***
Выпавший снег последние два дня только и делал что таял, превращая всё в мерзкую слякоть и разочаровывая местных детишек. Чонгук сидел в библиотеке, что находилась прямо под крышей приюта. Сюда мало кто приходит. В основном потому, что большая часть детей не умеют читать, а те что умеют попросту не хотят тратить свободное время на это. У Чонгука есть тут своё особое местечко у окна с широким подоконником. Он не заядлый читатель и частенько приходит сюда просто позаниматься своими делами и отдохнуть. Сегодня он наблюдает за закатом, вспоминая юношу из леса и иногда чихая от скопившейся пыли. Чонгук не стал никому рассказывать о Чимине. Тот был таким необычным и даже призрачным, что Чон иногда думает, будто ему это приснилось. Что Чимин там вообще делал? Мысли о том чтобы сходить в рощу ещё раз настолько пугают, что Гук начинает дёргать ступней и кусать губу, стуча пальцами по подбородку. Вряд-ли ему удастся найти юношу. С момента обещания прошло больше недели, хотя Чонгука ждали уже на следующий день. Брюнет переводит хмурый взгляд с вида лесной рощи на старые настенные часы с кукушкой. Механизм с птичкой уже не работает, но время показывалось точно. Три часа дня. А через полтора начнётся закат. Чонгук чертыхается и спрыгивает с насиженного места, поправляя одежду. Юноша посещает свою комнату, которую делит с тремя другими жителями, не слишком желающими проводить с ним больше времени, чем только ночёвку и, вытащив из-под кровати наплечный мешок, запихивает туда шарф и мчится на кухню, где к шарфу отправляется все не так лежащее: пару яблок, орехи собранные зимой, несколько кусочков сыра и хлеба. Ему удаётся провернуть своё безобидное воровство незамеченным. Закинув мешок на плечо Чонгук, уже стоящий у ворот приюта, оборачивается на залитое яркими лучами заходящего солнца здание и, кивнув сам себе, в знак верности принятому решению, шагает в сторону рощи. Проходя мимо дома старика, он тихо зовёт Пику, в надежде, что его не посадили на цепь. Собака на зов не прибегает и Чону приходится в очередной раз собрать все имеющееся мужество и принять то, что в мрачный лес он пойдёт в одиночку. Чонгук пробирается в глушь, отодвигая жёсткие ветви ёлок, что так и норовят кольнуть своими иглами. Парень ёжится. Внутри леса какой-то сквозняк и по ощущениям он будто ещё то-ли щипает, то-ли кусается. Руки в варежках сильнее обхватывают ремешок сумки. По деревьям и многочисленным обледеневшим тропинкам, Чон пытается вспомнить путь к ручью, где впервые увидел Чимина. Однако, вокруг будто всё передвинулось и взору предстают лишь лабиринты, крадущие веру в то, что Чон запомнил дорогу. Желание вернуться домой появляется после первого урчания в животе, двух замёрзших ног и тридцати минут блужданий, что из раза в раз приводят юношу к огромному валуну и который теперь служит ориентиром неудачным попыткам найти дорогу. Чонгук хмурится, затем зажмуривается от злости на глупую затею. — Черт… Черт. Черт! — он резко запрокидывает голову, не давая влаге обиды стекать с глаз и, часто моргая, смотрит на едва ли заметное, из-за зарослей, небо. Мысленно Чон приказывает себе успокоиться и придумать план, первым пунктом которого будет приём пищи. — Зачем ты призываешь дьявола? — интонация недоумевающе возмущённая. Ноги Чона прирастают к земле, а взгляд ищет источник недовольства. Дрожь в конечностях, быстрые удары сердца и сразу появившееся трепыхание страха в животе сходят на нет, когда юноша видит необычный ханбок, а взглянув повыше — нахмуренное, но знакомое лицо. Наконец-то… — Чимин… — Чонгук произносит это имя на выдохе. Облегченно. Почти шёпотом. Все ещё пытаясь унять вновь появившиеся из-за чего-то кристаллики слёз. — Я нашёл тебя, — улыбается. — Ты такой шумный, так что это скорее я тебя нашёл, — Чимин спускается с валуна по стволу старой свалившейся на камень сосны