немного о традициях

      Александр раздраженно жмет на панель автомобиля, переключая станцию играющего в машине радио и недовольно морща аккуратный носик. Выбранный Москвой аудиоряд бил по ушам, мозгам и прочим тонким материям, поднимая в душе бурю негодования и нестерпимое желание выключить музыку вовсе, избавляя себя от подобных пыток посредством звука. Все-таки, у Московского совершенно не было слуха и чувства прекрасного. - Чего ты нервничаешь? – замечая то, с каким рвением и бурлящим негодованием Петербург переключал станции, Михаил не может не задать вопрос, проглатывая собственное беспокойство, давая ему раствориться в едкой кислотности желудка. - Я не нервничаю, - фыркает, отрицая всякое волнение Александр, находя, наконец-то, что-то более ли менее подходящее, классическое и знакомое. Он никогда не был против современной музыки, старательно выискивая в куче всякого хлама действительно достойные группы или композиции, но именно сейчас сердце требовало чего-то родного, бессловесного, спокойного и великого. Бах действовал успокаивающе, и сменивший его Моцарт также нашел нужный отклик в тревожащемся сознании. - Правда? – лукаво улыбается Московский, переводя взгляд с дороги на Романова, сталкиваясь с его невозмутимым профилем. Заднее сидение автомобиля было полностью забито множеством пакетов с продуктами, и Миша искренне не понимал, зачем было ехать закупаться в самый канун праздника, когда многое уже разобрали и на кассах образовались огромные очереди. Более того, система доставки в России была отлажена и совершенна, и они могли заказать всё необходимое, не тратя время попусту на пробки. Из-за плохой уборки снега в Санкт-Петербурге дороги сузились, и количество автомобилей тридцать первого числа было колоссальным, пускай и в этом году день был официальным выходным и на работу никто не спешил. - Кривда, - огрызается Александр, извлекая из кармана теплого зимнего пальто мобильный телефон и утыкаясь взглядом в светящийся экран. Удаляет с десяток поздравительных сообщений, некоторые из них даже не открывая. Дурной знак Михаил подмечает сразу, и не находя ничего лучше, кладёт теплую ладонь на колено партнёру, поддерживающе сжимая и даря капельку своей уверенности. Саша сперва дергается, коротко оглядываясь на Москву, а после выдыхает, отбрасывая телефон в подстаканник между сидениями, когда Московский все же удостаивается ответного касания прохладной ладони сверху, сразу же переплетая их пальцы. - Я хочу, чтобы все прошло хорошо, - улыбается немного нервно, но тепло, Петербург делится переживаниями, как обычно волнуясь о безмерном количестве мелочей. Идея о том, что нынче им не нужны рестораны или другие подобные заведения, где людей, как и алкоголя, будет много, пришла еще в самом начале зимы. Саша, сам от себя не ожидая, захотел встретить праздник в весьма традиционной семейной обстановке, помня, как любил подобное еще будучи Ленинградом. После развала Советского Союза он старался делать всё, что могло бы отдалить его от прошлого, но спустя тридцать лет былое вновь поманило за собой, нахлынув внезапными воспоминаниями и странной рефлексией. Новый год, все-таки, действительно семейный праздник, и совсем неважно, кто именно подходит под определение данного слова: друзья, родные или любимый. Всякий, кто столь дорог сердцу, что оно замирает лишь от образа в голове, достоин зваться его частью. - Блядь, баран ебанный, смотри куда едешь, - рычит Московский, резко выворачивая руль вправо и уходя от столкновения. Машина дернулась, немного заскользив на неочищенной ото льда дороге, но быстро стабилизировалась: полный привод давал преимущество. - Следи за языком. - Он нас подрезал, - фыркает Миша, крепче сжимая ладонь Саши в своей, хмуря густые светлые брови, - почему мы не могли заказать доставку? Уже час стоим в этой пробке. - Поход по магазинам является частью традиции, - нравоучительно отвечает Романов, потирая мягкую кожу вокруг колец Москвы аккуратными, успокаивающими движениями своих пальцев, - доставка обездушена, лишает людей нужных ритуалов. - То есть, стоять в пробке для тебя ритуал? – нервно смеется Московский, подрезая едущий рядом автомобиль и сворачивая на объездную дорогу, надеясь уйти от пробки подобным образом. План оказывается провальным, ведь и такой путь полностью забит машинами. Миша недовольно цокает, ударяя по рулю свободной рукой и вновь обращая все свое внимание на Александра. Переключить станцию, играющую классику, не решается: не хочет конфликтов еще и с Романовым в