…
Держа изумруд в руках, он нёс его туда, где находилось его законное место. К остальным. С камня всё ещё стекала кровь, которой он пропитался почти целиком — ещё день или два в теле Доктора окончательно бы испортили этот артефакт силы, погубив его мощь навсегда. Шедоу помнил, где находилась та комната, пробираясь через завалы и бесконечное количество коридоров. Пройдя через узкую щель в завалах, он вспоминал, как доктор учил его проходить сквозь это препятствие, а потому без особых проблем протиснулся внутрь. Дверь в комнату была распахнута, из которой выглядывали все шесть камней с Мастер Изумрудом, стоящим посредине комнаты. Шедоу вошёл внутрь без всякий колебаний, начав уверенно и неумолимо к ним приближаться. Неспешно поднимаясь, он забрался на огромный зелёный кристалл, ощущая его мощь под своими ногами. Пришло время сделать то, что ему предначертало нечто из портала. Пришло время изгнать Даккара из этого мира навсегда. Шедоу ощущал, как его кровь в панике билась в теле, словно пытаясь вырваться наружу. Если Шедоу использует энергию Хаоса на себе, то и сам может умереть, ведь сейчас был жив лишь благодаря Стервятнику. Это будет больно. Мучительно больно. Но другого выхода нет. То, что ему предстояло сделать, возможно, могло убить его. Наученный горьким опытом, Шедоу знал, что из-за крови внутри его организма, он крайне болезненно переживает воздействие энергии Хаоса на собственное тело. Ощупывая Мастер Изумруд под своими ногами, он чувствовал болезненное покалывание — он, как и остальные семь артефактов, были наполнены энергией, бьющей через край. На одном из них ещё остались следы засохшей крови, которой у бывшего его владельца осталось не так уж и много. Поначалу, ему было даже жаль Доктора: измученный своим жалким телом, он старался выжить изо всех сил. А Шедоу, кажется, лишил его последней возможности сохранить свой рассудок в целостности. Но эти мысли быстро выветрились из головы, стоило вспомнить, сколько чудовищных поступков он сделал в прошлом, и сколько мог бы совершить ради своей жалкой жизни. Выпрямившись, он поднялся на ноги, горделиво встав и оглядывая изумруды. Они испускали странное, тусклое свечение, которое становилось слабее, стоило поднести ему к ним руку. Они отвергали его. Отвергали то, что находилось в его теле. Ёж лишь молча смотрел на гаснущие кристаллы в надежде, что они смогут дать ему хотя бы часть своей силы, хотя бы на время. Ведь то, что произойдет с ним во время использования силы изумрудов, оставалось настоящей загадкой. В медленном темпе, ноги начали отрываться от кристальной поверхности Мастер Изумруда. В то же время, Изумруды Хаоса начали медленно крутиться вокруг ежа, отдавая ему свою мощь. Мысли наполняло странное, но не без почвенное чувство тревоги: строгий взгляд всё чаще бегал из стороны в сторону, тщательно наблюдая за реакцией изумрудов на его собственное тело. Резкий разряд энергии ударил в его спину, заставив почувствовал жгучую боль: мощь, которой он когда-то владел, теперь отторгала его, что приносило немыслимые муки. Ударов становилось всё больше: словно пытаясь уничтожить то, что находилось внутри него, Изумруды Хаоса испускали разряды по всему его телу, издавая при этом характерный треск электричества. Нужно было это вытерпеть. Вытерпеть ради того, чтобы убить то чудовище, скрывающееся под личиной Соника. А затем, если хватит сил, прикончить и существо из снов. Шедоу не дурак. Понимание того, что оно не является ему другом, пришло к нему ещё давно. То, что он ощущал во время встреч с ним, чувство доверия, было лишь воздействием неизвестного на его рассудок. Оно тесно связано с Даккаром. Оно знает его слабости, знает то, чего не знает никто другой. И если оно заполучит тело Соника заместо своего предшественника, то последствия могут стать катастрофическими. От боли хотелось кричать. Стиснув зубы, он принимал энергию Хаоса не смотря на то, что та без пощады калечила его беззащитное тело. Шерсть начала приобретать золотистый оттенок, красные глаза вспыхнули ярким светом, а тело всё выше поднималось над твердой поверхностью. Резкая вспышка ознаменовала то, что Шедоу, наконец, возвысился до пика своих сил. Сияющий, он сжимал свои руки в кулаки, стараясь контролировать свою новообретённую силу, но что-то внутри мешало ему. Чужая кровь кипела, словно её держали в котле над разожжённым костром, отчего та бурлила, становилась горячее, принося Шедоу невероятную боль даже сейчас. Руки дрожали, изо рта вытекала тонкая струйка крови, а голова трещала от вопиющей мигрени, поразившей его мозг. Сил на левитацию почти не осталось. Грузное, наполненное мощью тело с грохотом рухнуло на пол, оставив после себя огромную вмятину в металлическом покрытии. Вставать, как и всегда, было необъятно тяжело. Всё его сияющее тело напрягалось так, что его вены, наполненные кровью, взбухали так, словно были готовы лопнуть в любой момент. Едва сохраняя энергию внутри себя, ёж поднялся, глядя вперёд и стараясь сфокусировать свой взгляд на своей цели. Он медленно брёл к выходу, концентрируя всю свою мощь на том, чтобы хотя бы выжить в этой форме. Кровь Даккара стала частью его организма, и если она выветрится из него полностью, то его ждёт очевидный исход — смерть. Шагая, он не замечал ничего перед собой, отчего, наступая в застоялые лужи крови, проводил через них ток, поджаривая до углей гниющие тельца фликов, из-за чего коридор заполнился запахом горелой плоти и гноя. Дойдя до лестничного проёма, Шедоу решил не тратить своё время попусту — его и так было слишком мало. Поднимаясь вверх по воздуху, он ощущал, как растения, мимо которых он пролетал, начинали вянуть. Они были сотворены им, а значит, тоже чувствовали губительную энергию Хаоса. Он чувствовал, как начинает приближаться к Императору, мысленно представляя, как уже держит его в своих руках, как