Армагеддон

Начало 1970-х. Ресторан "Седьмое небо". — Итак, Анатолий Евгеньевич, вы пригласили меня "повращаться", — Корчной расслабленно откидывается на спинку стула, окинув умиротворённым взглядом и людей вокруг, и сияющую огнями за панорамными окнами вечернюю Москву, и сидящего напротив Карпова. Официанты уже убрали со стола тарелки и сейчас перед Виктором только рюмка с коньяком и чашка крепкого кофе. — Накормили, развлекли... И если, как я подозреваю, вам от меня что-то нужно, я, в принципе, уже не против пойти вам навстречу. — Виктор Львович, — Анатолий пристально смотрит на собеседника. — А вы меня совсем не помните? — Не помню вас? — переспрашивает Корчной. — Ну, чтобы вспомнить, надо сначала забыть. Но мы с вами познакомились недавно... — Давно. В 1961 году, — поправляет Карпов. — Да ладно? — улыбается Виктор, но Анатолий замечает нервные нотки в его голосе. — Тогда действительно не помню. — А вы вспомните: 1961 год, Челябинская область, город Златоуст, — Анатолий берёт свою чашку, отпивает обжигающий эспрессо. Алкогольная расслабленность уходит. — Сеанс одновременной игры. Толя... *** 1961 год. Златоуст. Толя глотает слёзы от обиды за проигрыш: обиды на самого себя, на вселенскую несправедливость. И на него: гроссмейстера Корчного, который так жестоко с ним обошёлся. Папе удаётся успокоить Толю, они вместе идут домой. — Зато завтра у тебя выходной, — заключает отец. — Честно заработанный. Чем планируешь заняться? — Да так, — щёки парня краснеют не из-за мороза. — Погулять немного хотел с друзьями... Толя впервые врёт папе о своих планах. Хотя, почему собственно врёт? Не договаривает. После злополучной игры он обнаружил под своей доской небрежно сложенную записку. "Молодой человек, хоть вы и проиграли сегодня, держались достойно гордого звания "шахматиста". Предлагаю матч-реванш. Приходи завтра в гостиницу (далее шёл адрес — Толя знал, что это почти в центре города) в 3 часа пополудни. В фойе не заходи, постучи мне в окно: если стоять лицом к гостинице, оно слева в самом конце. И не в коем случае, никому не говори о нашей встрече. Виктор" Такую скрытность парень объяснил себе опасениями гроссмейстера, что на матче–реванше захотят присутствовать зрители. Корчной ведь знаменитость — он всем интересен. *** — Вы заранее всё запланировали, да? — тон Карпова миролюбив. — Это не спонтанно произошло? В ответ Корчной лишь кривит губы и отводит взгляд на тёмное небо Москвы. *** — Так, чемпион, разувайся, вешай пальто и вперёд к столу, — Виктор дружелюбен и, как кажется Толе, немного "навеселе". А, не кажется: на тумбочке возле кровати стоит почти пустая бутылка шампанского. — Чаю хочешь? Или кофе? — Кофе! — Толя никогда ещё не пил его. Мама говорит, что кофе вреден для сердца, по крайней мере в возрасте Толи. Но здесь-то мамы нет. — Будет исполнено, — Корчной включает плитку. Потом подходит к окну, за которым, на фоне темнеющего неба, размеренно опускаются на белую землю белые же снежинки, и задёргивает жёлто-оранжевые полосатые шторы. Толя садится за стол. Фигуры уже расставлены. — Будешь играть белыми, — Виктор аккуратно поворачивает доску. — Дам тебе фору. Могу ещё несколько фигур своих убрать... — Не надо! Я хочу выиграть честно, — возражает Толя. — Ну, как знаешь, — Виктор улыбается и закуривает. — На что играть будем? — На что? — теряется парень. Он не думал о призе совсем. — Виктор Львович, у меня нет с собой денег. Корчной смеётся. — Будем играть на раздевание! Не боишься? *** — Я не боялся, — Карпов поправляет воротник своей чёрной водолазки. — Я вам полностью доверял. По-прежнему изучающий темноту московского