Долгая и безрадостная ночь

...как будто ходила смерть. Для всех, кто ведет... Где-то наверху завывала вьюга, поднималась метель. Обещали едва не снежную бурю, людям советовали не выходить из дома без особой надобности. Так-то это так, но вряд ли эти предупреждения остановят любителей острых ощущений: так что для врачей сегодня такой же рабочий день, как и всегда. Даже, может, еще хуже. Причем для обоих дежуривших врачей. Новый год! Чтоб его за ногу. - Ну все, мальчики, я пошла, еще к бригаде загляну только. Точно нормально все будет? Может, вам обогреватель привезти? Мало ли там какие-нибудь перебои с электричеством... - спросила офтальмолог, собираясь домой. - Если у нас будут перебои с электричеством, то нам никакой обогреватель не поможет, - резонно заметил дежурный терапевт-травматолог. Он пил чай и завороженно наблюдал, как в скудно наряженной елке на шарике сверкают блики тусклой лампы. - Если у нас будут перебои с электричеством, то я вынесу трупы в предбанник. Там тоже нагреватель не понадобится, - невозмутимо хмыкнул дежурный патологоанатом. Он с гадкой насмешкой глядел на метель и черное небо, поправляя шарф. Ну да, ему-то такие холода нипочем. Доктор косо посмотрела на него и поспешила попрощаться. Судя по всему, заглядывать к бригаде она передумала. Свистела буря. Вскоре одинокая темная фигурка доктора, закутанная в несколько платков, шатаясь от ветра, появилась у угла здания и пошла к калитке. Через некоторое время она поспешно исчезла за пеленой снежной дымки. - Ты своим идиотским юмором всех девушек нам распугаешь, Ванечка, - усмехнулся Ван Яо, делая еще один глоток. Ван Яо - дежурный терапевт-травматолог, одинокий, как и все работающие в первую ночь года. Вообще все мы немного одиноки в первую ночь года. Даже если накрыт большой стол и за ним собралась вся семья, все друзья, любимый человек, даже если по телевизору играют песни, которые играли в твоем детстве, где с тобой были все... Так мог рассуждать одинокий травматолог в этот момент, когда за окном вьюга, а чай такой уютный и горячий. Яо всегда был немного философом. И, наученный чужими ошибками, он умел жить хорошую, правильную одинокую жизнь. - То, что они не понимают моего юмора - проблемы их, а не мои, - грубо отрезал Иван Брагинский, дежурный патологоанатом. ..одинокую жизнь. Умеет вести одинокую жизнь. Вот уж кто никогда не был одинок, так это Иван. Многие этого не понимали - и слава богу. Потому что если бы они видели все это, то у их дежурного психолога и соседских психиатров такая загруженность была, что просто жуть. Однако менее жутким от этого Иван не становился. Многие люди были уверены, что если бы он был немного активнее по характеру, то в городе было бы на одного маньяка больше. А так он просто напоминал вампира. И работал в МОРГе. Все хорошо. Ивана многие сторонились - многие, но не Яо. Слишком уж хорошо они дополняли друг друга. Потому что если Ивану приходилось только догадываться о том, что произошло, и разгребать последствия, то Яо все говорят сами люди. Обычно с огромными глазами и просьбой никому об этом не рассказывать. Откуда только он не доставал инородные предметы! Просто шоу под названием "слабоумие и отвага"! И если уравновешенный и спокойный Ван Яо был немного философом, то уравновешенный и спокойный Иван Брагинский был немного психопатом. Вот так молча сидеть они могли долго - это тоже несколько настораживало остальных людей. Молча. Ничего не обсуждать. Думать о своем, но при этом будто о чем-то общем. Смотреть на какую-нибудь бурю, на то, как растут деревья - ну или на что там смотрят все эти странноватые личности? Да, Яо и Иван были самыми странными личностями в больнице. Сегодня ночью они тоже, кажется, намеревались предаться этому занятию. Но, видимо, не судьба. - Яо! Там к тебе пациент едет! - к ним забежала дежурная медсестра. - Мужчина рванул петарду перед носом, там все разодрано и... Яо скривился. - И пальцы. Пальцы, я знаю, можешь не продолжать. Боже, только