Уличные коты, жуткие хтони и январская вьюга

Жилин при встрече хотел и заобнимать Катамаранова, и дать ему по лбу одновременно. Интересно, что сделать первее? Лучше сразу по лбу. Да, бывали редкие моменты, когда он злился на него до побелевших костяшек пальцев. Вот как сейчас. Только ладони не побелели, а покраснели. Потому что многоуважаемый полковник вынужден шарахаться туда-сюда по морозу — наперевес тёплому и уютному, между прочим, дому, — отыскивая пропавшего виновника этой ночной вылазки. Жилин недовольно нахмурил брови, сильнее укутавшись в зимний китель. Нет, ну тут точно два раза по лбу, а потом только обнимать. Пропал Игорь ещё вчера. Жилин проснулся уже один; удрал, подлец, не сказав ни слова. В общем-то, зная Катамаранова, ничего удивительного. Вот и полковник так подумал, поэтому, как обычно, медленно начал собираться на работу, с целью, как и обычно, опоздать. Но когда причиной опозданий не был сам Катамаранов, то как-то невесело опаздывать от слова совсем. Ну ничего, приползёт ближе к вечеру. В лучшем случае, причиной сегодняшнего вызова (и отмазываний) будет именно он. Но и на следующее утро рыжая каска дома не засветилась. Та же ситуация и вечером. Мест, где он мог болтаться, Жилин знал предостаточно. И сейчас, в бушующую метель и столбиком градусника под минус двадцать, он должен осмотреть их все. Устроить, так сказать, самое настоящее расследование, как когда-то его дед. То есть, по сути, заняться своими прямыми обязанностями. Тьфу, ещё и работать его заставил! Три раза по лбу и потом обнять. Жилин спустился в подвал своего дома. Благо, зимами их никто и никогда не запирал, чтобы Игорь мог перекантоваться там во время лютых морозов, как уличный кот. Ну это раньше он был уличным. Теперь успешно приручен и, как многим известно, живет у полковника под боком. Но привычка не запирать подвалы у народа осталась. Обнаружил пустую канистру керосина — это что-то новенькое. Первая улика найдена. После доехал на милицейском бобике до НИИ, заглянул в ниишные катакомбы. Тоже пусто. Даже реактивы, что специально прятали под замок от Игоря — все на месте. Значит, тут не появлялся. На всякий проверил подвал в доме Водолаза: тем более удобно, там давно маячит дыра в стене, проделанная волей Игоря. Подвал весь запорошило снегом; на образовавшихся сугробах не наблюдалось следов, собственно, и Катамаранова здесь не было. На самом деле, Жилин медленно двигался в сторону радиоактивных болот. Если уж не там, то где ещё! Но заглянуть в другие места по пути тоже стоило. Он стремглав запрыгнул в служебную машину, растирая озябшие ладони. Фонарик начал разряжаться: полковник то и дело тряс его, когда тот начинал мигать. Шапку, да и всю форму в целом, покрыло слоем снега. Теперь она не очень-то и красивая. Жилин одарил дорогу за лобовым стеклом гневным и обиженным на весь мир взглядом. Четыре раза по лбу и обнять. Возле стадиона, мимо которого он проезжал, стоял знакомый бульдозер. И того снегом занесло; требовался второй, для вызволения первого из снежного заточения. На нём тоже не уехал. Странно. Покричал его имя в знакомые лисьи норы. Машина тут уже с трудом проезжала, потому он бросил её при въезде в лес. Там же наткнулся на домик Вишневского и самого художника, таскавшего в баню дрова. Тот посоветовал вглубь леса не соваться: вакуумная вертихвостка напела ему, что небосвод пространства сегодняшней ночью будет извергать фантастические искры, неподвластные плоскомыслящему взору. Жилин кивнул. Заволновался за бешеного своего лишь вдвое больше. Лес и правда мало казался дружелюбным. Красиво, конечно: веточки все в инее, снег блестит кругом, светло. Но страшно. Одинокое завывание ветра нагнетает, как и гадание вертихвосток Гвидона. Фонарик опять замигал. Жилин поёжился. Сколько там уже, пять или шесть раз по лбу? А давайте-ка семь. Для профилактики. Ноги стали вязнуть в непроходимом снежище. Полковник