пускает в его тело потоки энергии, сжаривая того до румяной корки. Он хотел видеть его мучения, как он дёргается, стараясь вырваться из цепких лап смерти. Из его лап. Знакомый проход. Знакомая дверь, сломанная буйной растительностью, открытая нараспашку. Склонившийся, монстр в образе Соника сидел посередине комнаты. Странно, что с момента их последней встречи он так никуда и не сдвинулся. Но приглядевшись, можно было увидеть причину: раны на его теле всё ещё были свежими, что говорило о не лучшем его состоянии. Неужто энергия Хаоса так сильно способна искалечить самого «создателя»? От таких мыслей, Шедоу становилось и смешно, и грустно: знай он об этом раньше, то постарался воспользоваться своими возможностями сразу, не сближаясь с существом ещё в первом бою. Оно ощущало чье-то присутствие. Едва поднявшись на ноги, Император выпрямился в полный рост, не осознавая, кто на самом деле поджидал его. Но догадываясь о личности своего гостя, он, раздражённо, начал диалог: — Шедоу…гадёныш…видимо, жизнь тебя ничему не учит, раз ты решил вернуться после того, что сотворил. Но я быстро поставлю тебя на… — Нерасторопно оборачиваясь, Император старался одним своим видом показать, насколько жалок был ёж в его глазах. Но увидев фигуру, переливающуюся золотым светом, он встал в настоящий ступор, замерев на месте и вглядываясь единственным глазом в Шедоу. — «Поставишь меня на место»? Я бы на это посмотрел. — Горделиво поднимая голову вверх, он снисходительно смотрел на Даккара, видя в нём лишь жалкого червя, поселившегося а теле Соника. Он был полностью уверен, что без этой оболочки он является лишь убогой кучкой мяса и костей, едва способной поддерживать жизнь в своей уродливой массе. Стервятник чувствовал смятение, ужас…и страх. Страх за свою жизнь, которую Шедоу мог отнять у него, стоило лишь ему захотеть. Невольно, существо начало отступать, остерегаясь преисполненного энергией Хаоса. Улыбка начала выглядеть ещё более натянутой, чем прежде: лицо корчило эту гримасу, раздирая кожу и заставляя его выглядеть ещё ужаснее, чем прежде. И это могло ввести Творца в неописуемую ярость, не будь ему так страшно за свою жизнь. — Ты…каким о-образом.. — слова выветрились из его головы в то же мгновенье. В горле застрял ком, глаз панически бегал из одной пустой глазницы в другую. Когти на ногах невольно цеплялись за металлический пол, оставляя на нём пятна коррозии. — Не подходи… У тебя нет ни малейшего понятия, что ты делаешь, Шедоу. Золотая фигура, шаг за шагом, настигала его. Бежать было некуда: единственная дверь, ведущая наружу, заблокирована его ликом смерти. Таким Даккара он не видел точно: запуганным, жалким. Ничтожным. Ноги едва держали его, грудь высоко поднималась от частых вздохов, вызванных паникой. Но у существа был туз в рукаве: яркий блеск раздался в пространстве, и в комнате появилось гигантское кольцо — портал в чистилище, который сможет спасти его от неминуемой гибели. Он тут же нырнул туда, стараясь избежать своей участи, планируя затаиться там до тех пор, пока из Шедоу не выветряться остатки его могущественной силы. Но резким ударом, его оградила длинная, мясная длань: неизвестный, затаившийся в темноте, преградил ему путь, заливаясь задорным хохотом. — МЕРЗАВЕЦ! — Выкрикнул Даккар, вызвал у многоглазой сущности ещё больший смех. Оно было счастливо видеть его в таком состоянии. Видеть, как он боится за свою жизнь. — Теперь тебе не до смеха, Даккар, да? Ты чувствуешь это? Чувствуешь, как неминуемая кара приближается к тебе? — ПУСТИ МЕНЯ! ПУСТИ НЕМЕДЛЕННО! — Император начал рваться внутрь, стараясь отбиться от существа, таяющегося во тьме. Но оно каждый раз откидывало его обратно в реальный мир: Даккар был слишком слаб, чтобы дать ему хоть какой-то отпор. В одно мгновенье, портал закрылся, и существо вновь осталось наедине со своим губителем. Озлобленным, потерявшим всех, кого он знал, губителем, разъярённо дышавшим полной грудью. — Прошу…не делай этого. Ты не представляешь, на что идёшь. Ты собираешься убить того, кто породил твой мир. Мир, в котором ты живёшь до сих пор. — И какое мне должно быть до этого дело, если ты собираешься его уничтожить и перестроить под то, что происходит в твоей больной голове? — Следи за словами, мерзавец! То, что ты впитал в себя мощь изумрудов, не делает тебя бессмертным. В тебе моя кровь. Она борется с энергией, что бьёт из тебя ключом. И рано или поздно, она одержит верх…если ты не сдохнешь в конвульсиях, извиваясь на земле, как червь. Даже в такой отчаянной ситуации, Даккар не мог позволить, чтобы кто-то, вроде Шедоу, имел смелость оскорбить его. Гордыня, возвысившаяся над его чувством страха, разозлила ежа ещё сильнее, отчего тот, сжав руки в кулаки, резким скачком настиг чудовище, ухватившись за его грудь одной рукой. В то же мгновенье, существо начало издавать истошный крик, который затем начал стихать, превратившись в сдавленное рычание: одно лишь прикосновение Шедоу сжигало шерсть и кожу Императора, подобно оборотню, что коснулся серебра. Лицо Стервятника бледнело, глаз тускнел всё сильнее, а улыбка, не смотря на все попытки её сохранить, начала исчезать, уступая место оскалу, вызванному невероятной болью. — Н-нет… Нет! Я не должен отступить! Я не умру, слышишь меня?! Я не уступлю ЕМУ! — С твоей стороны это звучит слишком самоуверенно, мерзавец. — Послушай меня хоть раз, идиот! Тобой манипулируют, как тряпичной куколкой, а ты только и рад этому! Я…кргх-х-х… — Тело монстра слабело всё сильнее: через тело золотого мстителя источалось колоссальное количество энергии, бьющей в его тело, делая его всё слабее и ничтожнее. Изо рта твари хлынула кровь, настоящая кровь, принадлежащая именно ему, растекаясь по руке Шедоу, шипя и сгорая от необъятной энергии хаоса. — Ты…даже не представляешь, во что на самом деле ввязываешься… — Мне плевать на ваши разборки, одноглазый