потерял связь между словами лорда. ― Вы утверждаете...что ящер предан мне...что ящер ― ваш агент, и что я ― его цель? ― попытался он собрать мысли в один вопрос. ― Звучит абсурдно, согласен? ― к лорду вернулись прежние заинтересованные интонации. ― Потому я и начал с вопросов. ― Зачем вы спрашиваете о том, что вам известно? ― Я знаю лишь факты. Разве на вопрос "Как тебе ящерица?" можно начать просто пересказывать события? ― его голос внезапно стал приобретать интонации информационного вампира. ― Я хочу узнать, распознал ли ты в нём агента, юстициар. Лорд не держал его за дурака. Он хотел, чтобы эмиссар что-то понял. У него был чёткий план на этот разговор, включающий в себя все вопросы и ответы. Альтмер принял его правила. ― Я с самого начала подозревал его в предательстве, ― стал докладывать он. ― Сначала он стремился доказать мне, что предан и годен для важных задач. Но..когда я сам допустил ошибку, его поведение стало слишком подозрительным. Полагаю, вам известно, что редкий талморец низшего ранга упустит возможность использовать слабость своего начальства. ― Очень хорошо известно, ― усмехнулся Морфеус. ― Он ни разу не попытался надавить на меня даже в виде игры. Делал вид, будто ничего не происходит, будто он не может прямо сейчас с лёгкостью убить или подставить меня. С этого момента я стал подозревать его. Но он ослаблял моё внимание идеальной игрой и отсутствием следов. Я решил...что смерть от такого противника будет честью. Я ответил на ваш вопрос? ― Безусловно, ― отозвался лорд. ― Вот только есть один момент... ― в его взгляде вновь блеснули искры вампирского интереса. ― Какова же должна быть цель, что агент готов пожертвовать жизнью для спасения своего объекта? ― он почти повторил мысли эмиссара. ― Это единственный вопрос, который не дает мне считать ящерицу предателем... Эмиссар испепелял лорда тем взглядом, каким жертва пыток смотрит на дознавателя, пока тот не произнёс: ― Ты не первый и не последний в его разработке. Как ты мог заметить, Финстер почти никогда не допускает ошибок, выполняя задание. Юстициар вспомнил тех, кому назначили ящера. Он наводил о них справки, но они ничего ему не дали: эти эмиссары ничем не отличались от остальных. Когда ему дали Фин-с-Терниса, они, казалось, отпускали даже более язвительные комментарии в его адрес, чем другие. Если эта язвительность означала неискренность, а лорд Морфеус утверждает, что ящер предан своему мастеру, значит, он был предан и всем остальным. Но он не мог поверить в то, что все они тоже доверяли ящеру. В Талморе существует лишь дружба ради выгоды: он знал это на опыте. Все они были вторыми эмиссарами. Он тоже был до понижения. Всех их, после получения ящерицы, отправляли в самые отдалённые дыры Скайрима: он сам не упускал случая напомнить об этом эмиссару с ящерицей, пока её не назначили ему. Информация лорду не нужна: у него есть доклад о каждой их операции. Даже сейчас лорд позвал его лишь из собственного интереса... Юстициар не мог найти ничего, что объединяло бы его с прошлыми эмиссарами, помимо череды неудач в предыдущих заданиях. Но ведь это знал каждый: ящер всегда означал сомнение в способностях юстициара быть мастером для обычного помощника. Однако...как он помнил, за всё время его работы в посольстве в Алинор отослали только одного, работавшего с ящером. Все остальные, как и он, завершали задание без осложнений. Ящер создавал идеальный настрой общества к юстициару. Доставал сведения, которых крайне сложно добиться убеждением. Пополнял припасы, позволяя альтмеру не беспокоиться об этом. Защищал его. Делал всё, чтобы его миссии ничего не мешало. Мысль, пришедшую в голову эмиссару, он не рискнул бы высказать даже самому ящеру ― настолько абсурдно она звучала. Она объясняла все события, но такого просто не могло быть. Лорд Морфеус, пристально следивший за его мыслями, заметил, что юстициар всё понял. ― Вы верно определили, что ящер назначается тем, кого собираются отстранить от