Секс-помощник "Валькирия"

Шу облизывает так не вовремя пересохшие губы. Честно говоря, его пальцы дрожат от одного осознания, что он умудрился провиниться. А, казалось бы, такая мелочь. Кто же знал, что: «Избавиться от отморозка раз и навсегда» и «Сделай так, чтобы я его не видел» — это совершенно разные вещи? По крайней мере, Шу этой разницы не замечал. До сего момента. Он в мафии не настолько долго. И его опыт работы… очень скуден, если взглянуть на его коллег. Многие из приближённых к Луи потешались, что Ширасаги просто понравилось милое личико Куреная. Поспорить сложно, альбиносы — большая редкость. И родители подарили Куренаю отличную внешность. Отличную внешность и очень большую самостоятельность, потому что киданули его лет в восемь. Нет, его не сдали в интернат. Просто отец переехал в Америку делать деньги, а мать… очевидно, делать других детей с другим мужчиной. Потому что Шу присылали их фотки. Тоже очень красивые, спору нет. Но Шу до сих пор не понимал, зачем ему эти фото? Для чего? Чтобы сидеть ночью и думать: «Ну, зато вот с ними мама сидит и делает уроки. А я пойду и приготовлю себе ужин. Сам». Всё резко изменилось, когда он переехал в Америку. Отец связался с мафией. Переход в неё и Шу… был чем-то само собой разумеющимся. Хотя вопросов Куренаю не задавали ни сам отец, ни его босс. И попадание в близкий круг к новому боссу далеко не решение самого Луи. Просто другим знать об этом было не обязательно. Как и то, что Шу никто не конструктировал по поводу Луи. Более того, встречались они раз пять за всю жизнь самого Куреная. И в первый же он получил шрам от Ширасаги. Иронично, что именно та «всего лишь детская драка» решила судьбу Шу. Бывший босс оценил то, что Шу дал отпор его «немного» избалованному сыну. Хотя суть драки Шу уже и не вспомнит. Зато помнит последствия. У него так и остался шрам на лице. Чем, спросите, Луи его сделал? Ножом. Столовым. Потому что тот попался под руку. Шу отбивался вилкой. Как ни странно, это была самая эпичная битва за всю жизнь Шу. Потому что, во-первых, он больше не защищался от ножа вилкой. А во-вторых, его противники больше не Луи. Не идут на него так же бесстрашно даже под наркотой. Вот только хотел ли Шу подниматься так высоко? Хотел ли в свои восемнадцать оказаться одним из немногих, кто получает приказы лично от Луи? Определённо нет. Луи, кстати, тоже не горел желанием. Поэтому большая часть приказов была только по сообщениям. И с ними проблем никогда не было. Но случилось собрание. И Луи неожиданно выставил Шу какого-то тощего мальчишку по имени Боа Алькасер со словами: «Избавься от отморозка раз и навсегда». И Шу действительно избавился. Он выдал Боа своему давнему знакомому — Ксандру. Как раз главному следователю в их городе. И на Боа очень быстро нашлась пара дел, которые при расследовании зашли в тупик. Как ни странно, все они идеально подвели Боа к казни. Которая свершилась ровно неделю назад. Теперь вопрос. Чем конкретно не доволен Луи? И какая разница между двумя уже названными фразами? Шу ведь избавился? Избавился. Тогда почему брови Луи так нахмурены? А аметистовые глаза сверлят его уже с десять минут? Шрам начинает неприятно тянуть. Словно рана всё ещё не зажила. Хотя прошёл уже далеко не один год. Шу кажется, словно Луи просто достанет пистолет и выстрелит ему в голову. Даже не объяснив, что конкретно он сделал не так. — Казнь. Серьёзно? — и это всё, что спрашивает Луи после десяти минут гнетущего молчания. — Ну… да? — говорит Куренай ровно в такой же вопросительной интонации. Его напрягает то, что они тратят время на это молчание. Напрягает то, как медленно Луи тянется за кружкой. И вызывает шок резко брошенная не далеко от головы Куреная та самая кружка. — Ты, блять, не умеешь тихо от людей избавляться или что?! — Луи даже встал от раздражения. Потому что сидеть и наблюдать за негодованием своего подчинённого был уже не в силах. Всё же так хорошо было. Шу прекрасно справлялся. Одного сообщения всегда хватало, чтобы работа была выполнена так дотошно, что все слухи могут вернуться в задницы к языкастым