это испорченное поездкой утро. - Нет, Миша, - поучительно и спокойно, будто с ребенком малым разговаривает, - поход по магазинам им является, выбор продуктов, подарков, вся эта праздничная атмосфера в украшенном городе. - Ага, очень украшенном, - дергает за край бадлона Саши, оголяя бледную кожу живота. В машине было достаточно жарко, отчего Романов расстегнул пальто еще в первую минуту поездки. Все необходимое приобрести удалось достаточно быстро, ведь выехали довольно рано, что было непривычно для Москвы, привыкшего к тому, что в выходные Александр спит едва ли не до обеда. Сегодня этот очкастый интеллектуал подскочил по будильнику аж в семь утра, будя Михаила торопливым поцелуем и уводя за собой в душ. Изнеженный крайне удачным началом дня, Москва был согласен на любые предложения Романова, идя у него на поводу, и пожалев об этом уже через час в гипермаркете, когда Саша не мог решить, какой именно зеленый горошек лучше подойдет к салату. План Петербурга сработал как по часам: утренний секс сделал Мишу податливым и уступчивым, и Московский подозревал, что однажды подобные уловки сыграют с ним злую шутку. Они и сыграли, и теперь ему оставалось только злиться, петляя между рядами едва двигающихся машин. - Сугробами по обочинам украшал? – продолжает подтрунивать сидящего рядом Александра, игнорируя то, как сильно Романов начал сжимать его ладонь, - красиво, куда симпатичнее, чем у меня. - Миша! - Странно, что ты гирлянды на них не накинул…       Едва успевает щелкнуть по кнопке блокировки дверей, когда Романов хватается за ручку и с силой дергает, порываясь выскочить из машины. Проблема уборки снега в городе подняла целую бурю среди населения и нашлись даже те умники, кто стал сравнивать кадры современного Петербурга с блокадным Ленинградом, уповая на то, что никакой разницы нет. Саша, когда впервые прочел эту новость, сначала пришел в ярость, а после впал в неясную апатию, и Михаилу стоило многих усилий вытащить его из этого состояния. - Открой двери, - шипит, как разъяренный кот, дергая ручку еще раз и подтверждая тем самым свой порыв, - немедленно. - Тш-ш-ш… - стараясь смягчить накалившуюся обстановку, Москва аккуратно перехватывает запястье Александра, покрывая торопливыми, почти невесомыми, поцелуями кисть. Романов не поддается, дергает больно за нос Московского, вынуждая того громко охнуть и отпрянуть. - Саш, ну извини, - бормочет, потирая растревоженный грубым касанием нос, шмыгая им, - не злись, сегодня же праздник. - Оставь подобные шуточки при себе, - практически выплевывает замечание Романов, складывая руки на груди в замок и отворачиваясь к окну, более не порываясь выйти из машины. Москва порывается сказать что-то еще весьма раскаивающееся, но не успевает, реагируя на зеленый сигнал светофора. Пробка подходит к концу, и стройный ряд из автомобилей начинает двигаться куда оживленнее. Доезжают до дома уже в полной тишине, если не считать парочки смачных ругательств, когда Миша пытался припарковать, в неубранном от снега дворе, машину. Саша выскакивает на улицу торопливо (все еще злится, Москве это очевидно) и сразу направляется к дверям парадной, игнорируя оставленные в машине пакеты. Московскому приходится взять всю работу на себя, нагружая собственные руки и с трудом закрывая коленом двери любимой иномарки, мысленно благодаря создателя автоматической сигнализации, включающейся при удалении ключа на определенное расстояние. - Хоть двери мне подержи, обиженка, - успевает окликнуть Романова прежде, чем тот захлопнет двери, и не без удовольствия подмечая, как тот замирает, все-таки придерживая их, а не захлопывая перед носом Михаила назло. Тепло дома окутывает, стены – успокаивают, и Москва чувствует сильное облегчение, когда ставит тяжелые пакеты на пол в прихожей. Самая тяжелая часть этого дня была позади, и теперь можно было полностью расслабиться, оставив Александра варится в своей предновогодней лихорадке. Тот уже успел сбежать на кухню, где гремела посуда, и теперь туда было лучше не соваться, если не хочешь помочь.       