***
Здоровое брюхо генерала колыхалось в такт голоса, а единственная державшая форменный мундир пуговица казалось сейчас просто вылетит, как пуля. — А ещё этот случай с сенатором! — продолжал он, схватившись своими короткими пальцами за трибуну. — Я так понял решили показатели улучшить, а мне отдуваться потом! Подполковник Ясовец, встать! Сидевший со мной рядом глава нашего наркоконтроля Костя Ясовец встал. — Надеюсь того идиота выгнали? Забыл, как его фамилия. — Лейтенант Пшеничный действовал согласно оперативной обстановке, и у него были данные, что в автомобиле задержанного перевозят… — Молчать! — заорал генерал, и Костян немного поёжился, что было странно. Он так-то тёртый мужик, много чего на службе видел. Генерал схватил стакан и залпом выпил, чуток поморщился и продолжил. — Ты хоть понимаешь, что ваши бравые бойцы потерпевшему руки чуть не сломали? Машину раскурочили! А, подполковник? А всё из-за твоего лейтенанта с его наводочками! — передразнил Костю этот жирный урод. — Тащ генерал, даже бойцы спецназа дали показания, что задержанный перевозил запрещённые вещества! — неожиданно и с вызовом сказал Костян. Начальник главка достал платок и протёр свой вспотевший лоб. — Подполковник, когда меня в следующий раз на разбор в министерство вызовут, я тебя возьму. Если ты к этому времени всё ещё будешь подполковником! И кстати, — тут он обвёл взглядом весь актовый зал, где проходило наше собрание, — с сегодняшнего дня я запрещаю просто так, без серьёзных и подтверждённых данных, использовать спецподразделения! Ясно? Потом он ещё что-то говорил. А я мысленно думал, что Костя вряд ли бы стал сенатора из самой Москвы просто так задерживать. Явно у него не пара косяков с травой была. И бойцы наши просто так не стали бы чёрный мерс курочить. Этот хрен мало того, что орал, так ещё и сопротивляться пытался. А нашему СОБРу не подчиниться — это себе дороже. Проще головой гвозди забивать. В стену. Кирпичную. Но обдумывать это долго мне не пришлось. Совещание закончилось. Мы разошлись по рабочим местам. Я взял специально отложенную папку. …И как вот местные районные и наши областные следаки это всё проглядели? В соседних областях уже давно пропадали молодые женщины и девушки. Иногда такие же девчонки, как моя Лизка. В принципе ничего странного в этом нет. В нашей стране каждый день пропадают сотни людей. Одни кончают жизнь самоубийством вне дома и вообще подальше от людских глаз; другие просто решают всё начать сначала, не сказав ни слова родным и близким и уезжают за тридевять земель; третьи становятся жертвами преступлений. И таких, к сожалению, большинство. Это и грабежи с тяжкими телесными, и мошенничество, и рабство, и… убийства! Я сам «варюсь в этой ментовской кухне» довольно долго и прекрасно знаю, что если пропавшего человека не нашли в течении первых двух-трёх суток, то шансы найти его ничтожно малы. Но в тоже время я прекрасно понимал, что если пропадают женщины и девушки — это или подполльные бордели, или… …Наконец пришли мои опера, начали работать, и тут Миша Волков принёс ещё одно дело и… и завертелось. — Маньяк! Сто процентов, тащ подполковник! — лейтенант аж запыхался, когда положил мне документы на стол. — Вот! Две девчонки пропали. Две недели уже. Приехали к нам в город и пропали. Восемнадцать и девятнадцать лет. Участковый родных с заявами отфутболить хотел типа совершеннолетние, да и характеристики на них не очень. Обе в тамошнем техникуме учатся. Ну, как учатся? Так посещают. В общем дворовые чиксы. Одна с гопотой местной тёрлась. Оторва та ещё! Вторая не лучше, но чисто ведомая, за первой и в огонь, и в воду, и на вписки, и… Могли загулять. Но! — тут парень выставил вперёд указательный палец. — Не томи, лейтенант! — сурово одёрнул я. — Но, в том то и дело! Что не загуляли. Я пробил их соцсети, Контакт, Инсту и вот что нашёл! — он положил