A Place to Hide

Прошло несколько месяцев с тех пор, как Касита была разрушена, но её восстановление и возвращение магии сделали произошедшее ощутимым, реальным. Горожане выглядели такими же радостными тому, что магия вернулась, как и семья Мирабель (и на то была веская причина: было нелегко вести масштабное строительство без стряпни её мамы). Однако несмотря на то, что она неделями слышала похвалы своей семьи, несмотря на то, что она не слышала ничего о том, что не была особенной, с тех пор, как развалилась Касита, всё равно было ошеломляющим видеть, как её семья со своими дарами снова танцует на виду у всех вокруг дома. Горожане плясали вместе с ними, смеялись над зверями Антонио, носящимися по полу, и над быстрыми превращениями Камило в каждого проходящего мимо человека. Растения Изабеллы покрывали стены, испуская маленькие взрывы цветной пыльцы, и град падал с неба, когда tía Пепа смеялась. И Мирабель тоже была там. Всё было прекрасно и весело, потому что она знала, что семья любит её, и они знали, что то, что они делали с ней всё это время, было неправильным. Конечно, на самом деле они этого не озвучили, но всё же они это знали. Они учли это. Когда Мирабель вставила ручку в дверь Каситы, можно было с уверенностью сказать, что она не ожидала, что что-нибудь произойдёт. Однако, дом снова осветился магией, и её семейство почти сияло, когда дары вернулись к ним. После того, как первоначальный ажиотаж закончился, а празднование продолжалось, Мирабель посмотрела на свои руки и смутно подумала, что было немного несправедливо оставить её без дара. Она всё понимала, конечно. Никакого нового чуда не случилось, просто старое волшебство вернулось, все встало на круги своя. Несмотря на то, что свеча дедушки Педро (точнее то, что от нее осталось и было возвращено на подоконник бабушкиной комнаты, когда она была закончена) представляла собой всего лишь огарок, она вернулась к жизни, светясь ярче, чем Мирабель когда-либо видела. Она негромко вздохнула, чувствуя тяжесть всего, что окружало её. Её дом вернулся, Касита вернулась. Мирабель видела, как черепица на крыше двигается в такт музыке, лестницы превращаются в горки, чтобы убедиться, что городские дети не пытаются проникнуть в одну из заново созданных волшебных комнат наверху. Под её ногой загрохотала плитка, словно желая что-то подсказать. Мирабель не смогла сдержать усмешку, возникшую на её лице. — Да, Касита? Плитка перед ней перевернулась, и её тёмная сторона сформировала знак стрелки-указателя. Взгляд Мирабель последовал направлению стрелки, и она нахмурилась, когда увидела то, что, казалось, Касита хотела ей показать. — Tío Бруно? Касита пошевелилась под ногами в знак согласия, плитка перевернулась обратно и стрелка исчезла. Каблуки Мирабель приподнялись, и она кивнула. — Да, конечно я пойду и поговорю с ним. В любом случае, он выглядел так, словно нуждался сейчас в ком-то из семьи. Его нога постукивала по полу, одна его рука сжимала руану, а другая тянулась для привычного постукивания к деревянному стулу, стоявшему рядом с колонной, к которой прислонился Бруно. Его губы быстро шевелились, и Мирабель была уверена, что тот бормочет что-то вроде «тук-тук-тук по дереву», будто это могло заменить ему постукивания по голове. Путь до её дяди занял больше времени, чем Мирабель хотелось бы. Её втянули в танец по меньшей мере четыре человека, она три минуты побеседовала со своей tía и каким-то образом съела три арепы con queso перед тем, как она очутилась на противоположном конце комнаты. Мирабель оглянулась назад и поняла, что могла просто пройти по второму этажу, ведь Касита наверняка позволила бы ей подняться туда. Она издала тихий раздраженный стон, прежде чем двинуться к своему tío. — Hola, — сказала она, и несмотря на то, что он мог видеть приближение Мирабель, tío Бруно тихонько вскрикнул, почти потеряв равновесие на ровном месте, где он стоял, прислонившись спиной к колонне. Мирабель, уже привыкшая к своему дяде, легко улыбнулась, — Lo siento. — Когда я умру, это произойдёт из-за тебя, — пробормотал Бруно, выпрямляясь. Он выдержал паузу, а затем повернулся к Мирабель, — Это не было пророчеством. Извини, — Он несколько раз постучал по стулу. — Я так и не думала, — сказала она, и, решив перейти сразу к делу, спросила, — Ты в порядке, tío Бруно? Он пристально посмотрел на неё на