Доказательство от противного

Цзян Чэн понимает, что всё это предприятие было плохой идеей, когда он заходит на несправедливо большую, несправедливо хорошо укомплектованную кухню Облачных Глубин и обнаруживает, что Лань Ванцзи уже там, стоит у столешницы. Он режет овощи. И в фартуке. Цзян Чэн не совсем уверен, что у него нет галлюцинаций. - Что ты здесь делаешь? - спрашивает он, жалея, что тоже не надел фартук. У него почему-то возникает ощущение, что его официальная одежда главы Ордена не совсем подходит для данной задачи. - Готовлю, - говорит Лань Ванцзи, и, если бы это был кто-то другой, Цзян Чэн был бы уверен, что он просто выпендривается, и отвесил бы тумаков. Однако это Лань Ванцзи, и он, вероятно, просто такой неразговорчивый. Хотя, учитывая тот факт, что именно он женился на Вэй Усяне, вероятность того, что он действительно окажется связанным с Цзян Чэном, становится значительно выше. Цзян Чэн сжимает кулаки и заставляет себя подойти к столешнице, где стоит Лань Ванцзи. Лань Ванцзи поднимает брови. - Могу я тебе чем-то помочь? - спрашивает он. - Нет, - говорит Цзян Чэн. - Мне просто нужно воспользоваться этой кухней. Мы можем держаться подальше друг от друга. - Что ты собираешься делать? - спрашивает Лань Ванцзи. Он продолжает резать - это корни лотоса? - Супчик собирался приготовить, - малость неохотно признаётся Цзян Чэн. - Для моего брата-придурка. - Вэй Усянь сопровождал их на ночной охоте и решил промокнуть до самой задницы, карабкаясь на гору в поисках добычи, вместо того, чтобы укрыться от шторма, как сделал бы любой человек с мозгами. Для заклинателей высокого уровня, таких как Цзян Чэн и Лань Ванцзи, небольшой дождь не был большой проблемой, но ядро у Вэй Усяня всё ещё слабенькое и плохо развитое, поэтому, вернувшись в Облачные Глубины, он быстро слёг с неприятной простудой. Тупица. При обычных обстоятельствах Цзян Чэн просто оставил бы его страдать и, вероятно, немного поржал бы над ним, но теперь, сделав это, он почувствовал бы себя... необъяснимо виноватым. Он не уверен, почему, может быть, это из-за всего дерьма, которое произошло между ними и от которого они только начали осторожно отходить. Или, может быть, дело просто в том, что это новое тело Вэй Усяня умудряется выглядеть ещё более жалким, чем его старое, если это вообще возможно - особенно когда он весь в соплях и больше всего на свете напоминает только что утонувшую крысу. В любом случае, конечным результатом было то, что Цзян Чэн проглотил свою гордость, спросив ученика, как пройти на кухню Облачных Глубин, с намерением приготовить суп. Но... - Я тоже, - говорит ему Лань Ванцзи. Он заканчивает измельчать корни и добавляет их в большую кастрюлю на плите. Цзян Чэн прищуривается, глядя на него. - Я имел в виду, - говорит он, - что собирался приготовить суп из рёбрышек с корнями лотоса. Его любимый. Лань Ванцзи ничего не говорит, но довольно многозначительно смотрит на корни в своей кастрюле. Цзян Чэн уточняет: - Рецепт А-цзе. Именно так Вэй Усяню нравится больше всего, и я знаю, что ты не сможешь повторить рецепт. - Вэй Ин никогда не жаловался на суп, который я ему готовлю, - говорит Лань Ванцзи. Он наполняет ковш водой, которую затем начинает выливать в кастрюлю. - Это потому, что он отвратительно помешан на тебе, - огрызается Цзян Чэн и ненавидит то, как Лань Ванцзи, похоже, на самом деле рад это слышать. - Ты не жалуешься на его еду, даже когда она прожигает дыру в твоём языке, не пытайся отрицать это, я знаю его привычки, и он не будет жаловаться на твой суп, даже если это полное дерьмо. Вот, например, ты добавляешь слишком много воды. Лань Ванцзи немедленно опускает ковш. - В рецепте указано... - К чёрту рецепт, - огрызается Цзян Чэн. - Суп А-цзе - это секрет семьи Цзян, думаешь, что рецепт будет всем известен? Ага, щас. - Так что же мне делать тогда? - спрашивает Лань Ванцзи, как будто он реально собирается выслушать всё, что скажет ему Цзян Чэн. - И какую часть семейного секрета Цзян ты не догоняешь? - медленно