Прекрасная Малфой

…Я не помню, чтобы когда-нибудь чувствовал себя таким виноватым, каким чувствую сейчас. На мою голову никогда не приходилось столько несчастья и переживаний. В любом случае, за одну-единственную неделю… Я помню тот бал, будто нахожусь на нем сейчас. Это было тридцать первое октября, День всех Святых. Первокурсники, еще не познавшие радости проводить Хэллоуин в Хогвартсе, то ходили угрюмыми по бесконечным коридорам, – мне до сих пор не удается понять, как они не блуждали там; будучи первокурсником, я всегда путался и по этой причине часто неосознанно «прогуливал», принося своему факультету десять штрафных очков, - то носились, как угорелые. Странно, наверное, но я всегда угадывал, каким был рожден ребенок – маглорожденным, полукровкой или чистокровным. Так вот, первые и ходили как забитые страусы – ни улыбки, ни «привет», которое они обычно произносят, встречаясь в коридоре со старшекурсниками; я знал, почему они так грустны – они скучали по магловскому дню всех Святых, когда дети ходят по улицам, заглядывая в чужие дома, и требуют конфет, угрожая «кошельком или жизнью». Да, маглы умеют справлять Хэллоуин, и эти малыши, скорее всего, просто не знали, чем заняться: костюм нужен был лишь на сегодняшний Осенний бал, который перенесли с пятнадцатого на тридцать первое число из-за того, что на «грязнокровку» (ненавижу это слово, ей-богу) Авелину Бланфорд напал кто-то в зоне Запретного Леса, свидетелем чего стал один из Кентавров, имени которого я, к сожалению, не помню. Эти кентавры вечно говорят о том, что «чему быть, того не миновать» и любят пялиться на звезды, а я не понимаю их – хотя однажды один кентавр, Флоренц, кажется, рассказал моему дядюшке о том, что вскоре к власти опять придет Волан-де-Морт. Кстати, я совсем забыл представиться – я Луи Уизли, младший сын Флер и Уильяма Уизли, и моим дядюшкой является никто иной, как Гарри Поттер. Никто из нас не кичится тем, что наши отцы и матери сражались в Битве за Хогвартс против Пожирателей, ибо таких детей, родители которых точно также сражались в девяностые, полно. Вероятно, мне не стоит рассказывать о своей семье, но я просто не могу этого не сделать. У меня многочисленная родня – при слове «многочисленная» я имею ввиду, что их ну о-о-очень много. В любом случае, есть те, кто продолжит род Уизли, да и Поттеров тоже. Начнем с моей старшей сестры Мари-Виктуар. Она очень похожа на мать, но я никак не могу сообразить, почему ее привлек Тедди Люпин – в магловских фильмах девушки обычно влюбляются в каких-нибудь загорелых и накаченных «мачо», а чем от других отличается Люпин? Хотя, не спорю, он славный паренек и я рад, что у них с Виктуар все-таки что-то получилось. Хотя моя сестричка – та еще оторва. Еще одна моя старшая сестра, Доминик, учится на седьмом курсе. Я бы не сказал, что она помешана на учебе, но у нее весьма хорошие оценки; особенно по Защите от Темных Искусств, но на месте дяди Гарри я бы в жизни не взял ее в мракоборцы – по сути, она хороша лишь в теории, а когда дело доходит до практики… беги, спасайся, прячься. И хорошо, если после ее заклинаний не происходит взрыва – обычно после такого у Гриффиндора, на котором она учится, снимают баллов пять. Вероятно, описывать каждого было бы довольно глупо, ведь если очень захотеть, то можно самолично с ними познакомиться. Одно скажу точно: я просто обожаю своего двоюродного брата Джеймса. Жаль, что он свое отучился, а то Альбус такая лапочка!.. Когда старший брат Альбуса еще учился в Школе Чародейства и Волшебства, то и дня без его шутки и проказы не проходило. А его младший братец даже фейерверка без разрешения профессора не желает сотворить. Мелкий трусишка, в общем, хотя он на год старше меня. Так вот, возвращаясь к моему рассказу… Бланфорд является студенткой четвертого курса, которую Шляпа распределила на Когтевран. Честно, я и подумать