и встав в трёх метрах от Чона, продолжает. — И вообще-то почти сразу, как ты вошёл в лес. Ты не сдержал обещание, поэтому я не хотел с тобой разговаривать и просто следил. Вообще-то, это обидно. И вообще-то, Чон пришёл к нему, пусть и с опозданием в несколько дней. А ещё, вообще-то, Чонгук не должен чувствовать вину, но почему-то всё равно решает извиниться. Он скидывает с плеча мешочек и под удивленно приподнятые брови и заинтересованный взгляд опускается на корточки, принимаясь суетливо ворошить всё внутри сумки. Чимин наблюдает за этой возней, всё ещё с обидой, пока не замечает в резко протянутой руке юноши большое, красное яблоко. Чонгук не извиняется вслух, но настойчиво продолжает ждать пока его раскаяние в виде фрукта не примут. Тишину нарушает быстрый выдох, смешавшийся со смешком. Чимин улыбается, забирая фрукт и откусывает с громким хрустом. — Ладно, врунишка, ты прощен. Я рад, что ты пришёл. Было скучно часами ждать тебя на опушке. — Ты меня ждал всё это время? — удивляется Чон. — От рассвета до заката, — с важным видом говорит тот, слизывая сок с собственных губ. Чонгук не ожидал, что он почувствует ещё большую вину за несдержанное обещание. — Я больше не буду тебя обманывать, — зачем-то говорит он шёпотом, скорее себе, чем сероволосому. Он принимается раскладывать еду из мешка на ближайший пень, приглашая и Чимина. — Ты тоже выглядишь голодным, — он берёт кусочек хлеба и кладёт сверху сыр, протягивая парню.— Вот. Это очень вкусно, попробуй. Недоеденное яблоко отправляется в потайной карман ханбока и рука тянется за бутербродом. Специфический запах заставляет Чимина сперва принюхаться, затем надавить пальцем. Чонгук скептически изгибает бровь, наблюдая за этой картиной, искренне не понимая такого поведения мальчишки, который напоминает ему дикого лиса. Когда пища, после тщательной проверки отправляется в рот пепельноволосого в несколько укусов, Чон торопится, делая ему ещё один, но уже с колбасой и протягивает, позабыв, что это он в первую очередь голоден. Он с любопытством смотрит за меняющейся мимикой лесного парня, который то хмурится, фокусируясь на вкусе, то довольный выпячивая нижнюю губу, приподнимая брови. — А ты почему не ешь? — жуя, спрашивает Чимин. — Мне тоже тебя покормить? — Что? Не-е… — неловко улыбается Чонгук, почесывая затылок. Чимин не слушая его, берет в руки хлеб и по примеру Чона делает бутерброд. — На, откуси, — настаивает, держа пищу у губ брюнета. Парень неуверенно откусывает, не сводя взгляда со смотрящих на него глаз и чего-то стесняясь, начинает жевать. Он улыбается с полными щеками и кивает. — Вкусно, спасибо. Внезапно Чимин и сам откусывает прямо с того места, где откусил Чонгук, затем снова приближая к губам брюнета, ожидая своей очереди. Чон не брезглив, но совершенно не знает, как реагировать и продолжает лишь улыбаться. Пак выглядит наивным и невинным, добрым и любопытным, и чем сильнее это проявляется, тем больше Чонгук настораживается. Почему Чимин живёт в лесу? Где его родители и дом? Почему он такой дружелюбный? Чем он питается, раз ему так понравились старый сыр и обычная колбаса? Чонгук копается в сумке, находит орешки и ещё одно яблоко. Под протесты Чимина запихивает все ему в карман и прикусив губу, просит парня протянуть ему свою руку. — Такая холодная… — удивляется, разминая пальцы лесного юноши. Он снимает свои варежки и отдаёт их ему с просьбой надеть. — А как же ты? — Чимин хмурит нос, замечая, что воздух становится холоднее. — Дома у меня ещё есть. Кстати, а ты где живешь? — наконец подобрав нужный момент, спрашивает парень. — Здесь, — спокойно отвечает. — Нет, ты не понял… — В лесу есть хижина, это и есть мой дом, — чуть тише поясняет. — Ты живёшь один? — интересуется Чон, растирая ладони. Он замечает, что с каждым таким вопросом Пак становится все тише и напряженнее. — Не