Любовь существует

—Ты так ничего и не понял? Любви не существует. — сказала Малефисента, наблюдая за Филиппом и Авророй.       Возмущению Диаваля не было предела, ведь как его госпожа могла сказать такую несуразную фразу о любви? Тогда почему рядом с ней у ворона сердце стучало в разы быстрее, чем после быстрого бега? Почему, стоило ей оказаться безумно близко к нему, у него начинали пылать щёки, словно те горели огнём? Почему после этой фразы у Диаваля что-то раскололось в груди? Разбилось сердце? А оно может разбиться? Тогда пернатый в облике человека кинул Малефисенте несколько фраз и, отвернувшись, ушел прочь.       Может он и поступил неправильно, может за такое неуважительное поведение к госпоже Диаваль и получит наказание, как превращение в червя, или того хуже, в пса, но в тот момент ему было всё равно. Во рту пересохло, будто он умирал от жажды в пустыне, в голове трещало, словно ему по вискам многочисленными ударами стучали дятлы, да и в принципе ворон чувствовал себя умирающим. Неужели на него так подействовали слова Малефисенты? Или она успела наложить на него в наказание заклятие, когда тот ещё не успел скрыться? Так или иначе, Диаваль чувствовал себя ужасно.

***

      Война со Стефаном закончилась кончиной столь алчного короля, возращением Малефисенте прекрасных крыльев и освобождением Авроры от злых чар поцелуем любви, но не возлюбленного, как мог подумать Диаваль, если бы не видел своими глазами, а матери, которая дорожила своим ребёнком. Тогда ворон был уверен, что у этой сказки наступил счастливый конец, каким он и должен был быть, но точно ли это было концом?       Коронация Авроры прошла успешно. Та теперь восседала на троне с милой улыбкой на лице и со сверкающими от наступающих слёз глазами. Вокруг был шум и гам, а что точно знал Диаваль, так это то, что его госпожа такое долго терпеть не могла, а потому ворон только усмехнулся, когда Малефисента начала уходить с торжества в более тихое место, не забыв позвать за собой своего верного слугу.       Шелест крыльев, что шлейфом следовали за его госпожой, успокаивал, чаруя измученную душу ворона и даря некое умиротворение. — Ты сегодня молчалив, Диаваль. — внезапно начала Малефисента, кинув незлобивый взгляд на мужчину, что следовал за ней. — Тебя что-то гложет, красавчик? — с усмешкой спросила наконец она, вспомнив прозвище, которым часто Диаваля окликивала Аврора.       У Диаваля сердце ёкнуло, стоило знакомому прозвищу промелькнуть в речи его любимой сердцем фейри. — Да, госпожа. Мне совестно, что совсем недавно я нагрубил вам и проявил свой характер. Прошу меня за такое простить и наказать. — Чего это ты вдруг наказания захотел? Я думала, что ты будешь делать всё, лишь бы не быть наказанным, а сейчас сам же просишь об этом. С возрастом ты глупеешь, Диаваль. — Малефисента остановилась, присев на выступающий корень огромного дерева, после махнув Диавалю, таким жестом повелевая приблизиться.       Ворон всегда был послушным к приказам своей госпожи, ведь что поделать, если таков был долг за спасение его жалкой жизни? Он поклялся служить этой женщине верой и правдой, и свою клятву он нарушать не собирался. Да что там, такого даже в мыслях не было. Вот и сейчас, медленно сократив расстояние, Диаваль присел на траву перед бывшей правительницей Топей, склонив голову. — К тому же, как я могу тебя наказать, если ты спас мне жизнь? Что за глупости? — тонкие пальцы крылатой женщины ласково прошлись по тёмным, словно смоль, волосам своего слуги, опускаясь ниже, к его щеке.       Диаваль словно остолбенел. Казалось, что любое лишнее движение и это прекрасное мгновение закончится, а может даже окажется сном, ведь госпожа никогда не одаривала ворона такими прикосновениями. — Ты покраснел, Диаваль. Тебе дурно? — прозвучал шутливый вопрос.       