не мог, что «Распределяйка» (так мы называем Распределяющую шляпу) вообще умеет отбирать детей на факультеты, но на счет Авелины она не ошиблась – при взгляде, брошенном мельком, я узнавал в ней молодую Полумну Лавгуд; ее нашли около «входа» в Запретный лес практически обезображенной: такими находят мертвые тела маглов, которые до последнего участвовали в драках. Никогда не видел волшебника или волшебницу с таким большим количеством ссадин и синяков – когда я смотрел на нее, помогая Александру Эйвери, пуффендуйцу, тащить ее до больничного крыла, то думал, что на территорию Хогвартса действительно сумел пройти обычный человек без всякой там магии; ну, или, в крайнем случае, на Авелину напала мантикора, хотя она бы в два счета разорвала когтевранку на куски. Тогда в школе забили тревогу, хоть это было и глупо – зачем поднимать детей и подростков на уши, когда можно уладить эту проблему самим и не пугать их? К счастью, старушка мадам Помфри в тот день присутствовала в своей «обители», - обычно она куда-то улетала по важным делам, - и сразу приняла изуродованную маглорожденную Бланфорд. В силу своего возраста она все повторяла «Ой, бедная какая, кто же ее так?», но нужные снадобья ждать долго не приходилось, как и ее помощи – даже старая, она была кропотливой и весьма подвижной, однако чуть не рассыпала какой-то важный ингредиент, пока бегала от директора к Авелине и за баночкой. Я не силен в Зельеварении, потому не могу сказать, что она дала Авелине. Та пришла в себя, но ныла от боли, и я понимал ее – однажды и я нарвался на магловское сборище, за что получил неплохой такой «урок». Было, скажу честно, весьма больновато, но та моя боль в разы уступала мучениям Авелины. Вскоре Помфри и медсестра закончили «колдовать» над телом несчастной, а нас с Эйвери выгнали, приговаривая, что «воздыхатели могут зайти к мисс Бланфорд позже, когда она отдохнет». Мы с Алексом, в порядке вещей, посмеялись, а затем, поболтав, разошлись по своим гостиным. Не знаю, мучает ли Вас вопрос, на каком факультете я учусь? Думаю, Вы подумали, что я – один из «приспешников» Годрика Гриффиндора, однако это не так. Шляпа неким образом догадалась отправить меня в Слизерин. Ага, знаю, звучит глупо: Уизли и на факультете «змеек», но это правда, палочкой клянусь! Обычно же все попадают на Гриффиндор, с недоумением скажете Вы. А вот и нет! Моя двоюродная сестра, Молли Уизли младшая, учится на Когтевране, например. Ах, да… Роксану Уизли, - если Вы не знакомы с еще одной моей двоюродной сестрой (говорю же, семейство Уизли огромное), то я могу сказать, что она дочь Джорджа Уизли и Анджелины Джонс, а ее старший брат Фред Уизли младший – мой лучший друг и, по-совместительству, еще один двоюродный родственник, - «Распределяйка» тоже зачислила на Когтевран. Что ж, две Уизли на их счету уже есть. Что-то я постоянно сбиваюсь и не могу довести свой рассказ до «точки кипения». Черт. Нападение на Авелину произошло седьмого октября, а бал был намечен на пятнадцатое. И, в связи с тем, что малышку Бланфорд сильно «поцарапали», он и был перенесен на тридцать первое октября. Не имеет смысла рассказывать, что происходило между седьмым и тридцать первым числом; хотя, могу с гордостью сказать, что проведенный тринадцатого числа турнир по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином окончился в сторону последних, то есть нас, «зеленых» - все благодаря Тее Марвел, которая на этот раз заменила Скорпиуса Малфоя (он «доигрался» с каким-то очередным гриффиндорцем, потому и попал к той же старушке Пофмри) и сумела вырвать снитч буквально прямо из рук Фреда. Жаль, конечно, видеть, как двоюродный брат корит себя за то, что проиграл первый матч за этот год, но победа была у нас в руках и это приносило радость всей команде «змеек», среди которых были, перечисляю: Тея Марвел, экс-ловец, я, Алиса Уилкинсон и Джессика Саманта