мне распечатки сообщений в известных соцсетях. — Они собирались сюда к нам в город к мужчине. Старшая, Конова, переписывалась с неким Сэинтом Дэвилом. Он их в гости звал. Говорил может тут у нас в городе пристроить в кино сниматься. Фотки отсылал с тачками, клубами и так далее… — Сэинт Дэвил? — переспросил я. — Святой Дьявол, что ли? — Да, — кивнул лейтенант. — Настоящее имя Артут Хакимов. Тридцать восемь лет. Безработный. Я сравнил фото с пафосных вечеринок и с люксовыми тачками и то, где невзрачный мужик позировал, явно находясь под следствием. — Хорошо, лейтенант. Но почему ты решил, что он маньяк? И чего опера местные не чешутся и девчонок не ищут? — Так билинг ничего не дал. Телефоны замолчали через два дня после того, как девчонки пропали. А Хакимов проходил три года назад по делу об изготовлении порнухи и содержании притона. Но отмазался тогда. И свалил в Москву. Но похоже вернулся. Я уставился на лейтенанта. — Мужик снимал порнуху. Прижали. Он выкрутился и перешёл на мокрухи? — Ну-у, э-э-э… Вдруг там перемкнуло что-то? У маньяков такое бывает ведь, тащ подполковник!? — Перемкнуло? Он электрик, что ли?! — я пристально глянул на парня. — Ладно, пробивай по полной этого «святого дьявола». Если нужно, подключай районных от моего имени. Он улыбнулся и чуть было не щёлкнул каблуками. Я же открыл дело и стал читать заявления от родителей, а потом характеристики на девчонок. Потом долго смотрел на их фото, пытаясь понять, могли ли они стать жертвами того, кто в прямом смысле слова насилует, а затем потрошит тела несчастных. Экспертиза по выловленному бомжами телу была тут же. Как и предсказывал наш эксперт, девушку и насиловали, и пытали при жизни. А смерть? От разрыва сердца бедняжка умерла, а эта мразь ей потом тело вспорол. А мы ведь даже не знаем, кто она и как выглядела. Голову так и не нашли. Интересно, похожа она на этих? Молоденькие лица, но уже с макияжем, чтоб казаться взрослее. У старшей довольно неприветливый взгляд и бочкообразная фигура. На фото правой рукой обнимает щупленького парнишку так, будто хочет сломать ему шею, в другой руке — бутылка пива. Вторая потеряшка посимпатичнее, но какое-то безразличие в глазах. У наркоманов такие бывают. Хотя, судя по данным, девчонки на учёте в наркодиспансере не состояли. С другой стороны, на те же спайс и меф садятся на раз. Надо будет уточнить. Ещё нужно понять мотив этого «дьявола». Чем этот полупокер заманил к себе этих двух дурочек? Сказками о красивой жизни, и всё? Да, у них в посёлке они «Бентли» никогда не увидят и «Мартини» настоящее не попробуют, но всё же?.. Неужто только бабками их зацепил? Я ещё минут пять смотрю на фото этого «святого дьявола», сравнивая хорошо отретушированную фотку с лицами известных серийных убийц и сексуальных маньяков. Среди отечественных, красавчиков от природы были единицы, вот у америкашек поболее будет. С фотографии из личного дела на меня смотрел же совсем неприятный тип с прищуренным взглядом. Урод уродом, но… с деньгами! А дальше у нас был расклад на этого «святого дьявола». И адрес. Обыкновенная типовая пятиэтажка-хрущёвка на окраине города — одна из нескольких десятков таких же. Запущенный двор, почему-то с отсутствием вездесущих бабулек на лавочке перед подъездом, правда и самой лавочки не было. Пара-тройка машин отечественного автопрома и помойка через дорогу, там же гаражи, а чуть дальше здание общаги химзавода. Послав одного сержанта на другую сторону под окна, мы почти всем отрядом зашли в подъезд.***
