Мавочка

      Скользящее к горизонту солнце неспешно опускало свой пламенный лик к могучим кронам ветвистых деревьев, озеленившихся с приходом теплых дождей над бесконечными далями пустынных полей и одиноких холмов. Геральт неторопливо вышагивал между кустарниками, то и дело цепляясь ногами в густой поросли земляного плюща. Пекло. Плотва уставши плелась следом понурив голову, проку от нее здесь было не больше, чем от нечастых попыток Геральта ободрить кобылу добрым словом. Вот, только, едва ли она сумела вразумить, о чем втемяшивал ей хозяин на протяжении всего их долгого пути. Ведьмак смахнул струю горячего пота с нахмуренного лба. Тропу он покинул многими милями отсюда, к северу от Рудника, где взял заказ на лихо лесное, ужаса такого, что даже охотники побросали свои добычи в ловушках. Коль не варги на люд страху нагоняют, стало быть, чудище завелось, – сказал ему сторожил, выложил вперед полупустой кошель, а остальное побожился следом за трофеем отдать. Ну Геральт и согласился. Ныне заплутал в Велене, хотя признавал то с большой неохотой ­– негоже ему с ведьмачьим чутьем среди деревьев болваном бродить, да еще и кобыле голову морочить пустыми обещаниями. Сам он ничего не чуял уже довольно долго: там ветка хрустнет, зверек с дерева на дерево перепрыгнул; тут листва всколыхнется, ветерок поверху прошелся; а внизу все одно ­­– жара да тишь, хоть бы среди теней иметь передышку, и того было бы достаточно. Обратно свернуть не представлялось возможным, до Рудника полдня пути без отдыха, поэтому Геральт, не имевший иного выбора, покрепче взялся за поводья, подначил Плотву, переступил через корень, и двинулся дальше в заросли. Почудилось ему, что слышит знакомый запах. Пахло илом и мокрой землей, от которых в горле пересыхало с новой силой. Долго ему пришлось прислушиваться к неуловимым ароматам влаги, незримыми тонкими нитями тянущимися откуда-то со стороны. Они то и дело путались в кустарниках, исчезали под толстой корой стволов, и растворялись в нагретом воздухе, будто соблазняя Геральта поддаться, а он все продолжал идти навстречу, тщательно выискивая их желанный источник.              Недвижимые прутья густого тростника и камыша окружали собой скрытное озеро. Вода в нем плескалась, расходясь по глади радужными кругами, березы бережливо прятали от палящих лучей каменные выступы под своими кронами, а у пологого берега грелись лютики и водолистники. Рядом с теми росли мелкие кусты частухи, и только ромашки лениво глядели в сторону нежданного гостя. Лес полнился тревожными шумами зверья и зелени, здесь же настигло Геральта неожиданное спокойствие. Округа казалась пропитанной сладким нектаром, отчего дышать ему становилось в разы легче, а задорный вид, на который ему пришлось наткнуться, радовал глаз. Нагие девицы с длинными волосами резвились между собой. Геральт чуть наклонил голову, охотно разглядывая каждую из них зорким ведьмачьим взглядом, обнаружил троих в воде, двоих на березе. Рыжевласая притаилась, замерла, держась тонкими пальцами за ветку, а затем вспорхнула вверх по стволу, как птичка, тут же скрывшись в листьях – одни только глаза и видно. Другие трое, заметив неладное, поднырнули под камень, глядели на ведьмака с недоверчивым прищуром, то выныривая, то вновь скрываясь по очереди. Самая смелая из пятерых так и осталась сидеть на толстой ветке в полуприсяде, прижимая свой гребень к груди. Геральт приблизился. - Позвольте воды набрать, и коня напоить. День жаркий. Больше я вас не потревожу, – сказал он той, чьи волосы струились жидким золотом до самого пояса. - А ты, Ведьмак, кто такой будешь? – не без интереса отозвалась она. - Геральтом называют.       