Эйвери, охотники, Рашель Мари Лорейн, вратарь, и два загонщика – Эванора Эмили Орвилл и… Василисс Деметрия Малфой. Ох, малышка Малфой!.. Впервые я заметил ее в этом году, хоть она и училась не только на одном факультете, но и на одном курсе со мной. Она была прекрасна; ее светлые, почти белоснежные волосы, точно как у отца, ниспускались до груди, а болотного цвета глаза могли заглянуть прямо в душу. Она отличалась от всех слизеринцев, поэтому они считали ее «немного того». Что она такого делала, что ее считали ненормальной? Пожалуй, лучше сказать чего она не делала. Василисс не трогала маглорожденных студентов, а если им нужна была помощь – «спасать» их всегда приходилось от других «зеленых» - то она смело шла в бой, не боясь, что ее могут покалечить; однако, маглорожденные никогда не благодарили ее – она рассказывала мне об этом, когда мы единственный раз были наедине. «Они лишь недовольно смотрят сначала на мою форму, а потом на меня и говорят «Если это было на спор, то ты молодец» или просто кидают ничего не значащее «спасибо», пытаясь как можно быстрее покинуть место драки», - рассказывала Малфой, преданно глядя мне в глаза. Но я знал, что она одинока: ненароком встречаясь с ней на четвертом курсе, я всегда замечал, что с ней никто не ходил. Не разговаривал. Ее утешением был лишь брат, да и тот не всегда мог присматривать за своей младшей сестрой, хотя я знал, что он любит ее больше своей жизни – так уж получалось, что Скорпиус в одном месте, а его сестра – совсем в другом. Однажды это ее и погубило. Я помню тот день, как будто проживаю его сейчас. Я сидел на скамейке и читал книгу, а вот какую... по-моему, это был учебник по Защите от Темных Искусств, название которого «Лицом к лицу с безликим». Я спокойно наслаждался учебником по ЗоТИ моего курса, когда увидел что-то странное. Синяя вспышка осветила безопасную зону Запретного Леса, а точнее – этакий «вход» (да уж, все неприятности случаются рядом с этим лесом), а затем чья-то фигура свалилась на землю без чувств. Я сразу же побежал туда и увидел Василисс... и, серьезно, сначала я подумал, что она была мертва. Лисс попросту билась в конвульсиях, вздрагивала, будто ее бьют, а глаза... ее глаза были открыты, но, черт возьми, болотный цвет ее радужной оболочки резко сменился прозрачным; в смысле, что цвет ее глаз действительно стал белым, и это точно должно было испугать любого проходящего мимо студента. Но меня это не испугало, и я не убежал, как десятилетняя девочка, просить помощи у кого-нибудь взрослого. Взяв содрогающееся от невидимых ударов тело слизеринки, я понес Малфой прямиком в больничное крыло, надеясь, что Помфри находится на месте. Помню взгляды, которым пронзали меня окружающие; гриффиндорцы смотрели с сожалением, также смотрели пуффендуйцы и когтевранцы… а вот взгляды слизеринцев были так пропитаны ядом и презрением, тщедушной ненавистью то ли ко мне, то ли к той, что я нес на собственных руках, что, казалось, прожигали меня, оставляя огромную плешь. Я же старался не обращать на это внимание, тем более больничное крыло было уже не за горами. Однако путь мне преградил один слизеринец с седьмого курса – кажется, его звали Джейкоб, а вот фамилию его я забыл, да и вспоминать, честно говоря, не очень хочется. Он встал передо мной и надменно поинтересовался: - Куда ты несешь… эту? – он небрежным взглядом провел по все еще дергающейся светловолосой девушке, затем недовольно уставился на меня, приподняв свою бровь. - К мадам Помфри, - с титаническим спокойствием ответил я, совершенно невозмутимо проводя взглядом по лицу Джейкоба. – Будь добр, уступи мне дорогу. Ей плохо, если ты не заметил. Не дожидаясь ответа нахала, я обошел его, стараясь не задеть плечо. Моя миссия была выполнена, хотя отойдя на приличное расстояние я услышал, как он ругается – и отнюдь не безобидными магловскими словечками. Итак, я