вечера Виктор лишь хмыкает. *** — Как тебе кофе? — по пояс голый Виктор (он подозрительно легко уступил в первой партии), снова расставляет фигуры. — Вкусно, — лжёт Толя. Кофе горький и парню совершенно непонятно, почему взрослые пьют эту гадость. И другую, кислую гадость, так не похожую на вкусную газировку, взрослые тоже зачем-то пьют. Виктор открывает вторую бутылку шампанского. Наливает в большой фужер на толстой ножке. — Я его за окном охлаждал. Недурно, — крякает он, сделав глоток. — Хотя с французским не сравнится... — А вы не боитесь, что горло заболит? — заботливо спрашивает Толя. Теперь он играет чёрными. — Нет, — Виктор умилённо смотрит на собеседника. — Хочешь пригубить? — Нет, спасибо, — морщится парень. — Ну, как знаешь, — Корчной делает первый ход. *** — Знаете, чему я тогда удивился? — улыбается Карпов, но его глаза блестят совсем не от коньяка. — Что на вас не было майки. И носков. *** — Вам мат, — вторая партия оказалась не такой лёгкой, но всё же Толе удалось вырвать победу. — Печально, — Виктор поднимается со стула и, с вызовом глядя на парня, расстёгивает ремень на своих брюках. Толя не может понять, почему это выглядит так смущающе–неприлично. Парень ходит иногда с папой в городскую баню, видит там множество раздевающихся мужчин, но никто из них не снимал с себя брюк настолько красиво. — Продолжим, — Корчной расставляет фигуры на доске. *** — Повторите, пожалуйста, коньяк, — обращается Виктор к подошедшему официанту. — И кофейку ещё. — И мне кофе, — кивает Карпов. Теперь горечь этого напитка ему нравится. *** — Вы мне не поддаётесь? — с опаской спрашивает Толя. Ему приходит в голову, что Корчной разыгрывает весь этот спектакль из жалости к нему, мол, гроссмейстер решил поддержать юного игрока после публичного поражения. — Чтоб меня порадовать? — Я похож на человека, который хочет радовать хоть кого-нибудь? — Корчной красиво выпускает струйку дыма из полуоткрытых губ, насмешливо глядя на собеседника. — Сейчас расстанетесь со своим нарядным жилетом, молодой человек. Но расстаться с нарядным жилетом парень не готов, тем более, он вдруг понимает, какую ловушку создал для него противник на доске. Ловушка обойдена блестяще — Виктор даже восхищённо-насмешливо хмыкает, глядя, как Толя ставит ему очередной мат. Виктор вновь поднимается со стула и снимает с себя трусы. Толя смущённо прячет глаза. Да, он много раз видел мужчин без одежды в той же бане, но тогда это не было настолько... *** —...Интимным. Я не знал тогда этого слова и не мог сформулировать. Но мне нужно было уходить, — Карпов отпивает принесённый кофе. — Но ты не ушёл, — ухмыляется Корчной. *** — Будем играть дальше? — Виктор переносит доску с фигурами на кровать. — Вам же уже нечего снимать? — Толя искоса смотрит на мужчину. — Будем играть на желания, — Корчной наливает себе ещё шампанского. — Ты не против? *** — Вы мне снитесь иногда, — Карпов трёт переносицу. — Как в тот вечер: вы сидите голый на кровати с сигаретой во рту и полным шампанского бокалом в руке — точно идол в восточном храме... — Шива, — Корчной надменно поднимает тёмные брови. *** Толя сидит на кровати и старается не глядеть на собеседника. Виктор полулежит напротив Толи, заинтересованно наблюдая за его ходами. Толе открывается вид на пах противника: тёмные волосы (видимо, Виктор их обстригает) "обрамляют" член с обнажённой головкой. — Плохо пошёл, — Виктор прикуривает новую сигарету от предыдущей. — Опять ферзя не взял. Хочешь переиграть этот ход? — Нет, — упрямо машет головой Толя. — Не надо мне поблажек делать. — Ну, как угодно, — Корчной усмехается. — Вам мат, будущий