Такие вечера

      Возможно, ты никогда не привыкнешь к его офису, да и в принципе к его... Образу жизни, быть может? В плане, он, как принцесса в высокой башне, заперся от всех. Ходит, шаркая, по стеклянным коридорам, что-то бормочет под нос, постоянно упоминая Олега. Иногда пьёт в своём офисе шампанское, которое не найдёшь в знакомых магазинах у дома: слишком уж дорогое. И во всей этой холодной рутине ты чувствуешь себя несколько не к месту. Но это лишь пока ты не увидишь Серёжу. Его искреннюю улыбку, неловкие движения рук, стеснительные смешки. В его обществе тебе уютней, чем в собственной тёплой квартирке, заваленной хламом воспоминаний и ещё не законченными кусочками настоящего; и потому сейчас ты без стеснения заходишь в его кабинет.       Серёжа сидит там за столом, как и всегда, уткнувшись в документы. В этот раз, правда, ничего не печатает, лишь нервными движениями перекладывает туда-сюда документы. - Серёжа! - улыбка невольно тянется вверх - Привет, ты уж прости, что так внезапно. Парень резко вскидывает голову и испуганно мнёт бумаги, а те лишь жалобно скрипят под пальцами. Ты даже удивлена, обычно Марго предупреждает его ещё за несколько минут. Когда ты заходишь, у Серёжи уже все бумаги сложены в стол, а он сам с нетерпением ждёт открытия двери и твоих мягких объятий. Но сегодня он выглядит почти напугано, явно застаный врасплох. Быть может не услышал Марго? И над чем он мог так работать, обычно ведь дёргается от любого шороха. В прочем, это не так важно сейчас, не сейчас, не когда Серёжа смотрит этими влюбленными глазами. Парень быстро сориентировался. - П-привет, я... Ах-ха. Ничего, я только рад т-тебя видеть. Его заикания и неловкие паузы, уже давно тебя не волнуют, к тому же ты знаешь, они скоро покинут вас, стоит Серёженому воодушевлению поутихнуть. Он улыбается. И эта улыбка, такая... Как на картинах, которое вы вместе разглядывал в музеях и галереях, неземная и мягкая, почти родная. Может даже и родная. Серёжа встаёт из-за стола, движения дёрганые, ну, сильнее чем обычно, словно его ещё что-то беспокоит. Видимо, твоё волнение тоже не прошло незаметно. Серёжа остановился на полпути к тебе и чуть задумался. - А... Тяжёлый день, прости. В ответ ты лишь раскрываешь руки для объятий, чужой нос тут же утыкается тебе в шею, а рыжие волосы щекочут твоё лицо. Серёжа глубоко вздыхает и не уверено цепляется пальцами за твою одежду, похоже и правда устал. В планах всё равно не было куда-то тащиться. Очевидно, вы сегодня остаётесь на его жёстком диване просто наслаждаться обществом друг друга, пока на фоне будет играть какой-то фильм из вашего списка "посмотреть позже".