завистникам. Луи даже начало казаться, что отец, и по совместительству бывший босс, был прав, как никто другой. И какой-то строптивый мальчишка с, как назло, действительно уж больно красивой мордашкой, окажется отличным помощником. Проблема Луи была проста, как две копейки. И он сам о ней знал. Знал ещё в тот момент, когда впервые встретил Шу. Красные и яркие, как два рубина, глаза. Белые, как снег, волосы. Это растерянное выражение лица, когда он остался один на один с Луи. И его удивительная сила воли. Ширасаги просто хотел «подёргать за косички», но словами. Произвести впечатление. Ну, разве это не нормально для детей? Ему было всего десять лет, откуда Луи знать, что между: «ополоснуть в дерьме» и «произвести хорошее впечатление» просто пропасть? Такая пропасть, что слово за слово и оба схватились за первое, что было на столе. Чтобы в конце на прекрасном личике Шу образовался яркий-яркий шрам. И сейчас эта проблема снова давала о себе знать. Когда он просто смотрел на Шу, поднималась такая волна агрессии и волнения, что он переставал себя контролировать. И уж Луи, как никто другой понимал, что конкретно с ним происходит. Ведь Ширасаги далеко не дурак. Когда ты чего-то хочешь до скрежета в зубах, но понимаешь, что определённо точно не получишь, это невероятно бесит. И даже если бы Шу просто принёс не тот кофе. Добавил бы в него хоть на одну ложку сахара меньше… Ширасаги бы разбил эту кружку, игнорируя возможность просто добавить ещё одну. Несмотря на целую сахарницу под рукой. А тут не сахар. Тут целый человек. И Шу действительно избавился. Вот только Гиллтен теперь в курсе, где именно и кто именно из его шестёрок вне игры. Это не выгодно. По-хорошему, нужно просто дать по шее непутёвому подчинённому и успокоиться. Но… Луи знает, что не успокоится. Ему будет мало. Будет мало выдать затрещину, кинуть ещё хоть десять кружек и протаскать Шу за волосы по всем этажам. Потому что вовсе не этого он хочет. Не этого требует его пошлая душа, когда в поле зрения появляется Шу. Особенно когда алые глаза расширяются от шока и едва заметного страха. Всё верно. Пусть боится. Пусть лучше боится, чем провоцирует на мысли, которых не должно быть у начальника к своему подчинённому. Отец всегда говорил, что о своих работниках нужно заботиться. Только так можно добиться хоть какой-то преданности. И как в эту «заботу» впишутся его принуждения к половому акту? Тем более в момент, когда о Куренае и так слухов выше крыши… Хотя был один способ избежать ненужных слухов и получить своё. Говорят, что за двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь, но Луи любил рисковать. А потому его взгляд неожиданно сменился на более спокойный. Но расчетливый. И Шу это сразу почувствовал, смотря на босса с недоверием. Не нравились ему эти глаза. Эти наглые, пугающие, но чертовски красивые глаза. Чего греха таить? Луи тоже был далеко не уродец. Характер вот совсем не сахар, но внешность Ширасаги… необычна? А от того было трудней пройти мимо. Зубы совсем, как у друга детства. Куренай к ним уже успел привыкнуть. Но вкупе с голубыми волосами, что больше походили на огонёк и глазами аметистового цвета… это было действительно занимательно. Шу бы поправил на залипательно. Однако долго «залипать» на Ширасаги не выйдет при всём желании. За это просто напросто можно получить. А Куренай хотел остаться с глазом. Уж во второй-то раз Луи определённо своего добьётся. И оставит Шу без возможности видеть мир полноценно. — Ко мне, — из мыслей выбивает приказ Ширасаги. И пусть звучит он так, словно отдан был собаке, Шу не смеет противиться. В конце концов, теперь это не просто мальчишка, с которым заставляет общаться папа. Теперь это его босс. А так же босс ещё пятидесяти человек, которые сейчас в этом здании. И вероятность того, что Шу выберется живым, перейдя дорогу Луи, крайне мала. Когда Куренай оказывается достаточно близко, слышится следующий приказ. — Сидеть. На этот раз у Шу даже зубы скрипнули от такого обращения. И Луи это услышал. От того и не смог сдержать усмешки, думая: «Это ещё ничего! Посмотрим, как