гроссмейстер. — А... Какое ваше желание? — спрашивает парень. — Поцелуй меня, — говорит Виктор. — В губы. *** — Ты мог отказаться, — произносит Корчной. Карпов смотрит на него с искренним удивлением. — Я не мог отказаться. Я был уверен, что все договорённости надо соблюдать, — в голосе Анатолия слышится негодование. — Тем более, договорённости со взрослыми. Тем более, с гроссмейстером. За столом воцаряется молчание. — Виктор Львович, вы не предполагали тогда, что поцелуем... Всё не ограничится, да? — тихо, будто с надеждой, спрашивает Карпов. — Предполагал, — Виктор залпом опустошает свою рюмку. *** Толя подсаживается ближе к Виктору. — Не бойся, — Корчной с удовольствием смотрит на парня и, приобняв за плечи, сам целует его в губы. От Виктора пахнет сигаретами, алкоголем и каким-то цветочным одеколоном. Запахи резкие, но неприязни у Толи они не вызывают. А чувствовать губами чужие горячие губы, пожалуй, даже приятно. Хоть и странно всё это... — Желание исполнено, — Корчной отстраняется от парня. Толя замечает, как участилось дыхание Виктора. А взгляд как-то затуманился что ли. — Ещё партию или хватит? — А можно мне завтра к вам прийти? — Толя устал, да и домой ему уже пора. Но поражение после трёх побед "разожгло" азарт. — Я завтра уезжаю, — говорит Корчной, скользя взглядом по лицу собеседника. — Поезд рано утром. И пока совершенно не знаю, когда смогу снова посетить ваш город. — Тогда давайте ещё партию, хорошо? — от мысли, что, может быть, он больше никогда не сможет сыграть с гроссмейстером Корчным, Толе становится грустно. Да и кто ещё из мастеров шахмат отнесётся к нему, Толе, с таким вниманием? — На желание? — в глазах Виктора теперь словно пляшут огоньки. — На желание, — кивает Толя. Надо побеждать. *** — А что бы ты пожелал, если бы победил тогда? — спрашивает Корчной. — Я не успел подумать об этом, — Карпов поправляет чёлку. — Вы мне не дали... *** — Тебе мат, дружочек, — победоносно констатирует Виктор. Толя в оцепенении глядит на доску. Так разгромно он ещё не проигрывал: соперник не оставил ему ни малейшего шанса. — Вы точно не поддавались мне до этого? — спрашивает парень у возвращающего шахматы на стол Корчного. — Я просто вошёл во вкус. Встань, пожалуйста, — Виктор ложится на кровать, поверх покрывала и жестом манит к себе Анатолия. — Урок вам, будущий гроссмейстер: никогда не надо расслабляться. Даже если соперник проиграл тебе девяносто девять раз, на сотый раз он может выиграть. Теперь моё желание... *** — Иногда мне кажется, что произошедшее тогда — дурной сон, — задумчиво произносит Карпов. — Виктор Львович, вас совесть не мучает? — Честно? — впервые с начала разговора Корчной смотрит собеседнику прямо в глаза. — Нет. *** Корчной закуривает и треплет Толю по волосам. — Виктор Львович, это ваше желание? — спрашивает парень. — Чтобы я с вами полежал? — Не совсем, — взяв Толю за запястье, Виктор кладёт её ладонь на свой член. — Поласкай меня. — Виктор Львович?! — отдёрнув руку, как от огня, парень в ужасе смотрит на гроссмейстера. — Вы не шутите? — Это — моё желание. Я его выиграл, — Корчной ложится на спину и тянет Толю за руку. — Так что вперёд. Руки потом с мылом вымоешь... Толя осторожно проводит пальцами левой руки по всей длине ствола. — Начал хорошо, — выдыхает дым Виктор. — Продолжай. Сейчас интересно будет. Парень садится сбоку от лежащего Корчного и легко поглаживает его член от основания к головке и обратно. Виктор расслабленно откидывает голову на подушку, жадно затягиваясь сигаретой. Толя чувствует, как под его пальцами начинает твердеть ствол. Член поднимается, на нём наливаются