Nightmares with You

      Кровь.       Повсюду, куда ни глянь, лужи крови; коридор, по которому он бежит, утопает в крови. Всё бесполезно. Он скользит по алой жидкости, спотыкается, теряет равновесие, — и снова бежит. Бежит так быстро, как только может; люди и призраки позади отсчитывают его время. Мгновение — и он в тупике, загнанный туда своими родственниками, неустанно напоминающими ему, что он единственный из их клана, кто никогда не видел призраков.       Затем… появляются призраки. Но они не такие, какими он их представлял. И они не похожи на ручного духа Ху Тао. Существо перед ним напоминает гуля, страшного и омерзительного. Правую руку простреливает острой, нестерпимой болью — существо хватает его. «Призрак» отрывает кожу и плоть с его руки, некоторые из родственников делают то же самое.       Вскоре не остается сил сопротивляться, и кровь, резко хлынувшая из рваных ран на его руках, растекается вокруг его тела, бессильно лежащего на полу. Однако он все еще способен чувствовать — тепло, что удивительно. Он чувствует его кончиками пальцев. Будучи обладателем крио глаза бога, это ничего хорошего не предвещает. Но и плохого тоже. Тепло распространяется по всему телу, успокаивая. Но он не обращает на это внимания, смотря только на гуля перед собой. Может ли он что-нибудь сделать? Внезапно становится очень жарко, и пространство погружается во тьму.       Он слышит дыхание.       Он просыпается, и из широко раскрытых глаз катятся слезы.       Послевкусие кошмара никуда не делось. Но кроме него он чувствует еще кое-что — мягкие волосы. Темные кудри, беспорядочно рассыпанные по его груди, и владелица их мирно спит рядышком. Руки Синьянь крепко обнимают его, словно она знает, как он себя чувствует. Чувствует весь его страх, ужас и одиночество, даже когда он спит. Ему так хочется пропустить ее волосы сквозь пальцы, как он всегда делает, и им обоим это нравится. Но она спит, а он всегда учтиво спрашивает разрешение. Конечно, она всегда разрешает, но вдруг он ее разбудит, и она не выспится? Или того хуже — она разозлится и оставит его одного?       — Эй, — Чунюнь крайней удивлен. Он медленно смотрит вниз и встречается взглядом с поразительными золотистыми глазами, а лицо Синьянь так и кричит о том, что она только притворялась спящей.       — Если хочешь потрогать мои волосы, то вперед. Я знаю, что тебе тяжело, Юнь-Юнь. Ты во сне говоришь, знаешь ли, — в тоне ее голоса смешиваются сладость и дерзость, — то, за что он так полюбил ее, — и вскоре он касается чужих волос. Какие же они все-таки мягкие и кудрявые…       Внезапно осознав ее слова, Чунюнь спрашивает:       — И-и что я говорил? — он чувствует чужие пальцы на своей руке (на той, которой он гладит ее по щеке), и ее взгляд смягчается.       — Какую-то ерунду о защите от кого-то, кто ранил тебя. Это было очень опасно, — она ласково трет большим пальцем его ладонь, как бы говоря: «все хорошо, я рядом».       — Ох… Извини, я разбудил тебя? — в его голосе отчетливо слышится вина. Он знает: теперь она не уснет. Его слишком энергичной девушке каким-то образом хватает всего несколько часов сна.       — Нет, но ты определенно плакал, — Синьянь медленно приподнимается и садится, опершись спиной о изголовье кровати. Чунюнь всё еще лежит (и сожалеет обо всём, что привело его к такому решению), касается кончиков ее волос, поскольку больше он не до чего не дотягивается из своего положения.       — Прос-       — Юнь-Юнь, не извиняйся. Ты не сделал ничего плохого.       — Но я разбудил тебя…       — И дал знать, что тебе нехорошо. Я благодарна, что ты можешь положиться на меня, понимаешь?       — …Спасибо, Янь-Янь.       Мягкая ухмылка скользит по девичьему лицу:       — Всегда пожалуйста, Юнь-Юнь.       После этого он снова погружается в сон, в то время как его пылкая девушка не спит и утешает его всякий раз, когда ему начинает сниться очередной кошмар. Ее фигура освещена единственной полоской лунного света, что попадает в комнату сквозь тонкую щель занавесок, и, если бы он не спал, то точно разволновался бы из-за такого прекрасного зрелища. Она все еще мягко ухмыляется, пока он обнимает ее за талию.       Чудесная ночь. Кошмары постепенно сменяются снами о фестивалях с музыкой, в частности, с рок-н-роллом.       Он не знает, почему, но она всегда остается с ним даже в самые его мрачные времена.