совсем, — Чимин старается избежать прямых ответов, так как любое лишнее слово может отпугнуть Чонгука, которого юноша едва дождался, поэтому переводит тему. — Хочется пить. Пойдём к ручью? Чонгук кивает. Весь продрогший он закидывает полегчавший мешок себе на плечо и направляется за юношей. У того такая уверенная походка, словно он и с закрытыми глазами способен найти в этой роще что угодно. Кусачий сквозняк приходится внутри леса, вынуждая Чонгука обнять руками самого себя. Он мелко дрожит, но снимает свой намбави, окликает сероволосого и, когда тот оборачивается, надевает ему на голову и завязывает боковые ленты у шеи. Головной убор давит на зарумянившиеся щёки Чимина и поэтому у него надуваются губки, на которые брюнет не может не взглянуть. Их почему-то хочется потрогать или несильно укусить. Они такие пухлые и блестящие… Брюнет хмурится, сильнее сосредоточиваясь на завязках и отбрасывая непристойные мысли. Закончив, он делает шаг назад от него. Что ж, по крайней мере теперь Чон не будет беспокоиться об этом необычном парне, когда в очередной раз пойдёт отдохнуть в библиотеку. Взгляд Чимина такой… Уязвлённый? Чонгук хочет начать оправдываться, но юноша заговаривает первым. — Ты слишком добр ко мне, Чонгук-и, а мы ведь ещё даже не друзья. Темноволосый, едва дослушав, протягивает мизинец и задаёт очевидный вопрос. — Тогда будешь моим другом, Чимин? Слышать собственное имя от него так приятно. Губы Чимина трогает мягкая улыбка и он незамедлительно кивнув, снимает варежку и берётся своим пальцем за чонгуков. Этот милый парень невероятно наивен. Нелегко уговорить кого-то прийти в лес, а Чон сам вернулся, да ещё покормил, одел, подружился… В такое сложно поверить. На самом деле Чимин не чувствует холода, и в подобной заботе Чонгука нет необходимости, но это так приятно, когда кто-то, особенно, если это малознакомый человек, оказывает внимание и беспокойство за тебя. Он перехватывает его ладонь, крепко сжав и тянет за собой. — Пойдём, я покажу тебе кое-что, — говорит, желая поскорее привести мальчишку в нужное место. — Мне уже пора домой, — Чон тормозит, не поддаваясь юноше, виновато глядя в глаза. — Прости… Уже поздно и мне самому становится холодно. — Но мы могли бы погреться у меня дома, — бесконечно печальным тоном убеждает Чимин, крепче сжимая чужую руку. — Тут недалеко, потом я сразу отведу тебя к выходу из леса, как и в прошлый раз. Во взгляде такая мольба, будто если Чонгук сейчас откажет, то Чимин лишится чего-то важного. Брюнет поднимает взгляд к темнеющему небу и задумавшись, выпячивает нижнюю губу. Что ж, возможно он всё же может уделить ещё некоторое время юноше и заодно побольше о нём узнать. Чем глубже в лес, тем веселей и игривей становится Чимин. Когда Чонгук согласился, парень засиял тотчас, подарив самую яркую улыбку за все время их общения. По дороге он на ходу придумывает игры, вовлекая в это Чона, будто хочет перепробовать за эту встречу все что приходит на ум: перепрыгивание с камня на камень, пень или что-нибудь еще, не касаясь голой земли, погоня за порывами ветра, и будь здесь снег, он бы точно захотел сыграть в снежки. Чонгук, участвуя в этом, быстро согревается и счастливо улыбается глядя на Чимина, между слов откусывающего яблоко и выкрикивающего какие-то незнакомые парню стишки. Они приближаются к старой хижине, вид которой настораживает брюнета и улыбка плавно сходит с его лица. Деревянное строение не выглядит жилым. Юноша в ханбоке, заметив замешательство, подходит к своему новому другу и кладёт руку тому на плечо, молча уверяя, что всё в порядке. Он первым шагает к дому и дергает дверь за подобие ручки. — Добро пожаловать, господин Гук! — громко говорит он, при этом делая реверанс и в очередной раз вызывав такую отзывчивую улыбку у Чонгука. Доски под ногами скрипят, откуда-то дует, но зато в углу комнаты виднеется