не пришивать, ненавижу пришивать! - прошипел он раздраженно. - Ну, перекурили - и хватит. Иголочку тебе в руки, дружище! - грубо расхохотался Брагинский, поднимаясь. - Пойду, мне и своих пациентов надо обслужить. Благо, они могут и подождать моей иголочки! Ха-ха! Медсестра от таких слов только поежилась, осторожно пропуская Ивана к двери. - Что я тебе говорил про твой юмор! - крикнул вслед ему Яо - но его крик заглушила хлопнувшая дверь. Медсестра вздрогнула. Чертов Иван! Неужели так трудно хоть раз свои эти шуточки идиотские держать при себе? Ладно. Проблема Ивана может и подождать. Теперь надо к операции готовиться. Господи, пришивать, как он ненавидел пришивать!... - Ну что, поехали, - доктор залихватски закинул шарф на плечо и направился в свое рабочее царство. Коридор здесь темный. Да, для него и днем коридор был полутемным - но все-таки они что там все, ополоумели? Хоть бы лампочку поменяли, ей-богу! Возле окна стоял старик, которого он, кажется, еще не осматривал. О, да, он помнил каждого своего "пациента"! Как только он кого-нибудь забудет - он уволится и ляжет в психбольницу. Это правило. Он не спрашивал, почему так должно быть, он просто знал. Лицо мертвеца уродливо опухло и позеленело. Доктор своей острой интуицией чуял: его отравили собственные дети. Да сто пудов, он выглядел богато! Все дети богатых родителей травят их. Впрочем, обычно это не дело Ивана. Дело Ивана в том, чтобы никогда не видеть этого старика. Тот обернулся. Белесые бессмысленные глаза дергались, а беззубый распухший рот искривлялся в ухмылке. Остановись. Иван оглянулся по сторонам. В коридоре никого не было. Никто не обратит внимания на патологоанатома, разговаривающего с самим собой. - Ты бы шел, дед, - пробормотал он еле слышно. - Куда вы там все идете... Еще одного "постоянного" я не выдержу, пойми, будь человеком. Они все равно попилят твое наследство! Разве тебе не говорили, что деньги не унесешь в могилу? Или что там у тебя за сокровища были? Вообще вряд ли старик вообще понимал его. Когда он впервые увидел их, он едва не умер. Правда. Эта девчонка с размозженной головой до сих пор снится ему в кошмарных снах, почти каждую ночь. Там главное проснуться, иначе хватит удар. Потом был второй. Третий. Четвертый... Примерно тогда же, с самого начала, появились "постоянные". Те, кто не исчезал, ни через три дня, ни через девять, ни через сорок, ни через год. У него таких уже набралось около двадцати. Замерзший младенец, маленькая самоубийца, пьяница, старуха с сердцем, изнасилованная женщина с изуродованным лицом, парень с перерезанным горлом... Чувствовали себя, как дома, сволочи! Под руку лезут! По коридорам ходят, дома воют, как сволочи, спать не дают! Да еще и страшные, кошмар! Они точно при жизни людьми не были. Входная дверь громко хлопнула, послышался топот. Мимо них со стариком пронеслась бригада. Мертвец странно улыбнулся. - Остынь, это не к нам, - буркнул ему Иван и зашагал дальше. У него, вообще-то, много дел, кроме как болтать с тем, кого даже не существует больше! Ну, в смысле, для других не существует. Может быть, существует для кротов, для червей, для мух там всяких... Этот, кстати, до сих пор у него на столе лежит, неоформленный. Непорядок. А коридор уже полнился другими. Реальный шум ненадолго отпугивал их, но потом они появлялись снова. Да, знакомые лица. Сейчас еще и младенец орать будет. Блеск. И как в такой обстановке не шутить? Яо просто ничего не понимает. Не будешь шутить - скоро свихнешься. Открывая дверь коридора, он уже собирался спуститься на по лестнице - как вдруг замер. Кровь его прилила к дрожащему сердцу и словно затормозила. Руки задрожали. Накаркал. Вот он. Тот призрак, которого он не помнит. На лестнице сидел маленький мальчик. Светлые волосы припорошены снегом и кое-где слиплись от крови. Маленькое тельце дрожит. Он обернулся - сверкнули маленькие треснутые детские очки. Боже. Когда? Он же должен помнить! Он помнит каждый день, проведенный