доставил Василисс Малфой в больничное крыло, и медсестра, которая в этот день заменяла главного медика в лице старушки Помфри, влила в рот слизеринке какую-то жидкость, строго-настрого наказав мне посидеть с ней, пока она сходит за деканом нашего факультета – Бернадетт Уилкинсон, которая в тот год преподавала арифмантику, заменяя профессора Вектор. Делать мне было нечего, да и я, в принципе, не был против посидеть с несчастной светловолосой, пока она более менее придет в себя. Внезапно ее веки затрепетали (на полпути к больничному крылу она резко потеряла сознание, и глаза ее закрылись), а бледно-розового цвета губы приоткрылись, черпая кислород. Глубоко вздохнув, она направила свой взгляд на меня, и я заметил, что теперь ее радужка почти пришла в норму – только та «пленка», что накрывала ее глаза, все еще оставалась, но была уже полупрозрачна. Уста Василисс растянулись в сдавленной улыбке. - Спасибо, - до жути хриплым и тихим голосом произнесла она, глядя на меня сквозь свои густые черные ресницы, а затем вновь отключилась. Дверь больничного крыла резко распахнулась. В помещение резко влетел высокий, светловолосый юноша – то был старший брат юной слизеринки. Я не знаю, кого Скорпиус заметил первым – меня или свою сестру, находящуюся без сознания, но сразу же подлетел к ее койке, усевшись прямо напротив меня. - Мерлинова борода, это все моя вина!.. – в отчаянии воскликнул Малфой, с жалостью глядя на свою «спящую», если можно так сказать, сестру. Внезапно из его глаз брызнули слезы и я действительно был в шоке – я никогда не видел, чтобы Скорпиус Гиперион Малфой плакал. Юноша склонился над Василисс и поцеловал ее в макушку, чуть приобнимая за шею. - Ты… ты не виноват, - решился выговорить я, но, вероятно, особой уверенностью этой фразы не блеснул, потому что Малфой, аккуратно положив голову своей сестры на подушку, горько усмехнулся, взглянув мне прямо в глаза. - Нет. Я не проследил за ней, и, думаю, это происки гриффиндорцев – им есть за что ненавидеть меня, а отомстить они решили при помощи Василисс. – заявил Скорпиус, складывая руки в «замочек». - Вряд ли это были гриффиндорцы. Я никого не ви… - не успел закончить я, как из расслабленной ладони светловолосой выпала какая-то бумажка, покатившись в сторону ее старшего брата. - «Приходи в обеденное время ко входу в Запретный лес. Я буду ждать тебя там». – озвучил ее содержимое Скорпиус, после чего злобно сверкнул глазами в сторону дверей; я не успел обернуться вовремя, но заметил чью-то тень в мантии с гербом Слизерина, вышитым в районе левой груди. - Да, вероятно ты прав, Луи, - сказал мне Скорпиус, комкая бумажку и метким броском доставляя ее прямо в мусорное ведро, стоящее около стола медсестры – он находился буквально в трех метрах от койки, на которой лежала младшая сестра Малфоя. – Ты иди, тебе нечего здесь делать. - дружелюбно улыбнулся Скорпиус, и такую улыбку я тоже видел в его исполнении впервые. – Спасибо, что помог Василисс. Увидимся вечером. – добавил он, когда я уже выходил из больничного крыла. И, обернувшись, я улыбнулся ему в ответ, однако глядел совсем не на него, а на его сестру. Сейчас я размышляю о Василисс и думаю, что она действительно была своеобразным магнитом, привлекающим всевозможные неприятности на пятую точку. Потому что девятнадцатого сентября произошло кое-что еще. Это был будний день, но профессора, видевшие, что студентам сложно сконцентрироваться на учебе, решили устроить из него выходной, прибавив ко всему прочему поход в Хогсмид. Обычно первая такая вылазка в единственную в мире деревню, где нет ни одного магла проходит в начале зимы, но учителя явно хотели побаловать своих учеников, отправив их в Хогсмид вместе с профессором Айронсайдом – он преподавал Защиту от Темных Искусств, которую так любила моя старшая сестра Доми. Пожалуй, она была первой, кто узнал об этом и