- Не будет места ереси в моей земле И не найдут отступники пощады. Костер вам за безбожие наградой, Безумцы, закосневшие во зле!
Взгляд старшего инквизитора направлен в зарешеченное окно. Глаза его буквально лучились жестокостью и властностью. Кривая усмешка застыла на губах, когда он слушал доклад младшего служителя. Седые волосы, криво подстриженные, торчали во все стороны, создавая образ немного неопрятного человека. Вот только руки совершенно не вязались с этим образом. Красивые, ухоженные, без мозолей, как это бывает у крестьян, ногти ровно подстрижены, а если прикоснуться ненароком к коже, можно почувствовать её бархатность. Морщинистое и обветренное лицо. Тонкие, потрескавшиеся, губы, сжатые в почти неразличимую нитку. Факелы, освещавшие комнатушки, бросали причудливые тени на лица стоящих. Стол в дальнем углу сперва мог показаться неизвестным монстром, что вот-вот бросится на тебя, в яростном желании растерзать во имя веры. Стул, жесткий и неудобный, отчего-то стоял в противоположном углу, будто спасаясь от взгляда инквизитора.- Сегодня, ваша милость, снова ведьма, Проклятая язычница из леса, Творила свое злое чародейство, Посеяв ересь в христианских душах.
Голос младшего служителя церкви дрожал, а бледное лицо и перепуганные глаза явно выражали страх. Дикий и первобытный. Страх не сколько перед ведьмой, а сколько пред этим господином, с острым, властным взором. Он будто был мертвым, такой же холодный и неживой. - Господь не любит боязливых, - с некой долей презрения бросает седовласый. Сбившись на середине предложения, паренек со священным ужасом и трепетом смотрит на инквизитора, как заяц смотрит на волка перед своей смертью.-Введите!
Сухой, неживой голос камнем падает в тишине комнаты. В тот же миг в нее буквально пинком втолкнули женщину. Темноволосая, со спутавшимися волосами и запекшейся кровью на лице, она рухнула на пол, да так и осталась там лежать. Если бы кто сумел сейчас прочесть её мысли, то с удивлением воскликнул бы, что она безумная, раз в душе своей смеется и прощает, прощает с чистым сердцем. Подняв лихорадочно блестевшие глаза, женщина с печальной улыбкой посмотрела на мужчину. Голубой взгляд, полный боли и тайны, встретился с жестоким карим. Тяжелый вздох и изумление, проскользнувшие в глазах инквизитора, вызвали смешок у женщины. А если призадуматься, то ведь ей нечего терять больше кроме свободы. А смерти она не боится, ведьмы не умирают, они просто исчезают. Навеки.- ...Я раньше видел этот чистый взгляд На фресках храма в светлый час служенья. Развейся, колдовское наважденье! В чем пред тобою, Боже, виноват? Дай сил, Господь, мне духом не упасть. Ты тяжкое послал мне испытанье - С лицом Мадонны - ведьма на закланье! О, велика ты, чародейства власть!
Я обвиняю, женщина, тебя В отступничестве, черном колдовстве И наведеньи порчи в деревнях. По воле Господа - свершится правосудье!
Душа. Истерзанная верой, не ведавшая любви, ты вдруг засияла ярче пламени. Страсть, греховным жаром разлилась по венам. И будет глуп тот – кто скажет, что не бывает страсти с первого взгляда. Что ведьмы все, проклятые созданья, дурны собой. Так отчего же сердце бьется сильно-сильно и в горле пересохло? И почему так жарко? Слова приговора хриплым криком срываются с губ, непозволительная роскошь. К черту все! Всевышний! За что прогневал он тебя? За что ты крест послал сей непосильный?- Уймись, моя безумная душа... Не страх виной, что сердце гулко бьется. Судьба-злодейка надо мной смеется, И от себя теперь не убежать. Оковы сердца крепче камня стен. Взвилась костром в душе любовь слепая, О боги! Перед вами уповаю, Не дайте сил разрушить этот плен! Ты с ненавистью смотришь на меня И замерзает все под сталью взгляда. Не тронь моей души, прошу, не надо! Уж лучше сгинуть в бешенстве огня...