на этой работе! Он помнит каждого пациента, каждого! Но тут ему в голову пробралась какая-то странная мысль. Если он не помнил этого мальчишку - значит, должно быть, его осматривал не он? Или "осматривал" здесь - не самое подходящее слово? Может быть, больше подойдет что-то вроде "его здесь закопали"? "И пальцы. Я знаю." - сказал он, и достал... - Они закопали труп на территории больницы?! - ахнул он. Да, какой-то алкоголик перелез через забор прошлой ночью неизвестно зачем - так вот зачем! На территории больницы! У святая святых! Мальчик только всхлипнул. И ничего не ответил - как и подобает "им". Мертвец преспокойно прошел сквозь стену и теперь с явным интересом оглядывал мальчика. Возле него сгрудились и остальные. Даже младенец не плакал теперь. А мальчик молчал. - Эй, старик, - прошептал Иван, глядя в голубые заплаканные глаза ребенка. - Я знаю, вы обычно не отвечаете, но сейчас ответь, просто знак подай, умоляю. Он ваш? Такой же, как вы? Старик странно улыбнулся. - С кем вы говорите? - истерично всхлипнул мальчик. - Кто вы такой? Иван тихо сполз по стеночке. Теперь лицо его было такого же цвета, как стена - зеленоватого, он во все испуганные ошалевшие глаза глядел на мальчика. Должно быть, те, кто не его "пациенты", могли разговаривать? У него похолодели пальцы. В голове его заторможено двигались мысли, где основной была мысль "где". Где? В подвале, у него? Надо проверить все ячейки? Или во дворе? И как? На нем нет видимых смертельных повреждений. Его закопали живьем? Не может живой человек, живой маленький человек быть зимой ночью в больнице. - Старик, я умоляю, - прошептал он. - Старик. Пожалуйста. Пожалуйста, я прошу тебя. Теперь на него смотрели мальчик и старик. Мальчик смотрел с ужасом и непониманием, а старик - с явной насмешкой в белесых глазах. - Эй, дяденька, - осторожно прошептал мальчик. - С вами все нормально? Вам плохо? Я могу вам помочь? ...стесанный скальпель. В широко раскрытых глазах блеснула сталь. Он поднялся на тонких ножках и нерешительно приблизился. Иван хотел отодвинуться, но почувствовал, что все его тело будто замерзло. Он не смог даже пошевелить пальцем, и только беспомощно наблюдал, как маленький мальчик приближался к нему. Господи. Господи... Иван зажмурился. Он вдруг понял, что это его последние секунды. Вот-вот... сейчас... - Дяденька, все нормально? - слышал он сквозь шум ужаса в ушах. И вдруг... Его как молнией шандарахнуло. Теплая! Она была теплая! Теплая маленькая ладошка тронула его бледный лоб. Это тепло медленно разливалось от головы вниз, вниз, до пальцев ног и рук. Он даже задрожал. Он живой! Живой ребенок! Иван еще не совсем сошел с ума! - Дяденька? Доктор распахнул глаза. Старик все также подло ухмылялся. - Дяденька, все хорошо? Нет, все не хорошо. Мальчик смотрел на него большими глазами. - Живой, - улыбнулся он дрожащей улыбкой. - Реально живой... Кто бы подумать мог, а? Только теперь Иван мог его рассмотреть. Ребенок был напуганный и маленький. Он был одет неаккуратно, словно в какие-то лохмотья, первые вещи, которые попались ему под руку, и даже без шапки. М-да, немудрено, что он принял его за своего пациента: обычно дети к ним попадали именно в таком виде. - Ты почему босиком? - спросил Иван, медленно поднимаясь. Ноги едва удерживали его. - Что у тебя за раны? Кто ты такой? Как ты здесь вообще появился? - Не слишком ли много вопросов для человека, который едва не потерял сознание здесь? - фыркнул вдруг мальчишка, вмиг растеряв весь свой страх. - Это вы кто такой? Где я нахожусь? Округа потонула в крике. Ишь ты, какой наглый! Как будто не он тут трясся только что! И что ему делать вот с ЭТИМ? Нет, как обращаться с мертвыми детьми, Иван знал прекрасно. Сначала оформить, потом внести в журнал, потом внешний осмотр, потом... А вот что делать с живым? Да еще и с таким наглым! - Так, шкет, - Иван строго нахмурил брови, говорят, это помогает. - Во-первых, вопросы здесь я задаю. Во-вторых, как ты сюда залез? Родители