записался. Потом был я, Люси, Молли младшая… я так скоро со счета собьюсь, перечисляя их всех. Радостью для меня было то, что пошел Фред. И не только Фред… Я видел Василисс постоянно, куда бы ни пошел. Нет, она не следила за мной, чтобы расцеловать. Скорее я следил за нею, но она постоянно ускользала из поля моего зрения, будто понимала, что за ней кто-то постоянно ходит. Друзей у нее не было – это я понял в первый же день, когда на занятиях ее упорно обсуждал весь наш шестой курс; тогда я не выдержал и пересел к ней. Все разговоры моментом стихли, а мою спину буквально пожирали десятки удивленных слизеринских взглядов. Разговора с ней я не завел, она тоже не подавала виду, что жаждет с кем-то побеседовать. Как только прозвенел звон колоколов, сообщающий преподавателям и студентам, что занятие может быть окончено, Василисс тут же скинула вещи в свой рюкзак и попыталась удалиться как можно быстрее. Признаюсь, мне было ее жалко. В тот день, девятнадцатого сентября, я как всегда проспал. Да и мои соседи по комнате тоже – никому и в голову не пришло, что у меня есть магловский будильник, даже мне – я, в общем-то, как-то позабыл о нем. Разбудила меня сестра и черт знает, каким образом она попала не только ко мне в спальню, но и в подземелье. В ту минуту меня больше волновало, с каким злым выражением лица она буравит меня взглядом. - Ты же обещал, Людовик Уизли! – воскликнула она, специально назвав меня этаким «полным именем». Ненавидел я этого «Людовика», если честно. Это не мое имя, имя «Луи» лишь происходит от «Людовика». Однажды мать, в пылу гнева, назвала меня так и Доминик не пренебрегла использованием ненавистного мне имя. - Успокойся, Доминик, - сонным, но твердым голосом попросил я, привставая на кровати и протирая глаза. – Разве я опоздал? - Да, ты опоздал! – продолжала злиться моя старшая сестра, а затем полезла к сундуку с вещами. Я тут же вскочил на ноги, даже не задумываясь о том, что нахожусь в одних «семейных» трусах. Даже если Ник мне родная, я ни в коем случае не позволю ей не только прикасаться к моим вещам, но и заглядывать в мой сундук или шкафу. Осторожно подняв ее с корточек, я заглянул в ее глаза и попросил, чтобы она ушла. Заверив, что смогу собраться и сам, я закрыл дверь комнаты прямо перед ее носом, явно оставив на посмешище моим сокурсницам, которые тоже выходили из своих комнат. Как только я совершил это, по комнате пронесся оглушительный и заразительный смех моих соседов, проснувшихся еще на первых порах гнева моей сестренки. - А-ха-ха, Уизли! Твоя сестра – это просто что-то! – задыхаясь от смеха, выдохнул Саймон Беверски, самый младший из нас – шестнадцать ему должно было исполниться только в декабре. - Заткнись, - с усмешкой попросил я, начиная собираться. Когда я вышел из своей обители, за дверью Доминик не оказалось. И на лестнице тоже. Не было ее и в гостиной, так что я подумал, что она уже ушла, не собираясь дожидаться « своего вечно опаздывающего младшего братика». Но когда я вышел из подземелья, она набросилась на меня, точно кобра. - Луи! Да как ты мог? – зашипела она, держа меня за плечи. – Ты выставил меня посмешищем, Луи Уизли, - хорошо, что не «Людовик», - и ты за это ответишь! Я лишь засмеялся и аккуратно оттолкнул ее от себя. - И что же ты сделаешь, о, великая и ужасная Доминик? - испуганно, - конечно же, показушно, - спросил я, хотя с моих уст так и рвался сорваться хохот. – Неужели ты хочешь опять разнести коридор в пух и прах? Боюсь, если это один раз случилось на Защите от Темных Искусств, то в этот раз тебе этого не простят, мой большой знаток практики. - А-а-ах ты!.. – Ник рассмеялась и с разбегу приземлилась прямо на мою спину. Я, каюсь, чуть не поцеловал мрамор, хоть моя сестра и была легкой, как перышко. Удержав равновесие, я подхватил свою старшую сестру под ноги и побежал. Пару раз мы чуть не упали, но до коридора