уродец. Ты посягаешь на МОЙ мир, на МОЙ родной дом. А значит, тебе здесь нет места. — Пхе…кхе…кха-а-а… — Попытка усмехнуться в лицо Шедоу окончилась сокрушительным провалом: Даккар брызжал своей кровью на лицо своего убийцы, пока та, сжариваясь, закипала и падала бурлящей массой на пол, ссыхаясь и превращаясь в пепел. — Это…я…скажу тебе кое-что. Ты…грл-л…ст-тоишь на перепутье двух сторон, Ш-шедоу. М-мы…боремся куда д-дольше, чем ты можешь себе…кргха! Не желая слушать пустую болтовню, Шедоу крепко сжал руку, которой держал Даккара, дабы постараться замотивировать его говорить куда короче. — Ближе к сути, уродец. — В эт-той схватке…победит либо он…либо я. Друг…другого выхода нет. И не будет. И п-поверь…кх-х-х-х…его победа…понравится тебе к-куда меньше. — Не смотря на боль, которую ему причинял Шедоу, Император медленно поднял свои лапы, после чего крепко обхватил руку, которой Шедоу сжимал его грудь. Пальцы начали облазить кожей на глазах, ядовитые когти отпадали от фаланг, с щелчком падая оземь. Он смотрел Шедоу прямо в глаза, стараясь говорить как можно убедительней. Настолько убедительно, насколько ему позволяли его собственные силы. — Я…я не так ж-жесток, как ты думаешь. Большую часть убийств я сов-вершил из нужды. Особенно я сожалею…крх…о малютке Крим. Лишать её жизни было…неимоверно т-тяжело. — Рука вновь сжала монстра ещё крепче, отчего тот издал жалобный хрип, стиснув зубы так, что они начали впиваться в его мягкие дёсна, кровоточа ещё сильнее. Он начал хлопать своей лапой по длани ежа, словно пытаясь его остановить, хоть и знал, что этот знак он навряд ли захочет воспринимать. И всё же, через силу, он продолжил: — Я-я…оставлю тебя в живых. Ты б-будешь жить, Шедоу, только…гр-р-рх…остановись. Это твой…последний ш-шанс. Гнев в душе Шедоу яростно кричал, чтобы тот продолжил во что бы то ни стало. Смерть…смерть Даккара была так близко. Он буквально ощущал её своими руками, держа его, как хилую, ослабшую зверушку, не способную и на малейшее сопротивление золотому лику. Он почти не слышал слов Стервятника: его лепет шёл мимо ушей, ведь голова мстителя была забита лишь желанием видеть его корчащийся труп. Второй рукой, он начал замахиваться на своего врага, готовясь к последнему, самому мощному разряду, который он мог только сделать. Ладонь заискрилась, переливаясь золотыми молниями, и видя это, Даккар исказился в гримасе ужаса, начав изо всех сил вырываться из хватки ежа. — НЕТ! НЕ СМЕЙ ЭТОГО ДЕЛАТЬ! НЕ ОТНИМАЙ У МЕНЯ ЭТО ТЕЛО! ОНО МОЁ, СЛЫШИШЬ?! МОЁ! Эти слова лишь сильнее разжигали пламя в его сердце. Настоящем, бьющемся сердце, которого существо напротив было лишено. Пришло время отдать ему должное за то, что он сотворил. Обе руки вцепились в него, пальцами вонзаясь в мягкую плоть, проводя через его тело массы энергии Хаоса. Комнату заполнил истошный вопль: шерсть слезала с его тела, кожа превращалась в горелую, стекающую вниз массу, а лицо, когда-то имевшее скальп, начало оголять череп. Бешеный зрачок бегал из стороны в сторону, давая понять, в насколько шоковом состоянии находилось чудовище: эту невыносимую боль оно ощущало впервые. Всё то время, что Даккар пребывал здесь, он прикрывался лишь чувствами и ощущениями самого тела. А теперь, он мог ощутить эту агонию на своей собственной шкуре. Чем больше энергии Шедоу отдавал в трепыхающийся труп, тем слабее он себя ощущал. Но не смотря на это, он продолжал нещадно тратить весь Хаос, что находился в его теле. Он хотел видеть, как оно страдает каждое мгновение своих последних секунд жизни, как бьётся и старается бороться за свою жизнь. Во время своих воплей, монстр нечленораздельно кричал возгласы, похожие на отрицание происходящего. Он не верил в то, что это является действительностью, что он на самом деле умирает, покидая это бренное тело. Но реальность, как и всегда, оказалась жестока. В какой-то момент, энергии Хаоса в теле Императора стало так много, что внутри него она начала скапливаться, отчего грудь начала загораться ярким жёлтым светом. Он становился всё ярче, показываясь сквозь кожу и плоть его органы, готовые взорваться в любую секунду. Огромный, оглушающий грохот отбросил ежа на насколько метров назад. Приземлившись, он кувыркнулся несколько раз, отчего на теле осталось несколько ушибов — признак того, что в нём не осталось и капли энергии Хаоса. Пытаясь подняться, он почувствовал сильное жжение по всему телу: эта самоубийственная затея действительно чуть его не погубила. К горлу начало что-то подступать. Не способный сдержаться, он изрыгнул из себя красную массу, которая тут же начала рассыпаться на его глазах. Кровь Даккара. Он чувствовал, как её остатки всё ещё текли в его венах, но большая часть уже всё равно погибла от губительной энергии, протекавшей в его теле всё это время. Держать за грудь, он глубоко дышал, стараясь придти в себя: казалось, что сердце готово было в любой момент остановиться от таких невероятных нагрузок, и не факт, что опасения ежа не были ложными. Потупленный взгляд медленно перешёл в сторону их места стычки с Даккаром. На земле, распластавшись, лежало мёртвое тело. Грудь была полностью разорвана взрывом, повсюду лежали остатки кожи и внутренних органов, уничтоженных до состояния кровавых ошмётков. Но главное было в том, что труп не двигался. Совсем. Тут больше не было места фокусам бессмертного существа, способного пережить почти любое ранение. Тело опустело, освободив место для другого. Сквозь огромную прорезь в потолке, с неба шёл настоящий ливень. На проржавелом полу образовались огромные лужи, окропленные остатками крови, оставшимся на кусках горелой плоти. Вспышка молнии на долю секунды осветила помещение, в момент которой он увидел нечто, повергнувшее его в ужас, отчаяние…гнев.Даккар выжил.