камин с тлеющими деревяшками. Помещение тёплое, а тело Чонгука ликует, наконец избавившись от кусачего мороза. — Вот сюда, — Чимин указывает на сидушку у огня. — Иди, садись, — он отходит в угол комнаты к захламленным полкам, снова обращаясь к Чону. — У меня не так много еды, но днём я поймал утку. Я приготовлю её, но сначала заварю травяной чай. — Я согласен на чай, — осторожно начинает Чонгук. — От утки откажусь, иначе я совсем задержусь, — говорит, виновато улыбаясь. Чимин грустно вздыхает, но кивает, принявшись перебирать травы для напитка. Он ставит воду на огонь, закинув ингредиенты и присаживается напротив Чонгука, притянув к себе колени и оперевшись о них подбородком. Он с любопытством рассматривает лицо брюнета на котором танцуют тени от огня. У парня смешной нос, будто кончик откушен. Чимин бы тоже куснул. Это странное желание, но он бы это сделал из тёплых чувств, которые юноша в нём вызывает. Чонгук ждёт, когда Чимин перестанет на него глазеть своим озорным взглядом. Кстати, нельзя не заметить, как странно блестят его глаза. Не так, как от слёз или восторга. Они скорее даже не блестят, а сверкают. Чон такое видел только у животных. — У тебя красивые глаза, — говорит то, что было в голове на фоне всех рассуждений. Чонгук уже жалеет об этом. Не все готовы правильно понять и принять добрые слова, поэтому он спешит дополнить, но Чимин оказывается быстрее. — У тебя тоже, — с теплотой произносит. — А ещё у тебя очень доброе сердце, — Чимин пододвигается ближе и проводит ладошкой по груди Чонгука. — Я это чувствую. Этот лесной юноша странный, внезапный и непредсказуемый. Чона он настораживает, но его слова всё равно теплом разливаются в груди. Там, где касается ладонь. — Чимин, как ты здесь оказался? — Чонгук не считает его плохим, но с ним явно произошло что-то нехорошее и, если это в силах Чона, то он хочет помочь. Сероволосый встревоженно смотрит в окно, где ветки ударяются о хижину из-за начавшегося ветра. Чонгук даже не заметил, когда погода успела испортиться. Надо было уходить вовремя, он задержался и вот результат. Ветер на улице жутко завывает, напоминая вой хищного зверя и пускает мурашки по телу. На маленьком окне расползаются узоры, что создает ночной мороз, а огонь в камине извивается от пробивающегося сквозняка. В доме немного темнеет. — Я не хочу его отдавать, — себе под нос бормочет Чимин, подойдя к окну и***
Чонгук сидит прижавшись к стене у очага. Вой прекратился, Чимин действительно увёл кого-то за собой. Брюнет слышал, как за тихими торопливыми шагами юноши последовали тяжелые, сопровождаемые чудовищным рычанием. Неизвестно, что это было, Чон его даже не видел, так как боялся взглянуть в сторону окна. Но сейчас, ему очень нужна храбрость, чтобы дойти до дома через тёмный лес, в котором обитает что-то, что страшнее диких зверей. Дверь назло ужасно громко скрипит, когда Чонгук её отворяет. Он торопливо оглядывает местность, подозрительно присматривается к каждому мёрзлому дереву и убедившись, что никого нет, кидается прочь. Хижина остается далеко позади, когда юноша задумывается над тем, куда бежит. Ночной мороз кусается намного больнее, руки сильно покалывает и он трет ладони друг об друга. Хочется в мягкую постель и выпить теплого молока. Чонгук присаживается у объёмных корней дерева, чтобы передохнуть и подумать, куда идти. Время действительно идёт здесь по странному, Чон даже предположить не может сколько сейчас. Если ворота в приют закрыты, то может он смог бы переночевать у старика по соседству. Он конечно странный и ворчливый, но в помощи не откажет. Чонгук прижимается к стволу дерева, наконец перестав ощущать мороз, вместо него по телу разливается тепло. Ничего страшного, если он немного вздремнёт, всего лишь прикроет глаза на две минуты. Юноша испуганно подскакивает от громкого воя, осознав, что чуть не