должности, ― с довольной ухмылкой начал он. ― Однако, ― сказал он серьёзнее, ― его назначение вовсе не является насмешкой над вашими способностями. Догадки эмиссара подтверждались. ― Цель Фин-с-Терниса ― восстановить ваш авторитет в посольстве. Юстициар не мог говорить. От отступившей паранойи ему стало в разы легче, но он должен был привыкнуть к этому. ― Скорее даже... ― немного помолчав, добавил лорд, ― моя цель. Финстер просто знает о ней. Его единственная цель ― служить Талмору. Юстициар почти пришёл в себя. ― Ты снова неосознанно контролируешь своё состоние, ― одобрительно отметил Морфеус. ― До задания с Финстером ты был, скажем так, более эмоциональным. ― Вы сказали, что я могу задать вопросы, ― утвердительным тоном произнёс эмиссар. ― Разумеется, -- ответил тот. ― Вы говорите, что ящер служит вашим задачам. Насколько сильно он предан конкретно мне? Ответ на свой вопрос он хотел знать больше всего. Юстициар не испытывал стыда за это стремление. ― Думаю, абсолютно предан, ― непривычно по-доброму улыбнулся Морфеус. ― Пока ты не начнёшь сталкивать его с другими юстициарами, разумеется. С другими юстициарами он столкнётся сам. У него был друг ― и это единственное, что его интересовало. Однако лорд не собирался отпускать его, и эмиссар был благодарен за возможность подумать. Он разговаривал с Фин-с-Тернисом не так часто, как полагается говорить с другом ― и это существенно отражалось на его осведомлённости. ― Насколько хорошо вы знаете Фин-с-Терниса? ― спросил он. Морфеус снова улыбнулся. ― Достаточно хорошо. Я знаю его с тех пор, когда он ещё не был в Доминионе. ― Почему он служит Доминиону? В посольстве его не ставят выше мусора. ― Очевидно, потому, что он признаёт альтмеров высшей расой, в сравнении с которой ему не позорно быть мусором. Ты ни разу не игрался с ящеркой? Положи ему перчатку на плечо, он ещё полчаса будет дрожать от того, что к нему без презрения прикоснулся высший, ― лорд снова улыбнулся, будто вспомнив что-то. ― Как ни странно, Фин-с-Тернис полностью понимает нашу идеологию. ― Как он попал в Талмор? Почему ему...поручили такую задачу? ― Это довольно долгая история. Уверен, что готов слушать? ― Разумеется. ― Ну как скажешь... Однажды один незаметный и аккуратный ящер пробрался в закрытую коллегию, главой которой был лорд Доминиона, по заданию Гильдии воров. Он идеально обошёл все защиты, выкрал нужный документ и уже почти пробрался к выходу из коллегии, как лорд заметил его хвост на потолочной люстре и послал туда лёгкий огненный шар. По случайному совпадению, эта люстра висела в центре большого зала, ― и спустя секунду неудавшуюся попытку воина тени лицезрели все ученики и преподаватели. Однако лорд оценил его способности. Он обратился к залу с речью о том, как важно в любой момент быть готовым к нападению. Он сохранил ему жизнь, отправил в своё крыло и лично проследил за тем, чтобы ему не причинили вреда. Тогда он не понимал, почему ящер, в глазах которого раньше была лишь тоска, смотрит на него почти фанатичным взглядом. Всё это он делал лишь из уважения к его операции. Он решил устроить игру, в которой ученикам придётся ловить настоящего врага, а не иллюзию. На следующий день он выпустил ящера из крыла, сообщив ему, что из замка перекрыты все выходы, кроме одного, а так же о том, что его ждёт в случае поимки. Он кивнул, и лорд объявил начало. Ученики ставили руны и капканы, следили за каждой тенью, но ящер сбежал, не попавшись ни в единую ловушку. Преподаватели были в недоумении, что лорд действительно оставил незащищённым один выход ― но что за игра, если исход известен заранее? Спустя время лорда выдворили из собственного заведения, бросив прямиком во вражескую тюрьму, в которой его неплохо поломали. Скажу лишь, что пытки людей уступают талморским лишь в чистоте инструментов. Лорда держали там два дня, пока внезапно он не очнулся в Скайриме, позже выяснив, что некий ящер, по совместительству тан Рифтена, внёс за него "залог" в 