Высокое гуманоидное существо, целиком состоящее из корней, сгорбившись, скрывалось в тени, покрытое множеством ран от ожогов. В груди существа зияла огромная, обугленная дыра, видимо, оставленная той самой вспышкой энергии Хаоса. Голова, воссозданная из множества корней, острых ветвей и шипов, болтаясь, едва держалась на теле, пока в огромной черной дыре, на месте которой должно было быть его лицо, сиял красный вытянутый зрачок, едва горящий в непроглядной тьме. Оно смотрело на него в мгновенье вспышки молнии. Смотрело пристально, вглядываясь в Шедоу, рассматривая с ног до головы. Этот изучающий взгляд был ему знаком — такой же он ощутил, когда впервые встретился с «новой» Крим. Но затем, эта мгновенная вспышка исчезла, вновь сокрыв выжившего монстра вуалью тьмы. Шедоу чувствовал злость и необъятную обиду. Столько стараний, столько усилий…чтобы эта мразь смогла выжить. Он отдал абсолютно всю энергию, сделал всё, что было в его возможностях, но по итогу оно всё равно стояло на ногах, всё еще дышало воздухом наравне с ним. Стиснув зубы от нарастающей ярости, он начал подниматься на ноги. Ненависть била ключом, мысли затуманены мыслями о мести, а глас кричал за него самого: — Стой, мерзавец! Я…я с тобой ещё не закончил! Вернись и прими свою смерть, трусливая тварь! Но ответа не последовало. Вместо этого, он услышал, как куски металла начали отрываться от пола, а затем растущие корни начали впиваться в землю, уходя всё глубже в почву. Оно сбежало. Не зная, куда выпустить весь накопившийся в нём гнев, он начал неумолимо бить кулаком о землю, яростно клича что-то злостное. Он не разбирал собственных слов, слыша лишь звон в ушах, заполонивший его голову и мысли. Но сил на то, чтобы делать это дольше пары мгновений, совсем не оставалось: измотанный, он упал, тяжело вздыхая и стараясь прийти в себя. В то же мгновенье, он заметил странную вещь: из его тела, стараясь проникнуть сквозь пол, начали расти корни, стараясь восполнить потраченные Шедоу силы. Это злило ещё сильнее. Ёж начал яростно вырывать их из своего тела, обрекая себя на ещё большее количество ран. Он не хотел быть похожим на нечто, что видел перед собой, целиком состоявшее из нечта, старающегося спасти его жизнь. Он не хотел быть похожим на то, что ненавидел всей своей душой.…
Когда звон в ушах утих, в ухе раздался ещё один, отличный от предыдущего. Впереди, перед лежащим мертвых телом Соника, оказалось огромное золотое кольцо с уже знакомыми ему жёлтыми огнями. Оно что-то говорило, но ёж не мог разобрать, что именно, однако слышал его злорадствующий, довольный смех. Смех победителя. Длинная рука забрала тело, медленно утаскивая его в пустоту, после чего было полностью поглощено бездной, вместе с неизвестным. Видя это, Шедоу вновь встал на ноги, медленно зашагав к порталу. Вдруг, ёж обо что-то споткнулся, чуть вновь не повалившись с ног. Опустив свой взгляд, он увидел тот самый топор, который использовал ещё с момента прошлой встречи с Даккаром. В ложной надежде на то, что он может хоть как-то помочь, измученный крепко сжал его в своих руках, пристально глядя на портал, не отрывая глаз. Он не смог совершить даже части того, что запланировал: он не убил ни Даккара, ни незнакомца, что вёл его к этой развязке событий. Осталось только одно. Ждать его появления, чтобы дать отпор. Ожидание было…невыносимым. Держась из последних сил, он с трудом старался остаться в сознании: от дикой усталости и боли в конечностях сильно клонило в сон, отчего руки нередко ослабляли хватку, едва ли не выпуская топор из вспотевших ладоней. Перчатки бы сейчас пригодились ежу, но вспоминая предыдущие события, в которых он их потерял, оставалось лишь покрепче сжимать скользящую рукоять, облитую холодной кровью. С тела падали капли пота: он был в постоянном напряжении, стараясь не упасть на землю без сил и наблюдая за тем, что же его ожидает там, в портале. Хруст костей и треск рвущегося мяса непрерывно раздавался извне, не предрекая собой ничего хорошего. Неизвестный менял свое новое тело под себя, латал раны, адаптировал под себя. Нередко, во время процесса раздавался довольный смешок или раздосадованное рычание, когда у существа что-то получалось не так, как оно хотело. Иногда казалось, что оно отрывало конечности целиком, чтобы потом поставить их так, как ему угодно, что сопровождалось громким хлюпаньем крови и плоти, которые затем прерывались глухим звуком смыкающихся друг с другом конечностей. В одно мгновенье, все звуки стихли. Спустя ещё одно, из темноты раздался довольный хохот. Из тьмы медленно, неспешно начали протягивается две длинные руки, обтянутые подобием «перчаток» — приглядевшись, можно было увидеть, что это лишь белая кожа, в которой можно было разглядеть мышцы и вены наряду с костяшками пальцев. Они крепко обхватили края золотого кольца, ухватившись за них с обеих сторон так, словно существо готовилось к чему-то. Словно оно вот-вот готовилось выпрыгнуть из своей обители, резким скачком настигнув ежа и разорвав его в ту же секунду. В той же тьме сверкнули два ярких жёлтых огня — глаза, пристально смотрящие на Шедоу, готового, как ему казалось, ко всему. Резко выскочившее наружу синее пятно заставило Шедоу подготовиться к атаке. Он замахнулся, собираясь ударить летящее к нему существо, стиснув зубы и наблюдая за сущностью. Но та, даже и близко не долетев до выжившего, встала на землю, медленно разгибая свою спину не невероятным хрустом. Оно выпрямилось, «вставляя» конечности на место, стараясь привести себя в порядок, чтобы предстать перед глазами Шедоу в виде…Соника. Глаза открылись, показывая ему янтарно-жёлтого цвета зрачки, строго глядящие в его сторону. Ёж непонимающе смотрел на него в ответ, ожидая какого-то подвоха, чувствуя нарастающее чувство опасности, что не отпускало его всё это время. «Соник» начал медленно ощупывать свои руки, поглаживая шерсть и кожу, изредка пощипывая самого себя, словно стараясь