уснул. Он бежит не задумываясь, лишь бы не стоять на месте. Ноги не слушаются из-за страха и мороза, а вой за спиной усиливается. Чонгук спотыкается несколько раз, но не оглядывается, чтобы не пугать себя сильнее. Куда подевалась луна? В лесу совсем темно. Холодный воздух режет горло из-за того что он дышит через рот, а виски пульсируют. Впереди Чонгук видит белую линию и распахивает глаза. Снег! Выход из леса! Он прикладывает остаток сил на то, чтобы ускориться, потому что что-то, уже близко. Оно скоро догонит. Чонгук спотыкается ещё раз почти у выхода и чувствует слабость во всем теле. Он делает последний рывок, царапает щеки ветками и валится на мягкий снег лицом, четко ощутив, как за секунду до этого мощные челюсти сомкнулись у него за спиной.***
Юноша приходит в себя в чужом доме. Приподнимает веки, чтобы узнать, что такое тяжелое лежит у него на животе и не может сдержать улыбки, когда видит Пику. Старик, до этого подкидывавший дрова в огонь, завидев, что мальчишка пришел в себя, начинает ворчать. — Это ж придумать надо, — встаёт с кресла, шагая по комнате. — Ночью сунуться в лес! Туда даже днём собака не полезет! Я что, мало вам рассказывал какие опасности там кроются? — он недовольно пинает стул, хмуро смотря на Чона, с которого спрыгивает собака и прячется под кресло. — Тебе повезло, что ты жив! Брюнет усаживается на кровати, увидев рядом теплый напиток, берёт в руки и отпивает. Если бы не старик, то он умер бы не в лесу от рук демона, а от обычного мороза. — Спасибо, что спасли меня, — шепчет Чон, грея руки. Мужчина отмахивается, возвращаясь к креслу у камина. — Что живёт в этом лесу? — Чонгук в безопасности, а значит может трезво думать не только о спасении собственной шкуры. Там остался Чимин. Сероволосый, странный парень, который по какой-то причине продолжает там находиться. — Лесной демон, — старик укладывает морщинистую ладонь на голову Пики и массирует. — Он заманивает детей и поддерживает свою жизнь, пожирая их. Запреты на вход туда существуют не просто так, дорогой юноша. — Но я сам дважды туда пошел, меня никто не заманивал, — первый раз за собакой, а второй раз, потому что обещал Чимину. — И там был мальчик моего возраста. Он помог мне выбраться, показав дорогу. Он живёт в лесу. Старик кидает удивленный взгляд на Чонгука, который сразу же меняется на злой и недовольный. — Чепуха! — он снова вскакивает и начинает нервно бродить по комнате. — Ты бредил из-за мороза. В лесу не может быть живых людей. — Но… — Замолчи наконец, глупый мальчишка! — этого старика всегда считали странным и видимо не зря. — Через пару часов рассвет, уходи к себе в приют и не нервируй меня больше своими бреднями.***
В приюте Чонгука ругают и наказывают, запретив покидать территорию и поручают уборку в библиотеке. Оказывается, что вместо одного вечера в лесу, в действительности прошел почти месяц. Чонгука долго искали и в конце концов решили, что он убежал. У приюта есть книга со всеми когда-либо жившими тут детьми, поэтому Чон стаскивает её с полки старшей наставницы и уходит в библиотеку, якобы наводить порядок. Долгий час просмотра имён и черно-белых фотографий ничего не приносит. В журнале ровесников Чонгука никаких Чиминов нет. Но ведь логично, что Чимин человек, и скорей всего, человек случайно попавший в плен леса и чудом все ещё остающийся жив. Чонгук уверен, что Чимин когда-то жил в этом приюте. Раз они ровесники, то он должен был его видеть хотя бы раз, но Чон уверен, что никогда раньше не видел сероволосого. В голову приходит верная мысль и брюнет замирает. Раз в лесу время идёт по другому, значит Чимин жил в приюте ещё до Чонгука? Как долго он находится в лесной глуши?! К вечеру, перебрав почти все книги, Чон находит ответ. Его звали Пак Чимин. Когда он пропал, его искали около недели, а после, решив, что юношу загрызли дикие звери, бросили