облокотился на ближайшее дерево, отдышался. Ветер со снежинками неприятно кололи лицо, глаза уже болели щуриться. Он отстранился от дерева и ступил вперёд, к своему удивлению наткнувшись под снегом на что-то твёрдое. Еле-как сохранил равновесие, потому что на этом «что-то» поскользнулся. Жилин нагнулся, порывшись рукой в снегу, и извлёк пустую скипидарную бутылку. А вот и улика номер два! Снегом занесло недавно, раз она так близко к поверхности лежала, значит, злосчастный голубчик точно где-то на болотах. Полковник пошарил рукой в сугробе ещё, наугад. Нашёл вторую бутылку. Как выяснилось, след тянулся вглубь леса. Ту самую глубь, куда Вишневский говорил не ходить. Дела-а-а-а… Находя пустые бутылки, Жилин находил и следы. Игорь шёл нетвёрдой походкой, петлял, где-то падал, вот тут вот и вовсе в снегу валялся, судя по своеобразному снежному ангелу. Полковник шёл по выпитому скипидару, как по хлебным крошкам. И это у него такое количество выпивки прозапас в телогрейке припрятано? Ну даёт. Он вышел на пустырь, окружённый воинственного вида деревьями. Под слоем снега, видимо, болото: запах даже так просачивался. Когда-то он их поленился засыпать не только потому, что работать не хотел (но и по этой причине тоже), а из-за Игоря. Знает же, как ему эти лужи вонючие дороги. — Горя! — крикнул в звенящую пустоту. Где-то вдалеке вспорхнули ночные птицы. Аж не по себе стало. Пришлось вызволить лицо из воротника свитера, выдыхая клубы морозного пара. Щёки в мгновение онемели. — Балда, не смешно уже нисколечки! Пошли в тюрьм- а, ой, домой пошли, говорю! Жилин не силился идти вперёд, куда вели продолжавшиеся следы - вдруг провалится. Ветер тут дул промозглый, приходилось закрываться от летящих игл снега одной рукой. Ещё и слышно из-за него неважно, а вдруг это горе луковое кряхтит там где-то? — Игорь, я ж туда не пойду! — крикнул вновь. — Утоплюсь. Вновь тишь, не считая вьюги. Полковник не на шутку разозлился. Восемь раз по лбу — доигрался! Он сделал неуверенный шаг навстречу чужим следам. Потом ещё один — держит. Пошёл уже смелее, иногда наворачиваясь, когда нога застревала в сугробе. Вот нужно было спиваться и пропадать! Хорошо же теперь всё, как ранее говорил — приручили. Уличные коты, когда их всё-таки кто-то подбирает, так предательски не поступают. Потряс фонарик, но тот заново не загорелся. Отчаянно долбанул по нему рукой — то же. Жилин аж остервенело рыкнул. Девять раз по лбу! Хорошо, что всё белое кругом, и хотя бы очертания видно. Полковник ненадолго перестал дышать, когда впереди среди снега замаячило тёмное пятно. От волнения даже позабыл, что стоит на нетвёрдой топи, и рванул к пятну, один раз, однако, споткнувшись и упав в сугроб. Третья улика — грязная телогрейка. Без хозяина. Чуть примёрзшая: хозяин, по всей видимости, устроил заплыв прямо в ней по болотам. Жилин начал дрожать не только от холода, но и от тревоги. Он перекинул ватник через руку. До другого конца леса осталось совсем ничего. А следы-то тут обрывались — всё! Жилин, весь на иголках от нервов, прошёл дальше, уткнувшись в заросли колючих веток, блестевших в темноте инеем. Он попытался сквозь них что-то рассмотреть, но тщетно, и обернулся назад, к пустырю, обессиленно разглядывая болота, не зная, как поступить дальше. Прервали напряжённую тишину ветки, резко затрещав за спиной. Всё произошло очень быстро, поэтому Жилин не успел обернуться. Чьи-то руки крепко обхватили его со спины и рванули внутрь лесной глуши. Он вскрикнул, выронив телогрейку и оставив её снаружи. Руки отпустили его, когда довели через колючки да ветки до небольшой опушки, свободной от деревьев и кустов. Тут было куда темнее. Жилин часто дышал, оборачиваясь то туда, то сюда. Лицо защипало, и он провёл по нему ладонью. На варежке остался маленький след от крови — дело пореза, нанесённого скуле колючками. Ещё и на правоохранительные органы нападают, совсем