Его маленькая бестия

«Иногда даже самое темное зло может потускнеть перед безобидным комочком добра».

      Она бесила его. Настолько сильно, что основания мощных дьявольских крыльев недовольно вибрировали от звучащего звонкого голоска в ушах. Бесился из-за того, что свои жалкие минуты бесконечности приходилось тратить в никуда, в настоящую пустоту. До ужаса раздражался, когда эта маленькая девчонка с наивными глазами, пропитанными чрезмерной радостью и счастьем, резко подскакивала с кровати и направлялась маленькими шажочками к окну, чтобы встретить его. Но именно сейчас, именно в это неожиданное и непредсказуемое мгновение все было по-другому.       Неугомонная бестия в его глазах предстала милым спящим комочком безобидности, чуть ли не накрывшимся одеялом по самую голову. Все-таки Люциферу больше всего нравилось, когда маленькая Уокер не верещала раздражающим голосом, а была невероятно тихой и спокойной, умиротворенной. Даже мог позабыть обо всем, присев аккуратно, чтобы случайно не разбудить, рядом. И позволял себе ее рассматривать. Так долго, так внимательно, особенно когда останавливал взгляд на ее маленьком, немного вздернутом носике, который она постоянно мило морщила во время погружения в царство Морфея.       И это ему втайне нравилось.       В такие случайные моменты Люцифер чувствовал себя намного комфортнее. Боялся бесшумным движением переместить руку в сторону, шелохнуться или встать. Поэтому неподвижно сидел рядом и рассматривал вьющиеся пшеничные локоны, которые невероятно красиво переливались от солнечных лучей за окном. В такие моменты она напоминала ему самую яркую звезду в бесконечном небосводе, на которую любой бы засмотрелся, залюбовался. Ту самую, на которую обычно смотрели и загадывали самые сокровенные, желанные желания. Кто бы мог подумать, что именно с этим у самого Люцифера ассоциировалась маленькая Уокер?       Рассматривал спящее личико и вспоминал то, как первый раз увидел. Узнал, что теперь навечно станет ее демоном-хранителем. Тогда собирался взреветь на все Небеса, расколоть два мира пополам, но никогда не следить за девочкой, напомнившей ему ненавистных белокрылых. Иногда представлял за детской спинкой миниатюрные белоснежные крылышки, которые идеально подошли бы ее глубоким небесно-голубым глазам. Там будто отражался ему ненавистный Рай, все, что он так люто ненавидел. Это и заставило попробовать променять эту слишком ангельскую девочку на кого-то другого, но было запрещено. Люцифера поставили перед безутешным фактом, от которого он только недовольно сжал челюсть, но смирился. Сказал самому себе, что сможет вытерпеть и ее.       Погрузившись в свои глубокие мысли, Люцифер не сразу заметил, что эта маленькая бестия проснулась. Раздался слишком раздражающий слух смешок, из-за которого он переместил на нее взор. А она смотрела на него очередными радостными глазами, прикрываясь по нос нежно-розовым одеялом. Люцифер насмешливо усмехнулся, опять находя в ее зрачках чрезмерную радость.       — Наконец-то ты решил появиться… — маленькая Уокер протерла еще сонные глаза маленькими ладошками и присела, рассматривая дьявола. — А я скучала, тебя так давно не было!       — Как же жаль, что это не взаимно, — отчеканил равнодушно холодным голосом, из-за чего Уокер в его любимой манере мило поморщила нос.       — Какой же ты недружелюбный! — обидчиво воскликнула, откидывая резко одеяло в сторону и неуклюже направляясь к своему рабочему столику. — Тебя настолько долго не было, что я уже давно придумала, чем мы будем заниматься.       — Уверен, это будет бесполезнее всего того, что уже происходит.       