Ну привет, братик...

Шторы, которые закрывали окна, погружая комнату в ещё большую темноту. На небе тучи. Никакого намёка на солнце. Но с другой стороны, зачем оно ему? Ему не нужен свет. Он уже давно перестал верить в чудо. В его глазах потух тот свет, который горел буквально месяц назад. Поэтому в стенах темного кабинета, он чувствует себя комфортно. — Мистер Фантомхайв, я понимаю, что это не просто. Принять смерть родителей, это тяжело, но... — мужчину за столом, который сидит в кресле, перебивают. — Зачем я здесь? Я думал, что мы уже решили, что я останусь в детском доме, — спросил Сиэль, холодно посмотрела на мужчину. — Да... Но понимаете, брат вашего отца - Винсент Фантомхайв, подал заявку на ваше усыновление, — ответил натариус, поёжившись от пристального взгляда синих глаз. — Что?... Дядя? — вот тут, юный Фантомхайв не мог скрыть своего удивления. — Да. Господин Винсент приходил вчера. Он сказал, что как только узнал, что вы находитесь в детском доме, сразу приехал сюда. Он сразу же подол заявление на твоё усыновление, – натариус снял свои очки, и принялся протирать их, – Мы не видим причин ему отказывать. У него хорошее финансовое положение. Он добр и мил, я уверен, что вы это уже знаете, но всё таки, я обязан сказать вам всё. — ...А моё согласие не нужно? — парень хотел чтобы вопрос прозвучал холодно и грозно, но не вышло. Слишком шокирован. Нет, с дядей они были очень дружный. В детстве он часто приходил к нему. Они играли, дядя дарил ему подарки. Тогда ему казалось, что дядя Винсент любил его больше, чем собственный отец, который тогда постоянно был на работе и не обращал внимание на своего ребёнка. Маленького Сиэля понимала лишь мама и Винсент. Но в пять лет, отец сказал Сиэлю, что дядя больше никогда не придёт к нему. Сказал, что дядя Винсент больше не хочет его видеть. Что он его ненавидит. Конечно же, пятилетний ребёнок поверил в это. Не отвечал на смс от дяди, не на звонки, письма. И верил в это на протяжении всех десяти лет. Но если дядя его ненавидит, зачем тогда приехал? Зачем хочет забрать его? Может, он и не ненавидел его? От этого на глаза навернулись не заметные слёзы. Его отец - Гарри Фантомхайв, никогда не уделял ему времени. Сиэлю казалось, что он его не любит. Но он каждый раз отгонял эти мысли. Заменял их на то, что папа просто устал на работе. Юный Фантомхайв хотел добиться хоть малейшего расположения отца. Верил всему, что он скажет. Выполнял все его поручения. Тогда он даже не подозревал, что лишь собачка на побегушках. Лишь два месяца назад, он понял, какой же его отец на самом деле. И тогда он и понял, что все эти годы не значил для отца... Гарри ничего. Просто пустое место. Преграда на пути. Как раз в день, когда случился этот чёртов пожар. Сейчас Сиэлю не жалко Гарри. Он заслужил сгореть и попасть в одно место, предназначение для него - в ад. Единственно, что делает ему больно, это смерть мамы. Человека, который был способен понять его. Вот её, если б мог, он бы вернул. Но это невозможно. И только сейчас, он понял, что Гарри наврал ему про дядю. До этого момента, он даже не задумывался об этом. Просто закрылся в себе и всё. Смирился с одиночеством. Но сейчас... - "Как мне вести себя с ним? " — именно это мучало парня. Он боялся, что дядя охладел к нему. Хочет взять лишь из-за приличия. — Эм... Господин Сиэль? — А? Что? — лишь сейчас Фантомхайв понял, что пропустил всё, что говорил ему нотариус. Из-за этого, он почувствовал себя неловко. — Я говорил, что ваше согласие важно. Вам уже пятнадцать, поэтому вы в праве решать. Но подумаете хорошенько, так ли вы хотите оставаться в приюте? Неужели не хотите нормальной и обеспеченной жизни? Любви и заботы? — на полном серьёзе спросил мужчина, внимательно смотря на подростка. Последнее заставило парня задуматься. Он хочет нормальной семьи. Хочет, чтобы к нему проявляли ласку и заботу. По правде, ему не нравится в детском доме. Он решил остаться там, лишь поэтому, что думал, что у него нет другого, кто бы мог его забрать. Но вот он, свет маленькой надежды. Стоит лишь сказать одно слово и он сможет попасть под его теплые лучи. Сможет быть любим. — Хорошо. Я согласен.