понять, действительно ли он ощущает всё на самом деле. И чем дольше оно это делало, тем большее удивление проглядывалось на его лице. На земле, среди останков взорвавшихся органов, нередко проглядывались осколки костей, разбросанные повсюду. Существу на глаза бросился уцелевший кусок ребра, отколовшийся так, что место разлома заострилось и стало похоже на заточенный кинжал. Рука медленно потянулась к нему, в то время как само нечто с любопытством разглядывало кость. Резким движением руки, оно вонзило заостренное ребро себе в грудь, вдавливая его как можно глубже в собственное тело. Наружу начала течь странного вида красно-желтая кровь, переливающаяся двумя этими цветами, но почему-то не смешивающаяся в единую массу. От такого и Шедоу, и само существо впали в настоящий шок. Вот только когда тёмный ёж ощущал сметение и непонимание его действий, существо чувствовало… –…Боль? — Первое слово, произнесённое им в новом теле. Оно ощупывало стекающую вниз по телу кровь, пачкая руки и разглядывая окраплённые пальцы. На лице начала проглядываться ухмылка. — Боль. — Более утвердительно повторило оно, пока улыбка становилась всё шире. Шумно дыша через нос, оно обдавало горячим дыханием свою грязную руку, которой затем вновь ухватилось за ребро, вгоняя его ещё глубже, стараясь разорвать собственную плоть как можно сильнее. — Боль! Надрывистый, громкий смех вырвался из его рта, обнажая его настоящую сущность наружу. Широкая, полная идеально ровными зубами улыбка, брызжа жёлтой слюной, растягивалась по его лицу, отчего оно начинало сильно болеть, что становилось ещё большим поводом для радости. Янтарные глаза, казавшиеся до этого нормальными, стали походить на сияющие золотые блюдца с ничтожно маленькими, размером с крупинку, зрачками, выпученными настолько, что те начали смотреть в разные стороны. Своими руками оно самовольно разрывало кожу на своей груди, плоть, мышцы, обнажая грудную клетку напоказ. Но там, вместо привычных органов, находилась раскрытая, зубастая пасть, гогочущая наряду со своим хозяином. Шедоу не знал, как поступить. Он чувствовал, что сейчас оно начнет приближаться к нему, что его мотивы были гораздо враждебнее, чем кажется на первый взгляд. Оно не стеснялось показывать своё нутро, свои намерения — существо намеренно причиняло себе боль, чувствовало её и искренне наслаждалось ею. Мыслить слишком долго не было времени, а потому, не думая ни о чём другом, Шедоу с яростным воплем набросился на него первым, вонзив клин топора прямо в раскрытую пасть в груди. Хохот стих. Существо вновь сконцентрировало свой взор в одну точку — на лицо агрессора, молча глядя на него. Он попытался вытащить топор, чтобы нанести ещё один удар, но пасть словно начала засасывать его внутрь, обхватив рукоять с клином острыми клыками. — Ты…настолько не рад нашей встрече? — Я бы предпочёл не видеть ни тебя, ни Даккара. — Это очень…разочаровывает. Резким движением своего туловища, он развернулся в бок, вырвав топор из рук Шедоу, после чего послышался задорный хруст дерева, с которым он разгрыз оружие, выплюнув его обломки на землю. Но ёж, ненамеренный сдаваться, попытался нанести удар своими когтями, вырвавшимися из пальцев. Но замах остановила щуплая рука существа: ухватившись за запястье, оно крепко держало его, сдавливая конечность до ноющей боли. — Ты…настоящий идиот, Шедоу. Я бы сказал, что ты глупец похуже Даккара. — Оно улыбалось, рассматривая физиономию Шедоу, корчащегося от боли в руке, получая от процесса неподдельное удовольствие. — Ты выпустил на волю МЕНЯ. Сделал всю грязную работу за меня, освободив от этого древестного урода тело… Но вернёмся к сути. Обтянутая «перчаткой» рука сжимала его запястье всё сильнее. От такой крепкой хватки, из руки начала сочиться кровь, вызванная сильным давлением на его конечность. Казалось, что от хватки твари начинали трещать кости, которые в любой момент были готовы разломаться в раздробленные осколки, что затем будут впиваться в него изнутри, разрывая руку ещё сильнее. И чем ярче Шедоу себе это представлял, чем больше показывал то, насколько ему больно, тем сильнее оно наслаждалось его муками, облизываясь и злобно усмехаясь от жалких попыток выжившего вырваться. — Я так…долго ждал возможности, когда наконец смогу вырваться наружу. Это был лишь вопрос времени, медленно идущего за жалкой душонкой скользкого уродца, которого ты хорошенько прожарил пару мгновений назад. Тик-так, тик-так, тик-так… — Этот говор раздражал куда сильнее, чем пафосные речи Даккара. Он говорил на удивление быстро, высоким, надрывающимся тоном, нередко падающим во время разговора и становящимся низким, противным и отчего-то грозным. Чем дольше он разговаривал, тем сильнее Шедоу казалось, что в его голосе он слышит и другие, знакомые ему, эхом повторяющие каждое сказанное слово. — Как я рад оказаться здесь, в настоящем. Я сходил с ума, пока находился в межпространстве, в котором меня оставил Даккар на долгие столетия. Этот мерзавец возомнил, что раз он победил меня в нашей последней схватке, то это будет значить, что теперь я стану его послушным питомцем, выполняющим приказы, стоит ему только подумать об этом. Но его скудный ум даже не догадывался, ЧТО я и видел и какие чудовищные вещи я могу сотворить с этими знаниями. — О ч-чем ты вообще— — Я вижу будущее, Шедоу, близкое настолько, что оно произойдет через пару мгновений, и далёкое настолько, что оно простирается на тысячелетия вперёд. Вот только есть один ньюанс… Свободная рука существа медленно потянулась к правому глазу, залезая тонкими пальцами прямо в глазницу. Затем, чувствуя, как кровь стекает по его щеке, он начал вырывать его, посмеиваясь во время процесса. С громким лязгом глаз оторвался и покатился по полу, обнажая пустоту, что была внутри его черепа, обнажая десятки, сотни…тысячи глаз, таящихся внутри. Они вытесняли друг