мгновение, прежде чем кивнуть: — Sí, sí, estoy bien! Почему нет? — Ну… — Она потёрла руку, — Касита направила меня сюда. Кажется, она беспокоится о тебе. — Что? Нет, нет, я в порядке. В полном порядке. Абсолютно в порядке. После всех месяцев, проведённых с ним, Мирабель легко могла понять, когда её tío лгал. Он начинал повторять фразы чаще, чем обычно, словно пытаясь убедить самого себя в том, что говорит правду. — Tío Бруно, из кого угодно ты можешь поговорить со мной, — она улыбнулась и подтолкнула его плечом, — Чудаки в семье должны держаться вместе, правда? — Правда, — он кивнул, но его голос звучал отстранённо, словно он не совсем её слышал. — Что-то не так с вечеринкой? Бруно замолчал, прежде чем помотать головой. — Нет, нет, nada con la fiesta. Я имею ввиду, что здесь правда много людей, и я всё ещё не думаю, что Эстефания простила меня за то, что я сказал ей, что её рыбка умрёт, и я действительно не хочу сейчас ни с кем разговаривать из-за всей этой истории с волшебством, но нет, всё в порядке. Слова вырвались слишком быстро и явно непреднамеренно, но Мирабель удалось зацепиться за последнюю фразу. — …Оу. Твой дар тоже вернулся, не правда ли? Он сглотнул и медленно кивнул. Она ободряюще улыбнулась. — Всё хорошо. Почему бы нам… Не поговорить где-нибудь ещё. Найдем место потише. Она сделала паузу и повернулась к толпе, где Долорес кружилась в танце с Мариано. — Мы скоро вернёмся, прима, — сказала она и отметила, как кузина кивнула в её направлении, ни на секунду не прекращая танцевать со своим парнем. Мирабель вновь вернулась к tío. — Пошли. — Она мягко взяла его за запястье и потащила к ближайшей лестнице. Там были дети, которые всё ещё отчаянно пытались забраться наверх (или просто веселились, катаясь с горок). Когда несколько детей очередной раз скатились с горки Каситы, Мирабель потянула своего дядю вверх по ступенькам. Дети последовали прямо за Бруно, и Мирабель услышала, как ступеньки позади сложились, сбрасывая их. Дети завизжали, некоторые из них застонали (они были близки к тому, чтобы смириться с неудачей) и продолжили свои попытки. Наверху было ничуть не тише, внутреннее пространство, где проходило торжество, находилось прямо под ними и было полностью открыто для них. Мирабель что-то задумчиво напевала себе под нос, прежде чем принять решение, а затем прошла мимо комнаты Бруно к комнате Долорес. Её кузина внизу никак не отреагировала, и Мирабель, решив, что это хороший знак, затащила своего дядю внутрь и закрыла дверь. Звуки снаружи мгновенно исчезли. Комната Долорес почти не изменилась. Мирабель не знала, поменялись ли другие комнаты (на что она надеялась из-за состояния комнаты Бруно), но комната её кузины осталась почти такой же, какой Мирабель её запомнила. (При условии, что последний раз она была здесь больше года назад, это всё ещё оставалось в силе.) Комната выглядела абсолютно нормальной. Конечно, она была огромной, простирающейся в несколько смежных комнат, но выглядела комната Долорес как любая обычная комната. Её передняя часть предназначалась для посиделок и разговоров: стулья, диваны и подушки украшали пространство. Слева была кровать Долорес, а справа комната продолжалась в другие помещения. Однако это не заботило Мирабель. Она потянула дядю вперёд и усадила его на одну из стопок подушек. — Почему здесь так тихо? Она подумала, что Бруно не прочитал имя, написанное снаружи комнаты. Когда магия вернулась, то, ко всеобщему удивлению, рисунки и имена на дверях восстановились, так что каждый мог узнать, кому принадлежит каждая комната. — Это комната Долорес, — сказала Мирабель, точно заметив, что её голос не отражается ни от чего вокруг, и звук умирает, едва сорвавшись с её губ. — Здесь всё звуконепроницаемое. Я думаю, она может сделать, чтобы это было не так, и она говорит, что обычно так и делает, потому что когда всё вокруг беззвучное — это уже чересчур, но я думаю, что возвращение магии — это что-то вроде возврата настроек по умолчанию, так что сейчас здесь тихо. Tío Бруно что-то бормотал. Его рука дёрнулась. — Я уверена, что Долорес не будет против, — сказала Мирабель. — Estás bien. Он слегка сгорбил плечи и бросил небольшую горсть соли через плечо. Она упала и исчезла где-то между подушек. Плечи tío немного расслабились. — Что не так? Ты волнуешься, что люди снова будут просить тебя о видениях? Бруно