уже в этом Катамарановске сдурели все! Полковник не заметил, как из ветвей за его спиной показались два красных глаза. Он вскрикнул (вдалеке взлетели и закаркали птицы), когда из чащи на него выскочил Катамаранов. Безусловно, сдурели! Глаза отдавали красным свечением, а зрачков и вовсе не наблюдалось. Каска отсутствовала, как и телогрейка, что валялась позади. Весь грязный (а на улице-то один снег!), лохматый. Очень не по-доброму ухмыляется, остановившись в миллиметре от лица перепуганного Жилина. Жар от него так и прёт, что иней на ветках тает. Игорь залпом прикончил скипидара, вытер тыльной стороной ладони рот и кинул, не глядя, бутылку куда-то в сторону. Та вдребезги разбилась о бревно. Он обхватил горячущими руками его лицо и продолжил нависать над бедным полковником, с этой своей ничего хорошего не обещающей ухмылочкой и красными пустыми глазами. — З̷̨̡̬̃̀̓̑̚͠в̶̡̛̖͎̦̜̟̜̍̋̍̀͒͝а̷̰̬͖̟̝͑̔̐̑л̸̳̗̰͔̟̗̊̀̃̀? ̷̨͓̪̤̦̞̃͑ͅ — спросил Катамаранов неестественным голосом. Жилин сглотнул. Игорь заинтересованно провёл пальцем по выступившей крови на поцарапанной скуле. — Пошли домой, — наконец выдал полковник, коснувшись его ладоней на своих щеках. — Ты, хороший мой, совсем не в себе. Лучше давай домой, а? Тот его и не слушал. Склонил голову, рассматривая его испуганное лицо и ту царапину: не дай Саня, наслаждался производящим на полковника ужасом. Жилин двинулся ближе, положив дрожащие руки на чужие плечи. Больно вцепился в кожу, будто Катамаранова стоило ущипнуть, и он тут же очнётся. — Ты сейчас меня очень пугаешь, чтоб ты понимал, — голос дрогнул. Впереди вновь затрещали ветки. Полковник широко раскрыл глаза, переведя взгляд с отрешённого лица Игоря ему за спину, в тёмную чащу леса. Оттуда выглядывали красные точки — чьи-то глаза. Жилин мог поклясться, что видел длинную когтистую ладонь, показавшуюся из кошмарной темноты. К своему изумлению, полковник не остолбенел от ужаса. Он дёрнул Катамаранов за плечи на себя, крепко схватил его за запястье и рванул прочь, к болотному пустырю, пробиваясь свободной рукой через ветки, неприятно бьющие по щекам. Оба откашливались от попавшего в рот снега, когда кубарем свалились в сугроб, выскочив из лап леса. Жилин, пошатываясь, поднялся на ноги. Он лишь сейчас понял, что там, внутри, совсем не дула вьюга, когда лицо вновь обдало колким морозом. — Игорь! — отряхнув китель и преодолев сугроб, подскочил к нему Жилин. Катамаранов несколько раз непонимающе моргнул, также еле как встав на ноги. Полковник по пути хватанул ватник и накинул ему на плечи, растирая их и спину от холода. Тот жар-то пропал совсем. Как и недобрый вид. — А мы где? И чсло где? — спросил Игорь, бегло глянув на разволновавшегося Жилина. Полковник обхватил его лицо руками, как и сам Катамаранов минутами ранее. Красный отблеск в глазах исчез, сейчас он мог их рассмотреть — карие, всё как надо. Какая-никакая, но чёткость во взгляде тоже имеется. Катамаранов словно сдулся весь, сгорбился, растерянно уставившись на полковника с немым вопросом во взгляде. Вот теперь это точно его Игорь. Он мягко коснулся чужих варежек на своём лице. Жилин вмиг позабыл мысленный счётчик оплеух, адресованных лбу этого бешеного. Он накинулся на него с объятиями, чуть снова не повалив обоих в кучи снега. — У тебя щека чёт сочится, — пролепетал Катамаранов из-за его плеча и неуверенно обхватил руками в ответ, ободряюще хлопая по спине. — Эт так, ерунда, — Жилин отстранился и ещё раз осмотрел лицо, в этот раз на предмет повреждений, повертев его в ладонях. — Опять покоцанный весь, что ж с тебя взять! Он помог Игорю натянуть на него телогрейку, застегнув на последние пуговицы, аж до подбородка. Полковник сопроводил Катамаранова до служебного бобика тем же путём, как и пришёл. Всю поездку до дома Игорь молчал, хотя он в принципе имел особенность подолгу молчать, но вот это именно молчание было каким-то натянутым. Тем не менее, успел