ты скривишься после следующей команды…». Ширасаги внимательно следит за тем, как альбинос покорно склоняет сначала одно колено, затем и второе, не поднимая глаз. Смотрит только в пол, ожидая наказания. Очень надеясь, что на него просто что-то выльют или вдарят по голове. Потому что такая поза ему уже не нравится. Было в происходящем что-то… что-то неправильное. — Отсоси мне, — вот после этой фразы Куренай уже не сдерживается и смотрит на Луи с откровенным удивлением. Медленно переходящим в гнев. По крайней мере, на прекрасном лице Шу не появилось отвращения. И Ширасаги уже отметил это, как положительный знак. — Что?.. — негодование вперемешку со злостью перебороло даже страх к своему боссу и тем пятидесяти профессиональным мафиози где-то за дверью. — Отсоси мне, — спокойно повторил Луи, разглядывая то, как преобладает над непониманием искренний гнев. Больше, это уже была ярость, чистое и неприкрытое желание если и взять в рот член, то откусить его к чертям собачьим. — Мне ещё раз повторить? — Ты аху… — чуть было не выразился Куренай, но его успешно схватили за подбородок, а чужие пальцы сильно надавили на челюсть. — Если у тебя есть время и силы работать языком, то поработай им правильно. Или мне стоит его отрезать? — вопрос заставил Куреная остудить свой пыл. Но это не значит, что он готов на такое. У Шу ещё не было подобного опыта. Честно говоря, у него никакого опыта не было. Несмотря на его внешность, Шу старательно избегал толпы фанаток. Более того, его пугало количество парней и девушек, предлагающих встречаться. Потому что около половины этого количества предлагало чистый и непорочный… интим. Куренаю было противно. Хотя Луи явно делал это из других побуждений. Вполне реально, ему просто хотелось унизить или посмеяться над Шу… Альбинос вырывается из захвата и отворачивается от Ширасаги. Его злит эта ситуация. Ему неприятно осознание того, что он словно игрушка. И если он откажется, его действительно могут лишить языка. Он знает Луи. Точнее… он думает, что знает Луи. Но о его истинных мотивах знать не знает. И это его тоже выводит из себя. Эта невозможность предсказать, каким будет следующий шаг босса. — Между отсосом и отрезанным языком ты ещё сидишь и колеблешься? Поразительно! — Ширасаги немного переигрывал на последней фразе. Словно сфальшивил, играя на пианино. И Шу это резануло по ушам, заставляя гордо поднять свои глаза, смотря на Луи, снизу вверх с неким вызовом. — Ну же, я жду. Ширасаги сразу же сменил тональность, понижая свой голос и буквально заигрывая с подчинённым. Шу может казаться, что с ним играют. И он может искренне верить в это. Но черти внутри Луи бушуют от одного вида Куреная прямо перед ним на коленях. Он бы душу дьяволу продал, если бы мог ещё хоть пару вечерков наблюдать за подобным, не говоря уже о большем. И вся эта игра с тональностью лишь для того, чтобы скрыть истинные эмоции. Луи словно всеми фибрами ощущает, одно неаккуратное проявление чувств и всё разрушится, как карточный домик. Честно говоря, у Шу так и подмывало спросить: «А ты бы что в такой ситуации выбрал?», но предпочёл помолчать. И действительно занять рот чем-то более важным в такой момент. По крайней мере, ему после этого грозит смерть только в одном случае. Он сделает ну ооочень плохой минет. Настолько плохой, что пол хуя откусит. Звучит не так уж и плохо… если бы не хотелось пожить. — Тебе помочь? — интересуется Луи, понимая, что Куренай даже не знает, как подступиться. А, казалось бы, всего лишь расстегнуть ширинку, достать агрегат и начать действовать. А то такими темпами и действовать особо не придётся… Ширасаги усилием воли не двигается с места, пока не слышит тихое-тихое: «Да». И лишь после этого самостоятельно расстёгивает пуговицы и ширинку на штанах, усиленно делая вид, что его происходящее не особенно волнует. И, судя по поведению Шу, тот ничего не заметил. Если бы Луи показал свою слабость, Куренай мог бы надавить на то, что волнуются они оба, поэтому смысла происходящее не имеет. Ещё хуже, если бы он столь чудное волнение назвал простым смущением. Это