Новогодние праздники или кружка кофе с большим количеством молока.

— Сделаешь мне кофе? — Серёжа с ногами залазит на барный стул. Олег хлопочет на кухне, нарезая салаты и, кажется, запекая в духовке курицу. Квартира украшена мишурой и гирляндами, по телевизору крутят выступления эстрадных артистов и советские фильмы. Волков, как настоящий дед, по выражению Разумовского, остановился на «Ирония судьбы или с лёгким паром!». — Конечно. За окном вовсю валит снег, оставляя на подоконниках сугробы. Людей не видать, очевидно, один из плюсов квартиры, снятой по наставлению Серёжи, ведь «зачем нам лишний раз смотреть, кто куда пошёл?». — Сахар положи сам. И Разумовский достаёт лежащую в ящике стола ложку, плавно опускает в кружку три кубика сахара и долго размешивает под недовольное бурчание по поводу большого количества молока. — Не хочу, чтобы ты встретил новый год на пару с головокружением, — поясняет Олег, заворачивая рукава. Разумовский скрещивает руки на груди, с наигранным осуждением поглядывая на Волкова. Он буквально утопает в растянутом свитере, что парень любезно ему подсунул, чтоб не жаловался на отопление. — Я готов тебя простить, если поцелуешь меня. — на это Олег хмыкает, даже брови к переносице сводит, однако продолжает стоять на месте. Серёжа цокает и всё же отпивает из кружки кофе, жмурясь из-за его температуры. Уж больно горячий. — Я подумаю над твоим предложением. — театрально поправляет волосы и поворачивается, подмечая, что рыжее бедствие на голове Разумовского теперь собрано в неаккуратный хвост. Включенное параллельно телевизору радио радует новогодними песнями и поздравлениями от певцов и других телезвёзд. Серёжа обиженно надувает губы и отворачивается к окну. — Какая ты бука, однако, — Волков подходит сзади и укладывает руки на тонкую талию, а зубами прикусывает мочку уха. — Мне есть за что на тебя дуться, — мурлычет, явно наслаждаясь своим положением. — Да уж, какая серьёзная причина, — разворачивает стул и перемещает одну ладонь на скулу. Разумовский хотел было что-то сказать, однако Олег поцеловал его в лоб, тем самым лишив нити повествования. — Так не честно. — У нас не было уговора, куда я должен тебя поцеловать, чтобы заслужить прощения, — Волков беззлобно усмехнулся, пожимая плечами. — Может, в задницу. — Может быть, — слегка закусывает губу. Олег возвращается на свою позицию, нарезая картофель для салата. Серёжа возвращает в свои руки чашку с кофе. — Ты долго ещё? — нетерпеливость, присущая, кажется, только пятилетнему ребёнку бушевала в крови Разумовского ещё с малых лет. — Не долго, не долго, — Волков складывает грязную посуду в раковину. — Ты настолько хочешь посмотреть «Иронию судьбы»? — Если бы я настолько, — он показал знак кавычек. — Хотел, то уже бы пошёл смотреть, но я же жду тебя. — Бедный, измаялся весь, — Олег поднимает уголки губ вверх и подхватывает под бёдра Серёжу. — Эй! — впивается пальцами в оголённую кожу плеч, чтобы удержать равновесие. Волков благополучно опускает парня на диван и усаживается рядом. Разумовский устраивается подле, залезая под руку. — Ты так уснёшь, не дождавшись речи президента, — Олег провёл ладонью по спине, отслеживая пальцем позвоночник. — Не усну, — уткнулся носом в шею Волкова Серёжа. — Я тебя будить не собираюсь, — Олег чмокнул парня в макушку, в ответ послышалось лишь удовлетворённое мычание.