tre

      жарко. просто невероятно жарко — акире нечем дышать и мысли невероятно путаются. то, как трое людей в комнате оказались в таком положении мало кого сейчас интересует. хочется иного — прикосновений больше, жар этот утихомирить, заткнуть что-то нелепо болтающего фигаро, обнять прохладного даже сейчас фауста посильнее. жарко, жарко, жарко. акира прижимается к фаусту сильнее, позволяя прохладным пальцам скользнуть под рубашку и рисовать какие-то узоры на твоей спине. акира целует мужчину легонько в шею, ощущая чужую дрожь — и ускоряющееся биение сердца. с фаустом… комфортно. с ним спокойно, даже стабильнее — больше, чем с фигаро. не то чтобы ситуация сейчас была из чего-то обыденного — но и не из ряда вон выходящая. они долго к этому шли: мимолетные переглядывания в течении долгого времени; прогулки то с одним, то с другим мужчиной; признания — и последующие немного запутанные отношения с ними двумя одновременно. фауст — как спокойный, тихий дом; человек, с которым можно помолчать и не чувствовать неловкость; даже занятия с ним любовью — редкие, но такие драгоценные — наполнены лишь нежностью и чувственностью. фигаро же был как ураган: сносит чувствами, поглощает без остатка — а ты борешься до последнего, не желая быть «съеденной» этим мужчиной.              всех устраивали те взаимоотношения, которые выстроились между магами и кэндзя-сама. со временем встречи втроем стали происходить все чаще и чаще — но не выходили тогда за рамки приличий. словно что-то не давало всем троим шагнуть за эту последнюю черту — черту, отделяющую вас от чего-то поистине невероятного (и это учитывая весь опыт фигаро, твои чувства к двум магам — и чувства фауста). кто предложил попробовать — что и привело вас к нынешнему положению — акира и не вспомнит уже, да и не шибко желает. вообще особо думать о мотивах и чувствах не хочется сейчас — только бы ощущать и дальше касания чужих рук, безумный шепот фигаро и чужое сбившееся дыхание.              со стороны картина, представленная на большой кровати, кажется даже эстетично прекрасной — три человека, находящиеся в невероятной близости друг к другу двигаются и дышат словно один организм; предугадывают желания и тайные мысли — и тут же пытаются воплотить их. акира сидит бедрами на фаусте, целуя того то в губы, то спускаясь по подбородку к шее и ключицам; сзади грудью прижимается фигаро — словно хочет вплавить в себя, поглотить без остатка — и целует. поцелуи его лишь распаляют — а слова, которые шепчет на ухо, заставляют дрожь пробежать по телу, щеки слегка покрыться румянцем. фауст в этой ситуации — как прохладно море. море, которое скоро поглотит шторм. когда в очередной раз пальцы восточного мага проходятся по кромке штанов акиры, она кусает его шею. до легкого следа от укуса, расцветающего краснотой секундами позже. кусает — и неожиданно получает слабый стон с губ мужчины. этот прелестный звук отзывается возбуждением по телу и акира ерзает на чужих коленях, приникая ближе — и кусаешь его еще раз. фигаро за спиной издаёт тихий смешок и говорит с нежностью в голосе:              — маленькая хищница.              если бы градус возбуждения и желания, поглотивший существо акиры чуть ли не полностью, был ниже — она бы обязательно отреагировала на эти слова какой-то колкостью. однако… однако она просто отрывается от шеи фауста и, развернувшись, целует фигаро в губы — резко, кусая нижнюю губу мага. руки тем временем не отрываются от фауста, а активно так скользят мужчине под рубашку, касаясь прохладной кожи и лаская ее легкими движениями. поцелуй с фигаро опасен — с каждым мгновением, с каждой секундой акира теряется в нем. только биение чужого сердца под ладонями, ускоряющееся постепенно, возвращает её в реальность.              акира правда не замечает момент, когда втроем остаются без одежды — кажется словно все трое целуются уже вечность. акира даже не понимает, с кем больше — потому что поворачивается то к одному и целует со всем желанием, то внезапно происходит поцелуй с другим магом. эта ситуация настолько необычна, эротична и желанна, что ей становится абсолютно наплевать на все (а рождающееся внутри предвкушение большего подстегивает ускорить весь процесс и уменьшить эту прелюдию). внутри все горит — и, когда одежда магически исчезает, акира понимает, насколько реально все возбуждены ситуацией, приходит осознание реального положения.              