Ложка, зажигалка, шприц

Затуманенный разум уже не осознавал, что и где происходит. Стеклянные карие глаза, когда-то до безумия живые и наполненные добротой, смотрели на подпаленную ложку в руке. Растрёпанные длинные волосы лезли в глаза, тем самым вызывая дикое раздражение у 39-летнего мужчины. Вот, казалось бы, старушка в чёрном балахоне выглядывает из-за угла двери и манит своим мерзким костлявым пальцем в гости. Разве не этого он хотел? Ярко вспыхнуть и так же ярко сгореть, не встретив унизительную старость. Остаться в памяти всех молодым. А останется ли он таковым? В туман, который окутал разум Михаила Горшенёва, пробрался тоненький луч неземного света, говоря о том, что нельзя всё это бросать, здесь его дом, здесь семья. Здесь, пока что, он сам. А что подумает бывший друг, когда-то вытащивший его из лап той самой старухи за дверью? А мама, которая в чём бы то ни было помогала любимому сыну и поддерживала его? И, его солнышко, доченька Саша. Маленькая четырёхлетняя копия папы, с солнечной улыбкой и озорным взглядом. Он же сам себе клялся, что со всем этим завязал, когда впервые взял кусочек его самого на руки. А Ольга, Лёша, группа? Мужчина уже было потянулся к этому лучу света, изо всех сил выбираясь из тумана. Он обещал, клялся, что больше не прикоснётся к этому дерьму. Но этот TODD, это выгорание, да даже уход близкого друга из группы, который как никогда был нужен ему в тот момент. Дикая злоба и обида разрастались с каждым днём внутри мужчины. Он был обижен на весь мир. На то, что его бросили, не поддержав. На то, что ему так плохо. Стихи не писались, музыка не летала в воздухе. Режиссёр сказал пробовать пить алкоголь. Придурок, раз считал, что это как-то поможет. Но всё же попробовал. Мало. Не то. Надо больше. Старые запасы, покрывшиеся толстым слоем пыли, были быстро израсходованы.  Ссора с женой, подпаленная ложка, ночёвка у матери. Изо дня, чёрт возьми, в день. Сколько там кругов ада? Похер, в его мире их больше. Тур с новыми альбомами. Он срывался на музыкантов, срывался на девушку, стоящую за барной стойкой. Находил однодневные увлечения, за которые бесчисленное количество раз бранил самого себя. Бросал, срывался, снова бросал. Обследовался у врача. Но дорожки вен всё чернее и чернее, а камень обид, злости и непринятия разросся до небывалых размеров. Взгляд вновь упал на ложку, пакет с его верной белой смертью, шприц, сигареты и зажигалку. Вот он, десять лет назад. Он, уже познавший настоящую популярность. Он, хотящий стать вторым Сидом Вишесом. Он, с озорным огоньком в глазах и лучистой беззубой улыбкой, которая сводила с ума тысячи людей. Все эти убойные интервью, концерты с невероятной энергетикой. Все близкие друзья, уже ставшие второй семьёй, рядом. Именно тогда он был тем Горшком, которым хотел остаться. Да, в наркотическом угаре, да, с неизменной банкой пива в руке. Но тогда это был тот Мишка Горшенёв, которым он хотел оставаться и сейчас. А потом что? Ничего, собственно. Единичные моменты счастья. Сначала ретировался Балунов, удерживающий темперамент друга в толстой узде. Конечно, они виделись позже. Но это было не то. Князь в одиночку не обладал огромной силой, которая была вместе с Шуриком. А когда узнал, что друг погряз в театр, решил, что ловить ему в группе больше нечего и ушёл, оставив за спиной пронзительный взгляд карих омутов, который будто кричал:"Куда же ты? Я остался один!" А сейчас? Седые, как смоль, волосы, истыканная иглой рука струится разными тёмными оттенками вен, глубокие морщины пролегли от постоянного, иногда даже беспричинного стресса. Что он там говорил про то, что главное душа? Да какая разница, он уже не тот. То, чего он боялся, случилось. Горшок повзрослел. А, может, это не так уж и страшно? А, может, это и правда хорошо? Нет. Твёрдое нет. Туман вновь заполонил разум, не давая единственному лучику, так упорно пытавшемуся вытянуть мужчину, ни единого шанса на победу. Глаза помутнились и почернели. Руки выполняли заученную наизусть ещё когда-то в 90-ых схему. Ложка, зажигалка, шприц. Ложка, зажигалка, шприц. Ложка, зажигалка... Костлявая рука схватила мужчину за пучок волос. Рука со шприцом замирает, не дойдя до окончательной цели. Замирает навсегда.