это дело. Фотографии нет, потому что Пак жил в этом приюте почти пятьдесят лет назад, а в то время ещё не было фотоаппаратов. И он единственный Чимин во всех записях. Чонгук уверен, что это именно тот, кто застрял в проклятом лесу. Нужно вытащить Чимина. Странно, что он сам оттуда не уходит. Наверняка этому есть причина. Чонгук поможет ему, но сперва придумает, как незаметно выйти из приюта. Самый лёгкий и доступный вариант — сбежать ночью. После полуночи обходов не бывает, поэтому Чон дождётся нужного времени и спокойно выйдет из дома, а чтобы перебраться через забор, использует ящики у курятника. Так он и поступает. Правда по пути чуть не натыкается на одного из воспитанников, вышедшего справить нужду. Брюнет проскальзывает на улицу, а там перебирается через забор и вскоре добирается до опушки. Чонгук не решается зайти внутрь, если его сейчас убьют, это ничем не поможет сероволосому. — Чимин! — зовёт он, набрав побольше воздуха в лёгкие и ждёт. Возможно демон его тоже услышит, но по крайней мере за пределами леса не достанет. Если бы мог, сделал бы это вчера. Чонгук слышит хруст и медленные шаги. Упирается взглядом в тьму перед собой, где постепенно прорисовывается лицо Чимина. Чон радостно подскакивает, едва удерживая себя на месте, потому что жутко хочет обнять юношу. Но чем ближе тот, тем быстрее радость стирается с мимики брюнета. — Чонгук, — улыбаясь произносит, со слабостью в голосе, а когда тот подается вперёд, останавливает: — Только не входи в лес. На лице Чимина множество царапин, как и на руках, шее и всех остальных открытых участках тела. На скуле болезненно фиолетовый синяк. — Что с тобой случилось?! — Чонгук тянется к нему, но Чимин делает шаг назад. — Лесной дух разозлился, потому что из-за меня, он упустил тебя, — он старается не пересекаться взглядом с темноволосым. — Пойдем со мной, ты не должен здесь быть, — Чонгук чувствует острую необходимость обнять его. — Я не могу отсюда выйти, Чонгук-и, — он произносит это с грустной улыбкой и полным принятием, словно уже множество раз пытался это сделать. — Видишь, — он пробует пройти к Чонгуку, но не может пересечь лесную границу. — Но почему? Я знаю, что ты раньше жил в приюте, но потом пропал. Что произошло? — большие глаза Чонгука смотрят в упор, в них читается беспокойство и огромное желание помочь. — Нас было двое. Я и мой друг, — последнее слово Чимин произносит нахмурившись, будто не уверен, подходит ли это оно. — Мы забрели в лес, хотя нас предупреждали о лесном духе. Он погнался за нами. Когда мы убегали от него, я свалился в канаву, в которую упал ты в первую нашу встречу. Я умолял того мальчика помочь мне, но испугавшись, он попросил прощения и убежал, а меня настиг демон. — О нет… — Мне было так горько. Но не от того что меня собирался съесть демон, а от предательства, потому что я сам не убежал бы на его месте, — Чонгуку обидно за Чимина и он видит, что второму все ещё больно, потому что он часто моргает из-за повлажневших глаз. — Что было потом? — Демон сказал, что ему повезло, что я упал, потому как сам он не смог бы догнать нас. Он сказал, что не съест меня, если я буду заманивать для него других, — Чимин все ещё не смотрит на Чона. — Я не хотел этого делать, тогда он сказал, чтобы я приводил к нему тех, кто обманывает или предаёт так же, как мальчик, который был со мной. — И ты согласился? — Чонгук не винит Чимина ни в чём, но он в ужасе от того, сколько детей за всё это время погибло в лесной глуши. — Он пообещал, что отпустит меня через десять лет, — легкая улыбка трогает уголок его губ и он наконец поднимает взгляд на Чона. — Мне осталось совсем чуть-чуть. Через пять лет он освободит меня. Неприятный холодок пробегает по спине брюнета. Прошло гораздо больше времени, чем Чимин думает. Значительно больше. Демон обманул его, он не сказал, что каждый год в