твои где? Как с ними связаться? Шкет действительно под таким напором значительно скис, насупился, принялся ковырять большим пальцем ноги бетонный пол. Надо бы обуть его для приличия... Ну не с мертвецов же, в конце концов. - Не знаю, - сказал он, наконец. - В другом городе, наверное. Мы туда ехали на поезде, а потом меня выкрали. Ну и я сбежал. Похитили, ага. Сбежал. Просто прекрасно. Великолепная новогодняя ночь, просто пять звезд. - А связаться? - вздохнул Иван, уже ни на что не надеясь. - Не-а, не знаю. А где я вообще? Не похоже, чтобы у вас был телефон, - пожал плечами мальчик, скептически оглядывая его с ног до головы. Ну это уже слишком! Да, халат у него мятый - но сам пусть попробует вторую неделю без выходных! Остановись. - Не надо мне тут рожи корчить! Я нормально зарабатываю! Есть у меня телефон, давай, куда звонить? - Ну вообще-то нормальные люди в такой ситуации в полицию звонят, куда вам звонить - я не знаю, - мальчик невозмутимо сложил руки на груди. "Вот же маленький... шутничок!" - подумал Иван, закипая. Зато шуточки под стать! Пожалуй, он бы понял Ивана лучше, чем Яо. Будь он постарше и менее саркастичным, а то это уже обидно. Тем не менее, идея была дельная. Слегка смущаясь своего старого потрепанного телефона, доктор развернулся и набрал полицейский участок. - Алло, полиция?... Здесь ребенок. Пришел в больницу, сказал, что сбежал от похитителей... Да, конечно, Иван Брагинский... Нет, я здесь работаю... Что?.. Серьезно, ни одного свободного человека?.. Да идите вы к черту с этой новогодней ночью, мы тоже работаем!.. "С пониманием, с пониманием!" А с ним мне что делать прикажете?.. В больнице?! Да вы знаете, кто я вообще? Я не могу оставить его У СЕБЯ В БОЛЬНИЦЕ!.. УТРОМ?!... Да вы там совсем, что ли... Алло? Алло?! Но из телефона раздавались только короткие гудки. Черная тень поднялась от земли. Она была высокой. - Черт подери! - прошипел Иван. Ребенок, вместо того, чтобы хоть как-то облегчить ситуацию, просто наблюдал за ним с насмешкой. Немного на этого мертвого деда похож, кстати. Вот уж симбиоз живого и неживого. За что ему все это? Старик еще вон стоит, улыбается. Чтоб ему пусто было. - А телефон родителей точно не знаешь? - безнадежно спросил доктор. Но мальчик отрицательно покачал головой и снова посмотрел на него. В его глазах так и читалось что-то вроде "ну и чего ты дальше делать будешь?" А действительно, что? Вопрос как на игру по телевиденью. Вопрос задает Иван из подвала больницы, внимание игроков... Крутите волчок! "Новогодняя ночь" за двести - и вам достается-а-а-а РЕБЕНОК В МЕШКЕ! Ладно, слава богу не в мешке. Так. Ну надо было что-то решать с этим парнем. Отвести его к Яо? Он все-таки больше спец, по живым-то. Хотя нет, Яо сейчас иголочками балуется... Бригада? Ага, конечно, чтобы ребенок им под ногами мешался. - В больнице, значит? - мальчик сощурился. Но Иван проигнорировал его. - Так, шкет, - вздохнул он тяжело. - Сейчас мы идем со мной в кабинет, и ты там сидишь и не отсвечиваешь. А утром мы тебя отправляем к родителям. Все у них заняты, чтоб их... - он едва сдержался от ругательства. Старик укоризненно качнул своей мертвой головой - не при ребенке же! - В общем, ночевать тебе сегодня здесь. Пойдет? Мальчик только нахмурился. Ну, наверное, это значит "да". Знаком руки слегка раздраженный всей этой ситуацией доктор приказал мальчишке следовать за ним и развернулся к подвалу. Да здравствует новогодняя ночь! - Меня, кстати, Альфред зовут! - крикнул мальчик ему в спину. В руках у него было что-то... Иван недоуменно обернулся. - Круто. А мне зачем эта информация? - Ну вам надо же как-то ко мне обращаться. Если вежливо, а не "шкет". Это вообще-то грубо, - парень обидчиво надулся. Надо же. Каков джентльмен, вежливо к нему, видите ли. - Слушай, малец, - Иван жутко улыбнулся. - Мы с тобой знакомы всего на одну ночь. И больше не встретимся. Теперь вопрос повторю: зачем мне эта информация? Сейчас я какого-нибудь Васю Пупкина запишу в