…«Краак!!!» — дверь поддаётся, хотя и не сразу. Я с ломом отступаю в сторону, а Попов, разбежавшись со всей дури, бьёт в дверь ногой. Треск, шум, гам. Мы с оружием на изготовку врываемся в квартиру. Сержанты с автоматами вперёд, мы замыкаем. Тут же раздаются женские крики, визги, шум, возня. — Всем лежать! Руки! Руки показал! Руки на затылок! На пол! На пол, бля! — орут сержанты. — Всем оставаться на своих местах! Полиция! Полиция! — кричит срывающимся голосом Волков. Через минуту всё кончено. На диване в гостиной сидят запуганные, растрёпанные и полуголые девчонки. Даже на первый взгляд понятно, что это наши «потеряшки». В хате довольно неплохой ремонт, хотя и не евро. Но в комнате срач. На столе полные и пустые бутылки из-под пива и шампанского, остатки еды, чипсы, сухарики, конфеты. Пепельница напоминает ёжика. Большой диван разложен и постельное бельё скомкано. Рядом на треноге камера, а на подоконнике ноутбук. Сам злодей лежит мордой в пол, в одних трусах, а руки в наручники ему заковывает Попов. — Попался, сука! — Я не при чём! Я не при делах! Вы чё? Отпустите! Я не при чём! — завывает этот «святой дьявол», когда его сажают на стул, дабы удостовериться, что мы взяли того, кто нам нужен. — Это произвол! Мы это, жаловаться будем! Налетели тут! Мус-сор-ра! — рычит старшая девка. Она такая же, как на фото в розыскном деле. И борзометр ей надо укоротить. Она сидит на диване в каком-то полупрозрачном халате и злобно рычит, как молоденький волчонок. Хотя в глубине карих глаз пробивается страх. Вторая прячется за её спиной. Командую Гнедину составлять протокол, а Попову вызывать следователя. Сам иду на кухню, осматриваюсь. Грязненько, но хоть «крокодила» не варят — уже хорошо. Закрываю оконную раму и возвращаюсь в зал, хватаю первую девчонку и тащу за собой. По пути киваю сержанту, чтоб встал у закрытой двери. — Ты — главный, да? Имей в виду, я молчать не стану, я на вас нажалу… Бац! Договорить я ей не дал! Просто дал пощёчину. Смачно так. Она даже на задницу села, прям на пол. — Ты — мразь! Ты знаешь, что родители с ума сходят? Пох на нас! Мы привыкшие ночами не спать и искать таких, как вы! Но родным-то какого? Ты, ссыкуха малолетняя, решила своим вареником поторговать — дело твоё! Но домой позвонить-то могла? А? Сука тупая! Вас кормят-поят, одевают-обувают, учат, деньги дают, нытьё ваше выслушивают, ночами, бля, не спят, когда вы болеете, а вы, твари неблагодарные… — рычу я на неё. Она быстро-быстро моргает, только собирается открыть рот, но я не даю этого сделать! Бац! И вторая пощёчина достигает цели. — Слушай сюда, шалава начинающая! Если подобное ещё раз повторится, я, бля, лично тебя закрою. Сам! Я уж найду по какой статье. Ты на зону поедешь! Так что думай, сука, прежде чем родителей доводить! — Икх-икх… — начинаются всхлипы, горло судорожно вздрагивает, но меня это не трогает, от слова совсем. — Рассказывай! Всё рассказывай! Что тут у вас? Бордель или порно-студия? Или и то, и то? — Мы не проститутки-и! — начинает реветь она, размазывая туш по глазам. — А кто вы? — ору я. — Кто? — и схватив её за волосы тащу в туалет и тыкаю мордой в зеркало над раковиной. — На, смотри! Смотри! Закрыть бы вас лет на пять! Вот объясни мне: ну, хочешь ты по чужим хуям скакать — ветер в спину! Законом не запрещено, но ты бы хоть предкам соврала, что какой-нить официанткой работаешь. Хоть бы звонила раз в неделю. Что? Трудно? Денег на счету нет? И я со всего маху пробиваю кулаком в стену, в паре сантиметров от запуганного лица. — Дяденька! Дяденька полицейский! — не сразу понимаю, что это окликают меня. Оборачиваюсь и вижу вторую девчонку. Она стоит совсем рядом и осторожно трогает меня за рукав. В квартире подозрительно тихо. Выглядываю в комнату. Все присутствующие молча смотрят на меня. Ну да, мой монолог все слышали. — Дяденька, мы не виноваты. То есть виноваты, но с родителями жить не можем. Они такое не одобряют! — лепечет вторая. Как там её? Мирошникова, кажется. — Чего не одобряют? — не въезжаю я. — Машка молчи! — кричит старшая, но я хватаю эту говорливую и тащу на кухню. Наливаю в относительно чистый стакан воды из чайника и выпиваю залпом. Потом предлагаю ей. — Рассказывай, Маш, — сажусь я рядом с