пожал плечами. — Если попросят, что ж… Я помогу им. Если они снова будут сходить с ума насчёт пророчеств, abuela сказала, что сама с этим разберётся. — Казалось, он пытался улыбнуться, но выглядела эта улыбка скорее как гримаса. — Я больше волнуюсь насчёт других видений. Мирабель нахмурилась. — Других видений? Он пристально посмотрел на неё. — Ты ничего не знаешь про них? Она отрицательно помотала головой. — Не удивлён. — Он на время затих. Она заметила, что он периодически так делает. Дистанцируется. — Я не… Я не полностью контролирую свой дар. Если бы это было так, я бы жил не очень хорошо, но всё же было бы немного легче, понимаешь? Но, эм… Иногда у меня случаются видения, которые просто… Приходят сами по себе. Я совсем не могу их контролировать. Ну, то есть, могу, конечно, но если я пытаюсь это делать, то ощущения отстойные. — Он поморщился. — Адская головная боль. — Когда он открыл глаза, Мирабель заметила зелёную вспышку, промелькнувшую в них. Она откинулась назад. — Ты пытаешься подавить одно такое прямо сейчас. — Что? Нет, нет, ничего я не пытаюсь. Почему ты так подумала? Нет, я не пытаюсь. Не-а. Я ничего такого не делаю. Мирабель скрестила руки на груди и и приподняла бровь. — Tío… — Окей, хорошо, я думаю, эм, да. Это действительно так. Пытаюсь подавить видение, я имею ввиду. Мирабель вздохнула: — Хорошо. Тогда позволь себе его увидеть. Он сморщил нос. — Э-э, да, Мира, я не… Я не знаю ничего насчёт этого. Эти… Эти видения не такие, какие ты наблюдала, как я вижу. Круг из песка и огонь нужны, чтобы создать пророчество. Стекляшка, знаешь? Эти же… Эти видения только я могу увидеть. Я не могу полностью… Я не могу контролировать то, что я вижу, и судя по тому, что я слышал, я выгляжу ужасно во время них. — Он наклонился и постучал по деревянному полу. — Я… Я не хочу пугать тебя. Мирабель фыркнула, и Бруно выглядел удивлённым этому. — Tío Бруно, я видела, как ты начал плакать из-за того, что крыса пыталась вернуть тебе крошку эмпанады, которую ты обронил. В тебе буквально нет ничего такого, чем ты мог бы меня напугать. Бруно вздохнул, но всё же нерешительно кивнул. — Хорошо. Да. Ладно. Он поморщился, свет, исходящий из его глаз, был виден даже за веками. — Что ж, ладно, я собираюсь дать волю этому видению сейчас. Мирабель отодвинулась, чтобы дать Бруно немного свободного пространства. Её дядя сидел там, секунды проходили, а ничего не происходило. Однако затем Мирабель показалось, что в помещении стало немного теплее. Освещение, казалось, уменьшилось. Мирабель подняла взгляд и увидела, как волосы tío вокруг его лица развевает несуществующий ветер, который ниоткуда не мог появиться. В конце концов, Пепа была внизу. Спустя мгновение Бруно открыл глаза. Они отличались от того раза, когда у Бруно было видение (того единственного раза, когда она видела это). Они были чуть более широкими, чем тогда, словно застеклённые и, казалось, светились зелёным ярче, чем когда бы то ни было. Цвет был более ядовитым, таким, что если бы Бруно перевёл взгляд, то убил бы им Мирабель на месте. Всё его тело дрожало, словно на него давил неподъёмный груз. Мирабель полагала, в каком-то смысле так и было. Затем слёзы потекли по его щекам, оставляя полосы, мерцающие в зелёном свете его глаз. Что бы он сейчас не видел, это явно не могло быть чем-то хорошим. Мирабель от всего сердца желала чем-нибудь помочь ему. Казалось, прошла вечность, прежде чем свечение исчезло. Tío Бруно рухнул на подушки, прерывисто дыша и дрожаще вздыхая. Его плечи всё ещё дрожали, а лицо было спрятано в ладонях. — Tío Бруно?.. — осторожно спросила Мирабель, пододвигаясь к нему. — Lo siento, — ответил тот спустя минуту, голос его звучал немного сдавленно, когда он вытер глаза. — Мне жаль, я просто… Я забыл, как это ощущается. Окунуться в видение, я имею ввиду. Мирабель нахмурилась, когда её дядя уставился на свои ладони отстранённым, несчастным взглядом. Угрюмым взглядом. Она ещё немного подвинулась и обняла Бруно за плечи. Несмотря на все месяцы, прожитые вместе, он всё ещё не выглядел готовым к объятиям. Однако, ей стоит исправить это, не так ли? — Что ты видел? Голова Бруно слегка дёрнулась, он снова постучал по деревянному полу, а затем один раз по собственной голове, после чего поморщился. Должно быть, у него болела голова. — Я не хочу говорить тебе, — сказал он тихо, — Если я