журнал как Альфреда Пупкина - мне оно надо? Этот Альфред заметно сник и послушно поплелся вслед за доктором. Вообще держать ребенка в МОРГе - не самый лучший вариант. Там холодно. А он босой. Еще и живой. Живым ведь холодно по бетону босыми ногами. Доктор-то уже привык, да и шарф у него есть. Попробуй тут не привыкни, когда большая часть твоей жизни проходит возле холодильников! Вот же черт. "Алло, полиция? Здесь ребенок." - Эй, малец. Иди сюда, - позвал его Иван с досадой. Он ведь не изверг. Этот Альфред подошел к нему, переминаясь. Ну что с ним сделаешь? Иван снял свой халат и накинул мальчику на плечи, а потом поднял и его самого. И тут же почувствовал, как маленькие ручки впились в его шарф с четким намереньем слегка придушить. - Видимо, кое-кто кашки не доедает, да? - доктор в отместку ехидно ухмыльнулся. - Ишь ты, легкий какой. Как собачка! Альфред на это явно обиделся, но сделать ничего не мог - бетон все-таки был холодным. Только крепче в шарф вцепился. А чего он обижается, правда? Иван не понял. Он вообще не особо знал, как общаться с этими людьми. ...пальцы. Жаль, это не так красиво. Темный подвал пугал бы любого, но не его. Это как жить одному в деревне. Днем хорошо, солнце светит, да и грядки - а ночью все кажется, что волки под забором воют. Здесь даже лампочка положение не спасала, все равно казалось, что слишком темно. Стены еще эти серые... А потом запросто на ночную рыбалку выходишь к омуту. Ну, туда, где волчьи следы видели. Черт с ними, с волками, в конце концов. Что с трупом-то делать? Звучит как анекдот. Интересно, какими словами он будет Яо пересказывать эту ситуацию? "Я, короче, ребенка привел к себе, а у меня там на столе знаешь чего лежало?..." Да, Яо просто сдохнет от смеха. А потом убьет и Ваню. Прекрасная кончина двух друзей. В духе паранормального и корпоративной комедии. - У меня в кабинете переночуешь, - доктор улыбнулся своим мыслям. - Раны мы тебе обработаем, а потом сиди тихо. Рядом мое... рабочее помещение, так скажем. Ты туда заходить не должен, я там... ну, работаю. Естественно. И в кабинете ничего не трогай, пойдет? - Пойдет, - зевнул мальчик, прижимая к нему свои холодные ноги. - А ты, кстати, ничего, Иван Брагинский. Я сначала думал, что снова к какому-то сумасшедшему попал, но ты вроде нормальный. Но про собаку обидно было. Кстати, чем занимаешься? - Ну, во-первых не "ты", а "вы". А во-вторых, это больница, мальчик, мы здесь людей лечим. Но мальчишка беспардонно проигнорировал его замечание. Даже ухмыльнулся с ехидцей, видимо, "собаку" вспомнил. - Да? А ты что лечишь? - ему, кажется, дай волю - он ногами начнет качать. - Ну, зрением там, слух, голову, может быть? Что делать с трупом? Ха-ха, смешно. Голову. Именно ее, чего ж еще лечить слегка двинутому Ивану? И как скажешь ребенку? А если не скажешь - то с него станется, он ведь полезет к нему смотреть, чем он там занимается. И не дай бог сегодня привезут еще кого-нибудь! - Слушай, а вот скажи, чем может заниматься доктор, который работает в подвале? - с ехидцей спросил Иван. Ну, мало ли, ребенок уже осведомлен о том, где у людей обычно бывает "последний приют"? Ан нет, сидит, смотрит с недоумением. - Я откуда знаю? Сейчас больницы такие строят, что на верхнем этаже травматология может быть. Вы, врачи, очень странные люди. Нет, он явно не понимает, о чем речь. Остановись. Время остановиться. Иван тяжело вздохнул. - Давай так, - он постарался быстро что-нибудь придумать. - В общем, я лечу... хм-м... ну, допустим, бессмертную душу. Или что-то вроде того. Понимаешь? - мальчик завороженно кивнул. - Ну, раз ты понимаешь, то теперь будь любезен, прикрой глаза. Нечего ребенку смотреть на холодильник. Они зашли в МОРГ. Явно мертвый старик еще лежал на столе. М-да, не лучшее зрелище для ребенка. Он поспешил в кабинет. Надо его убирать поскорее. Это про труп. Наскоро обработав раны, доктор устроил ребенка на своем кресле, с неуверенностью оглядывая стол. Сегодня, как назло, столько