друга, стараясь увидеть что-то своё, увидеть то, что происходит вокруг. Эти глаза бегали из стороны в сторону, разобщённые между собой настолько, что не были подконтрольны даже их хозяину. — Будущее…оно так…многогранно. одно малейшее движение, одна сдвинутая ветка, одна сломанная конечность или отнятая жизнь могут изменить его, перевернуть с ног на голову, а затем свернуть эту голову, оторвать и превратить в грушу для битья. Эти события накладываются друг на друга, нагружая мой мозг до кипения, отчего я чувствую, как бульон из моих мыслей плавает в моей больной голове, не способный удержать больше дюжины разных вариаций событий. Я стараюсь вычленять их, выбирать наиболее возможные линии будущего, чтобы быть готовым ко всему, но эта головная боль сводит меня с ума, не давая и малейшей возможности здраво мыслить. И именно поэтому, я и есть я. Такой, каким ты меня видишь. — Я вижу перед собой…кгх…грёбаного психопата! — Попытавшись задеть своего оппонента сказал Шедоу, изо всех сил стараясь держаться на ногах. Боль со временем не становилась легче: существо намеренно сжимало руку всё сильнее, стараясь продлить мучения своей жертвы. — Я это и имел в виду, идиот! — Монстр, разозлённый недалекостью своего собеседника, отвесил ему пощёчину, стиснув зубы от злобы, но не избавляясь от надменной улыбки. — Может, мне правда стоило отступить и позволить Даккару сделать из вас тупоголовых обезьянок? Кажется, даже с разумом от вас толку мало. Я осознаю свою…неспособность здраво мыслить. Но разве мне от этого хуже? Я чувствую себя прекрасно…нет, даже лучше! Я чувствую себя победителем в нашей давней борьбе с этим… имбецилом. И знаешь, что самое смешное в сложившейся ситуации? Ну же, спроси меня. — П-пошёл ты на— — СПРОСИ, ПОКА Я НЕ ПРЕВРАТИЛ ТЕБЯ В БУРЛЯЩУЮ КУЧУ ГОВНА И МЯСА! — Резкая смена настроения в мгновенье ока превратила существо из насмешливого садиста в ожесточенного монстра, готового сожрать Шедоу живьём. Второй рукой он ухватился за его горло, бешено вопя и брызжа слюной на его лицо, глядя на него каждым из своих глаз. В это мгновенье было видно, как его тело начало выгибаться, с треском костей меняясь и выгибаясь в более длинное, уродливое существо. Это действо вызывало неподдельное удивление и страх, особенно учитывая то, что оно стояло в десятке сантиметров от него самого, широко открывая свою пасть. — Ч-что же?! Стоило ему услышать вопрос, как пыл сущности тут же утих, и то, отпустив его руку, бросило его в сторону грубым толчком, дав возможность передохнуть от продолжительных мук. В то же мгновенье, Шедоу ухватился за свою кровоточащее запястье, взвопив от открывшихся ран, истекающих на пол багряными пятнами. — Даккар…он считает, что его взгляды…свежи. Он думает, что если превратить всех живущих на этом сраном свете в слабомыслящих животных, то тогда всё встанет на свои места. И это ОН считает взгляды Матери «застоявшимися». — Как-кой ещё… — Ах… — Безумец вдруг замер на месте, уставившись куда-то в пустоту, замешкавшись и осознавая, что сейчас, кажется, позволил себя сказать лишнего. — Неужели Даккар так и не посвятил тебя в свои планы? Я думал, что он так долго с тобой разглагольствовал, что подружился и уже давно рассказал тебе всё, как на духу. — «Соник» неспешно подходил к лежащему на полу Шедоу, наклонившись к нему, погрузив своё лицо в ещё больший мрак. В темноте ночной были видны лишь его яркие, жёлтые глаза, кишащим роем, старающиеся занять своё место в глазнице чудовища. — Мы ведь появились не на пустом месте, Шедоу. До нас на этом свете была всеобъемлющая Матерь. Именно благодаря ей жизнь и существует на этом свете, и без неё каждая созданная Даккаром тварь СДОХНЕТ в луже собственных гнилых останков. Её сердце — то, за чем он охотится. Он хочет сам стать божеством, считая, что так завоюет этот титул своими собственными усилиями…но мы с тобой, хе-хе-хе, немного помешали его планам. Тёмная фигура вновь поднялась, выпрямившись и начав задорно смеяться, надрывно, не прекращая издавать этот злосчастный хохот. Безымянный монстр отошёл на несколько шагов, вдохнув воздух полной грудью, подняв голову к капающему на его лицо дождю. Подняв руки к небу, он ощущал, как капли оседают на его теле, стекают вниз и капают на пол. Кап, кап, кап… — Ты хоть представляешь, как это приятно? Я…обрёл свободу. Свободу мыслить, чувствовать, действовать так, как я сам того захочу. Извини, если я утомляю тебя своей бесконечной болтовнёй, но…целые века у меня не было ни одного собеседника. Даккар нагло забыл о моём существовании, стоило ему избавиться от меня, как от мешка с дерьмом. Я чувствовал такую обиду, сидя там, и теперь…ощущаю себя поистине прекрасно. Никак не могу нарадоваться…хм… — Вдруг, пыл существа, воодушевленного собственной свободой, стих, и оно, опустив голову, начало рассуждать вслух: — Даккар, чертов засранец…из-за тебя я совсем забыл, как меня зовут. Мне кажется, это было чем-то очень…звучным. А может, мне лишь кажется и у меня не было имени вовсе. Кто знает. — М-мне… — Резко, голова существа повернулась на полоборота, с хрустом развернувшись и посмотрев на Шедоу со спины. Оно было всё во внимании. — Очень понравился вариант с…паразитом. — Правда? У вас с Даккаром куда больше общего, чем я себе представлял…но так и быть. Я удовлетворю ваши ничтожные просьбы. Новое имя не сильно радовало своего хозяина, но в то же время Паразит, кажется, не имел ничего против. Он всё ещё находился в восторге от своего нового вместилища, разминая пальцы, ноги и спину, стараясь чувствовать себя как можно «живее». Он вновь начал чувствовать на себе капли дождя, стекающие по его иглам и шерсти. Видя это, Шедоу понимал: другой возможности у него не будет. Медленно поднимаясь на ноги, он старался тихо, незаметно подобраться к ослабившему бдительность Паразиту. В его теле, кажется, всё же ещё осталось