К счастью для Московского, помощь от него не принималась, поэтому он мог расслабиться перед телевизором, в сотый раз пересматривая лучшие фильмы советского кинематографа. Безусловно, смотрел он их намного больше раз, чем помнил, и именно в этом была его личная маленькая ирония судьбы. - Что встал? Пакеты неси на кухню к отцу, - замечая светлую макушку застывшего в дверях Химки, фыркает Михаил, кивая на груду мешков на полу. Данила не спорит, пускай и выражение его лица многое говорит о желании поработать грузчиком. Собирает кульки вместе, с трудом отрывая их от пола и скрываясь за поворотом коридора, откуда уже доносился запах чего-то невероятно вкусного. Денис, к счастью для них всех, унаследовал невероятный талант Петербурга к кулинарии, и блестяще справился с поручением от старшего Романова, который тот ему дал перед отъездом в магазин. Не желая появляться на кухне, пока ему того не позволят, во избежание получить нагоняй, Михаил устало опускается на диван, с удовольствием вытягивая уставшие после вождения ноги. Голова гудела от предновогодней суеты москвичей, и ему явно нужно было немного вздремнуть, дав боли утихомириться. На экране телевизора замелькали кадры знакомого фильма, и Миша сам не заметил, как дрема все-таки сманила его. Проснулся от теплого касания к своей щеке, ловя нарушителя покоя в свои крепкие объятия, уронив стоящего рядом с диваном Александра на себя. - Ну что ты делаешь? - в привычной манере ворчит Романов, устраиваясь на широкой груди удобнее и целуя первым, аккуратно и ласково. От Саши пахло чем-то вкусным, и Москва шумно втягивает носом воздух, наслаждаясь ароматом выпечки, которым пропитался Петербург, пока был на кухне. - Обнимаюсь, - констатирует очевидный факт, даря еще один короткий и нежный поцелуй Романову, - и целуюсь.       Саша не сдерживает короткого смешка, греясь в руках Москвы и игриво потираясь носом о его теплую щеку, не тая влюбленной улыбки. Ловит руки Миши на своих ягодицах, отводя их обратно к пояснице, не позволяя перешагнуть черту. Столица недовольно хмурится, приоткрывая один глаз. - Все еще дуешься? - Думаешь, я лежал бы тут, если бы еще злился на тебя? – закатывает глаза Александр, не снимая улыбки со своего лица, - подумал и решил, что на тебя, дурака, это делать бесполезно. - Правильно решил, - едва ли не урчит от удовольствия Московский, вновь предпринимая попытку переместить руки чуть пониже талии, - а теперь давай мириться. - Ты только об одном думаешь, - цокает Петербург, выбираясь из уютных объятий и вставая на ноги, - дети дома, перестань. - Ну и что? – открывает второй глаз Москва, потягиваясь и разминая затекшие со сна мышцы, - покажем им, как родители друг друга любят. - Ты отвратителен, - фыркает Романов, наклоняясь и даря еще один короткий поцелуй, - Данила уже протер всю пыль и пропылесосил во всех комнатах, помоги ему.       Новость об уборке бьет по, и без того ноющей, голове обухом, мгновенно снимая всякую сонливость. Миша подскакивает, резко садясь на диване и поднимая на Александра весьма недовольный взгляд. Не успевает вставить даже слова, прежде чем в комнате появляется весьма понурый Химки, волочащий за собой моющий пылесос. Измученный, сломленный, и явно получивший нагоняй перед тем, как был отправлен делать уборку перед праздником. - За что ты так с ним? - Во-первых, дом нужно прибрать перед застольем, - нравоучительный тон отдается дрожью во всем теле, заставляя Московского невольно поежиться, - а, во-вторых, этот молодой человек вступил в сговор с другим провинившимся лицом, и они вместе пытались украсть две крабовых палочки для салата. - Дань, я тебя что, плохо воспитывал? – грозно смотрит на сжавшегося в углу с пылесосом Химки, выглядывая из-за стройной фигуры Романова, - ты так и не научился правильно таскать крабовые палочки с кухни и смог попасться? - Миша! - Пап, мы с Денисом… - неуверенно начинает оправдываться Московский младший. - Ты не мог дождаться, пока Александр Петрович отлучится с кухни? - Так! – возмущение в голосе Петербурга звенит подобно разыгравшейся за окном вьюге, - тряпку в зубы и помогаешь ему, раз такой умный.       Приговор был вынесен слишком стремительно, и Миша даже не успевает возразить, прежде чем Александр покидает комнату, оставив его с Химки наедине. Смотрит исподлобья на понурого сына, так и продолжающего стоять в углу, прижимающего к себе пылесос, и недовольно поднимается с пригретого места, уходя в поисках тряпки для уборки. Вызвал бы специальную службу еще вчера, пока они оба заканчивали последние дела на работе, и сегодня не пришлось бы заниматься уборкой самостоятельно, но Миша зря понадеялся, что Романов сделает это сам. Саша со всем своим щепетильным отношением к своей квартире решил не впускать в неё посторонних перед праздником, и теперь свалил неприятные обязанности на Московских, скрывшись на кухне с Мурино. Последнему тоже было не позавидовать, ведь вся нарезка овощей легла на его плечи, включая чистку отварного картофеля и заставляющего плакать лука.       