новой документации привезли - ему не поздоровится, если с ней что-то случится... - Вот так, малец, - доктор для надежности запахнул халат. Будь его воля, он бы и рукава сзади завязал - но это все-таки ребенок! - Сиди здесь. Постарайся вздремнуть. Только не трогай ничего, я тебя умоляю. Оставить как есть? Так неинтересно. Конечно, старик уже ждал его возле своего тела. - Только попробуй мне помешать, я тебя так оформлю - тебе смерть цветочками покажется, - предупредил его Иван. Не то, чтобы это было прямо что-то страшное, но было как-то приятнее чувствовать, что какой-никакой контроль над ситуацией у тебя есть. Кто бы что ни считал, но Иван действительно любил свою работу. Странно любить такую работу? Это как оставаться в гуще событий, но без вреда для себя. Никто не будет стоять в очереди в его кабинет, он никогда не услышит крики сварливых женщин в восемь утра. Только студенты-художники приходят. Смотрят. Брезгливо так. Даже обмороки были, потом всей группой откачивали обычно. Да что там говорить - ему даже позволялось то, что его коллегам могло бы стоить их спокойной жизни - он мог хоть на весь район растрещать о том, что он доктор. И главное, ему бы это стоило всего двух-трех шуток! "Ах, доктор, помогите, у моего сыночки выскочил прыщик на носу, мы думаем, что это неизлечимая болезнь! - Отставить панику, милочка! Сейчас мы его вскроем и все узнаем. Вы, кстати, кремировать будете?" Только после этого с ним почему-то не сильно общались. Странно. Когда он был занят работой, он не уловил, что вместо тишины из кабинета начали раздаваться подозрительные звуки. Но вот он закрыл кран - и услышал, как в кабинете кто-то шебуршит. Сначала даже испугался. Но разве почерк уже не понятен? - Ты чего там делаешь? - крикнул он. В ответ прозвучала пугающая тишина. "Никогда не доверяйте тихим детям!" - вспомнились ему строгие слова Яо. Черт! Скальпели сами себя не почистят и не уберут, так ведь? А с другой стороны, что такого может сделать маленький ребенок в кабинете патологоанатома? "Дети - настоящий кладезь извращенной фантазии" - вновь изрек его внутренний философ Яо с легко читаемой досадой. Яо умел жить правильную жизнь, его тяжело было не слушаться. У него накопилось достаточно историй со всякими детскими шалостями, из которых засунуть лампочку в рот - не самый сложный вариант. - Чертов Альфред, что ты там делаешь? - крикнул он еще строже. - А говорили, что имя мое вообще вам не нужно! - ответил мальчишка дерзко, да так, что Иван понял на сто процентов - этот дьяволенок что-то натворил. Он инстинктивно принялся быстрее чистить свои инструменты. - Ну погоди, паршивец, - пробурчал доктор, - сейчас я закончу, и конец тебе! Сейчас... сейчас... Но тут что-то грохнулось на пол. Да так громко, что он аж подпрыгнул, едва не выронив поднос. И - естественно - через несколько секунд едва слышно захныкал ребенок. - Черт! Черт! Если ты уже несколько лет живешь с пищащим над ухом ребенком, то тут же можешь различить детский плач, даже в самой тихой комнате. Когда он ворвался в кабинет, он увидел, как по полу валялись папки, как перепутались листы. Вся его работа на сегодня! А на окне висела простыня. Какого черта простыня? Что она там делала? Что, дьявол тебя побери? Рядом валялся стул. Как раз тот стул, с которого, видимо, и навернулся этот непутевый паршивец. А Альфред сидел рядом и хлюпал носом. У Ивана задергался глаз. Он жутко ухмыльнулся. - Ну и что это такое? - просипел он. От испуга и злости у него даже голос пропал. - Или у самурая нет цели - только путь? Путь тотального разрушения? В ответ паршивец только смущенно всхлипнул, явно сдерживаясь. - Елка! - только пискнул он, и тут же разревелся с новой силой. Стоит остановиться. Здесь очень тепло. Так-так. И что делать с ревущими детьми? Внутренний философ Яо с легкой надменной усмешкой покачал головой и посоветовал погладить его по головке. Иван-патологоанатом же со злобой посоветовал настучать по головке. И что с этим делать? Что? И