немного энергии Хаоса: руки искрились, сжимаясь в кулак, готовые пуститься в дело. Шаг за шагом, он настигал своего неприятеля, тяжело вздохнув и набросившись на существо с диким воплем. Оно, обернувшись, лишь смогло увидеть, как ёж набрасывается на него, готовый в это же мгновенье уничтожить его новообретённое тело. Тело начало биться в конвульсиях. Огромные потоки энергии вновь начали наносить невероятные мучения как Шедоу, так и его врагу. Раз это действует на Даккара, то значит, должно подействовать и на него. Тело, покрываясь гарью и ожогами, вдруг резко отскочило на несколько метров вперёд, подобно тряпичной кукле, с грохотом упав и перестав двигаться. Успевший пожалеть о своем решении Шедоу едва держался на ногах, по итогу всё же упав к земле, лишённый всяких сил на сопротивление. Он ещё мог двигаться, но это давалось ему так тяжело, что шевелиться на хотелось вовсе. Взглядом он лениво наблюдал за распластавшимся впереди телом, не подающим призраков жизни, однако в мыслях Шедоу почему-то знал, что это не сработает. Что-то не давало ему надежды, что оно погибло, что совсем скоро оправдалось тихим смешком со стороны «мертвеца». Обгоревшее, ещё более вытянутое тело поднялось на ноги, заливаясь смехом от произошедшего. — НЕДОРАЗВИТЫЙ ДЕГЕНЕРАТ! ДУМАЛ, ЭТОТ ТРЮК СРАБОТАЕТ И НА МНЕ?! Я — НЕ ДАККАР, А ЕСЛИ ТЫ ЕЩЕ РАЗ ПОСМЕЕШЬ МЕНЯ С НИМ СРАВНИТЬ, Я ВТОПЧУ ТВОЁ ТЕЛО В ГРЯЗЬ И ЗАСТАВЛЮ ГЛОТАТЬ ЗЕМЛЮ ЛИТРАМИ, ПОКА ТЫ НЕ ЗАХЛЕБНЁШЬСЯ! — Ненависть к одному только факту того, что Шедоу посмел его с ним сравнить, была необьемлющей. Он непроизвольно дёргался, неестественно выгибая свою голову, руки и ноги, не способный контролировать свой гнев. Но вскоре это состояние, как и в прошлый раз, быстро утихло. Он развернулся, посмеиваясь время от времени, переводя дух после новой вспышки ярости. — Хочешь увидеть, чем я отличаюсь от него? Смотри внимательно… Тело начало обращаться в нечто совершенно иное прямо на глазах. Мясо, кости, кожа…всё это обращалось в считанные мгновения, показывая то, насколько изменчив он был на самом деле. Руки и ноги вытягивались, становились длиннее, окрас становился более серым, а сами конечности покрывались множеством чёрных дыр, из которых выглядывали жёлтые огни. Те самые «пророческие» глаза, которыми кишела его глазница, расползались по всему его телу, стараясь выбить себе место хоть где-то, попутно давая существу обзор на всё, что его окружало. Сквозь «перчатки» его пальцы начали прорастать ещё сильнее, прорывая себе путь сквозь собственную кожу, обнажая голые костяные фаланги, превратившиеся для существа в острейшие когти. Пасть, находившаяся в его груди, тоже начала меняться. Она обрастала новыми клыками, что были меньше предыдущих, но гораздо острее и смертоноснее. Из жерла же пасти вырвался длинный, склизкий язык, хаотично двигающийся по воздуху, словно пытавшийся нащупать для себя новую пищу. Лицо преобразилось, хоть и оставило знакомые до этого черты. Единственный оставшийся левый глаз выпал из второй глазницы, обнажив его настоящий, яркий круглый глаз в виде кольца, который он когда-то видел у Даккара. Само лицо сущности стало длиннее, улыбка ещё шире, а зубы превратились в частокол из маленьких ровных зубов, заполонивших его рот целиком. Но это, кажется, было далеко не концом. Видя удивленный взор своего единственного зрителя, Паразит решил продемонстрировать то, на что на самом деле способно его тело. Его руки начали бурлить, кипеть изнутри, обрастая плотью и кожей ещё сильнее. В одно мгновенье, Шедоу понял, что он не наращивал массу собственного тела, а лишь отделял свои кости рук от мясной оболочки, обзаводясь ещё одной парой конечностей. По итогу, руки с хрустом отделились друг от друга, и по итогу одна пара конечностей, мягкая и податливая, осталась с большей частью мяса, пока вторая, обтянутая тонким слоем мышц, выглядела, как обтянутый кожей скелет, каким-то образом ещё шевелящий своими конечностями. — Я…ещё никогда не ощущал себя таким живым. Ты был бы счастлив, оказавшись на моём месте. Ведь я не подчиняюсь ни законам природы, ни законам логики, ни каким-либо ещё. Только я вправе менять мир так, как мне хочется, и поверь…я его изменю до неузнаваемости. В глазах плыл образ монструозной твари, преобразившейся в худший из своих обликов лишь ради того, чтобы показать, насколько сильно он отличается от своего «собрата». И в этом была доля правды. Он — его неуравновешенная, психопатическая версия, что срывалась на дикую ярость по щелчку пальца. И оно злило и внушало ужас гораздо сильнее, нежели его предшественник. тварь шумно дышала двумя ртами, выдыхая в воздух какой-то странный газ желтоватого цвета, что рассеивался в воздухе, стоило ему выйти наружу из чудовищного тела. Его собственный глаз бешено резвился из стороны в сторону, дрожа даже будучи в спокойном состоянии, показывая, насколько сильно оно было переполнено энергией. Энергией, вызванной его свободой и приобретением нового вместилища. — Ты… — Впечатляет, не правда ли? Даккар, узник собственных устоев, не способен на такое. Лишь черпая силу из чистилища он способен преображаться, но это — ничто по сравнению с моими возможностями. Единственный минус лишь в том… — Паразит медленно поднял свою костлявую руку к своему лицу, вцепившись в лоб своими мощными когтями. Затем, медленным, намеренно растянутым движением он начал сдирать с себя кожу, что расползалась в разные стороны от места ран. Проведя своими когтями он лба, пройдя сквозь глазницу, наполненную множеством огней, он дошёл до собственной неспадающей ухмылки, после чего костлявая длань соскользнула и вновь опустилась вниз. Свежие раны кровоточили желтовато-красной смесью, окрапляя морду, десна и зубы существа, часто капая в лужу воды, образовавшейся под его ногами. На удивление, в отличии от Даккара, раны существа не затягивались