Мечты/Dreams

Галочка. Галочка. Галочка. Галочка. Шин Э вздохнула, наблюдая, как секундная стрелка часов пыхтит по кругу цифр, а часовая и минутная стрелки показывают, что сейчас почти 20:30. Честно говоря, она считала часы бесполезными, потому что в правом нижнем углу экрана её компьютера были прекрасные цифровые часы, но они уже были там, когда она впервые перебралась за этот стол два года назад. Конечно, всё это было сделано Коуске, учитывая, что его собственный кабинет, расположенный прямо за столом Шин Э, за тёмной деревянной дверью, был оформлен в том же винтажном стиле. Кстати о Коуске. Шин Э посмотрела ему за плечо через дверной проём, ведущий в его кабинет. Он всё ещё сидел за своим столом, лицом в её сторону, нахмурив брови, глядя на компьютер, а экран омыл его молочно-белое лицо голубоватым оттенком. Его нежные пальцы скрещены перед ртом, прикрывая подбородок, но не резкие линии подбородка. Его гладкие чёрные волосы были слегка взлохмачены от движения после полного рабочего дня и свисали над узкими немигающими глазами. На фоне грозового неба, обрамленного окнами от пола до потолка прямо за ним, он казался злым, красивым существом, упавшим с небес. Коуске заёрзал на сиденье, отчего рубашка натянулась на его локтях и плечах, и Шин Э быстро повернулась к аналоговым часам, немного покраснев, когда она поняла, что смотрела на него. Какой красивый мужчина. Красивый, но разочаровывающий мужчина. Разочаровающий с тех пор, как она закончила университет и впервые начала работать его штатным секретарём в Токио. Обидно, потому что с возрастом он стал только более красивым и понимающим. Сейчас это разочаровывает, потому что было 8, чёрт возьми, 30 вечера, как раз за несколько дней до Нового года, а этот человек всё ещё работал в своем офисе неизвестно над чем в то время, как все остальные уже разошлись по домам. Шин Э резко упала вперёд, подперев голову руками. Поскольку это был разгар курортного сезона, у Коуске и других руководителей было не так много активных проектов, а это означало, что у неё также не было работы, поскольку не было ничего, что требовало её тщательного планирования и координации. Сегодня она уже несколько раз очищала электронные письма от неё и Коуске, и к настоящему времени количество новых писем в час, вероятно, было почти нулевым. Её глаза также были истощены из-за того, что сегодня она провела по крайней мере три часа, играя в свои телефонные игры и залипая в Instagram. Она попыталась расслабиться, глядя, сколько секунд она может отсчитать по аналоговым часам, прежде, чем потеряет счёт. Галочка. Галочка. Галочка. Галочка. Галочка. — Шин Э! Шин Э быстро села, чуть не соскользнув со стула прежде, чем встать, чтобы сунуть голову в кабинет Коуске, где он теперь стоял спиной к ней, глядя в окно.  — Да? — Заходи. И закрой за собой дверь. Шин Э гадала, что произойдет, когда она повиновалась, толкнув за собой дверь с мягким щелчком, когда она вошла в его кабинет и вдохнула уютный аромат масляного диффузора, который она включала для него каждое утро.  Подожди — её ведь не уволили? Или её результаты в этом квартале были недостаточно хорошими? Возможно, он видел, как она играла со своим телефоном весь день, но это было только потому, что ей больше не над чем было работать. Может быть, он урезал ей праздничные бонусы, которые должны были быть внесены в последний день года… — Хватит слишком много думать. И сядь уже. Коуске остался стоять у окна, а Шин Э плюхнулась в мягкое кожаное кресло перед его столом, где обычно сидели клиенты и его непосредственные подчинённые во время встреч. Её пальцы теребили шелушащуюся кожу на кутикуле. — Когда гда мы в последний раз встречались вот так, один на один? Конечно, я нервничаю, Коуске, я не слишком много думаю, — сказала Шин Э. Коуске повернулся, и в её животе резко что-то кольнуло, когда она увидела его хмурое выражение, когда его глаза осмотрели её с головы до ног.  Шин Э застыла в кресле. Он громко вздохнул и потер пальцами складку между бровями.  — Тебе не нужно было меня ждать, — наконец сказал Коуске через мгновение, — Когда я работаю допоздна, ты можешь уйти домой пораньше, Шин Э. — Ну, я не против. И это моя обязанность, — возразила Шин Э, вспомнив, что говорили некоторые выпускницы на мероприятии по профориентации ещё во времена её учебы в колледже.  «Никогда не уходи раньше своего босса. Всегда говорите, что вы работяга. Всегда говорите, что работа — это ваш долг.» —  Мой долг — помочь тебе в чём угодно … — Кто тебе это сказал? Долг? Это чепуха, — усмехнулся Коуске. Он наклонился вперед и занялся перетасовкой бумаг на краю стола и выключением компьютера, — В будущем просто уходи в конце дня. Я иногда провожу встречи и ужины с людьми после работы, и у меня не всегда есть время поговорить с тобой. Для меня бремя знать, что ты остаешься здесь вот так надолго. Бремя. Шин Э молчала, позволяя его словам проникнуть в ее сознание. Это были времена, когда Шин Э задавалась вопросом: действительно ли Коуске изменился из того жестокого человека, которым он был, когда она впервые встретила его в старшей школе, человеком, который критиковал её за низкий класс и невежливость, и чья первая мысль была «фу», когда он напился и позвонил ей? Мужчина, который сейчас отвергал её усилия самым дерьмовым способом, называя её обузой, хотя именно она должна была помогать ему составлять график всех этих после работы обедов для клиентов и свиданий вслепую, назначенных его мамой. Шин Э встала со своего места, слегка покачиваясь на каблуках, и посмотрела на лакированное дерево стола Коуске вместо того, чтобы смотреть ему в лицо.  — Я закончу наш разговор, Коуске. Каждый раз, когда ты даёшь мне обратную связь, тебе всегда нужно куда-то бежать. Бремя? Действительно? , — она сжала кулаки, — И эти обеды. Тебе всегда нужна помощь, чтобы узнать, когда и где они находятся, и кто в любом случае будет там? У меня такое впечатление, что они тебе не особо интересны, так что не надо мне эту чушь втирать. Пошел ты нахуй. — Шин Э, подожди! Во-первых: следи за языком, а во-вторых: я не это имел в виду. Это не… Шин Э повернулась и направилась к двери, отказываясь оглядываться.  Хорошо, возможно, она заслуживала увольнения после того, как послала своего босса, но сейчас она просто собиралась пойти домой, хорошо выспаться, а затем вернуться завтра и столкнуться с последствиями, потому что она просто не была готова ни к чему другому сегодня, потому что она снова была раздавлена ​​Коуске, как он часто делал это все эти годы ранее, потому что она думала, что у нее наладились с ним отношения, но теперь все попытки были испорчены, потому что… — Шин Э, стой! — его рука вылетела из-за её спины и схватила гладкую латунную дверную ручку, плотно захлопнув дверь прежде, чем она успела дотянуться до неё.  Она сердито обернулась только для того, чтобы отшатнуться, ударившись спиной о дверь, когда её лицо оказалось опасно близко к его. С такого расстояния были видны отдельные ресницы, обрамляющие его суженные глаза, а также складки на его губах, когда он жевал нижнюю губу.  Его кристально-голубые радужки метались взад и вперед между её глазами, прежде, чем он вздохнул и убрал руку с ручки двери. — Шин Э, мне очень жаль, — начал он. Шин Э молча скрестила руки и перевела взгляд на его горло, где двигался его кадык. — Я не хотел отказываться от твоих усилий. Я их очень ценю, и… Ты права, полагая, что я не очень забочусь об этих обедах, поэтому в этом деле очень нужна твоя помощь, — Шин Э продолжала смотреть прямо перед собой, пока Коуске переносил вес с одной ноги на другую, его воротник рубашки слегка вращался вокруг его шеи. — Однако, я чувствую себя виноватым, когда вижу, как долго ты остаёшься на работе, даже допоздна, когда я делаю вещи, которые не нуждаются в твоей помощи, и я призываю тебя идти домой, когда твой день закончится, не дожидаясь меня, — добавил он, -Это то, что я имел в виду, когда сказал, что это — бремя. Я не имел в виду, что ты была обузой мне. Прошу прощения за то, что не сказал это более понятным языком. Шин Э взглянула в его глаза, всё ещё искренне пытавшиеся найти её прежде, чем снова взглянуть вниз. Смесь смущения и облегчения, и последние струны гнева прокатились по её голове. — Прошу прощения за чрезмерную реакцию, — спокойно сказала она, — С этого момента я постараюсь уходить в конце стандартного рабочего дня. Последовала пауза, когда Коуске ничего не сказал.  Затем он шагнул вперёд, из-за чего Шин Э на мгновение затуманила его шею прежде, чем она смогла снова сфокусироваться. Она выпрямилась, отказываясь поднимать глаза снова, когда она почувствовала, как тепло, исходящее от его тела, приближается, проникая сквозь её повседневную рабочую одежду, воспламеняя что-то в её животе, от чего ей захотелось одновременно броситься назад через дверь в стыде и вперёд в его руки в чем-то, что определенно не было бы позором. — Есть кое-что ещё…- сказал он тихо, его голос был слегка хриплым, — Ещё одна причина, по которой я чувствую себя обремененным, почему я хочу, чтобы ты ушла раньше, но я также хочу, чтобы ты осталась. Потому что прежде, чем пойти на свидание вслепую, я должен сначала увидеть тебя. Нет, я бы предпочел увидеть тебя на этом свидании. Потому что нам нужно поговорить о работе, но… — сказал он, тяжело дыша, — Я хочу заняться чем-то другим, а не просто поговорить с тобой о работе. Шин Э скажи мне: ты знаешь, что я имею в виду? Шин