В Амстердам

Ханджи чувствует себя неправильно одинокой почти двадцать четыре часа в сутки. Даже среди таких родных столов и полок с колбами, пробирками и кучей склянок с порою неожиданным содержимым. Даже читая очередное научное исследование очередного профессора. Даже общаясь с друзьями по интернету и ставя смайлики в каждое второе предложение. Особенно – когда все, кому не лень, пусть не нарочно, но хвастаются своими прекрасными отношениями. Именно поэтому Ханджи старается меньше контактировать с людьми. Но иногда заляпанный местами белый халат занимает свое место на дверном крючке, а тугая резинка освобождает густые каштановые волосы, позволяя им свободно упасть на плечи. Ханджи покидает любимую комнату и узнает много интересного — и ставшего обыденностью пару лет назад. Новый стикер на холодильнике. От Майка, понимает Ханджи, снимая его. «Мы с Нанабой решили взять пару недель отпуска. И улетели в Амстердам. Не забывай питаться – микроволновку я починил. Майк». Ханджи уже привыкла к его «отпускам» и лишь наугад бросает скомканную бумагу в урну под раковиной. Леви почему-то тоже редко оказывается дома в те моменты, когда она покидает свою домашнюю лабораторию. Если позвонить ему, в трех случаях из десяти Леви спокойно ответит, что будет дома через пару часов. Еще в двух есть риск нарваться на глухое и прочувствованное «Эрвин, твою маааа…» и сбросить вызов. В остальных случаях он просто недоступен. Иногда к Ханджи заходят Армин и Жан, самые способные ученики Эрвина-твою-маааа, и – один уклончиво и мягко, другой с присущей ему прямотой – говорят, что Ханджи надо почаще выходить на улицу и общаться с людьми, иначе она покроется плесенью. Ханджи нравится с ними болтать, но надолго ребята не задерживаются: у Армина слишком любящая пунктуальность девушка, у Жана слишком милый лучший друг – ни один не хочет опаздывать. После всех этих записок-звонков-визитов Ханджи возвращается в пропахшую химическими реактивами комнату, сцепляет волосы резинкой, надевает халат и, погружаясь в очередной эксперимент, становясь частью чего-то неизведанного наукой, совсем не думает о своем одиночестве. Правда-правда. Но однажды Леви надоедают односложные и данные невпопад ответы сестры, и Эрвин по его просьбе устраивает банкет для всех более-менее близких знакомых. На него из Амстердама возвращаются счастливые Майк и Нанаба, приводят друзей Жан и Армин. На него Леви тащит упрямую Ханджи, только-только дорвавшуюся было до книги, о которой она грезила последние месяцы. Леви отбирает ее запыленные очки и вручает взамен новые, в тонкой изящной оправе («Считай это подарком на день рождения, хоть он у тебя и через месяц, договорились?»), закидывает сразу все перепачканные халаты в стиральную машину и достает из шкафа ни разу не надетое платье, которое привез для Ханджи из командировки. Оно очень красивое, приятного темно-изумрудного оттенка, длиной чуть выше колен и непривычно облегает фигуру. Ханджи думает, что такая одежда не для нее, но не может разрушить тщательно проработанный план брата – он ведь так редко делает для нее что-то – и тоже идет на банкет. * Свет в помещении яркий, слепит глаза, въедается под кожу, вплетается в сложную прическу. Отовсюду доносятся голоса: знакомые и те, что Ханджи слышит впервые. Они смеются, эти люди, радуются и обнимают друг друга, приветствуя. Ханджи замечает у окна Армина и направляется к нему, когда дорогу ей преграждает хрупкая девичья фигурка. У девочки светлая кожа, короткие рыжие волосы и приятный голос. Кажется, она что-то говорит. – Добрый вечер, Ханджи, – искренняя улыбка, без капли фальши. Все правильно, она друг Эрвина. – Это