Девица растянула тонкие губы в улыбке, расслабилась, ­– видимо, страх притупился, тому, кто говорит свое имя, доверять можно, – уронила гребень на землю, и тряхнула длинными космами, на долю секунды обнажив груди перед незнакомцем. Умом он ласково прозвал ее Мавочкой. Быстро сложил, что не водяницы деревню кошмарят, они, обычно, тихими бывали. Резвились у своих озер, да путников соблазняли сладкими разговорами, изредка в села захаживали, чтобы на базар поглядеть. От людей их не отличить было, разве что разозлить, да гребень украсть в придачу, тогда-то покоя не сыщешь, но Геральт и в самом деле не собирался тревожить их дольше положенного. Заплескалась рябь по озеру, разошлась волнами – остальные примеру своей сестрицы последовали. Повыскакивали из воды на камни, набравшись смелости, стряхнули влагу с волос и ступили на берег. Та, что в листве скрылась, спустилась на ветку ниже, продолжила свой венок плести, ловко спутывая ромашки с лютиками. Геральт умыл лицо, зачерпнул воду ладонью и выпил, – сразу же ему легче стало, словно солнце наконец потухнуть вздумало, – после наполнил флягу. В скорости осушил ее дочиста. - Вы, случаем, беса не видали? – прочистив горло, осведомился он. - Видали беса, – звонким птичьим щебетом ответила девица, что выглядела моложе остальных. - И черта видали. И даже лешего! – добавила черновласая голосом тягучим, как густой мед. Геральт криво усмехнулся. Не о том он с ними поговорить хотел. - Того, что людей из деревни в лес утаскивает, знаете? - А как не знать то! – подхватила водяница, целованная солнцем, чья светлая кожа была сплошь усыпана веснушками.       Снова наполнив флягу водой, ведьмак ощутил себя уставшим. И без того день дрянной выдался, еще и эти шутовки ему голову морочат пустым трепом. Отразилась на его лице неподъемная печаль, а среди девиц хохот прошелся. Обступили они Плотву со всех сторон, приласкали нежными руками, да к воде подвели. - Пей, Плотвичка, и пойдем дальше, – мягко сказал ей ведьмак, привыкший вести разговоры с молчаливым собеседником. - Плотвичка! - Плотвичка!       Наперебой зароптали девицы, явно обрадовавшись такому заботливому обращению, а Плотва только и рада. Фыркнула она, утолив жажду, встрепенулась, и давай ластиться. И так повернется, и эдак, все никак вниманию не нарадуется. Обласкали ее шутовки, исцеловали, пальцами в косматой гриве запутались. Геральт только бровью повел, так ответа на свой вопрос и не услышал. - Ты, ведьмак Геральт, верно, смерти ищешь? – обратилась к нему Мавочка.       Все сидела на своей ветке, качала худыми ножками из стороны в сторону, – точно дите неразумное, – и улыбалась. - Работа такая, – совсем уж коротко бросил он, и хотел было за поводья взяться, чтобы свой путь продолжить. - А, ты, постой! Знаем мы твое чудище. Оно в округе давно хозяйствует, ночами из логова выбирается и волков пожирает.       Замолкла Мавочка, опечалилась, не хотела нежданного гостя так скоро отпускать. Другие подхватили, прижались к кобылке как можно крепче, заканючили. Самая молоденькая умудрилась в седло взобраться. Поглядел Геральт на Плотву, да передумал, и той отдых не лишним будет. Рассудил он так: раз уж чудище по ночам бродит, люд утаскивает и волков жрет, значит, точно, бес – тварь агрессивная и всеядная, справиться будет не легко. Чего только раньше не нападала, не ясно. Снова посмотрел на Мавочку, о своем размышляя. Тут любая подсказка в прок пойдет, а водяницы много об этой местности знать могли, жаль только, разбалтывать их было занятием очень нудным. - Так, значит, – она кивнула. – Чего еще рассказать можешь? - Много чего могу! - А по делу? - Ну, так, по делу, – оскорбилась Мавочка. – Только, что мне за это полагается? За просто так ничего не скажу. Сам ты долго искать будешь, глядишь, зверюга первой на тебя наткнется. Неприятно получится. И то верно. - Чего стребуешь, – благосклонно выдохнул Геральт.       