нетерпение! Это желание! Его нельзя сравнивать со стыдом или просто прилившей к щекам кровью. Оно куда сильнее и прекрасней! Всего на мгновение Шу прикусывает свою нижнюю губу, видимо, окончательно взвешивая своё непростое решение. А после неспешно устраивается между ног Луи, чтобы дрожащими пальцами убрать остатки ткани, позволив уже начавшей возбуждаться плоти выйти на поверхность. В такой момент Куренай и понял, что абсолютно не знает, как это делается. Он себе даже не представлял, что будет делать. И что сказать Луи? «Звиняй, я не знаю, как с ним обращаться?», «Может, позовём кого-нибудь? И мне покажут, как делать?» или «Подскажи, а?». И что из этого будет звучать менее убого? — Смажь слюной, — догадался произнести Ширасаги. В конце концов, он не маленький мальчик. Порно смотрел. Это была не самая интересная часть. Но Луи подумал о Шу, о том, как это смотрелось бы с ним. Вот в его ногах Куренай. И он неуверенно держит в руках его член. Что он будет делать? Иронично, что с его эротической фантазией сложилось почти всё точь-в-точь… и Шу действительно сидит между его ног, держит в руках ещё не успевший встать член. И явно не понимает, что с ним делать. Не зря потратил время на порно. И занимательное чтиво. Шу всё ещё в небольшом ступоре. Он знать не знает, как именно «смазать слюной». Да и, честно говоря, в такой момент понимает, что явно поспешил с решением. Очень сильно поспешил. Но ему простительно. Молодая кровь. Всё внутри бурлит. И вот, он уже на коленях перед боссом и с его членом в руках… — Начни языком, — предлагает Луи, когда осознаёт, что его член и без этого постепенно твердеет. Ещё немного и Шу действительно не придётся что-то делать самостоятельно. Его просто кинут на кровать или пол, а после оттрахают так, что Шу запрётся в своём доме раз и навсегда, боясь всего на свете. Но вот. Шу делает первый шаг. Обжигает головку члена своим горячим дыханием, прежде чем лизнуть её шершавым кончиком языка. Куренай хмурится, словно бы очень серьёзно думал над вкусом, что ему предстоит испытать далеко не только кончиком языка. Однако понимает, что пятиться назад смысла уже нет. Поэтому берёт головку в рот, обнимая её губами и проходясь по ней языком. Луи удивлённо застывает. Он не ожидал, что Шу так быстро перейдёт к более радикальным действиям. Честно говоря, Ширасаги предполагал, что Куренаю нужно будет время для такого решения. И он будет ещё раз тридцать облизывать член только языком. Шу умел удивлять… — Смочи слюной, так проще дрочить, — до Ширасаги наконец дошло, почему Шу застопорился в первый раз. Он не понял, что конкретно делать. С уточнением Куренаю должно было стать проще. Хотя Шу всё равно на мгновение выпустил головку из своего рта, обдумывая новую информацию. Куренай не стал спрашивать, откуда Луи знает о таких тонкостях минета. Решил просто продолжить так, как ему говорят. В конце концов, это лучше, чем неизвестность. Делать что-то подобное в слепую для Шу было бы тем ещё испытанием. Но с «руководством» стало в разы проще. По крайней мере, у Куреная появлялось ощущение, что это просто очередная работа, а не насилие. Если всё правильно выполнит — будет прощён и отпущен на все четыре стороны. Хотя Шу уже знает, куда конкретно отправится после этого отсоса. Запивать вкус босса чем-то покрепче. И желательно до самого утра. Собрав побольше слюны на языке, альбинос коснулся члена примерно в середине, проходясь им до самой головки. Оставленную слюну размазывал пальцами, что, как назло, предательски подрагивали. Волнение заставляло сердце биться чаще. А кровь сама прилила к лицу. Как же, чёрт возьми, низко он пал! Как вообще дошло до того, что он, вполне самостоятельная личность, причём явно не глупая личность, отсасывает своему боссу? Мало ли наказаний? Почему именно такое? Это же до безобразия унизительно! Ещё унизительнее было то, что он так старательно выполнял даже такое грязное поручение, надрачивая Луи одной рукой, пока губы вновь вернулись к головке члена. Шу не дурак, знает, что это самое чувствительное место. И, может быть, если постараться, это