100000 золотых. Местный слуга показал лорду сундук, где лежали все его изъятые вещи, а сам ящер сообщил, что лорд может оставаться в доме, сколько захочет. Однако своё следующее пробуждение лорд отметил в ещё более смрадной клетке, больше похожей на пещеру, чем на тюрьму. Контингент этих руин был обучен крохам магии, и каково же было их счастье, когда под их охрану поступил настоящий альтмер, лорд Талмора, ― полностью в их власти. Для них не могло и существовать более идеальной цели для экспериментов. Из интересных методов отмечу останки некого аргонианина, которые они подложили к лорду в камеру со словами "твой дружок был слишком скользким". Эти "маги" применили проклятие, сковывающее холодными тисками и высасывающее из жертвы душу, чтобы она не могла сопротивляться ничему. Долгие дни лорд был не в лучшем состоянии, однако внезапно почувствовал на себе исцеляющие лучи и меховую броню. Все маги подземелья были убиты, и его самого вытащили наружу, в снежную пустыню. Ящер всю дорогу тащил лорда практически на себе, поддерживая в нём жизнь магией восстановления, и на этот раз привёл его в охраняемое поместье с алхимической лабораторией, провозившись в которой часов шесть он наконец смог изготовить противоядие. Ящер помог лорду добраться до Алинора и восстановить контроль над коллегией, и, так как лорд спас его лишь раз, а ящер помогал ему несколько месяцев, лорд спросил у него, что он хочет получить в награду. Как ты уже догадался, после такой длительной дружбы с представителем Альдмерского Доминиона должность в Талморе была его единственным желанием. Лорд закончил речь и вновь заинтересованно стал разглядывать юстициара. ― Вы хотите сказать, что эта должность существовала в посольстве до ящера? ― недоверчиво спросил эмиссар. ― О, конечно нет, ― согласился Морфеус. ― Я дал Финстеру должность личной прислуги. Но однажды он высказал мне идею... ― лорд на мгновение задумался. ― О том, что наличие друга может вытащить самое уничтоженное сознание из апатии. И я решил попробовать извлечь из неё пользу. ― Я боюсь представить, как палата лордов одобрила ваш эксперимент... ― Палата лордов знает, что ящер вытащил меня из плена, помог добраться в Алинор, обезвреживая пограничные заставы. Ящер достаточно доказал преданность Талмору, и для вступления на должность ему нужно было только соответствовать её требованиям. К моему счастью, ящер довольно обучаем и быстро усвоил все нужные навыки. Я нашёл ему эмиссара в скайримском посольстве, который в прошлом прекрасно выполнял свою работу, но в последнее время стал сильно сдавать позиции. Тот почти покончил с собой, узнав, с кем ему придётся работать, ― лорд не стал скрывать мгновенную довольную улыбку. Юстициар уже не сомневался, что тот вполне серьёзно питается эмоциями подчинённых. ― Но спустя несколько лет он отчитался первому эмиссару об идеально выполненном задании, да и выглядеть стал менее жалко. Тогда ящера полноценно одобрили как агента и оставили в посольстве, и по необходимости я выдаю ему задачу, которая ещё ни разу не была провалена. С тобой, правда, немного просрочил, ― сказал он тоном, которым сообщают об ошибке в расчётах. ― Тебе должны были дать его до понижения. Но ты скоро снова будешь вторым, так что, думаю, эту деталь можно опустить. Юстициар был благодарен за эту новость, но он заметил неточность во фразе Морфеуса: ― Вы сказали, что Фин-с-Тернис ни разу не провалил задачу... ― лорд стал мрачным, поняв, к чему он клонит. ― Я знаю, что одного из эмиссаров лишили должности после задания с ним... ― Если бы я узнал о его действиях позже, я бы лишил его не только должности, ― почти шёпотом сказал он. Однако, увидев в глазах эмиссара не только страх, но и беспокойство, лорд смягчил интонации. ― Он решил, что ящеру можно отомстить за всё, что сделал с ним Талмор. Вместо задания он издевался над Финстером несколько месяцев. Прекрасно видел, что тот не сопротивляется и продолжает помогать ему. У всех нас есть свои особенности... Но подобного отношения к своему агенту я не потерплю. ― Я не думал, что его настолько ненавидят... ― слегка потрясённо сказал юстициар. ― Не спрашивай его об этом, -- вздохнул лорд. ― Он был уверен, что его преданность будет оценена. Но если бы я не вмешался, Финстера бы не было в живых. Морфеус замолчал. Юстициар не решался нарушить тишину. ― Остались вопросы? ― осведомился лорд. Эмиссар подумал немного и сказал: ― Последний. Почему именно вы сообщаете об этом? Ваша...