причем тут елка? - Ладно. Ладно, допустим, я тебя не ругаю, - вздохнул доктор, стараясь взять себя в руки. Конечно, он не мамочка, чтобы гладить детей по головке, но сказать что-нибудь успокаивающее не помешает. Заткнись, черствый патологоанатом. Он просто присел рядом. - Тише. Серьезно, я не умею общаться с плачущими детьми, пожалуйста. Просто, может быть, ты объяснишь мне, что здесь произошло? Что "елка"? - Я подумал, - всхлипнул мальчик, - подумал... что вы же... почему у вас даже елки нет, если вы лечите бессмертную душу? - он поднял глаза на доктора. - К вам, вообще-то, пациенты приходят, вам стыдно должно быть! Я хотел помочь! А из простыни получится хорошая елка! Надо только зацепить ее еще за шкаф и за подоконник, и потом... Ну почему у вас нет елки? А если пациент придет! - Ну... - и не скажешь ведь, что пациенты обычно не сами "приходят". Ну, не прям на ногах. А то он бы вообще поседел. Итак волосы белые, а тут... Ладно. В конце концов, посидит он чуть дольше над документами. - Я надеюсь, ты не будешь против, - хмыкнул доктор в сторону старика и, вытащив листок из его папки, положил перед Альфредом. - На, нарисуй ее. Ну, елку. А я пока приготовлю тебе место для сна. Слава богу кто-то занес в кабинет зеленую ручку. Ребенок занят как минимум на пятнадцать минут. Остановись. Вообще у него в кабинете есть кушетка. Очень продуманно, кстати: если кому-то на опознании станет плохо (а согласно его опыту на опознании становилось плохо каждому второму), то не нужно будет спихивать с ближайшей тележки свежий труп. Можно просто проводить в кабинет. Ну а еще это самая удобная кушетка в больнице. И самая тихая. Если не считать сейчас, сейчас здесь очень шумно. Альфред - активный ребенок. Сбежал от похитителей, пробрался в больницу, принялся наводить здесь свои порядки. Вон, сидит сейчас, пыхтит над елкой своей. - Вот мне Санта принес велосипед! - трещал он попутно. - А родителям - билеты. Мы как раз собирались их использовать, как меня выкрали. Хорошее новогоднее приключение, правда? Правда, страшно было очень - но я не боялся. Ну я же смелый мальчик. Герой! - примерно на этом моменте у Ивана страшно заболела голова и ему захотелось срочно поработать. Желательно, подальше отсюда и в тишине. - А у тебя было новогоднее чудо? Доктор не ожидал этой тишины, если честно. Он даже запнулся. И что говорить? Что работы только прибавилось? Даже философ Яо у него в голове не рискнул вообще ничего посоветовать. Он был опытным человеком, который знал эту жизнь - наверное, поэтому он умел просто уходить от прямого ответа. - Слушай, это то, о чем не говорят, - принялся юлить Иван. Но, кажется, не рассчитал силы: теперь мальчишка только любопытнее посмотрел на него, а потом спрыгнул со стула и вовсе принялся скакать вокруг него. - Ага, ты меня обманываешь! - смеялся он, глядя на него хитрыми глазами. - У тебя ничего не было! Было бы - ты бы сказал! Ну? Молчишь? Доктор-врунишка, доктор-врунишка! Внутренний Яо тут же принялся назидательно говорить ему, что малец пытается взять его на слабо и что вестись на это - просто ребячество. Травматолог увещевал его, что он взрослый и состоятельный человек. - Хватит, - с легкой обидой улыбнулся Иван. - Прекрати сейчас же. И мне оно не нужно! Яо не учел одного - Иван все-таки был слегка психопатом. Все психопаты обидчивые. Был бы он немного злее - и Альфред пошел бы ночевать на улицу. - Не было! Не-бы-ло! Ха-ха-ха! - скакал вокруг него этот неугомонный мальчишка. - Так, маленький ты чертенок, - честно, Иван изо всех сил постарался взять себя в руки. - Прямо сейчас ты ложишься сюда и тихо - внимание - не издавая ни звука, лежишь здесь всю ночь. А наутро мы прощаемся, и делаем вид, что никогда не знали друг друга, хорошо? - прошипел Ваня с улыбкой, призывая на помощь все свое дружелюбие. Ну правда! Что за черт! Не было - и ладно! Кажется, что-то на его лице было такое, что заставило мальчика тут же замолчать и послушно улечься. Доктор уже