уснуть в машине, как миленький. По приезду Жилин мягко растолкал его и, взяв под руку — из-за количества скипидара в крови ровно ходить чисто физически не представлялось возможным, — повёл домой, в то самое тепло и уют. Дома полковник поставил чайник скорее для себя. Как выяснилось, Игорь мог не мёрзнуть даже в лютый дубак на дворе. Отправил Катамаранова в ванную отмывать болотный ил, принудительно вооружив мочалкой и новой, не рваной и не запятнанной одеждой — старой дачной футболкой и пижамными полосатыми штанами, которые давно облюбовал Игорь, едва стал появляться в квартире полковника больше положенного. Пока тот отмокал в ванной, достал аптечку. Потом усадил своего, теперь хоть немного хорошо пахнущего, горемыку за стол и накинул ему на плечи плед. Да, он не мёрз, но одеяла, так завелось, помогают от шока или стресса. Тут и то и то. После пережитого Жилину укутаться в плед тоже не помешало бы. Игорь вытянул из пледа руку и пошарил ей по лохматым мокрым паклям. — Каску птерял… Он совсем уж разгруснел. Конечно Жилин знал, что это за чертовщина в лесу происходила. Не первый раз, за всё время житья рядом с Игорем, с таким сталкивается. Но лишь сегодня он был настолько близок к местным катамарановским хтоням, не считая самого Игоря. Поэтому понимал, откуда ноги растут у понурого вида Катамаранова. Есть причины. Не то, чтобы тот был рад вновь отдаться своим внутренним бесам. Жилин устало выдохнул, прислонившись спиной к кухонной тумбе. Если б он этой ночью не вытянул Игоря из чащи, то закончилось бы всё… Худо. Жилин шагнул к прихожей и выудил с полок милицейскую фуражку, водрузив её на мокрую голову своего бешеного. Катамаранов слабо улыбнулся. Полковник пододвинул к нему вторую табуретку, плюхнув на стол уже подготовленную аптечку. Он повернул его голову в сторону, к свету, прикладывая ватку со спиртом к глубокой ссадине на виске. Игорь одёрнул сползшую фуражку, когда Жилин заправил за неё мешавшую обработке ран чёлку. Катамаранов облизывался, вдыхая спиртовые пары. — И всё-тки, а день какой? — спросил он, поглядывая на сосредоточенные, прищуренные глаза Жилина. Ненакрашенные. Собирался впопыхах. — Ты вчера пропал. — Извни, — Игорь неохотно отвёл взгляд, уставившись в свои колени. — Да чего такого, гспди-и, — отмахнулся пузырьком зелёнки полковник. Игорь снова облизнулся. — Хотя, знаешь… Приму я твои извинения. Нервишки ты мне пощекотал будь здоров. Игорь полностью повернулся к Жилину, дабы тот глядел точно в глаза. Тот зашикал, потому что из-за его движений провёл по виску лишнюю зелёную линию. — Я б не эт… Не помер, — сказал он, серьёзно глядя на Жилина. — Договорённсть у мня на небе есть одна. Я ж прям спциально неделю нзад к ргатому и бродатому сгонял, чтобы, ну, не дали окочуриться… Чтобы ты не влновался. Игорь продолжал серьёзно на него глазеть. По взгляду полковник понял: для него это был ого-го значащий поступок. — Получается ты неделю назад знал, что укатишься на двое суток? — Дгадывался. Жилин за подбородок заставил его поднять голову, промакивая спиртом чуть выше линии челюсти. — Ещё одно извинение тогда. — З что? — За то, голубчик, что про своих Сатана-Драконов из кустов вовремя не рассказал. Игорь слизнул с подбородка следы спирта. Жилин неодобрительно поднял бровь. — Хватит с тебя спёртых жидкостей на этот вечер. — Злиш-ш-шься, что ли? — Нет, просто если выдуешь ещё каплю чего градусного, то я тебя от пола отскребать буду. — Я не пр это. Злишься, чт нчего не сказал? Полковник молча складывал все антисептики назад в аптечку. Катамаранов коснулся его пальцев, вынудив остановиться, и взял бутылёк из его рук. — Повернись, — кивнул он, по-новой смачивая ватку спиртом. Жилин послушно сел ровно. Игорь чуть повернул его лицо вбок, прикладывая ватку к царапине на скуле. Полковник зашипел, зажмурившись. — Извни тогда. Катамаранов, как мог аккуратно, приклеил на ранку пластырь. Жилин