Терпение. Он обещал самому себе преодолеть любые поднимающиеся внутри порывы упорхнуть в объятия беззаботной свободы, испепелить желание больше никогда не возвращаться в комнату с ненавистно розовым оттенком стен, окружающих со всех сторон. Обещал самому себе, что без всяких сложностей продолжит сидеть с ней рядом и терпеть ее существование, терпеть ненавистные ангельские глаза и голос — звонкий, слишком громкий и повторяющийся самым настоящим проклятием в его голове…       Поняв, что стало слишком непривычно тихо, резко повернул голову. Маленькая Уокер, неустойчиво пошатываясь, изо всех сил тянулась на носочках до слишком высокого столика, короткими детскими пальчиками надеялась дотронуться до белоснежно чистого листочка, находящегося для Люцифера так смешно близко, но для нее слишком и слишком далеко. Тяжело вздохнув, поднялся и неспешными, ленивыми шагами оказался рядом. Она снова улыбнулась, а он, стараясь этого не замечать и игнорировать, с демонстративной скукой подхватил лист.       — Еще карандашики! — послышался где-то внизу ее звонкий голосок.       Люцифер стиснул зубы, но выполнил «просьбу» и направился обратно. Уокер уже удивительно быстро успела добежать до кровати и усесться, когда дьявол только-только подошел и разложил перед ней лист бумаги и карандаши. Присел на самый край кровати и с приподнятыми бровями посмотрел на то, как ее детские пальчики затанцевали над ними, перебирая и создавая хаос вокруг. Прямо как и в его бессмертии…       — А правда, где же ты пропадал? — поинтересовалась безобидно маленькая бестия, продолжая перебирать карандаши.       — А тебе не кажется, что это лишнее? — откинулся на изголовье кровати и удобнее расположил крылья, чтобы ими случайно не задеть что-то в комнате. Решил промолчать, ведь не говорить же маленькой девочке, что ему просто не хотелось. — Радуйся вообще, что я прилетел, — последнее недовольно пробурчал себе под нос, поэтому Уокер этого не услышала.       Летая в мечтах поскорее освободиться и улететь по своими делам, Люцифер снова взглянул на маленькую Уокер, а точнее на рядом лежащие карандаши, нахмурив негодующе брови: немного дальше от общей кучи были отделены красный и черный. Взглянул на нее и заметил, как она разглядывала его более любопытно и пристально, словно изучала каждую линию лица. Он демонстративно цокнул и закатил глаза.       — Только не смей говорить мне, что ты собралась рисовать меня, — алые глаза переместились на расплывшуюся улыбку счастья.       — А как я могу не сметь, если это и собираюсь делать? — недоуменно захлопала глазами, а Люцифер чуть не взвыл от беспомощности. И снова задался очередным вопросом, ведь до сих пор недоумевал, как ему на сохранение и защиту могли доверить это…       — Ладно… Просто ничего не говори.       — Я так не могу. Мне же нужно будет рисовать тебя, — улыбнулась еще шире и подхватила листок. Не прикасаясь к бумаге, карандашом показывала «его очертания», а Люцифер уже не вытерпел и прикрыл глаза, чтобы оставаться здравомыслящим. — А вдруг мне надо будет, чтобы ты повернулся в сторону. Или сел по-другому… — размышляла и поморщила носиком, рассматривая его. Голубые глазки очень заинтересованно остановились на его крыльях за спиной. Неожиданно выпалила: — А я могу потрогать твои крылья?       Люцифер, который все это время старался не обращать на нее никакого внимания, чуть не поперхнулся воздухом.       — Это еще зачем? — от внутреннего напряжения у него аж запульсировала венка на шее.       — Чтобы лучше их нарисовать, — уверенно ответила, и Люцифер чуть в голос не рассмеялся, представляя, как на самом деле это все будет выглядеть.       Маленькая бестия уже потянула ладошку к его крылу, которое так удобно близко расположилось к ней, но остановилась и замерла, поймав пристальный алый взгляд. Люцифер бесстрастно взглянул ей в глаза и отодвинул крыло подальше, стараясь не замечать в голубизне радужек промелькнувшей грусти.        — Нет. Рисуй так.       Грубо. Холодно. Без возражений. Маленькая Уокер аж опешила от такого неожиданного голоса, мрачно кивнула и послушно опустила голову. Довольствуясь этим, Люцифер снова вытянул удобно крыло и собирался от скуки наблюдать за ее действиями, но маленькая бестия не двигалась. Сидела совершенно неподвижно и непривычно тихо, отчего дьявол нахмурил брови, ощущая в тишине горечь непривычности. Несильно подался вперед и взглянул в лицо.       