кэндзя-сама дрожит. пальцы на руках не слушаются, цепляются за чужое тело в надежде успокоиться и скрыть дрожь — но не помогает ни капли. руки и губы на её теле подстегивают лишь все это — и дрожь в теле нарастает. губы горят, низ живота сводит от возбуждения, словно огнем окатывает волнами, а каждое прикосновение — к бедрам, к рукам, к спине — порождает новую волну. ощущение настолько разбросаны — вот акира думает, что мысли и чувства сосредоточены на поцелуи прохладных, мягких губ фауста — а в следующий момент они исчезают — и поцелуй отходит на второй план, потому что грубые, мозолистые немного пальцы фигаро проскальзывают от груди к низу живота, кружа около пупка — и двигаясь все дальше и дальше. когда происходит первое, словно пробное касание, девушку словно молнией прошибает. выгибается чуть вперед в руках фауста, прижимаясь к нему ещё ближе, чувствуя гладкую кожу мага своим телом — и маленький, тихий стон срывается с губ, сразу исчезая в поцелуе.              описать словами ощущения не вышло даже на утро, вспоминая всё это. что-то запредельно чувственное есть в любви (а просто сексом невозможно назвать всё, что тут происходит — это другой уровень, более высокий, более откровенный, чем просто физическое желание трех людей) между магами и акирой. то, что она чувствует своим телом возбуждение мужчин: член фигаро пачкает предэякулятом поясницу, иногда проскальзывая вдоль позвоночника на пару сантиметров; фауст же касается своим возбуждением бёдер, порой головкой пачкая место чуть ниже пупка. то, как фигаро дышит — хрипло, тяжело — в шею, целует смазано, оставляя маленькие поцелуи-метки на коже; то, как фауст отчаянно (что вовсе не свойственно магу) целует губы девушки — и они уже начинают болеть от частых поцелуев, но прекратить всё это акира не согласна даже при условии смерти); то, как фигаро обнимает одной рукой акиру за талию, то сжимая, то разжимая пальцы, оставляя красные следы на мягкой коже; то, как фауст скользит ладонями по всему телу девушки — и задерживается в области груди, словно боясь двигаться дальше — хотя какой страх может быть, если все трои уже оказались в положении, которое сложно было бы представить ранее.              пальцы фигаро внутри акиры даже не думают как-то прекращать свои движения или замедляться. это сводит с ума — их правильные движения, размеренный ритм, чтобы медленно увеличить чувство наслаждения, но не дать ему дойти до самого пика. это раздражает — играть в терпение совсем не хочется сейчас — поэтому акира решается принять более… активное участие в этом действе. и вместе с легким движением бедер, позволяющем проникнуть двум пальцам мага глубже — что вызывает звонкий стон изо рта — девушка, продолжая одной рукой придерживать фауста за шею, второй скользит вниз — и касается члена восточного мага. реакция на эти действия стоила всего: фигаро грубо кусает акиру за шею, прижимаясь ещё сильнее и добавляет третий палец, начиная буквально трахать ими (грубо, быстро, но зато без этих издевательских сейчас игрищ — когда все, что хочется, это ударить мужчину); фауст поднимает голову, смотря в карие глаза удивленно-ошарашено (раскрасневшиеся, опухшие от поцелуев губы; румянец словно болезненный на бледных щеках; расширенные зрачки; мокрые завитки волос, прилипшие ко лбу — вид в целом такой, как бы выразился фигаро, «валить и трахать») и дергает бедрами в надежде продлить прикосновение. о, такой вид мага — потерянного в удовольствии — ударяет волной возбуждения по нервам.              