около Большого зала, где собирались все ученики, желающие сходить в Хогсмид, добежали вполне сносно. Небрежно скинув Доминик с себя, я побежал к Фреду и скрылся за ним и Лили Полумной, с которой они как раз-таки беседовали. Заметив мою «злую» старшую сестру, рыжая засмеялась. - Эй, Никки, остынь! – воскликнула Поттер, а спустя несколько секунд они уже разговаривали о своем, девичьем. - А где же наш Альби? – поинтересовался я, оглядываясь – Поттера действительно нигде не было. - Нашего Альби заперли в кабинете зельеварения – вчера у него что-то не получилось и он выругался, а профессор это заметил. Теперь он драит всю «зельеварилку», - усмехнулся Фред. - Серьезно? – даже удивился я. – Нашего-то Альбуса, за пару плохих словечек? Да ты, видно, шутишь! - Зуб даю! – с азартом выкрикнул Уизли, подхвативший «магловские выражения» на этих летних каникулах. – Можешь вон у Лили даже спросить; если она, конечно, перестанет говорить о шмотках с твоей сестрой, - подтолкнул он меня локтем, а я, все еще удивленный, действительно подошел к младшей сестре Альбуса. - Да, серьезно, Луи, - с улыбкой подтвердила рыжая после заданного мной вопроса. – Он вчера как-то нехорошо выразился, вот его и заставили. Видел бы ты, как он себя за это корил! Надо тебе по вечерам наведываться в гостиную гриффиндора. Пароль, если вдруг захочешь, - «ведьмина слизь», - подмигнула Лили, оборачиваясь к Доминик и подошедшей к ним Роксане Уизли. - Ну что, мои зубы могут оставаться в целости и сохранности? – усмехнулся Фред младший, когда я вновь возвратился к нему. - Слушай, так это же надо отметить! – сообразив, засмеялся я. – Не каждый же день Альби такое вытворяет! Нет, серьезно, я предлагаю сегодня, - тут я понизил голос, - попросить у Розмерты кое-что покрепче, чем сливочное пиво… - Заметано. – Хохотнул Фред. Не помню, о чем мы говорили после того, как обсудили подвиг Альбуса, но учителя не было еще примерно двадцать минут. Я успел заметить всех – Молли младшую, что разговаривала со своими однокурсниками; Люси, стоящую в кучке каких-то зазнаек. Розу и Хьюго Уизли, которые успели подойти к Лили, Доминик и Роксане, и начали дурачиться. Я увидел даже незаметную Василисс, оперевшуюся о одну из колон и смотрящую в толпу; тут наши взгляды встретились, и только я собрался поднять руку, дабы помахать, она отвела глаза, ведь возле нее уже крутился ее старший брат, только что вышедший из Большого зала. Тогда я вновь заговорил с Фредом, и даже пытался обратить его внимание на Лисс, но все было тщетно: он будто старался увести меня от темы слизеринцев и Малфоев, хотя напрямую я с ним о них не говорил. Наконец, появился преподаватель ЗОТИ и начал свою речь. Я не вслушивался, а лишь глядел на светловолосую слизеринку, что болтала со Скорпиусом и явно просила чего-то не делать. Речь Айронсайда была окончена и он попросил всех построиться в колонну по двое, чтобы у него была возможность посчитать нас. Таким строем мы и вышли из замка, да и за его территорию, и лишь после этого профессор разрешил нам идти так, как нам самим хочется. Сию же минуту к нам с Фредом присоединились Хьюго и Лили, а все остальные шагали чуть поодаль, обсуждая студентов мужского пола, что шли перед ними, но за нами. Лили объяснила, что ей нету резона сплетничать с кем-то о «попках вон тех студентов». Услышав о «попках», все трое – я, Фред и Хьюго – дружно рассмеялись. Некоторые оборачивались на нас, глядя, будто мы были сумасшедшими, а Поттер лишь пожала плечами и сообщила, что все сказанное ею – правда, и если мы хотим убедиться, то можем повернуться и тайком стать за девочками, подслушивая их. Сама она хотела использовать заклинание, повышающие их голоса, дабы все услышали, о чем разговаривают несколько безобидных студенток, но Хьюго сказал, что это было бы слишком жестоко по отношению к ним. Спустя двадцать минут мы уже заходили в Хогсмид.