Его тяжелый вздох нарушил ее неподвижность. Маленькая Уокер неуверенно подняла голову и взглянула в его горящие глаза, которые с внутренней борьбой следили за прозрачными слезами, собирающимися в уголках глаз. Люцифер с напряжением следил за тем, как эта маленькая бестия поджала губы, сдерживала слезы и смотрела на него щенячьими глазками, безжалостно ломая что-то внутри. Для него это всегда было проявлением слабости, неспособностью прятать эмоции за высокой стеной, но вид ее слез вызвал в нем только бурю смешанных эмоций. Желание сделать так, чтобы ни одна не упала на щечки, чтобы ни одна не оставила мокрую дорожку на бледной коже.       Переборол себя и тяжело вздохнул, подставляя крыло прямо под ее ладошки, лежащие на маленьких коленях. Алые перья легонько коснулись кожи, и маленькая Уокер моментально вышла из неподвижности. С какой-то неуверенностью пальцами прикоснулась, провела почти невесомым движением, разглядывая и явно любуясь. На губах постепенно расцветала детская улыбка, пальцы с каждой следующей секундой еще увереннее гладили шелковистые, невероятно мягкие перья. Люцифер наблюдал за этим с безразличием, но при каждом прикосновении скрипел зубами и в последний момент удерживал себя, чтобы не отдернуть крыло подальше.       — Спасибо, — робко убрала руки, когда крыло скользнуло по ткани немного в сторону. Смахнула так и не упавшие слезы и, задумчиво поморщив нос, принялась за дело.       Его слегка удивила детская целеустремленность. Удивительно сосредоточенный вид детских черт, полной собранности в движениях. Когда ее глаза встречались с его для изучения мелких деталей, дьявол постоянно чувствовал себя совершенно по-другому. Незаметно напрягал каждую мышцу, но запрещал себе выдавать неуютность с потрохами перед маленькой девочкой. Пытался сконцентрироваться и отвлечься на ее размашистые, уверенные движения грифеля по бумаге, добавляющие скудному листу красок. Хмурил брови при появлении уже недостойного для него результата, но учтиво помалкивал, боясь очередных вспышек слез и всхлипов. Только этого не хватало.       — А это правда, что ангелы добрые, а демоны — злые? — невинный, но очень любопытный голос отвлек Люцифера от напряжения.       — По мне не видно? — не сдержал насмешливого смешка, приподнимая брови, когда ее хрупкие плечи приподнялись и опустились в безмолвном ответе.       — Ты же хороший, — маленькая Уокер по-детски улыбнулась, а Люцифер скривился, не понимая, как можно не понимать таких банальных вещей.       Она назвала его хорошим, когда только совсем недавно он чуть не довел ее до слез. Поразительная маленькая бестия.       — Какая же ты еще глупая, — заключил Люцифер и в расслабленной позе припал к спинке детской кровати.       — Я не глупая! — резко воскликнула эта маленькая бестия и, снова поморщив носиком, продолжила рисовать, но вот только движения карандаша стали резкими. Словно этим она показывала свое несогласие. — Это ты глупый… — неожиданным шепотом пробурчала себе под нос, а Люцифер в некотором шоке приподнял брови, пытаясь понять, не померещилось ли ему.       Она только что назвала его глупым? Немыслимо.       Но он промолчал. Впервые в жизни оставил разгоревшееся пламя внутри, догадываясь о том, что может произойти во время его освобождения. Лишь одарил хладнокровным, почти убийственным взглядом ее всю, когда она встретилась с ним и, ошарашивая, расплылась в такой ангельской и светлой улыбке, словно и не замечала тихой злости. Словно перед ней не находилась бомба, которая из-за любого неверного движения могла взорваться. Словно его радужки не обещали превратить все вокруг в необратимые руины, сжечь дотла каждый сантиметр ее детской комнаты.       Нервно сглотнул, смотря прямо на воображаемый нимб над ее маленькой головкой. Нет, только сейчас он отчетливее понял, что она точно скрывала в себе истинного ангела. Что ее глазки не просто так напоминали ему безоблачное небо и ненавистный Рай. Ведь как можно улыбаться самому злу, зная, что в самый уязвимый момент оно способно неприятно уколоть? На это способны только светлые души, невинные и безгрешные создания. И он бы в этом на все сто процентов убедился, если бы она появилась с самого начала на Небесах, а не была рождена на Земле.       