Ох уж эта женщина. Знает же, из-за чего вдруг запылали алым щёки у Диаваля, и теперь насмехается. Понимает, что ворону нравятся эти прикосновения и продолжает, хищно наблюдая за реакцией. — Подними взгляд немедля. У меня складывается такое чувство, будто ты меня не слушаешь. — приказ прозвучал беззлобно, а даже как-то ласково, что заставило воронье сердце затрепетать.       Взгляд глубоких чёрных глаз устремился вверх, встречаясь с ядовито-зелёным. Диаваль был готов утонуть в этих глазах, продать свою душу, лишь бы иметь возможность всегда смотреть в них, ведь такие моменты были редкостью, а потому ворон старался запомнить всё, каждую деталь, чтобы по ночам лежать и мечтательно вспоминать. — Кажется мне, что ты хочешь что-то мне сказать. Это так? — Так, но боюсь, что слова мои будут вам не по душе, госпожа. — А ты рискни. Кто знает, может всё будет наоборот.       Малефисента вела Диаваля на верную смерть, ведь он знал, что тема, которую ворон собирался затронуть, фейри очень не понравится, но почему бы не попробовать? Может он и будет потом неделю, а может и месяц разгуливать по Топким Болотам в облике пса, но это того стоило, в этом мужчина был уверен.       Женщина со всей грацией, присущей ей, опустилась на траву, сев перед Диавалем слишком близко, таким образом показывая, что они на одном уровне, что нет больше статусов «госпожа-слуга», что про всё это можно теперь просто забыть, словно и не было этих границ между ними. — Я знаю, что вам эта тема не по душе и помню, что вы не верите в любовь, но я хочу доказать обратное. Я люблю вас, госпожа. Все эти годы любил, буду любить вас и дальше, ведь сердцу не прикажешь. Накажите меня, превратите в кого угодно, но только не прогоняйте. Мои чувства не взаимны, но для меня уже в радость то, что я нахожусь с вами рядом, а потому не лишайте вашего слугу этой единственной радости. Прошу вас… — последняя фраза вырвалась из уст ворона шёпотом, словно он боялся, что ему не дозволено просить госпожу о такой огромной услуге.       Тишина. Напрягающая, бьющая по вискам. И страх. Сковывающий. — Глупый ворон. — произнесла Малефисента, с прищуром глядя на Диаваля. — То, что Аврора проснулась от моего поцелуя уже доказало, что я была не права насчёт любви. А точнее насчет её отсутствия. Так почему же ты думаешь, что чувства твои не взаимны?       Теперь Диаваль посмотрел на фейри ошарашено, не веря в услышанное. Неужели главная мечта ворона сбылась? Тот об этом даже думать не смел, а тут… Смех госпожи вывел Диаваля из раздумий, заставив улыбнуться. Таким чистым смех её не был никогда. — Ты ж мой верный ворон. — наконец произнесла колдунья, взявшись руками за ворот тёмной рубашки, что так прекрасно сидела на Диавале, а после и притянув того ближе к себе.       Алые пухлые губы, на которые Диаваль часто заглядывался, отгоняя от себя мысли, о которых думать не имел права, наконец коснулись его бледных губ, вовлекая в такой желанный, но нежный поцелуй, что также был неумелым. Скорее, по вине Диаваля, у которого этот поцелуй был первым. Паника, вперемешку с радостью, охватывала пернатого, ведь всё это было неожиданным, но таким приятным сюрпризом, заставляющим внутри всё загораться огромным пламенем. Жар в груди и стук бушующего сердца, влажные от поцелуя губы, шум в ушах - так много всего в один момент.       Нехватка воздуха дала о себе знать, а потому Малефисента отстранилась, глубоко вдыхая, что сделал и Диаваль, когда появилась возможность. — Тебе ещё учиться и учиться, красавчик. — проговорила фея, усмехнувшись. — Тогда я надеюсь, что ты будешь моим учителем. — ответил Диаваль, притянув Малефисенту к себе, также усмехнувшись.       Конец был счастливым, как и ожидалось, но теперь он был счастливым и для недавно несчастного ворона, что наконец-то доказал своей госпоже о существовании любви.       Любовь существует и будет существовать всегда. И если вдруг Малефисента усомнится в этом, Диаваль будет готов вновь доказать своей возлюбленной обратное.