встретился с ним взглядом. Виновато смотрит. И впрямь, как побитый кот. Грязный, несмотря на то, что по сути только из ванной вышел; волосы во все стороны пушатся и торчат. Также, как и уличные коты, лазает по подвалам. Людям посторонним вроде и не очень доверяет, но всегда где-то рядом ошивается. Если что, и цапнуть может, вот как сегодня в лесу. Видит то, чего не видят другие: какую-то обратную, мистическую сторону Катамарановска, как кот, который зависает и смотрит в пустой тёмный угол. Никогда же он его не приручит, и чего себе напридумывал! Он улыбнулся, продолжая на него пялиться. — Чго лыбишься? — Фуражка тебе эта больно идёт. Улыбнулся и Катамаранов. Уже ночью, когда Жилин сопел рядом, Игорь обеспокоенно глядел в окно, мучимый бессонницей и отходняком от действий скипидара. Метель тихонечко завывала где-то там снаружи, вдали от тепла кровати и родной милиции. Снежные хлопья постукивали о стекло, словно кто-то их то и дело неуклюже рассыпал. Напоминало о лесе. Не любил он поведение леса зимой. Будто зверел. Жилин за это время стал преградой, огораживавшей Игоря от агрессивных причуд изнанки Катамарановска. То, чем раньше фактически являлся скипидар. Игорь вздрогнул, когда полковник напротив зашевелился. Его накрыли одеялом с головой. Под уханье Жилина Катамаранов забрыкался, пытаясь выпутаться из горы пледов и покрывал. — Спи уже, — чуть осипшим от недолгого сна голосом произнёс полковник. — Не тронет тебя пурга, уж точно не в мою смену. — Не боюсь я какой-т там пурги, — обиженно пробурчал Игорь, высунув наконец лицо из одеяльного кокона. — Я под пургой другое имел в виду. Задумчивый взгляд Катамаранова снова невольно вернулся к окну. Полковник был близок закатить глаза. Волнуется опять почём зря. Тогда надо использовать радикальные меры. — Опа! — Жилин скользнул руками под его футболку. Игорь заёрзал и не смог сдержать смешка, дёргаясь прочь от щекотки. Полковник не думал отступать, двигаясь пальцами выше, к шее, совсем уж задрав этим футболку. Катамаранов корчился от смеха, подчистую забыв о лесе и тёмных силуэтах в чаще, только гора одеял с простынёй комкалась. Когда начало сводить лицо, он пошёл в наступление, нырнув загребущими руками под свитер Жилина. Полковник тут же отпрянул, залившись диким хохотом и вцепившись в чужие ладони на боках. Они прекратили, пытаясь отдышаться. С лиц обоих не сползала довольная улыбка. Особенно у Катамаранова; глаза его блестели. Именно в этот момент в голову ударило озарение: Жилин волновался за него настолько, что пошёл выискивать его гулящую душу в лютую стужу, ещё и по кромешной темноте! Он не испугался красных пустых глазниц: что у Игоря, что те, которые глазели на него из темноты. Хватило смелости вытащить его оттуда, надо же! А про себя ещё думает говорить «нежное и ранимое существо». — Чего засмотрелся-то тоже? — отдышавшись, повернулся к нему Жилин. — Я ж и без тебя знаю, как мне фуражка идёт, — и снова заухал. Катамаранов, ничего не говоря, поддался ближе. Полковник удивлённо замычал в поцелуй, но довольная улыбка быстро вернулась на своё место, и он зарылся пальцами в лохматые, до сих пор мокрые волосы. — Вот настолько она мне идёт, значит, — отстранившись, и теперь тяжело дыша по другому причине, произнёс Жилин. — Вот нстолько, — подтвердил Игорь с сияющими глазами. Благо, сияли обожанием и привязанностью, а не зловещим красным. Катамаранов уснул в считанные секунды. Пурга не унималась и яростно трясла бедную оконную раму; на снегопад уже, правда, никто не обращал внимания. Жилин взял с Игоря пример и тоже начал засыпать, однако сквозь подступивший сон почувствовал, как тот высвободил руки из своего одеяльного кокона и сгрёб полковника в объятьях. Он приоткрыл глаза, обхватил его в ответ руками, зевнул и провалился в сон, храпя в дуэте с Катамарновым. В причудах полудрёмы ему показалось, что Игорь замурлыкал. Совсем как уличный кот.