действительно закончится быстро?.. — Возьмёшь глубже? — не выдерживает в какой-то момент Луи, понимая, что его руки уже так и тянутся к светлым волосам, чтобы насильно насадить этот дразнящий ротик на свой член. Однако такими темпами он определённо вспугнёт и так шуганного Куреная. И тогда все его мокрые фантазии могут остаться при нём. Хотя… сам факт того, что Шу буквально вынужден заниматься подобным, может привести к печальному исходу. Где Луи точно не получит сердце альбиноса. Получить тело человека, даже такого, как Шу, для босса мафии не проблема. Не проблема запереть в одной из комнат и пользоваться, когда и как захочешь. Но всё это Луи не нужно. Потому что красивых людей, как Куренай, вокруг Ширасаги много. Очень много. Ему достаточно щёлкнуть, чтобы нашлось хоть двести вот таких же миловидных альбиносов. Половина из них, вероятно, будут даже не против стать парой для Луи. Но конкретно этот человек, с конкретно этим оттенком алых глаз, что могут стрельнуть в него праведным гневом, с конкретно этим старательным характером, несмотря на всю пошлость ситуации, были нужны Ширасаги. Причём нужны по обоюдному желанию. Он же не конченный садист и насильник… Луи отлично осознавал весь масштаб как своих чувств, так и не самых положительных эмоций Шу. Его можно понять. Луи ухаживал слишком своеобразно. Даже сейчас вместо того, чтобы просто отпустить Куреная, вызвав у того благодарность, Ширасаги нагло пользуется случаем. И всё ради лицезрения Шу, того самого Шу, что цапался с ним каждую, пусть и ужасно редкую, встречу. Что стал послушнее лишь после того, как Луи получил право называться боссом. Вот так послушно заглатывает его член до середины. Но целиком не сможет. И Луи об этом знает. Однако удержаться от мысли: «А жаль» не выходит. Во рту Куреная тепло и склизко. Попытки Шу сглатывать слюну заканчивались очень нелепо. В итоге он понял, что лучше отстраняться и сглатывать, чем зазря пытаться в невозможное. На что Луи только усмехнулся, в какой-то момент не дав выпустить член изо рта. Рука у Луи, как ни странно, достаточно сильная, чтобы заставить Шу не просто остановиться в определённом месте, но и заглотить член целиком. К счастью для Шу, Ширасаги не планирует доводить Куреная до полуобморочного состояния, ещё и заставляя возненавидеть абсолютно всё, что связано с пошлостью. Альбинос запаниковал, когда понял, что с ним в таком положении могут делать всё, что захотят. Одной рукой Куренай сразу же попытался сбросить ладонь Ширасаги с головы. Но хватка от этого слабее не стала. Более того, пальцы начали давить на голову сильнее. И Шу зажмурился, царапая руку босса, пока до него не доходит, что любое повреждение на Ширасаги может стать для него отправной точкой для казни. Стало страшно. Вторая рука упёрлась в диван, до побелевших пальцев сминая обивку. Слюна, как назло, таки нашла выход. Но он был наружу. Ощущение скатывающейся жидкости по подбородку заставило Шу передёрнуться всем телом. Неужели Ширасаги так весело его мучить? Всё же было хорошо, почему он вдруг схватил Куреная? Хочет большего? Хочет заставить Шу сделать то, на что он просто-напросто не решается? Войти ещё глубже? Но ведь не получится! Шу точно знает, что не получится! Он закашляется от этого. Или его и вовсе стошнит! Рука чуть сильнее надавила, вынуждая повиноваться. Шея не могла посоперничать с рукой Ширасаги. И дрожащая хватка Шу тут совсем не помогала. Только взывала к разуму Луи, что уже успел затуманиться от возбуждения. Нужно признать должное, Ширасаги не стал заставлять Шу делать невозможное. Он точно знал, до какого именно места Куренай брал раньше. Поэтому даже не пытался заставить глотнуть ещё глубже. Только задавал свой собственный ритм, то подталкивая голову Шу, то отпуская. Как ни странно, пары раз хватило, чтобы Шу перестал так трястись. Он ожидал, что его рот начнут насиловать, но Луи тоже умел удивлять. И Шу постарался расслабиться, подчиняясь тяжёлой руке Ширасаги снова и снова. В этом было что-то особое. Что-то грязное, но дурманящее голову. Куренай больше не мог трезво мыслить. Его