Опустил взгляд на маленькую руку, которая обхватила красный карандаш и продолжила водить по бумаге. Он даже не заметил, когда маленькая Уокер вернулась к процессу.        — Чуть-чуть осталось… — тихо сказала она и старательно сдвинула брови к переносице. Последние легкие, почти невесомые движения… — Все! — громко воскликнула и отбросила карандаш, который чуть не упал на пол, но, к счастью, приземлился на самый край кровати. Убрав непослушные и мешающие волосы тыльной стороной ладони от лица, она аккуратно взяла рисунок и с гордостью протянула его дьяволу.       Люцифер знал заранее, что это будет похоже на несерьезные и совершенно детские каракули, но забрал изрисованный лист и сделал вид, что с интересом рассматривал. Переодически поднимал голову и встречался с необъятной надеждой на одобрение в детских глазах. Эта маленькая бестия всем своим светящимся видом чуть не выпрашивала добрых слов о своем творении. Люцифер заставил себя улыбнуться уголком губ и поспешно вернул взгляд на рисунок самого себя, чтобы она не смогла распознать лжи. Услышав радостный взвизг и хлопанье в ладоши, уже расплылся в более настоящей усмешке, протягивая лист обратно.       — Я так рада, что тебе понравилось! — все не унималась и светилась, направляя такие же радостные и светящиеся глаза на свой рисунок. — Тогда в следующий раз, когда вы с ангелом явитесь вместе, обязательно нарисую вас двоих!       Тишина после ее слов показалась катастрофической, убийственной. Усмешка моментально сползла с его лица, а внутри будто что-то неминуемо рухнуло, оставляя пугающую пустоту. В голове кружилось и кружилось одно единственное слово, но способное вызвать в дьяволе едкую смесь отрешения, недоумения и… испуга. Крохотного, размером с горошек, но так сильно ударившего, что крылья неприятно напряглись за спиной.       — Какой еще ангел? Ты о чем? — постарался поинтересоваться более скучающе, чтобы не вызывать в маленькой бестии любопытство. Не совсем получилось, но она этого не заметила, продолжая с гордостью разглядывать свой рисунок.       — Когда ты долго отсутствовал, ко мне прилетел ангел, — спокойно ответила она. — Мы с ним весело провели время. И когда я ему об этом сказала, он пообещал, что обязательно прилетит еще раз.       «Ну уж нет», — точно опасной стрелой пролетело у Люцифера в голове. Ему даже стало мерзко только от мысли, что какой-то белокрылый здесь побывал, расхаживал в маленькой и уютной комнатке этой маленькой бестии, прикасался к вещам и оставлял свой ненужный отпечаток светлой энергии… И медленно, почти незаметно собирался отодвинуть его в сторону. Конечно, ангелы просто так не прилетали к детям, которые уже кому-то предназначались. Это происходило только с единственной целью, от мысли которой кровь Люцифера забурлила в венах.       С уверенностью истинного дьявола он поднялся с кровати под недоуменным взглядом голубых глазок. Опешил и, прокашлявшись, заставил себя улыбнуться, но нахмуренное лицо этой маленькой бестии не изменилось.       — Мне нужно по делам, но потом я обязательно к тебе прилечу, — сам удивился тому, что объяснялся перед маленькой девочкой. Нахмурился, но тут неожиданно раздался ее голосок:       — Точно прилетишь? — в голосе не скрылась тихая надежда.       — Обещаю, — снова заставил себя улыбнуться и стремительно пошел в сторону окна, но резко остановился и сжал руку в кулак, чувствуя негаданное желание. Простоял так какое-то время, которое показалось вечностью, и смирился с собственным порывом, образовавшимся из ниоткуда. Повернулся к маленькой Уокер, которая вообще не отнимала от него взгляда, и спросил: — Подаришь мне свой рисунок?       Люциферу показалась, что она засияла ярче любой звезды в ночном небосводе. Не теряя времени, подхватила свой рисунок, аккуратно слезла с кровати и подошла — нет, почти подбежала к нему, чтобы отдать. Он аккуратно забрал ее творение, сложил бумагу пополам и засунул в карман брюк. Развернулся к распахнутому окну и взлетел в объятия ветра. Отправился в ненавистный Рай, чтобы своим отказом отдавать ее какому-то белокрылому перевернуть там все вверх дном.