Проскользнули в девичьих глазах озорные бесенята. Призадумалась Мавочка, поглядела в чистое небо, будто совсем не знала, чего хочет. С ведьмака ведь много не возьмешь, денег у него и у самого не было, а большее разделить не выйдет. Придумал он, что девица новый гребень запросит, ткани на одежду для себя и сестриц своих, а может, просто дурачится, зная, что взять с него нечего. Но Мавочка оживилась, озорно хохотнула рыжей девице на соседней ветке, да сама на камушек под березой спустилась. Геральт недоверчиво огляделся, – ишь, вздумала чего неладного, – вот только сестрицы ее виду не подали. Рыжая все с венком возилась, изредка в его сторону поглядывая, а другие, как увлеклись Плотвичкой, так ее и нежили.       Присела перед ним Мавочка, собрала льющиеся золотом волосы на одну сторону, снова грудь свою оголила. Понравился ей ведьмак, сразу видно, настолько она перед ним ластилась, стесняясь придуманное требование озвучить. Ничего, что тот седым был. Внешне и не старик вовсе, слажен крепко, одной рукой ее объять сумеет, а глаза яркие, желтые, внимательные, точно кошачьи, со зрачками-щелочками. Одним словом, экземпляр необыкновенный. Мавочка ведь тоже дурным видом не отличалась, наоборот, лицом и телом приятна была, оттого Геральту и хотелось ее наготы коснуться. Торопиться он не стал, вдруг чего не так понял, вместо этого обождать решил.       Всякие слухи о ведьмаках среди лесов бродили. Люд боялся, что сердца у тех каменные, от сострадания совсем далекие; существа, что поразумней, небылицы рассказывали, старались лишний раз не показываться, а зверье, оно все одно, даже на своих собратьев кидается, слов от них не допросишься. Вздумала Мавочка сама проверить, насколько слухи правдивы, и устроилась на камне поудобнее, чтобы Геральту прямо в кошачьи глаза глядеть. - Поцелуешь, ведьмак, все расскажем, – пообещала она.       Залились ее щеки алым румянцем. Не ошибся Геральт в своих догадках. Показалось ему, что далекая от земли листва притихла, и даже птицы лесные перестали между собой переговариваться, будто ждали его ответа вместе с Мавочкой. А может, то он через чур упорно на ее грудях сосредоточился. Играла с ним миловидная шутовка, ничего серьезного просить и не думала, только вид делала, стараясь запутать, – все они такими были, ребятней прикидывались до поры до времени.       Негоже ему от предложения отказываться, это очевидно было. Дело ведь совсем не в поцелуе, а в том, где беса искать надобно, поэтому Геральт согласился. Хотел первым приблизиться, как вдруг, Мавочка сама на него набросилась. Обняла руками за шею, тонкими губами к его примкнула, и прижалась всем телом, вынуждая себя в ответ приласкать. Коснулся он ее кожи пальцами, мягко и ненастойчиво, затем проделал короткий путь от узкой талии к бедрам. Она задрожала. Ощутил Геральт терпкую цветочную горечь на языке, а душой мимолетное умиротворение, окутал его аромат ила и березы со всех сторон, да голову без остатка задурманил, – так от ее волос пахло, – внутри же совсем непотребное желание зародилось. Противиться тому сложно было, да и как, если Мавочка его губы с нежностью трепала, будто требовала чего-то. Пальцами в белых волосах путалась, то обратно к шее опускалась, то ненароком щек дотрагивалась, все заигрывала без устали, – вот-вот на землю повалит, а сама сверху вскочит. На мгновение пришлось оторваться. Сердце в груди Геральта совсем уж разошлось, затрепетало скорыми ритмами, разгоряченную кровь гоняя. С еще большим напором он стал целовать ее под чуть слышные перешептывания неугомонных шутовок. Те между собой хихикали, стараясь разглядеть их двоих получше.       