Никто, кроме Петербурга, не мог прежде заставить столицу Российской Федерации мыть пол. - Это все из-за тебя, - фыркает Михаил, устало падая на диван, когда квартира начинает едва ли не сиять от чистоты. Химки опускается на мягкие сидения рядом, утирая пот со лба рукавом, хмуря тонкие брови и стараясь восстановить сбившееся от тяжелой работы дыхание. - Пап, я был уверен, что с помощью Дениса все получится, - оправдывается, утыкаясь взглядом в телевизор и боясь даже посмотреть в сторону Москвы. - Маленький идиот, - цокает Московский, задумчиво покручивая одно из колец на пальце, - ну, раз теперь нам терять нечего, можно и поохотиться.       Лукавая улыбка на лице Михаила не пророчит ничего хорошего для них обоих, и получивший нагоняй от отца Химки невольно сжимается, понимая, к чему всё ведет. - А если нас поймают? - Все возможные наказания мы уже получили, - пожимает плечами, отрывая взгляд от экрана телевизора и поворачиваясь в сторону взволнованного сына, - я свое получил вообще незаслуженно, поэтому заработал крабовую палочку честным трудом.       Данила долго сомневается, вспоминая яростный взгляд Романова, но согласно кивает, поднимаясь с насиженного места. Крадутся на кухню в полной тишине, даже не вздрагивая, когда на кухне что-то гремит и слышен извиняющийся писк Мурино. Если он успел набедокурить, то обоим охотникам за съестным это было только на руку, ведь все внимание Александра теперь было направлено на Дениса. Это открывало больше возможностей для воплощения плана.       Тактика работает. Саша стоит спиной ко входу на кухню, и несчастные, еще не порезанные, крабовые палочки мирно покоятся на доске. Они успели вовремя, ведь все остальные ингредиенты для салата уже были в миске, а, следовательно, они едва не опоздали. Миша, жестом велев Даниле оставаться за пределами помещения, делает два осторожных шага в сторону желаемого деликатеса, и аккуратно тянет руку к своей награде, не сводя взгляда с напряженной спины, облаченной в белую рубашку. Успевает схватить целую горстку, дергаясь к выходу, как Саша резко оборачивается, уловив, что Денис смотрит куда-то ему за спину. - Московский! – крик догоняет его уже возле дверей, и Михаил едва успевает ускользнуть, даже не слушая, что Александр говорит ему в след. Добегают с Химки до гостиной прежде, чем Романов успевает что-либо предпринять, и, по всем законам, если ты успел вернуться на базу, то приз остается при тебе. Громко смеется, протягивая напуганному и пораженному до глубины души Даниле одну из палочек, с удовольствием откусывая от своей и падая на облюбованный им диван. - Учись, - кивает ошарашенному сыну, уплетающему за обе щеки добычу, щелкая пультом и переключая каналы. Химки согласно кивает, впечатленный способностями отца, и лихорадочно соображая, что им обоим будет за их проступок. К его удивлению, Петербург не бросается в погоню за воришками, оставшись на кухне, и это дает слепую надежду на благополучный исход проведенного мероприятия.       Время летит стремительно, и оба не успевают заметить, когда последние приготовления подходят к концу. Стол ломится от количества еды, и Михаил невольно сглатывает скопившуюся от вида яств слюну, когда на каждом из каналов появляется запись поздравительной речи Владимира Владимировича. Даже не слушает, будучи ознакомленным с каждым из слов, вспоминая, как делали эту запись накануне совместно. Свою он разослал городам этим утром с телефона, пока бродил за задумчивым Романовым среди рядов в магазине.       Открывает бутылку охлажденного шампанского под бой курантов, разливая напиток по хрустальным бокалам. Не таит улыбки, когда замечает, как Александр бросает на дно своего замороженную клубнику.       Прожив не одно столетие, встречая очередной из новых годов, то летом, то зимой, каждый из них не мог сдержать той дрожащей радости в пылающем сердце, когда в который раз дата на календаре менялась, начиная свой отсчет. Глупо ли праздновать новый несущей беды год? Вовсе нет, и никогда не было ни для кого из них. Ведь… - С новыми надеждами, - улыбается Романов, поднимая свой бокал в воздух. - С новыми идеями, - вторит ему Химки, подскакивая со своего места и протягивая руку навстречу. - С новыми силами, - скромно улыбается Мурино, завороженно следя за пузырьками шампанского, поднимающегося со дна. - С новым, две тысячи двадцать вторым, годом! – ставит точку столица, звеня бокалом об остальные, приветствуя маленькую, пришедшую в дома всех жителей земли, эпоху.