произносит Цзян Чэн. - Ни за что. Продолжай готовить свой фиговый водянистый суп, а я приготовлю настоящий суп для своего брата. Лань Ванцзи кивает и говорит: - Очень хорошо. Я уверен, что мой муж оценит твои усилия, - о, значит, великий Ханьгуан-цзюнь всё-таки способен быть мелочным. Вэй Усянь действительно оказывает ужасное влияние. Цзян Чэн фыркает и сразу же принимается за работу, или ему бы этого хотелось. Проблема в том, что он ничего не может найти в этом лабиринте, который Облачные Глубины называют кухней, в их хранении нет никакого логического порядка. Он даже чёртову кастрюлю найти не может. Лань Ванцзи наблюдает за его борьбой добрых десять минут, прежде чем спокойно сказать: - Кастрюли в шкафу слева от тебя. - Я уже проверял этот чёртов шкаф раньше, - рычит Цзян Чэн, распахивая его... и находит. Кастрюль дофига. - Что, мать твою, не так с этой кухней? - Семейный секрет Ланей, - бесцветным голосом произносит Лань Ванцзи. Цзян Чэн пристально смотрит на него и должен напомнить себе, очень убедительно, что Вэй Усянь будет очень расстроен, если он ударит его мужа по его идеальному лицу. - Какого хрена, ты мне нравился больше, когда у тебя не было чувства юмора. Что, Вэй Усянь научил тебя отпускать дерьмовые шутки? Цц, это вэйусянское жуткое влияние. - Вэй Ин - это лучшее, что когда-либо случалось со мной, - сразу же говорит Лань Ванцзи. Цзян Чэну хочется заткнуть ему рот. - Да я уж понял, - стонет он, таща кастрюлю к плите, - вы отвратительно влюблены друг в друга. А остальным это обязательно знать? - Я не буду этого скрывать, - тихо говорит Лань Ванцзи. Сейчас он начал нарезать травы, пока корни в его кастрюле кипят на медленном огне. - Я не стыжусь его. Цзян Чэн собирается возразить, но останавливает себя, задумчиво смотрит на Лань Ванцзи. - Ты действительно не стыдишься, так ведь? - Лань Ванцзи качает головой. - Знаешь, - говорит Цзян Чэн, - я всегда думал, что ты ненавидишь Вэй Усяня, ещё до того, как он... тринадцать лет назад. Вэй Усянь тоже думал, что ты его ненавидишь. Руки Лань Ванцзи останавливаются в своих движениях, и он опускает взгляд вниз. - Я понимаю, - говорит он медленно, как будто тщательно подбирая слова. - Это было... я вовсе не собирался, но я тоже виноват. В возникшем недоразумении. Так что теперь я намерен дать ему понять, насколько... - его уши на самом деле краснеют - какого хрена он так краснеет? Боги, Лани такие странные. Его брат тоже так краснеет? Знает ли его дядя? Фу, что за мысль... - Как сильно я его люблю. Цзян Чэн разрывается. С одной стороны, это была самая глупая вещь, которую он когда-либо имел несчастье слышать, и сейчас его как бы тошнит. Но с другой стороны… - Знаешь, Ханьгуан-цзюнь, - неловко начинает он. Лань Ванцзи поворачивается, чтобы посмотреть на него. Цзян Чэн кашляет и говорит: - Я... я рад. Что у Вэй Усяня есть кто-то вроде тебя, кто делает его счастливым. Вы двое, и никогда не повторяйте этого и не поднимайте эту тему снова, потому что я убью вас, вы двое заслуживаете друг друга. Лань Ванцзи бросает на него непроницаемый взгляд и говорит: - Ты тоже. - Я тоже, что? Лань Ванцзи отводит взгляд. - Ты тоже... делаешь его счастливым. Он... рад. Что ваши отношения начали налаживаться. Цзян Чэн тут же заходится в приступе кашля. Лань Ванцзи молча протягивает ему чашку с водой. Цзян Чэн поспешно выпивает, чувствуя, как начинает гореть его лицо. - Ничего такого, - с трудом выдавливает он. - Я имею в виду... он всё-таки мой брат, так что... Я вроде как обязан… - Ты заботишься о нём, - тихо говорит Лань Ванцзи. - Ой, заткнись, - стонет Цзян Чэн. - Не говори ему, а то он будет по такому поводу чертовски самодовольным, говнюк. Лань Ванцзи приподнимает одно плечо, что могло быть попыткой пожать плечами. - Я думаю, он уже знает. И точно поймёт, когда ты принесёшь ему суп. - Пфф, - фыркает Цзян Чэн, - у меня так много сожалений, - он подходит к кастрюле на плите, и задумывается. - Ты знаешь, Ханьгуан-цзюнь... может быть, две кастрюли