кэндзя-сама улыбается дико немного и наклоняется к ключицам фауста, кусая кожу, так призывно мелькающую перед глазами. фауст довольно чувствителен к укусам — поэтому действия девушки вызывают у мужчины стон, а его член пульсирует в миниатюрной ладони. фигаро в этот момент слегка хмыкает за спиной девушки и, вновь двигает пальцами внутри, большим касаясь клитора, побуждая иной вид дрожи пробежаться по телу. материться хочется — и протяжное «суука» готово сорваться с губ акиры — да только в этот момент слова забываются — потому что фауст касается груди. проводит нежно пальцами по ореолам сосков и резко сжимает их, чуть потянув на себя. из-за возбуждения это место становится слишком чувствительным — поэтому и мыслей не остаётся. хватаешь воздух ртом, потому что дышать нормально не получается, и хочется только одного — чтобы жар, поглотивший акиру с ног до головы, наконец-то нашёл выход.              пальцы фигаро внутри, его дыхание, опаляющее затылок; ладони фауста на груди и его губы, целующие в шею; горячая, влажная кожа чужого возбуждения в ладони и в близости от ягодиц. то, как воздух вокруг вас буквально пронизан запахом секса; то, насколько жарко в комнате — и как близко ощущается быстрое биение сердец мужчин, прижавшихся к девушке с двух сторон. все это окутывает акиру, забирается в каждую клеточку тела и словно поглощает полностью. одно движение пальцев внутри, чуть сильнее сжавшаяся рука фауста — и акира срывается за грань. за грань, после которой нет ничего — только расслабленность в теле, вспышки перед глазами и дрожь конечностей. выгибается в руках магов, позволяя пальцам фигаро проникнуть глубже; глаза широко распахнуты, как и губы, с которых пронзительный стон утопает в тишине комнаты; рука на члене фауста сильнее сжимается, рефлекторно двигаясь вдоль пульсирующего горячего органа. и падает в ничто, словно кукла у которой обрезали все удерживающие ее нити.              по ощущениям акира проводит в таком забвении ближайшую вечность — на деле же проходит несколько секунд. первое, что она ощущает, ещё даже не открыв глаз — как что-то тёплое и липкое стекает по ладони; о поясницу все быстрее трется чья-то горячая плоть. сообразить, что же это, в ту же секунду не получается — и девушка медленно поворачивает голову, отрывая ее от плеча фауста, в которое уткнулась после полученного оргазма. эта картина стоила усилий — потому что видеть потерявшего себя фигаро каждый раз великолепно. прикрытые глаза; открытые, блестящие от частых облизывания губы; растрепанные волосы — и выражение чистейшего наслаждение на лице. осознав, что именно утыкается в спину, девушка опускает взгляд, наблюдая как ладонь фигаро быстро ласкает себя. в голову закрадывается шальная мысль и, поглаживая фауста по затылку (доверчиво уткнувшегося в плечо, обдавая его горячим дыханием), поворачивается как может корпусом к фигаро и кусает того за грудь.              вскрик, который раздаётся в комнате, будь голова девушки чуть яснее, а не под пеленой вновь появляющегося возбуждения, иначе чем девчачьим называть не хочется. однако этого, видимо, достаточно для мага, потому что женскую спину и живот частично пачкает белесая сперма, каплями постепенно стекая все ниже и ниже. а мужчина тяжело дышит, продолжая автоматически водить рукой по своему члену, словно пытаясь выдать все, что у него есть. а после, смотря немного затуманенным взглядом на тело акиры, ловя взгляд поднявшего голову с плеча фауста, фигаро улыбается. и скользит рукой по ладони, собирая с неё капли чужой спермы и смешивая со своей, чтобы шепнув тихо «поссидео» (и вложив смысл, понятный лишь ему) проникнуть внутрь вновь, заставляя акиру вздрогнуть и напрячь бёдра от проникновения в чувствительное сейчас место.              в этот раз все более… чувствительно. даже в какой-то степени болезненно — но то скорее из-за чувствительности и быстрых движений чужих пальцев, чем из-за самого проникновения. поза немного меняется — и не успев понять как, девушка оказывается спиной на фаусте, полулежащим на кровати; его руки скользят по талии и крепко обхватывают бёдра, раздвигая их в стороны. эта поза сейчас — открыта максимально, чувствуется легкое смущение; но вместе с тем по венам вновь проносится огонь желания (от взглядов, которые кидают оба мага; от вновь ощутимого возбуждения мужчин — даже на смех пробирает, как быстро «работают» эти 400+ летние маги); от уверенных движений фигаро. лежать немного некомфортно и акира чуть ерзает, пытаясь занять удобное положение — что несколько сложно, учитывая раздвинутые ноги и пальцы, двигающиеся внутри.              