так же быстро: они едва заметно пытались стягиваться, зарастая незаметно для глаза, что показывало ограниченность Паразита в возможностях восстановления. — Думаю, ты и сам всё понял, малец. Но даже это не даёт ни малейшего шанса на то, чтобы одолеть меня ни тебе, ни Даккару. Без своего тела он СДОХНЕТ в считанные часы и застрянет в чистилище…уже навсегда. И всё это… — мясная рука, находившаяся в верхнем ряду рук, наряду с костяной начала указывать на Шедоу своим пальцем, улыбаясь всё шире и вытягивая уже из собственного рта огромное множество длинных, язвительных языков, насмехающихся над идиотизмом ежа. — БЛАГОДАРЯ ТЕБЕ! — Н-не смей обвинять во всём мен— — ОХ, ЕЩЁ КАК ПОСМЕЮ! Ты хоть представляешь, как легко манипулировать сломленным духом разумных существ? Ты дал слабину, Шедоу. Проявил свой страх, открылся передо мной, как книга с множеством вырванных страниц. Стоило тебе дать хоть малейший шанс на то, что ты можешь, хе-хе, «одолеть» Даккара, как ты тут же поддался, став моим новым гонцом, что сместил его с места хозяина этого тела. Будь ты сильнее, смелее, умнее…мои уловки бы тебя не тронули. Поэтому в смерти всех, кого ты когда-либо знал, виноват исключительно ТЫ! В порыве секундной ярости, Паразит нанес молниеносный удар, сбивший Шедоу с толку. Он был таким быстрым, что Шедоу не понял, что произошло, пока не начал терять возможность к дыханию. Затем его настигла резкая боль прямо под грудью, из-за которой стала ясна причина его удушья. Он начал широко открывать рот, издавая сиплые стоны, вызванные невозможностью вдохнуть драгоценный кислород. Ему становилось всё хуже: от удара к горлу вдруг что-то поступило, после чего он, откашлявшись, понял, что вместе с собственной кровью лишился и той, что поддерживала его жизнь в полумёртвом теле. Самочувствие ухудшалось не по минутам: лицо бледнело, глаза устало и лениво осматривали всё вокруг, а хилые ноги едва ли были способны вновь поднять его на ноги. — О-очень уд…добно бить лежачего, да?.. — Ты и представить не можешь насколько. Особенно того лежачего, кто собственными усилиями вызволил меня из заточения. Но отбросив шутки, ты действительно очень сильно налажал, доверившись мне. Так почему бы мне над этим не поглумиться? Изо рта вновь раздался раздражающий хохот, что с высокого, надрывистого тона начал снижаться, превращаясь в заглушенный, демонический смех, эхом отдававшийся в его собственном теле. Шедоу уже не обращал внимания на сторонние звуки. Почему ему не должно было плевать на психопата, что лишь ищет повода для издёвки над его жалким состоянием? С другой стороны…он был прав. По вине Шедоу это уродливое нечто освободилось, по его вине теперь мир могла постичь куда более ужасная участь, нежели та, которую хотел сотворить Император. В голове прокручивались варианты того, как он мог поступить иначе, как мог исправить всё и прекратить этот ужас раз и навсегда. От злобы он скалился, сжимая челюсти до треска собственных зубов. Он хотел подняться. Хотел дать отпор. Хотел показать, что может гораздо больше, чем себе представляет его истязатель. В нос ударил знакомый запах. Гниение и…цветение? С каких пор он начал различать этот запах как нечто знакомое? Осматриваясь вокруг, он краем глаза заметил дорожку крови, когда-то идущую от мертвого тела Соника. Приглядываясь, он начал замечать, что эта кровь шевелится. Это определённо была кровь Даккара. Руками, он начал пытаться ползти к ней, вновь пользуясь моментом, пока Паразит, увлеченный своим триумфальным моментом, практически прекратил следить за ним. Но в последнее мгновение, когда его рука почти дотянулась до крови, когда он был готов слизнуть её с собственных пальцев, он краем глаза увидел, как око, выросшее на ноге существа, пристально следило за ним. Резкая вспышка настигла его, а затем и невероятная боль, последовавшая за собой кратковременную потерю сознания. Помутненный разум даже не смог понять, что произошло. Вспышка. Замах. Бросок. Разъярённое существо в считанное мгновение схватило его, с невероятной скоростью бросив ежиное тело в стену. Он ощущал на себе болезненные последствия от столкновения со стеной: бросок был настолько сильным, что по итогу тот оставил огромные трещины габаритами собственного тела, что выводило его из состояния дееспособности ещё сильнее. Но чего-то…не хватало? На удивление, после удара он смог встать на ноги, держась за недавно получившую удар грудь одной рукой, до сих пор чувствуя, как не до конца привел после него свое дыхание в порядок. Но в этой ситуации был один очень важный ньюанс, не дававший Шедоу до тех пор, пока он этого не заметил. Руки, которой он держался за свою грудь, больше не было. Жестоко оборванная до локтя рука сейчас находилась в цепких лапах Паразита, улыбающегося в лицо Шедоу. Заместо длани у ежа был лишь окровавленный обрубок с торчащей костью, принадлежавшей его плечу, и стоило ему это осознать, как на всю комнату раздался надрывный болезненный вопль. Он упал на колени, стараясь остановить кровотечение, попутно сожалея о той попытке заполучить кровь, что могла спасти ему жизнь, но заместо этого лишила жизненно важной конечности. — С ОДНОЙ РУЧОНКОЙ НЕ ТАК УДОБНО ПОЛЗАТЬ, ДА?! И ЭТО ЕЩЁ ДАККАР НАЗЫВАЛ МЕНЯ «ЧЕРВЁМ»! — Истошные крики существа эхом отдавались в его голове, вызывая на ряду с агонией, вызванной потерей конечности, ещё и мучительную боль в голове. Эти ощущения давили на него со всех сторон, вызывая шоковое состояние, из-за которого он не мог даже нормально пошевелиться. Сознание Шедоу не могло выдержать такой нагрузки: слишком много произошло за всё то время, что он держал себя в сознании. Тело вновь исчерпало свои возможности, а потому он, обессиленный и истекающий кровью, упал, смыкая тяжелеющие веки. — Ты…снова отключаешься?! Жалкий уродец! Ну ничего…у нас ещё есть возможность сыграть в одну маленькую игру…