лесу, равноценен десяти годам за его пределами. — Ты мне сразу понравился. Зашел в лес, чтобы найти питомца, потом сдержал обещание и пришел ко мне, а ещё подружился со мной. Ты не обманщик и не предатель, но демон все равно захотел тебя поглотить и я привел тебя в хижину, — в блестящих глазах море раскаяния. — Потом я понял, что не хочу, чтобы он тебе навредил. Прости меня за то, что сразу не предупредил… — Я не злюсь на тебя, — Чонгук говорит правду, он ни разу не злился на Чимина. Считал его странным, не понимал его, но не злился. — Нужно придумать, как вытащить тебя отсюда. — Никак, — вскидывает плечи сероволосый. — Просто немного подождать. — Это не выход, Чимин, — качает головой Чонгук. Через пять чиминовых лет, Чон уже будет стариком. И кто сказал, что демону можно верить. — Я обязательно что-нибудь придумаю. Одинокий беззащитный юноша в огромном лесу, кишащем хищниками. Чонгуку сложно уложить это в голове, он не хочет сейчас уходить, чтобы придумывать, как спасти Чимина. Он хочет сделать это прямо сейчас. Чонгук делает шаг вперёд, пересекая границу, а сероволосый в ужасе выпучивает на него глаза и пытается вытолкать его обратно. — Нет! Он узнает, что ты здесь! Уходи! — он толкает изо всех сил, но брюнет будто корни в землю пустил. Чонгук встаёт прямо перед юношей, обхватывает его руками и мягко прижимает к себе. Чимину тепло. Он так давно мечтал кого-то обнять или чтобы его кто-то обнял и поделился теплом. Юноша зарывается носом в шею Чона, щекоча своим дыханием, прижимая руки к своей груди, не решаясь обнять в ответ. Раздается вой, оповещающий о приближении духа. Чимин напрягается, беспокоясь за Гука, но отстраниться ему не позволяют. Чон обхватывает его бледное исцарапанное лицо ладонями, смотрит уверенным взглядом прямо в душу и, прикрыв глаза подаётся вперёд. Когда тёплые губы Чонгука касаются пухлых, холодных, Чимин замирает с распахнутыми ресницами. Это прикосновение, которое едва ли можно назвать поцелуем, находит отклик в груди сероволосого. Следующее завывание звучит совсем близко и Чонгук, быстро пришедший в себя, в отличие от Чимина, крепко хватает второго за руку и широко шагнув назад, с силой дёргает его на себя. Чимин, предвосхищая болезненный удар о невидимую стену, внезапно обнаруживает себя лицом в снегу. Слышит за спиной кровожадное рычание вперемешку с жутким воем и резко разворачивается. Лежащий рядом на спине Чонгук начинает заливисто хохотать. Невозможно. Чимин за пределами леса. Лежит на снегу. А рядом тот, кто его спас из плена. — Как ты это сделал?! — Поцелуй любви, — смеясь говорит Чонгук. — В книжках читал, но не был уверен, что сработает, потому что чувства должны быть взаимны, — он присаживается, с особым упорством лепит снежный ком и со злостью кидает в лес. — На! Угощайся! Чимину все ещё сложно верится. Он испытывает облегчение, страх, благодарность, замешательство и теплоту одновременно. А ещё он впервые за много лет начинает мёрзнуть. Юноша подползает к Чонгуку и стискивает в радостных объятиях. От этого Чон чувствует себя ещё счастливее. — Спасибо! Я так благодарен тебе! — Чимин шмыгает носом, часто вытирает непрекращающиеся слёзы и продолжает беспрерывно благодарить. — Не может быть, — произносит хриплый голос совсем рядом. Старик прихрамывая подходит к юношам, падает на колени во все глаза не веря уставившись на Чимина. — Не может быть… Пак смотрит на пожилого мужчину испуганно. Он отвык от людей и особенно от их внимания. — Не может быть… — снова хрипит старик. В голове Чонгука всё быстро складывается, поэтому он спешит подняться сам и поднять Чимина, который сразу же встаёт за спину Чона, с опаской глядя на старика. — Господин, нам пора домой, — вежливо оповещает брюнет и уводит Чимина с собой в сторону приюта, пока старик стоя на коленях продолжает повторять одно и то же в спины уходящим ребятам.