цель была бы не так напряжена, если бы узнала про агентуру от самого ящера. ― Его просьба. Он почему-то считает, что важную информацию вы должны получать только от начальства, ― Морфеус снова ухмыльнулся. ― К тому же, как ты заметил, мне очень интересно за вами наблюдать. Он снял замок с двери кабинета. ― Скажи Фин-с-Тернису, что я говорил с тобой, ― безучастным голосом приказал он. Эмиссар покидал поместье лорда со смутными чувствами. Но он твёрдо знал, что пока в посольстве существуют такие "агенты", он будет готов отдать за Талмор свою жизнь. Альтмер обходил коридоры посольства, надеясь встретить ящера, и нашёл его сидящим на каких-то ящиках в кладовой. Тот слегка улыбнулся ему и снова опустил глаза. ― Почему тебя так легко найти, но ты не попадаешься на глаза, если не нужен? ― юстициар пригнулся, входя в невысокий проём комнаты. ― Я обычно...всегда хожу в каких-то тёмных местах, ― стал говорить ящер. ― И если их осматривает кто-то из юстициаров...значит, скорее всего ищет меня. Вот я и показываюсь. Альтмер в который раз отметил его чуткую внимательность. ― Я не догадывался, что в Талморе может существовать что-то подобное. Ящер знал, о чём он. ― Талмор ― хорошее место... В нём просто...не хватает честности. Постоянная ложь убивает самую идеальную выдержку. ― С такими суждениями ты мог пойти воевать за людей. Они любят сказки о дружбе и чести. ― Я...уважаю людей, со своей позиции. Многие из них готовы отдать жизнь за свои убеждения. Но просто...они не высшие. Я не могу считать их властью, тем более после того, как...узнал об Альдмерском Доминионе. Я рад...что лорд дал мне возможность служить ему. Лицо ящера вдруг стало чуть грустнее. Эмиссар заметил это. ― Что-то не так? -- слегка обеспокоенно спросил он. ― Когда мы возвращаемся с задания... Я чувствую себя каким-то...предателем. Я только доказал, что я правда верен мастеру ― и сразу должен уходить... Я так и не смог к этому привыкнуть. Альтмер вспомнил слова лорда: "поиграться с ящеркой"... Он сел на коробку с Фин-с-Тернисом так, чтобы наплечник его одения упирался в плечо ящеру. Тот вздрогнул, будто его ударило током, и почти перестал дышать. Но спустя минуту добавил более уверенно: ― Я бы хотел служить кому-то одному, но я знаю, что нужен в этой роли. Когда-нибудь посольство не будет змеиным гнездом... В коридоре послышались какие-то звуки. ― Простите, ― быстро сказал ящер, и скрылся где-то за коробками. Альтмер встал и прислушался: ― ...я бы на вашем месте наведался в гнёзда фалмеров, ― сказал первый. ― Вас никаким образом не должны касаться мои алхимические запасы, юстициар, ― ответил второй. Голоса стихли, их обладатели направились в противоположные стороны коридора. Альтмер вышел из кладовой навстречу 2-му эмиссару. ― Что вы здесь делаете? ― настороженно произнёс он, заметив юстициара. Эмиссар узнал в нём одного из бывших мастеров ящера. Подумав немного, он приглушённым голосом ответил: ― В моём кабинете, в нижнем ящике стеллажа ― запас яиц коруса. Меня не будет на месте весь вечер завтрашнего дня. Если постараетесь ― я не замечу пропажу. 2-й эмиссар странно посмотрел на него, а потом спросил: ― Вы ведь недавно работали с Фин-с-Тернисом? ― Работал. Взгляд 2-го эмиссара перестал быть подозрительным. Он немного подумал и сказал: ― Я возьму 20 штук. Верну посылкой из "Ароматов". Благодарю за помощь, ― и он прошёл дальше по коридору. "Когда-нибудь посольство не будет змеиным гнездом" ― подумал юстициар.