Э подняла голову, пристально глядя в глаза Коуске, хотя её сердце выпрыгивало из груди, глядя в эти ярко-голубые глаза на этом мрачном лице. Она развернула руки и протянула одну руку, чтобы убрать сбоку прядь волос на его лбу; он протянул руку вверх и сжал её руку прежде, чем она успела оторваться от его лица, прижав её к щеке, не прерывая их зрительный контакт. Шин Э глубоко вздохнула. — Да. Я знаю, что ты имеете ввиду. А потом он двинулся вперед, в одно мгновение сокращая разрыв между их телами, прижимаясь к её губам, когда его руки обхватили её лицо, а её руки нашли ворот его рубашки и притянули его вниз как можно сильнее. Его большие пальцы восхитительно массировали её челюсть, и, как по команде, они одновременно приоткрыли губы, и его язык легко скользнул к её внутренней губе, скользнув по её собственной. Когда они разошлись, чтобы вздохнуть, Коуске слегка застонал, и их взгляды встретились на мгновение прежде, чем он наклонился, чтобы покусать её шею, одновременно потянувшись под её бедра, чтобы поднять её, все еще прижимая её к дверному проему, когда её ноги обхватили его вокруг талии. Шин Э была удовлетворена тем, что на мгновение увидела, как румянец растёкся по его лицу, но вскоре почувствовала, как её собственное лицо стало горячим, когда она стонала, когда он лизнул особенно чувствительную точку на стыке её шеи и плеча. Её лицо стало ещё краснее, когда он прижался к ней бедрами, и она инстинктивно прижалась в ответ, чувствуя, как его твердость давит на её чувствительную точку, и в результате её трусики становятся влажными. Она вдохнула его аромат, смесь его одеколона и масляного диффузора, и сильнее сжала ноги, когда его пальцы впились рядом с её задницей. Когда её губы снова нашли его, она услышала как аналоговые часы, расположенные прямо над его дверным проемом, слабо тикают, словно метроном их ритмичный скрежет, и то, как Коуске снова и снова давил ей в таз. Галочка. Галочка. Галочка. Галочка.  — Шин-э! Шин Э быстро села, чуть не соскользнув со стула и посмотрела вверх, сообразив, что она всё ещё сидит за своим столом возле офиса Коуске. И сам Коуске, по сути, стоял прямо перед ней, глядя вниз с какой-то смутной озабоченностью, а не с глубокой похотью, когда он прижал её к двери своего кабинета. — С тобой всё в порядке? Уже очень поздно… — начал он, запинаясь.  Лицо Шин Э покраснело, когда она почувствовала жар между ног и задалась вопросом: как долго она мечтала и сколько раз Коуске пытался позвать её прежде, чем она это заметила? Она попыталась незаметно подтянуть штаны и взглянула на аналоговые часы в углу стола: они показывали 9 вечера. — Извини, Коуске, я… Э-э… Замечталась, — ответила она, вставая, чтобы собрать свои вещи, убежать домой и броситься под одеяло в полном стыде. Она отказалась смотреть ему в глаза. — Думаю, мне лучше сейчас отправиться домой. Спокойной ночи. — Что ж, надеюсь, ты не будешь гулять в течение рабочего дня, — ответил он, — А так же, я призываю тебя идти домой, когда твой рабочий день закончится, не дожидаясь меня. Не нужно оставаться рядом. Спокойной ночи, — сказав это, он развернулся, свернул за угол и скрылся из виду. Шин Э глубоко вздохнула, её сердцебиение постепенно успокоилось. Небольшой сгусток печали вклинился в впадину е6е живота, когда она медленно собралась, натягивая пальто и накидывая на плечо рюкзак прежде, чем выключить свет на столе. Всё это было всего лишь фантазией. Глупая грёбаная фантазия. Её воображение обмануло её, вселило в неё надежду, хотя её явно не было, учитывая, насколько равнодушным был к ней Коуске. В хорошие дни он был безразличен, а в плохие — прямо подлый. А в великие дни… Ну, может, это всё-таки было её воображением. Она задавалась вопросом: видел ли он её когда-нибудь иначе, не как коллегу по работе, а как кого-то желанного, так же, как она видела его. Когда она вошла в лифтовый холл, она внезапно увидела Коуске, прислонившегося к стене, хотя с тех пор, как он ушёл, прошло уже почти десять минут. По её прибытии он выпрямился и посмотрел на Шин Э, потирая затылок. И в тот момент Шин Э поняла.  Она поняла, что ошибалась. Она поняла, что её хандра за последние десять минут была напрасной. Потому что перед ней теперь стоял Коуске, которого она никогда раньше не видела, Коуске, которого она видела только в своём воображении, Коуске с красными щеками, застенчивым взглядом и нервной позой. И она могла почти предсказать, какими будут его следующие слова. — Шин Э извини, я не хотел так быстро отпускать тебя раньше. Уже поздно, но не хочешь ли поужинать со мной? , — слова быстро вылетели из его рта, но Шин Э ответила почти так же быстро. — Да-да, я не против. Конечно, Коуске, я бы хотела с тобой поужинать.