супа - это слишком много. Ну, Вэй Усянь ест как свинюка, но ему не нужно, чтобы мы оба готовили для него еду. - Что ты предлагаешь? Цзян Чэн пожимает плечами. - Ну, раз уж ты уже начал... Может быть, я просто помогу тебе. Помогу тебе сделать суп немного более вкусным. Лань Ванцзи приподнимает бровь. - Я думал, что это семейный секрет Цзян. - Так и есть, - говорит Цзян Чэн, - но я думаю, технически вы уже поженились, так что... Пофиг. Лань Ванцзи ничего не говорит, но уголок его губ подёргивается, видимо, это была его попытка изобразить улыбку. Он отходит в сторону и позволяет Цзян Чэну подойти к кастрюле. - А теперь, - быстро говорит Цзян Чэн, прежде чем всё ещё более усложнится, - выбрось те травы, которые ты режешь, да, все, и возьми вместо них немного имбиря. О, и ты добавил маловато специй, ты же знаешь, у Вэй Усяня чертовски железный желудок, он не будет счастлив, если в супе не будет перца больше, чем всего остального… Когда они несут суп в цзинши через несколько часов (и кулинарных неудач), они обнаруживают, что Вэй Усянь всё так же закутан в слои одеял, шмыгает носом и выглядит в целом несчастным. Однако, заметив их, он сразу же оживляется, и попытался бы встать с постели, если бы Лань Ванцзи поспешно не поставил суп и не бросился снова его укладывать. - Мой любимый брат и мой любимый муж! - восклицает Вэй Усянь хриплым от простуды голосом. - Чему я обязан таким удовольствием? - Суп, - говорит Лань Ванцзи, заправляя выбившиеся прядки волос Вэй Усяню за уши. - Суп с рёбрышками и корнями лотоса, - уточняет Цзян Чэн, когда становится очевидно, что Лань Ванцзи не собирается этого делать. - Рецепт А-цзе. Его приготовили мы с Ханьгуан-цзюнем. Вэй Усянь долго смотрит на него, а затем, к их ужасу, его глаза начинают наполняться слезами. Встревоженный Цзян Чэн восклицает: «Что случилось?!», а Лань Ванцзи хватает запястье Вэй Усяня, чтобы почувствовать его ци. - Ни... ничего, - говорит Вэй Усянь дрожащим голосом, - просто... ребята, вы всё это приготовили? Для меня? - Я не вижу здесь других больных идиотов! - огрызается Цзян Чэн. Кажется, это лишь заставляет Вэй Усяня зарыдать ещё сильнее. - Цзян Чэн! Ты и правда любишь меня! - Что за... о, блин, да просто ешь свой суп, - рычит Цзян Чэн и с грохотом ставит перед ним миску. Вэй Усянь делает огромный глоток прямо из миски, как животное, которым он и является, затем улыбается, слёзы капают, и говорит: - Это восхитительно! На вкус точь-в-точь как у шицзе! Цзян Чэн бросает на Лань Ванцзи самодовольный, многозначительный взгляд, который тот в общем-то игнорирует, предпочитая вытирать излишки супа изо рта Вэй Усяня своим белоснежным носовым платком. Вэй Усянь счастливо вздыхает и тянется навстречу прикосновению, как кот. - Ах, это так здорово - вы, ребята, работали вместе, чтобы его приготовить? Знаете, вы оба - те два человека, которых я люблю больше всего на свете и я просто так счастлив, что вы наконец-то поладили! Фу, как сентиментально! Неужели это тот самый Вэй Усянь, который преувеличенно давился при малейшем виде влюблённых пар, проявляющих нежность на публике? Супружеская жизнь реально смягчила его. - Ну, не слишком привыкай к этому, - предупреждает Цзян Чэн. - Это была разовая акция. Вэй Усянь хихикает и делает ещё один большой глоток супа. Лань Ванцзи тает. - Ешь как следует. Вэй Усянь хлопает ресницами, что, честно говоря, ужасно, и воркует: - Если Эр-гэгэ хочет, чтобы я правильно питался, то почему бы ему не покормить меня самому? - Что за херня, - бормочет Цзян Чэн. Как Вэй Усянь может быть таким бесстыдным? Конечно, Лань Ванцзи не станет... - Мгм, - говорит Лань Ванцзи, послушно берёт ложку и подносит её к губам Вэй Усяня. - Да что за хрень! - повышает голос Цзян Чэн. - Я ухожу, я беру назад всё, что только что сказал, вы двое - угроза, и я ненавижу вас обоих... Смех Вэй Усяня следует за ним из цзинши. - Цзян Чэн, не лги, ты любишь нас... Цзян Чэн решает позаимствовать "страницу из книги Лань Ванцзи" и кричит: - Бесстыдники!