Кому как не ведьме ведать о любви. И снова поединок взглядов. Но лишь с одной поправкой. Теперь в обоих взорах пылает священным костром дикое желание, необузданное и первобытное. И нет сил преодолеть его. - Не молчи, прошу тебя, - измученный, уставший голос инквизитора тихим набатом раздается в комнатушке. И сил сдерживать попросту не остается. Хочется обнять это создание, прижать к груди, сорвать всю эту бессмысленную одежду и целовать, яростно, до исступления целовать это прекрасное тело.- ... Как ослепляет эта красота! Ужели это дьявола созданье? Смертельный яд проник в мое сознанье, Не исцелиться силою креста. Зачем она молчит, не пряча глаз? Зачем она не ищет оправданья? Зачем я не хочу ее признанья? Зачем мы повстречались лишь сейчас?
Молчишь? К чему молчание теперь? Раскаянье облегчит твою душу. Бог милосерден к грешникам заблудшим. Безумная, покайся и поверь!
Готова ты сознаться в прегрешеньях?
Слова с трудом выговариваются, раскаленный воздух жгет легкие и туманит разум. А глаза ведьмы все так же смотрят на него, печально и устало, будто желая поскорее умереть, отчиститься в огне. Всевышний! За что такая мука? И взглядом раздеваю это тело, в уме давно уж обнимая. Дай сил преодолеть огонь греховный!- Я расскажу тебе, как пела ночь, Как я кружилась в сумасшедшем танце И как хотелось плакать и смеяться, Как беды от костра бежали прочь. Как сила девяти заветных трав От хвори и напасти помогала. Так было в мире с самого начала, А ты в своей жесткости неправ... О, если бы ты мог пойти со мной, Сложив с себя обеты и оковы. Оставь Христу его венец терновый! Сумей пройти свободным путь земной!
Усталый голос ведьмы тихим шепотом отразился от стен и стал набирать силу, изредка срываясь на крик. Воспоминания яркой молнией проносились в голове. Запах леса и нежность утренней травы, шелест деревьев и шепот звезд, огонь костра и слова заклятий, все это вертелось в голове в безумном хороводе, сводя с ума!- Остановись, безумная, молчи! Ты смертный приговор себе пророчишь!
Крик, отчаянный и сильный, заставляет зайтись в кашле, с ужасом смотря на ведьму. -Господь, дай сил, - с безумством шепчет инквизитор.- Ты посмотреть на мир вокруг не хочешь, Распятая душа твоя кричит!
- Довольно!
Святая Дева, укрепи мой дух, Не дай поддаться дьявольским речам, Дай силу усмирить огонь греховный... Но небеса молчат, мольбам не внемля...
Но небеса молчат, молитвам не внимая. А страсть огнем в душе пылает и мужчина не в силах отвести взгляд от распростертого на холодном полу тела.- На части душу рвет бессилья крик. Мы над бездонной пропастью застыли. О, как мы друг без друга раньше жили? Продлись же, вечность - хоть еще на миг!
… Раннее утро, но на площади полно народа. Безумные крики толпы, жаждавшей сжечь еретичку, страх и зависть красоте и силы ведьмы заставляли толпу бесноваться. Миг и палач подносит дрожащей рукою факел к сухому хворосту. Пламя жадно взнимается ввысь, лижет оголенные ступни девушки, яростно ласкает израненное тело. Крик, отчаянный и полный боли поднимается к небесам, нечеловеческий крик. От этого крика и страха у всех закладывает уши и сжимает крепкой хваткой горло...- ...Оружием Господь избрал меня, Благословляя на святое дело. Когда огонь обнимет это тело, Найду ли сил не погасить огня?...
- Найду ли сил не погасить огня, - тихо-тихо прошептал седовласый мужчина, отнюдь не беспокоюсь об редких слезах катившимся по щекам. И взгляд, полный боли и ненависти ко всему живому внезапно остановился на маленькой белокурой девчушке, лет пяти, с голубыми глазами. Она отчаянно смотрела на уже затихающее буйство огня, не в силах отвести взгляд. Догадка яркой молнией мелькнула в голове. А девчонка все стояла и смотрела на пепел костра пока её кто-то грубо не толкнул, заставляя посторониться. А ребенок навек запомнит странную ассоциацию. Костер и визг, слеза и пир.