венки. — Посильнее сожми руками, — Виктор тушит сигарету и начинает теребить кончиками пальцев свои соски. — И так: вверх-вниз быстро, насколько можешь. Толя слушается. Происходящее настолько сбило его с толку, что полностью оценить его парень сейчас просто не способен. Он только понимает, что Корчной принудил его к чему-то неправильному, чему-то гораздо серьёзнее, чем "шахматы на раздевание". Но прервать это он не смеет — сам ведь проиграл. Толя бросает взгляд на Корчного. Тот быстро дышит, постанывая на слишком резких движениях толиных ладоней. — Яйца потискай, — Виктор приподнимается и теперь кладёт ладонь Толи себе на яички. — Не "нежничай", это жёстко надо... Толя начинает мять яички. Физически Корчной не вызывает у него отвращения: чистоплотный, красивый мужчина, млеющий сейчас от его, Толи, неумелых ласк. Но всё же лучше бы этого не было. И зачем он пришёл сюда?! — Ох, умница! Головку теперь погладь немножко, — Виктор приподнимается, наблюдая за парнем. — Вот, сразу нашёл её, молодец. Изучаем анатомию... — Так? — Толя водит подушечкой большого пальца по гладкой, влажно-липкой головке. Хочется быстрее вымыть руки. Два раза. — Да, — Корчной облизывает губы. Он вспотел. Его дыхание становится рваным. — Да, чёрт! Схвати ствол покрепче. Ох, и скорее води. Эндшпиль... Сейчас-сейчас... Виктор обхватывает ладонь Толи своей горячей ладонью и задаёт темп. Быстро, резко. Парень ощущает пульсацию под своими пальцами. — Я уже... Да, да! Ох, чёрт! А-ах! — Виктор поджимает раскрасневшиеся губы, его лицо сейчас выражает мольбу. Из головки брызжет семя. Толя инстинктивно пытается отдёрнуть руку, но Корчной сжимает её. — Не отпускай! Ещё чуть-чуть, ах! Блядь, как же это хорошо... *** — Я не понимаю, — качает головой Карпов. — Как вы живёте с этим? — Прекрасно живу, — Корчной скрещивает руки на груди. — Ты сам ко мне пришёл. Сам согласился на всё. Я тебя не удерживал — ты мог в любой момент уйти на всё четыре стороны. Наконец, я не причинил тебе боли. Что тебе ещё нужно? — Вы себя слышите вообще?! — Анатолий ерошит свои волосы, оглядываясь по сторонам.— Вы растлитель! — Пиши заявление в милицию, чего ждёшь? — насмешливо заявляет Виктор. — Там расскажешь, как с малознакомым мужиком на раздевание играл в его номере много лет назад. Таких мелодрам граждане ещё не видели наверное... Анатолий вдруг понимает, что собеседнику страшно. Потому что огласка такого преступления, несмотря на срок давности и на невозможность доказать его совершение (Карпов отдаёт себе отчёт, что фактически есть только его показания) уничтожит карьеру Виктора. Его многочисленные недруги конечно же не оставят такую возможность расквитаться с ним. — Я вас прощаю, — Карпов и сам не ожидал, что так легко произнесёт эти слова. Всё, мат. — Я не нуждаюсь в вашем прощении, — Корчной поднимается с места. — Доброй ночи, Анатолий Евгеньевич! Это только слова. Карпов смотрит на всё также сияющую огнями Москву за окном. Он победил. *** Вымыв руки несколько раз, Толя возвращается в комнату. — Мне пора домой. — Ты помнишь, о чём мы договорились? — Корчной лежит на спине с закрытыми глазами. — Никому не слова. — Да, — при всём желании Толя бы не смог никому рассказать об этом вечере, он бы просто не нашёл слов. — Вот и славно. Счёт в сегодняшней серии 3:2. С победой! — Лучше бы её не было, — Толя обувается и надевает пальто. Виктор садится на кровати и жестом подзывает парня к себе. — Дружочек, запомни: победа ценна всегда, какая бы дрянь её не окружала. — Понял, — кивает бледный как мел Толя. — Вот и славно, — Корчной вдруг обжигающе целует Карпова в висок. — Удачи, чемпион. The End