Назови меня мамой.

Мама - что значит это слово, каждый решает сам. Но что оно значит для них? Были ли у них отношения мать-дочь или грань тренер-ученица переступить женщины так и не сумели, а хотели ли вообще? Уход матери в том болезненном 2018 для Великой Железной Леди было словно убийство. Последняя живая клеточка предательски ныла. Тело требовало освобождения боли, ну хоть в каком-то проявление, а сердце любви. Оно болело. Жаждало любить и получать взамен. Дочь стала всем, даже выше льда. Но этого не хватало. Хотелось большего и ещё большего. Было бы легче, хоть на грамм, если бы не уход одной из любимых лучших фигуристок Хрустального. Так внезапно и неожиданно. страшно. Они были так близки и едины, казалось ничего не сможет их разлучить. Но балл, несчастный один балл стал трещиной. А потом и личный, долгий, мучительный разговор послужил яблоком раздора. У серебряной призёрши зимних Олимпийских игр отношения с матерью не были сказкой, той любовью, как в книжках, милых разговоров и бесконечных шопингах с чашкой кофе. А всегда так хотелось.. В какой-то момент они стали семьей, даже больше. 11 лет непрерывного труда, бок об бок. 11 лет слез и боли от падений и неудач. 11 лет счастья и радости от сладкой победы. Неужели в одночасье, это испарилось? *** Хрустальный давно погрузился в сон, время ведь и правда позднее. Блондинка сидит здесь уже час и смотрит в одну точку. Через неделю Чемпионат Мира, и девочки вроде хорошо катают, и приходя домой, она чувствует себя Дома. Но что-то все же заставляет ее не уходить, скользить взглядом по пустому льду. такому холодному и беспощадному. он так много у неё забрал, но и столько всего дал. она отдала ему себя. всецело и бесповоротно. свою любовь, заботу и боль женщина приносила и залечивала тут. замораживала. От завораживающих мыслей ее отрывает неожиданный грохот из другого зала. Надоело. Но от картинок в голове избавиться не получается, как бы не хотелось. Нащупав рядом лежащие вещи, Этери Тутберидзе выходит. Отвлечённо бросая взгляд на соседний зал, вдруг..замирает. Хмурится до лёгких морщин и уверенно идёт к предмету ее внимания. Полумрак окружает спортсменку. Словно фарфоровая кукла, девушка льётся бурным водопадом по льду. Ее подсвечивает всего один прожектор, но свет будто исходит от неё. она светит. она несёт это в себе. «Любимый дом, как я скучала.» Но не все так, как может показаться. Женя раз за разом прыгает четверной, но каждый раз падает. Она явно злиться, даже плачет, но все равно едет. пытаясь доказать, что может. что молода. а спина вновь ударяется об беспощадного, нетерпящего слез и поражений недосущества. - Да что ж такое, господи - беспомощная, маленькая девочка склоняет голову вниз, испытывая такое забытое закрытое чувство. - Ногу не разворачиваешь Доносится голос из темноты. давно затихший для неё голос. думала она, но вновь уловив его нотки, сердце отдало ударом, что тряслась вся грудная клетка. Приглядываясь в изящные очертания фигуры, она понимает, что не ошиблась. - Я пытаюсь. - Значит, плохо пытаешься. Вспомни, что я говорила тебе перед Чемпионатом Европы. - Не получается у меня, Этери Георгиевна, не могу! - Можешь. впервые за долгое время, они сталкиваются взглядами. Женя встаёт, не прерывая зрительного контакта. И снова заезжает на прыжок. нет. - Медведева, ты кататься разучилась? Как же этого не хватало. Девушка упорно прыгала, выполняя все указания любимого тренера. Она ликовала, слушая нравоучения Тутберидзе, но виду не подавала. Каждый раз, перед сном в ее голове рисовалось миллион картинок: как они встретятся? помириться ли? а поговорят? а вдруг нет? Слегка витая в облаках, Евгения не так быстро поняла, что смогла прыгнуть четверной. чисто. идеально. - Спасибо - голос дрожал, а глаза искали точку опоры. фигуристка ехала к бортику, у которого, словно надзиратель, стояла тренер. - Должна будешь. Давно вернулась то? - Вчера. - И сегодня на лед. - Как видите. - Ладно, время позднее, я пошла, ты тоже давай. Ни улыбки, ни радости в глазах, неужели ей уже все равно? Гордо, не оборачиваясь, без тени сожаления блондинка разворачивается и мягко скользя коньками, уверенно движется к выходу. - Это все? А поговорить, Этери Георгиевна? Ну пожалуйста! - а в голосе все же нотки детской истерики. - Да хватит уже! мы ничего не оставили в прошлом, ни капли. Я была не права, но и вы тоже! Но прошло столько времени, а вы так смотрите на меня. Ведь можно.. - Ничего не будет уже как раньше, Жень. Все давно забыто. Мы изменились, ты выросла. - грустная улыбка.- приходи завтра, покажешься, чему в своей Канаде научилась. - язвит, но молится быстрее добраться до конца, а там и убежать в тренерскую. - Мы ведь были так близки! Никого и никогда не было у меня ближе вас. - глаза полные разочарования, разбитых мечт и боли пилили спину некогда близкому человеку. Они так боялись признаться себе, не то что друг другу, о месте каждого в их жизнях. словно ходили по лезвию, только что отточенных коньков. по грани, боясь качнуться и упасть. поэтому делать какие-либо движения было опасно. - пожалуйста, мама Женщина остановилась, еще бы пара движений и земля, но ее парализовало, остолбенела. Услышать это сейчас так странно и непонятно, но чертовки приятно и..долгожданно. А сзади уже давно раздавался звук приближающихся коньков. обернулась, дабы осечь, остановить, но тут же оказалась заключена в тёплые и надежные объятья девушки. Сердце Этери растаяло. любовь и тепло, вот что греет, что спасает и бережёт. - мамочка - еле различимый шёпот и слёзы. Этери прижимает крепко-крепко, целует в макушку и наслаждаясь, закрывает глаза. - ты всегда будешь мне дочерью.