Прильнула Мавочка к его щеке, – целовать перестала, – ­еще немного нежности просила перед разлукой. Задержалась так на мгновение, да отстранилась, бросив Геральта немного растерянным. Снова на камушек присела. - Видно, не правду о ведьмаках поговаривают, – с некоторой печалью в спокойном голосе проговорила она. Огляделась вокруг себя в поисках гребня, нашла его лежащим неподалеку, отсюда не дотянется. – Беса ты, Геральт, ищешь. - О том я и сам догадался, – ответил ведьмак в конец скомкано, все старался унять напряжение, в плечах сосредоточившееся. - Пройдешь дальше, вдоль озера, до заката поляну минуешь. Там цветы распустились три ночи назад, точно белое море, из виду не пропустить. Затем свернешь в сторону холма, там логово твоего зверя упрятано, – посмотрела на него Мавочка задумчиво, размышляла, о чем еще сказать полезно будет. - Обратный путь через поляну не держи, – заговорила вдруг черновласая водяница. Геральт обернулся. – Оттуда недалеко тропа есть, – пояснила она любезно. – Иди от холма, да под ноги гляди, чтобы в охотничьи сети не угодить. По той тропе направо свернешь, на дорогу к Руднику выйдешь. Если, конечно, в лапах беса не сгинешь, – и хохотнула напоследок.       Попытался он все запомнить, помолчал немного. Видал Геральт хитроумные капканы среди деревьев, давно охотниками брошенные, но ни в один не попался, чутье подсказало. Все они пустовали, и только в одном лисья лапа осталась. Большей добычи ему обнаружить не посчастливилось. - Сами вы часто озеро покидаете? – спросил он для верности. - Не очень, – поморщилась черновласая, не отрывая взгляда от Плотвы. – Раньше, бывало, до самой деревни бродили, да ловушки камнями забрасывали, чтобы зверье не попалось, – все девицы хором посмеялись, нравилось им паскудничать время от времени. – Нынче совсем скука нас одолела, охотники перестали наведываться, дальше по тропе ушли, а как на беса наткнулись, так и вовсе! Весь люд за забором попрятался. Не поиграть с ними больше.       Стало быть, рано Геральт с дороги свернул, учуяв следы человечьи, оттого и заплутал. Деревенские то, окольными путями ходили, а он, как видно, напролом через дебри ломился. С чего это бес разошелся, тоже прояснилось. Распугали охотники дичь в округе, волков оттеснили, да на бесовскую территорию сунулись, а для этой зверюшки человечина ни в коем разе не хуже собачатины приходится. Не заметил Геральт, как мысли о предстоящем бою все остальное из разума вытеснили. От нахлынувшего спокойствия и следа не осталось. Поглядел он на Мавочку едва ли не жалобно. Она уже до гребня добралась, все расчесывала длинные косы, кажись, с еще большим усердием. В ответ ему улыбнулась. Заново потеплело на душе Геральта, словно с поцелуем ей всю усталость из него удалось вытянуть. Редко такое встретишь.       Наконец и девицы перед ним расступились, к Плотве подпустили. Черновласая своим лбом к лошадиному прижалась, – с ощутимой неохотой новую подружку отпускала, – и улыбнулась. Та, что в седло уселась, ловко на землю спрыгнула. Геральта стороной обошла, опасалась, видимо. То ли всегда недоверчивой была, то ли к ведьмакам с претензиями относилась. Столпились они у берега, внимательными взглядами гостя провожая. Геральт на кобылицу влез. Она передними ногами затоптала, тряхнула гривой, и фыркнула, высказав недовольство. - Вертайся. Как-нибудь, – вдогонку бросила Мавочка.       Ухмыльнулся он ей, – уголки губ неуверенно дрогнули, – но обещаний давать не стал, вряд ли еще когда свидятся. Только кивнуть самому себе позволил, тем самым благодарность за помощь показывая.       Всякое с Геральтом в дороге случалось, каких только тварей он за всю жизнь не видывал, но то озеро светлой памятью вспоминать научился. Пустилась Плотва галопом вдоль берега, по земле копытами ударяя, сестрицы зашумели. Снова заплескалась где-то позади него гладь водная, услышал ведьмак смех девичий, что колокольчиками поверх тростников звенел, а затем в густой лес отдалился. То водяницы друг с другом игрались, день и ночь хороводы водили, да путников к себе на веселье зазывали. С тех пор и прозвал их всех Геральт ­– мавочками, каждый раз златовласую вспоминая. Такими ведь они были, эти мавочки, неугомонными.