Я был слепцом. Я был таким слепцом и идиотом, веря, что мы так или иначе, но будем вместе. Я не видел, да и не хотел, наверное, понимать то, что видела и понимала ты. И я потерял тебя. Но мне до сих пор кажется, что ты рядом и что не все потеряно.
Я помню то утро.
Ты лежишь рядом со мной. Игривые лучи солнца скользят по белоснежным простыням и одеялу, по твоим векам. Ты жмуришься, но совсем не собираешься просыпаться, только ещё сильнее утыкаешься лицом в мою грудь. Ты как маленький ребенок наивно веришь, что это поможет. Но солнце совсем не собирается сдаваться и посылает очередные теплые лучи. Они проникают через большое окно, за которым виднеется утренний океан, скользят по полу, по предметам, и в конечном счёте снова падают на твое лицо. Но теперь тебе уже больше некуда спрятаться, и ты вынуждена проснуться.
Любого человека такое положение вещей наверняка бы рассердило, и, злясь на всё, он бы встал с кровати и поплелись в ванную комнату или, быть может, на кухню. Но ты никогда не станешь этого делать. Ты улыбнешься своей трогательной улыбкой, от которой у меня каждый раз щемит внутри, просыпаясь и потягиваясь от очередного приятного и сладкого сна. Ты улыбнешься мне своей очаровательной улыбкой, но совершенно ничего не скажешь. Ты не немая. Я знаю. Ты всего лишь не любишь тратить слова попусту. Даже на такие приятные мелочи, как «доброе утро».
Я помню то утро.
Ты проснулась совершенно счастливая. Ты обнимала меня настолько крепко, насколько это возможно. Потом опустила свои босые ноги на холодный утренний пол, направилась в ванную, как обычно не закрывая за собой дверь, почистила зубы и совершенно не смотрела в зеркало, словно тебе было абсолютно всё равно, как ты выглядишь. Позже мы пили кофе в наше уютной маленькой кухоньке, обклеенной желтыми обоями и, где помимо запаха кофе, всегда неизменно стоит запах свежих цветов. Белые розы. Твои любимые.
Тем утром океан был совершенно тих и спокоен. Мы сидели с тобой на берегу. Ты прижимала к своей груди ноги и по обычаю молчала. И я молчал. Чайки кружили над водой, то и дело, захватывая клювами рыбу, поднимались вверх на пару метров, глотали её и вновь опускались к воде. Здесь кроме птиц и нас никого не было. Боже, и как ты только додумался создать такое идеальное место для нас с тобой?
Когда тебе надоело сидеть, ты зашла в теплую воду океана не для того, чтобы отдаться ему, а всего лишь погреть замершие ноги. Ты стояла по щиколотку в воде и смотрела на горизонт. А я смотрел на тебя. Чаек становилось всё больше и больше, а на небе тем временем солнце продолжало резвится и совершенно не могло понять, отчего его лучи никак не могут достать до самого дна океана.
Днем того дня мы встретили рыбака, живущего в доме на холме. Он катал нас на своей лодке и рассказывал про рыбу. Потом ты чуть не упала за борт, заметив что-то необычайное в воде, и весь остаток прогулки мне пришлось крепко держать твою руку в своей. Вечером был вкусный ужин в том же самом маленьком домике на берегу океана. И в том же самом маленьком домике мы, прижимаясь друг к друг, заснули.
Ночью того дня на небе было так много звезд, что даже глаза, в конечном итоге, устали на них смотреть. Той ночью я снова понял, как ты далеко от меня.
***
День Х. Ты помнишь его?
Одно нечаянно обороненное мною слово. Ты обижена. Ты выпустила свои, как у ёжика, иголки наружу и тебе хорошо и уютно внутри этой боли. Господи, ну почему ты просто снова не откроешь дверь внутри своего сердца и не впустишь меня? Почему? Почему ты продолжаешь молчать и смотреть на меня так холодно и отстранённо, словно я для тебя никто? Мои нервы на взводе. Я без сил. А твоё бесконечное молчание еще больше сводит меня с ума.
Мы сидим на чердаке нашего крошечного дома. Сидим на каком-то чертовом старом покрывале. Я готов кусать локти от безысходности и бесконечного сожаления, а ты даже не смотришь на меня. Тебе намного интереснее наблюдать за полетом птиц в маленьком окне.
Я не выдерживаю. Собираю вещи и ухожу. А ты даже не спускаешься за мной вслед, не говоря уже о том, чтобы остановить.
***
Да, я ушёл в тот день от тебя, но легче мне совсем не стало.
Ближе к полудню погода начала ухудшаться: на небе собирались темные тучи, а океан в знак протеста поднимал свои воды, создавая огромные волны. В считанные секунды пошел дождь, и начался шторм.
В тот день я бродил по берегу бушующего океана совершенно разбитый, не имея ни цели, ни средства, а самое главное – я потерял желание жить. Солнце уже давно село за горизонт, когда я весь промокший до нитки, в обуви полной песка, наткнулся на старую хижину на мысу.
Там жил старик, чью жену и детей одним ранним утром забрал океан. Ты думаешь, он теперь ненавидит его за это? Нет, что ты. Этот человек святой.
В тот день, слушая его рассказы, пустота из моего сердца начала исчезать. На её месте стала появляться нежность и безграничное желание вернутся. Но сможешь ли ты снова принять меня? Сможешь ли ты простить меня и мою глупость? Мою выходку. Мою ошибку.
В тот вечер я ходил из угла в угол в доме старика, открывшего мне глаза и чье имя, я так и не узнал. Я не знал, что мне делать. Мое сердце билось внутри пойманной птицей и ужасно болело.
На следующее утро, не спавший всю ночь, я вышел на улицу освежить голову. И как ты думаешь, что я там увидел? Тебя? Нет, то была не ты. А безмолвно тихий океан и чайки, кружащие над водой.
Это было совсем раннее утро, когда даже солнце ещё не успело проснуться. Я сидел у самого океана, чья за ночь остывшая вода задевала мои босые ноги и отчасти придавала бодрости, не давая заснуть.
В то утро, я сидел и вспоминал слова старика, не дававшие мне покоя всю прошедшую ночь.
«Когда все идет не так, как нам хочется, надо остановиться, отойти на пару метров и посмотреть на все с другой стороны».
В то раннее утро полет этих ранних птиц мне не казался таким ужасным, как раньше. В то утро их полет не был хаотичным и бессмысленным, а был похож на своего рода танец. И он не раздражал меня больше, а успокаивал и даже вызывал улыбку.
И я понял тем утром, что теперь я готов вернуться домой.
***
В тот день ты наконец-то заговорила со мной. Ты помнишь?
