Причина тебя ненавидеть

Если честно, ты мне не нравишься. Слишком слабая, тощая, как смерть, кости так грозно выпирают из твоего тела, что можно легко их пересчитать. Но я готов целовать их снова и снова. Ощущение, что ты и вовсе не питаешься. Слишком мягкая, даришь эти свои улыбки всем, без исключения, словно любишь каждого от земли до неба и больше. Слишком безмозглая, ведь ведёшься на всё, что тебе ляпнут, или скажешь что-то поистине глупое, как например про своего бога, совесть и прочую гадость. Слишком самоотверженная, готовая отдать последнюю рубашку любому. Даже если у тебя не просят этой помощи, ты так и льнёшь помочь всему миру, а ты на последнем месте. Сама у себя. Ну и что, что вот-вот упадёшь от кровопотери, всё равно ведь пойдёшь на кухню, дабы приготовить ужин, ведь ты обещала Рейджи. Или поможешь нарисовать плакат Субару. Или приготовишь очередной торт Канато. Неважно, кто в беде, как тебе кажется, ты будешь уже там. Чертова героиня. А сама вот лежишь без сознания. Такая простая, человеческая, обыденная, посредственная. Красивая. У тебя ведь ничего нет, кроме твоей крови, невероятной крови, дающей мне силы и удовольствие. И не только мне. Что меня и бесит. Но отныне никто не смеет тебя касаться, потому что сегодня я уже доказал тебе лично, кому надо улыбаться так лучезарно, как это делаешь это ты. Да, у тебя есть кровь и твоя сногшибательная улыбка. Глупая, но такая обоятельная улыбка. А ещё эти глаза, у которых нет дна, потому я в них и тону каждый раз. И не надо меня спасать. Я не вылезу. Не один оттенок в мире не передаст того цвета, какого у тебя глаза. А ещё они у тебя такие чертовски большие. Я раньше думал, зачем людям такие глазища, да и не нравились они мне. Какие — то словно у кукол, что хранятся у Канато в той комнате. Но твои глаза — другие. В них жизнь всегда бьёт ключом. В них горит такой огонь, каким обычно сжигают города и целые леса. Да пожары в Австралии не сравнятся с этим огнём. Этот огонь сжигает и меня. А эти ресницы, светлые как твои волосы, длинные. Каждый раз когда ты невинно и тупо хлопаешь ими, моё сердце подаёт признаки жизни. Взмах — сердебиение. Ещё взмах - и я умер. Сражён ими наповал. И эти твои губы, что вечно приоткрыты, как у какой-то идиотки. Оказались такими мягкими и вкусными, словно зефир. Ненавижу зефир, больно сладкий, но твои губы — это исключение. Ты так сладко спишь, что я не могу не коснуться их вновь. Если мы будем и так дальше засыпать вместе, я бы хотел будить тебя только поцелуем. Волосы у тебя, словно золото. Или как солнечный луч. Такие же необыкновенно прекрасные. И так переливаются при дневном свете,что не один художник не найдёт у себя в палитре красок, дабы передать это небесное явление. Я уверен, ты ангел. А кожа нежная, шёлк не такой уж и приятный на ощупь, как она. Как приятно её кусать, целовать, оставлять следы своего права на твоё тело и слушать эту музыку, что льётся с твоих целованных мною не один раз губ. Или как ещё назвать твои стоны, такие неземные, как и ты сама. Ты точно ангел, хрупкий, маленький ангел. Если бы можно было излить нежность, я бы затопил нашу планету. Как иронично. Чем только судьба не шутит, я и нежность — смех. И только. А всё благодаря тебе. Ты это со мной сделала. Экая преступница. Как тебя только не держат в клетке, ты же меня в себя влюбила. Хотя скоро, я сам тебя запру, чтобы никто не смог тебя украсть у меня, чтобы только я мог наслаждаться тобой в полной мере. К какой ведьме ты ходила, чтобы убрать эти многовековые корки льда с моего холодного, давно не бьющегося сердца, забраться мне в голову, украсть мой покой и даже то, о наличие которого я сам сомневаюсь, душу.Ты обязана признаться, иначе на костре окажешься ты. На костре моей любви. Ты такая неидеальная, но горячо мной любимая, родная, нежная, мягкая, уютная, моя. Я и всегда буду ненавидеть тебя за твою вечную добродетель, за улыбки, что ты даришь не только мне, за то, что сделала со мной. Но буду и любить. Просто за то, что ты любишь меня. Такого неидеального. Такого невыносимого. Такого меня. Если честно, ты мне не нравишься.