скажу… Если я скажу, и это произойдёт, то ты будешь винить меня в этом. Они уже обсуждали эту тему раньше, когда Мирабель пыталась спасти магию. Но сейчас создавалось впечатление, что они никогда не говорили об этом. — Нет, не буду, — сказала она, — И никто не будет, tío Бруно. Ты не должен нести это бремя в одиночку. Позволь мне… Позволь нам помочь тебе. Он ничего не ответил, и некоторое время они просто сидели молча. Однако затем Бруно перевёл дыхание и начал говорить. — На этой неделе, я полагаю, сеньора Мехия умрёт, — сказал он, — Джульетта попытается спасти её, но будет уже поздно. Она умрёт быстро и без страданий, но её семья будет сильно скорбеть по ней, — он сделал паузу. — Это случится спустя пару дней после того, как родится её внучка, — он потёр лицо, — Это… Это одно из видений, когда увиденное нельзя изменить. Твоё было особенным, потому что это в любом случае должно было случиться, но у меня бывают и такие, когда то, что я вижу, не высечено в камне. Предсказанное можно остановить или изменить, хотя я не могу увидеть окончательного результата, — он перевёл дыхание, — Но это не такое. Она умрёт, и с этим ничего нельзя сделать. Сеньора Мехия, одна из ближайших подруг бабушки, прямо сейчас танцевала внизу. Она жила здесь, в городе, с самого основания, Мирабель знала её всю свою жизнь. Знать, что она умрёт через неделю? Тяжело было даже думать об этом. — Ты уверен, что ничего нельзя сделать? Он медленно кивнул. — Я уверен. Если есть вещи, насчёт которых я действительно уверен, то это — мои видения. — Хорошо. — Она сделала паузу. — Мы расскажем бабушке утром. Она решит, что делать. А сейчас давай просто… Наслаждаться вечеринкой, sí? Он не ответил. — Tío Бруно? Последовало мгновение тишины, прежде чем он сказал: — Я пытался уйти куда-нибудь, когда почувствовал приближение видения. Она моргнула. — В твою комнату? Почему не туда? — Я не хотел идти в свою комнату, — сказал он, и чёрт возьми, это прозвучало устало, — Я не… Я не хотел там находиться. Там эта лестница, и так пусто, и постоянно холодно… — Он оборвался на полуслове, пробормотал «тук-тук-тук» и постучал в нескольких местах по полу, прежде чем добавить финальный «тук-тук по дереву», ударив кулаком по собственной голове. Он вздохнул. — Мне было хорошо в комнате, когда мы только восстановили Каситу, но потом магия вернулась. Очевидно, что и комнаты тоже вернулись в прежнем виде, и это должно что-то значить, — он жестом указал на пространство комнаты Долорес вокруг них. Давящая тишина здесь была невыносимой. — Куда тогда потом ты собрался пойти? Его плечи опустились ещё больше, а его челюсть немного дрожала, будто он пытался держать её ровно, но ему это не удавалось. — Есть картина, около кухни. За ней был путь… В стены. Когда мне нужно было место, чтобы спрятаться после того, как я увидел твоё пророчество, Касита создала это пространство между стенами для меня. Я подумал… Я подумал, что с возвращением магии это место тоже должно было сохраниться, но… — Его ногти впились в ладони. — Там ничего не было. Картина не двигалась. Когда я попытался заглянуть за неё, пути между стенами не было. Все проходы исчезли, и Касита не вернула их обратно. Они просто… Полностью исчезли. Сердце Мирабель упало, когда она услышала слова tío. Он даже не чувствовал себя в безопасности в своей собственной комнате, поэтому не решался пойти туда. Мирабель любила магию, конечно, она любила её, но она всегда немного злилась на то, что была обделена даром. Сейчас же она злилась на то, что её дяде достался настолько ужасный дар. Она потянулась и схватила Бруно за руки, мягко отнимая его пальцы от ладоней до того, как он ногтями проткнул кожу до крови. — Tío Бруно, — тихо сказала она, отрывая взгляд от следов от ногтей, которые остались на ладонях её дяди, и переводя его на Бруно, — Тебе не нужно больше прятаться. Не от нас. На эти её слова он негромко вздохнул, прикрыв веки и немного расслабившись. Они ещё долго сидели молча, не шевелясь. Мирабель не знала, сколько прошло времени, но в конце концов tío Бруно сказал: — Хорошо. Он глубоко вздохнул, от чего его плечи дёрнулись. — Хорошо. Мирабель встала, потянув его за собой. Она крепко сжала его руку и повела к двери. Её пальцы зависли над дверной ручкой, Мирабель повернулась к Бруно и спросила: — Порядок? Он кивнул: — Порядок. Тогда она открыла дверь.