внезапно внизу акиру касается что-то горячее — а вместе с тем поцелуй в шею — и резкая смена положения. теперь вы трое сидите — фауст опирается на спинку кровати и все еще удерживает бёдра — фигаро же вытаскивает быстрым движением пальцы и наклоняется, целуя нежно и соприкасаясь руками с ладонями фауста. ощущать их руки в одной месте практически довольно интимно — и хочется почувствовать их где-то ещё. от мыслей о том, где бы оба мага могли поместить свои руки, акиру отвлекает хриплый шепот фигаро прямо в губы.              — фауст или же я?              странно. это первая мысль, пришедшая в голову девушке. зачем он спрашивает такое именно сейчас? что это вообще за вопрос, почему надо выбирать? пока она в недоумении думает над словами мага, внизу начинаются более активные действия. акира чувствует, как головка члена проезжается по влажному от всех действий лону и останавливается, не проникая внутрь. фауст под девушкой дрожит — это чувствуется в его руках, сильнее сжавших бёдра; в его сбитом дыхании.       а… теперь девушка понимает, в чем смысл вопроса фигаро.              — фауст.              ответ звучит тихо и так нежно, что с губ восточного мага срывается такой удивленно-восхищенный вдох. фигаро же улыбается — улыбка не грустная, а скорее предвкушающе счастливая. и вновь шепчет «поссидео» придерживая ладонями акиру за талию. она не понимает пока, какой же эффект у этого заклинания — а в следующую секунду даже забывает об этом. фауст горячий. горячий, толстый и так идеален для акиры (даже если в длине и прочем уступает фигаро, он все ещё так правильно и хорошо проникает внутрь), что в голове не остаётся мыслей. только наслаждение — наслаждение, которое с каждый осторожным движением фауста, проникающего все глубже, волнами расходится по всему телу, достигая даже кончиков пальцев, что подгибаются от удовольствия. фауст двигается медленно: скользит членом глубже, все ещё не проникнув до конца; заполняет тебя, растягивая на себе; дышит тяжело в мокрую шею, иногда покусывая и проводя по ней языком. руки с бёдер поднимаются выше — те удерживает фигаро, не давая сомкнуть колени вместе — а фауста пальцы вновь скользят к груди, так идеально сжимая своими ладонями. покручивает и чуть дергает соски на очередном движении внутри — и стон удовольствия слетает с губ.              в голове туман полнейший (а то, что боли не было практически только подстегивает этот кайф), желание скапливается и растекается по телу, хочется либо жёстче, либо быстрее — словно чего-то становится мало. внезапно фауст останавливается и практически выходит — на что получает стон разочарования и взгляд акиры: обиженный, с мокрыми ресницами от небольших слез. девушка не понимает, почему он остановился. пока её лицо за подбородок не поворачивает к себе фигаро. фигаро который шепчет в губы «сделай глубокий вдох». она в замешательстве вдыхает — а после губы накрывают поцелуем и внизу ощущается нечто большое. глаза расширяются от понимания, когда медленно, очень медленно член мага начинает проникать в тело девушки. дышать нормально не получается, двигаться тоже, в целом невозможно ничего, даже думать в этот момент. это больно, это словно расширяет её изнутри в миллиард раз, это горячо и так медленно. акира хватает губами воздух, пытаясь хоть немного вдохнуть, да смотрит невероятно охуевшим взглядом в потолок.              