ней. — Только правду! И тогда я вам постараюсь помочь. Вы же наверняка денег решили таким образом заработать? А этот, Хакимов? Он вас заставлял? — Не только ради денег, мы с Катей… мы с Катей любим друг друга! Девчонка смотрит на меня настороженно и испуганно, словно ждёт удара, а после всё же, словно спотыкаясь, начинает говорить. Однополую любовь у них в посёлке не приветствовали никогда и никто. Единственная разница, что узнай такое про парней, их скорей бы всего убили бы просто. Девчонок же, заподозрив «в любви к себе подобным», или местные уроды «пустили по кругу», или родители бы заставили экстренно выходить замуж. А Катю и Машу ещё с восьмого класса тянуло друг к другу. И на парней они даже не смотрели. Вот и подумали, как школу закончат, так и свалят к нам в областной центр. В большом городе всегда проще затеряться. Тут по сути никому не до кого нет дела. Но! Как это правильно говорят? Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах! Уехать после школы не получилось! Поступить учиться к нам не смогла ни одна из них. Пришлось идти в местный техникум. Надежда была, что, уж окончив его и с какой-никакой, а профессией, они уж точно устроятся в нашем городе. Однако снова вмешался случай. Страсть захватила подружек прямо в кабинете после лекции, и, конечно же, они спалились. Заметила их одногруппница Маши, и не только заметила, а ещё и на телефон сняла. Ну а дальше всё предсказуемо: шантаж и требование денег. По итогу старшая Катя эту одногруппницу избила до кровавых соплей — не зря в школе ходила в секцию по борьбе. А та в отместку показала видео Катиному отцу. Тот дочку выпорол. — Она ж тогда сидеть неделю не могла! До крови там всё было! — причитала Маша, когда я наливал ей уже третий стакан. А после девчонки нашли в инете «работу для девушек». И приехали к этому недоделанному «дьяволёнку». Тот быстро смекнул фишку и сразу обозначил свои условия: «Проживание с меня, а труд на эротическом и порнографическом поприще с вас! Тем более притворяться вам не надо, и так любите друг друга!» И начал он клепать видео и всякие там стримы и трансляции с «розовой» клубничкой, попутно отобрав паспорта и телефоны у обеих. — Только мы всё это не из-за денег! То есть денег тоже хотели, но я это… я… — вновь повторилась эта дурочка — Я Катю на самом деле люблю! Да, вот такие мы с ней! После этих слов я по неволе вспоминаю сына. Вечером всё кончилось. Девок забрали ИВС — там для женщин отдельные камеры. Родителям сообщили, и они уже мчались сюда за ними. Хакимову я хотел пару раз прописать в челюсть, но сдержался. Какой смысл? Он даже близко не тот, кого мы ищем! Девки совершеннолетние, сами на всё согласились, насилия не было. Даже лишение свободы ему не предъявить: они могли спокойно уйти на замок — он их не запирал. А за паспорта отмажется, сука! Но деньги — не главное! Пока следак, всё тот же Беликов, оформлял ему 318-ю* к уже имеющимся за изготовление порнухи, я шепнул кое-кому из охраны, чтобы в СИЗО, куда этот гондон поедет, знали, что он с молодыми девчонками вытворяет. А там ему никакие деньги не помогут! Затренькал телефон. Надо же, знакомый номер! — Лиза, привет! Как ты, дочка? У тебя всё хорошо? — только успеваю сказать я, но меня тут же перебивают. — Пап, привет. Мне денежка нужна. Знаю, я уже в этом месяце просила. Но мне очень надо. Скинь, пжлайста. Заранее спасибки! — вот и весь разговор отца и дочери. А может, реально, эти зелёные бумажки у нас главнее всего? Вот и эти две дурёхи думали, что много денег заработают, показывая на камеру, как «любят» друг друга! Не хочу думать об этом. Внезапно телефон снова оживает. — Здравствуй, Льёша. У менья проблемы! Скажу сразу — цена любая! — на том конце был Касым. — Что случилось? — хотелось съязвить, но тон у собеседника был уж очень нервный, что чувствовалось даже на расстоянии. — Мою жену похитили!