подумал, что все его мучения с живым ребенком позади, как вдруг тот проворно схватил его за руку. Тепло... - А ты будешь спать? Да, поспишь тут после этого. Ему сейчас в лучшем случае до четырех утра разбираться с этим беспорядком. - Слушай, дружок... Но тут он почувствовал, как захолодило спину. Так было всегда, когда "они" подходили слишком близко - теперь доктор мог поклясться, что это был старик. Он хотел, было, повернуться, сказать, что думает о подобных контактах и снова пригрозить переоформить этого наглого мертвяка, но... Но перед глазами вдруг потемнело. Его будто выключило... Вокруг шумел тихий ветерок. Из-за облаков светило мягкое солнце. Когда он начал осознавать себя, то вдруг понял, что "собой" по большей части не является. - Серьезно? Цветок? - хмыкнул кто-то рядом. Он с трудом узнал голос маленького мальчика. Цветок? Возможно. Когда к нему вернулось зрение, он увидел, что вокруг, на мили вперед было цветочное поле. Мягкие краски цветов покачивались, словно волны. Легкие ароматы наполняли воздух. Некоторые лепестки срывались - ветер уносил их вверх, к небесам. Лучи солнца пронизывали их и окрашивали маленькие кусочки земли в нежно-розовый, ласковый желтый, голубой... Еще в зеленой молодости цветы привлекали его внимание, он даже хотел стать флористом. Подсолнухи привлекали больше всего его детского внимания. Да, такие большие, такие верные солнцу. О, как он мечтал в каждый свой букет добавлять вот этот большой красивый цветок! Не сложилось. - Да, жизнь помотала тебя, доктор, - рассмеялся рядом мальчик. - Хотя желтый цвет тебе идет. Некоторое время только мягкий ветерок шелестел в листьях. Колосилась рожь, гнулись под мягким движением ветерка маки, лютики и васильки тянулись вверх. Где-то вдали шумел лес. Можно подумать, что они стояли в преддверии рая. И главное - вокруг не было никого. Совсем никого. Здесь было тепло - о, кажется, доктор уже давно не знал, как это, когда тебе "тепло". Тепло и светло. Не было людей, которые умеют жить одинокую жизнь. Не было и тех, кто уже прожил свою одинокую жизнь. Не было жестоко оборвавших свою навечно одинокую жизнь. Не было никого. Никто ничего не говорил, никто не смотрел на него страшными глазами. Он ведь и правда пугался их, пусть и боялся даже себе признаться в этом. Не зря ведь эти сны с девочкой он называл "кошмарами". Кстати, это сон? Она должна быть где-то рядом... - Нет, не думаю, - хмыкнул рядом мальчик, будто отвечая на его вопрос. - Если ты про нее, то я сказал, что каждый может надеяться на чудо в это время. Мне кажется, она поняла. Да... Вот уж понятливая. Странно, когда он их просит, то ничего не происходит. Видимо, они все слушаются только вот этого странного маленького мальчика. Ветерок разносил по воздуху легкие запахи вечного лета. Здесь так прекрасно... - Все что ты хотел - это покой, не так ли? Как скучно, доктор, - усмехнулся мальчик. - Велосипед был бы в сто раз круче... Велосипед, эх... Ребенок еще мало что понимает... - Вот и я не понимаю, Брагинский, - прозвучал вдруг слишком знакомый голос. - Какого черта ко мне утром в кабинет вламывается полиция и ищет какого-то ребенка? Спросонья Иван вздрогнул и резко проснулся. В его полутемном кабинете преспокойно сидел сонный травматолог. Он обычно не любил пить чай в кабинете у Ивана, но сегодня, видимо, сделал исключение из правил. - Яо? - прохрипел доктор. Тот хмыкнул. - Я уж думал, мои делишки старые припомнили. Уже к аресту приготовился, а они про тебя спросили. Идиотские у тебя шутки, Брагинский. С неудовольствием он оторвался от этого занятия. Было почему-то очень тихо. Слишком тихо. Сначала он даже не понял, в чем дело - он был словно дезориентирован этой странной тишиной, и как маленький беспомощный олененок оглядывался, чтобы понять, что происходило. А потом вдруг понял. В темноте блеснул запачканной белизной длинный шарф. Сверкнули глаза - тень растаяла в сумраке. Когда приехала полиция, в предрассветном переулке как будто... Было тихо.