девушку удерживают в четыре руки, фигаро что-то утешительно шепчет на ухо (краем сознания улавливаются слова «ты сможешь», «так хорошо принимаешь нас», «чшшш ещё немного, наша девочка», но мозг особо не может сконцентрироваться), фауст поглаживает правой ладонью живот и целует нежно в шею. акира ощущает себя как бабочка на игле — только у неё сразу смерть, а у девушки искры перед глазами да напряжение по нервам скачет туда-обратно. время словно замедленное, акира словно в петле бесконечности — и в какой-то момент (она даже не может понять в какой) — боль начинает уходить. уходить и заменяться наслаждением — от того, насколько её тело сейчас заполнено; от того, что они вообще вошли вместе. акира может дышать — и делает глубокий, долгий вдох, чтобы чуть сдвинуться. стон, который в унисон практически звучит ей на уши — воистину великолепная награда за старания. мужчины не делают никаких движений и держат девушку крепко, чтобы она не пыталась сама двинуться как-то (за это в глубине души, там, где ещё есть немного сознания, она благодарна — привыкнуть к такому внезапному «расширению» очень тяжело).              одно движение — и она кричит, срывая голос окончательно. обнимает фигаро за плечи, царапая его кожу при каждом последующем толчке — что фигаро, что фауст двигаются по очереди — на что получает шипение с оттенком возбуждения. злорадствует — но тут же забывает, когда они начинают двигаться вместе. толчки медленные, осторожные, но такие правильные, что её уносит моментально. та заполненность, та горячность — акира запомнит это надолго. тело не слушается, даже говорить что-то уже не в силах — с уголка открытых, жадно глотающих кислород губ, стекает капелька слюны; взгляд совершенно потерян и смотрит в потолок не отрываясь; волосы растрепались и спутались наверняка — но девушке так все равно, так в этот момент наплевать на то, как она выглядит. хочется лишь кончить, избавиться от жара, поглотившего все естество — и соединить ноги, которые уже немного устали быть в таком положении.              на очередном толчке, который был глубже, чем предыдущие — и фигаро, и фауст вновь двинулись синхронно, проникая в девушку — она не выдерживает и кончает второй раз за этот вечер. этот оргазм ощущается фатальнее, чем предыдущий: в глазах моментально темнеет; тело подбрасывает словно от удара током; внутри сжимается сильно, даже после продолжая сокращать мышцы. сердце грохочет как бешеное, дышать невозможно, а два члена ощущаются теперь уже точно болезненно внутри. акира не замечает момент — скорее ощущает, как внутри становится менее заполнено — фауст кончает следом. стонет в шею и пачкает спермой бёдра и живот фигаро, прижимающегося с другой стороны. восточный маг во время оргазма — картина более эротичная, чем фигаро. старший же маг сжимает ладонями талию девушки, и делает ещё пару движений, вызвав измученный стон у нее. ему хватает этой пары движений и он резко выходит — и кончает на бёдра, попадая на живот (потом акира ему за это обязательно выскажется, но сейчас это даже приятно, ощущать чужое удовольствие на своей коже).              девушка чувствует себя уставшей. уставшей, грязной и липкой; словно из неё все силы вытянули. только и остаётся, что лежать и пытаться хоть немного собрать себя в кучу, а не, закрыв глаза, сразу же вырубиться (как минимум надо бы очистить себя — оттирать засохшую сперму с кожи то ещё неприятное занятие). фауст медленно переворачивает акиру на бок, нежно утыкаясь носом в щеку — шепчет «люблю» на ухо и произносит заклинание (девушка чувствует, как следы пота и других жидкостей покидают тело — и это невероятно приятно, когда есть магия для таких вещей). прижимает к себе, слегка обнимая, пока фигаро пытается перелезть на другую сторону кровати, чтобы обнять вас двоих. акира же утыкаешься фаусту в грудь, касаясь разгоряченной кожи губами и устало, довольно улыбается (эту усталость сейчас ощущать приятно, но вот утром будет уже другой разговор). фигаро перестаёт копошиться и закидывает руку ей на талию, прижимаясь к такому вот уютному комочку с фаустом своей грудью. в комнате повисает тишина — легкий ветер из открытого магией окна проветривает помещение и остужает тела, глаза медленно закрываются и сон уносит в свои объятия. акира вот-вот провалится в царство морфея, однако внезапно фигаро начал говорить (и лучше бы он молчал, подумала девушка несколько секунд спустя):              как говорил один мой друг, в умелых руках и хуй балалайка. надо будет повторить, не думаете?              за что был сразу же скинут с постели ногой фауста, прилетевший ему в живот. и добит полусонными уже словами кэндзя-сама, что сегодня он спит на полу.