нагло использовали. Пусть и прислушивались к его возможностям. По подбородку всё время стекала слюна и предсеменная жидкость, а в нос так и бил запах Луи. Очень много запаха Луи. Казалось, что он просто повсюду, и никуда от него не скрыться. Как и от толчков члена вглубь его горла. Шу и сам не понял, как начал поддаваться движениям Луи куда активнее, а заглотить пытался всё глубже. Сидеть на полу казалось всё неудобнее, а в помещении, как назло, стало до странного жарко. Услышав стон от подчинённого, Луи сразу же остановился, подумав, что что-то сделал не так, но… это не было стоном боли? И Шу больше не требовалось держать, он самостоятельно придвинулся ближе, снова и снова заглатывая в том самом ритме, который до этого Луи поддерживал своей рукой. И смотреть на это было столь же прекрасно, как ощущать узкую глотку Куреная своим членом. До безумия поразительная картина. Ширасаги неосознанно зарылся пальцами в волосы Шу, теряя собственный ритм дыхания. И, наконец, понимая, что разрядка совсем близко. Первой мыслью было остановить альбиноса и отстранить его прекрасный ротик. Но потом Ширасаги резко глянул на дверь. Если Куренай выйдет из его кабинета с семенем на лице… это действительно станет проблемой. Поэтому Луи заранее перемещает руку обратно на затылок Шу. И очень вовремя, потому что оргазм у Ширасаги спрашивать «Уже пора?» не стал. И в глазах у Луи резко зарябило. Шу от неожиданности попытался отстраниться, но рука Ширасаги его остановила. Семя оказалось слишком глубоко и вышло настолько неожиданно, что Куренай мог лишь закашляться после того, как его, наконец, отпустили. От свежего воздуха у Шу закружило голову. Он словно до этого выпал куда-то. И до сих пор не понимал, куда именно. Зато отлично осознал, почему ему так жарко. У него встал. Встал после минета для босса. Он сидел на чёртовом полу. Весь подбородок в слюне и семени. И тело всё ещё потряхивало. Его заставили отсосать. И всё началось с адекватного инстинкта самосохранения. Так как же так вышло, что у него встал? И, что самое интересное, что ему делать? Ширасаги потребовалась минута, чтобы прийти в себя. И увидеть дикий ужас во взгляде Шу. Альбинос уставился в одну точку и хватал ртом воздух. Его щёки и уши были такие же красные, как глаза. Кадык ходил ходуном от сбитого дыхания. Но вся прелесть картины была чуть ниже. В том самом бугорке, который так старательно скрывала одежда. Осознание того, что после такого у Шу ещё и встал… шокировало и Луи. Причём шокировало так, что улыбка не могла сойти с лица. Словно бы у него неожиданно появился нежданный, негаданный шанс завоевать эту неприступную крепость по имени Шу. Но торопиться, определённо, не стоило. Куренай оттолкнёт Луи при любом поползновении к его члену в такой момент. Более того, неважно насколько добрые мотивы будут у Ширасаги, в глазах Шу это будет очередным домогательством. Причём куда страшнее минета. Ведь Луи доведёт Шу до момента слабости. А слабость — это последнее, что ты захочешь показать человеку, с которым так себе ладишь. Поэтому Луи даже не пытается как-то помочь. Только застёгивает ширинку, и неспешной походкой отправляется к двери. — На столе стопка бумаг. Отправишься домой, как закончишь их заполнять. Дверь закроешь сам, — пусть голос Ширасаги и был максимально спокойным, убрать улыбку оказалось в такой ситуации просто невозможно. Да и… к чему бы Луи выглядеть хмурым после вполне неплохого минета? Для Шу это может выглядеть насмешкой над его состоянием. Может. Но чтобы там ни подумал Шу, он останется один. И это определённо его спасение. Поэтому Луи закроет за собой входную дверь, окинет взглядом коридор, в котором больше никого нет, и прислонится к двери спиной, всего на мгновение дав себе расслабиться. Сердце всё ещё не может успокоиться, а в голове столько образов Шу, что хватит на пару-тройку бессонных ночей. Луи облизывает пересохшие губы. Главное не начать придираться к Шу только ради новой дозы этих незабываемых ощущений. И если у него получится, а у Ширасаги получится, он непременно добьётся своей «неприступной крепости».