***

      Такие вечера всегда начинались с того, как вы неловко сидели на диване плечом к плечу, только чтобы потом лечь в обнимку и уснуть путаным беспорядком конечностей. А завтра Серёжа будет жаловаться на боли в пояснице, а на твои слова о нормальной кровати надуется и пробормочет что-то вроде "Надо бы", но снова ничего не сделает. Всё завтра. Сейчас он бурчит о другом, о тупости и непрописанности персонажей, о плохом хромакее. Вот бы это длилось вечно. И ты бы продолжала лежать уткнувшись Серёже куда-то в подмышку, забросив ногу ему на бедро. Он всегда такой тёплый, словно печка из детских воспоминаний, на которой ты засыпала, а ещё он очень мягкий.       Рука сама медленно перемещается к животу. Не то чтобы Серёжа был толстый, нет, просто за диетой твоя принцесса не очень следила, и это было заметно. Хотя его бочка тебя ни капли не волнуют... Ладно, волнуют, но в другом смысле. Твои пальцы подлезают под Серёжену футболку, бурчание у уха смолкает. Просто они такие мягкие и даже красивые, заставляющие бабочек в твоём животе трепетать с новой силой. А гладить их, целовать, лежать уткнувшись в мягкий живот, это настолько неописуемое удовольствие, что тебя не остановить. Ты мягко поглаживаешь и мнёшь чужой бок. Над головой слышен отрывистый вздох, Серёжа отвернулся куда-то в сторону, от тебя, но даже так видно, как у него горят уши. - Щекотно - шёпотом, на выдохе. Ты не замечаешь прохлады вокруг вас, пока не покидаешь налёжанное местечко и не садишься на Серёжено бедро, такое же мягкое. Ты сцеловываешь своё имя, и чувствуешь неуверенную улыбку на обветренных, искусанных губах. - Можно? Вместо ответа он приподнимается так, чтобы можно было стянуть футболку, это не совсем то, что ты имела в виду. Но будем честными, так даже лучше. Это такое домашнее, интимное чувство видеть Серёжу так. Видеть, как на молочной коже почти болезненным красным разливается румянец, как он появляется даже на плечах, где под ним виднеются родинки. Приходится встать с чужого бедра, чтобы удобнее устроиться. Тебя посещает ощущение, что чего-то возмутительно не хватает. Слишком пусто. Но когда твои губы ложатся на бархатную кожу Серёженого живота, всё вдруг становится правильно. И ты продолжаешь заполнять эту пустоту. А под пальцами скользят мягкие бока, иногда ты сжимаешь и тыкаешь их, слушая чужое ворчание и вздохи. Чувствуешь как иногда дергаются мышцы и жар от Серёжи нарастает, почти обжигая. И тут ты дуешь Серёже в живот, раздаётся пердящий звук, пробивающий обоих на нервное хихиканье. Атмосфера разрушена. Твоя красавица, вздыхает толи с разочарованием, толи со смущением. Ты устраиваешься щекой на мягком животе и смотришь на него. - Прости? - Ни... - он снова вздыхает, и пытается закрыть свой румянец рукой, а тот лишь становится сильнее - Н-ничего. Тебе почти стыдно, почти, всё-же фильм вы досматривать не собираетесь. _ Теперь уже твоя очередь стягивать одежду, рубашка, лифак, всё летит на пол. Теперь честно, вы оба по пояс голые. Если до этого Серёжа просто опять начал заикаться, сейчас он позабыл слова. Теперь он ещё сильнее пытается скрыть свой румянец и то, как он отчаянно впитывает контуры твоего тела, словно в попытке запомнить их навсегда. И снова череда поцелуев, но теперь на шее. Ты украшаешь каждую мышцу, каждый изгиб и впадинку и чувствуешь каждую вибрацию, когда Серёжа сдавлено стонет. Ты уже видишь, как он всю следующую неделю будет ходить лицом в пол при тебе. Но не ему одному получать всё веселье. Ты касаешься пальцами его предплечий, запястий, мягко ведя его руки, пока ты не накрываешь его ладони у себя на талии. И это действует, как разрешение, Серёжа тоже начинает трогать, исследовать, но не так как ты, неловко, кончиками пальцев, словно боясь, что ты растаешь как утренняя дымка, если он сделает что-то не так. Ты кое-как вылезаешь из джинс, которые, как на зло, стали похожи на вторую душную кожу, и пытаешься не разрушить всю магию момента. Узел завязывается и тяжело оседает в животе. По спине бегут мурашки и выступает пот, кожа становится солоноватой. Ты почти садишься на Серёжены бёдра, деревянными пальцами совершаешь попытки окончательно его раздеть, под тобой ёрзают, аккуратно толкаясь, и ты чувствуешь всю готовность. - Я... Я с-сам. Осмелел. А ты и не против. Ворочаясь, Серёжа всё-же добивается результатов. И тут обухом бьёт осознание. Останавливаться не хочется, да вот только беспокоит одна деталь. - Прости, я быстро, буквально один момент. И ты оставляешь окончательно смущенного Серёжу где-то на диване, пока сама роешься в собственной сумке. Лишь бы было, лишь бы бы... А вот и она, ты ещё десять раз поблагодарила свою любовь таскать кучу вещей "на всякий пожарный", резинка всё-таки нашлась. - Что... Что-то не т-так? Твой кавалер, весь красный, приподнимается на локтях. Вид у него обеспокоенный. Ты показываешь свою находку и слышишь вздох, он тоже забыл. Ты подходишь и целуешь его, прерывая бред, главное в котором "Прости" и "Совсем из головы вылетело". Вы возвращайтесь к беспорядочным касаниям и стонам. И снова эти бархатные прикосновения, сладкие стоны и солёный липкий пот. Восхищённые взгляды голубых глаз. Но вместе с ними теперь и твои медленные покачивания бёдер, почти мучительные. Серёжа неловко елозит под тобой и отворачивается. Намёк понят, ты ускоряешь движения. Каждый толчок отдаётся жаром, заставляя тебя плавится и плыть как дешёвую свечку, и не только тебя, но и Серёжу. Горячие капли смешиваются, вы словно становитесь одним. Продолжаете двигаться, пока не впитайтесь в чёрную обшивку, и ваш запах не въестся хуже любого воска.