ведь для вас все устроили? Я Петра Рал, новый секретарь Леви,– представляется юное трогательное создание, видя недоумение на лице Ханджи. Петра улыбается чуть шире, и Ханджи понимает, что уже очарована ею. – Да… да, кажется, для меня. Они чудят так время от времени, эти двое, – смеется Ханджи. Она осторожно касается локтя Петры. Ловит на себе взгляд светлых глаз, в котором плещется теплый мед, и просит не уходить далеко, потому что она, Ханджи, вернется через пару минут. Петра соглашается подождать. И пока виновница мероприятия подлетает к Армину и обнимает его, а после подходит к Леви и возбужденно шепчет ему на ухо, Петра – ждет. – Леви, что это значит? У тебя новый секретарь, а я ничего об этом не знаю?! – в голосе Ханджи дикая смесь любопытства, обиды и нетерпеливости. – Ты впервые за несколько лет интересуешься моей работой, – с удивлением замечает Леви – Даже не знаю, как на это реагировать. – Да не работой, а работницей! Что за Петра? Леви замечает лихорадочно блестящие глаза сестры, искусанные губы – один из верных признаков ее увлеченности чем-либо – и выдает: – О. Понятно. Заполняя анкету при приеме на работу, она указала, что в равной степени интересуется и мужчинами, и женщинами. – Да что у тебя за анкеты такие? – шипит Ханджи и уносится прочь. Приблизившийся Эрвин со смехом склоняется к уху Леви. Спустя несколько секунд тот фыркает, и они вместе покидают зал. У Ханджи бешено бьется сердце в груди, с ума будто сходит. Наверное, это потому, что она бегает туда-сюда по всему залу. А может, это из-за Петры, стоящей у столика с напитками и потягивающей через трубочку коктейль. Кто его знает, отмахивается Ханджи и замедляет шаг, подходя к Петре. – Ханджи! Вы устраивали какой-то выговор своему брату? – Можно сказать и так. Только не надо «выкать», хорошо? Петра кивает, и ее волосы переливаются на свету от этого малейшего движения. Ханджи, завороженная их блеском и адресованной ей солнечной улыбкой, составляет разрозненные слова, бьющиеся друг о друга в ее голове, в осмысленные фразы, но в какой-то момент забивает на это. – Петра, а давай уедем отсюда вдвоем? – Куда? – интересуется та, отвлекаясь на то, чтобы вытащить одно пирожное из башенки, не развалив ее. Наконец ей это удается, и Петра снова поворачивается к Ханджи, озадаченная ее молчанием. А Ханджи лишь смотрит ей глаза в глаза и, кажется, ждет только «да» или «нет». Петра неожиданно понимает, что все это время была объектом пристального внимания своей новой знакомой. Хочется набросить кофту на обнаженные плечи, потому что взгляды, что задерживаются на них – слишком горячие и неприличные, скользят по коже с пугающей страстью; хочется, чтобы вырез декольте вообще исчез, и ворот у платья был под самое горло – по той же причине. Или все наоборот? И неважно куда, но с женщиной, стоящей напротив нее, Петра готова уйти? Убежать, исчезнуть, раствориться. Ханджи нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Ответ этой девочки станет одним из самых важных событий в жизни Ханджи, поэтому ей простительна некая нервозность. В голове крутятся варианты действий в случае отрицательного ответа. И тут же отметаются, один за другим – Ханджи верит в чудо. Не в науку и точные расчеты, как делает всегда – нет, в чудо, в самую непредсказуемую субстанцию. Кукушка в раритетных настенных часах появляется и исчезает. Кто-то громко кричит: «Черт бы тебя побрал, Йегер!» – банкет превращается в балаган. Они чудят так время от времени, эти двое. Петра одними губами произносит «да». Внутри Ханджи все ликует и взрывается фейерверками. Куда? Куда угодно, одиночества теперь не будет. Да хоть в Амстердам.