//give xiao a sig

хендери игнорирует вредные привычки сяоджуна. за столько времени он приучил себя не реагировать на всё, что в теории может вывести его из себя, в его голове – блокнот, в котором он мысленно ставит галочки каждый раз, когда сяо выполняет свой ежедневный план: час назад он похрустел пальцами – большим и указательным на правой руке, указательным и средним на левой. хендери уже и не говорит о том, что это вредно, хотя, вроде как, он слышал, что это всё сказки, чтобы пугать детей, да и сяо только лениво отмахивается «не вредно это, там воздух лопается». откуда в суставах воздух хендери не знает, да и ему не особо интересно. следующий пункт в блокноте – обязательно напиться, прошлый раз – двенадцатого мая, повод незначительный или его не было вовсе. у сяо это какой-то ежемесячный ритуал, «сегодня международный день собак», «день музыки» и всё такое. если так подумать, то праздники можно подтянуть на все 365 дней в году, было бы желание. сяоджун смешной, когда напьётся – мельтешит и суетится то ли в честь дня собак, то ли в честь дня музыки, он говорит «сегодня пьём без тостов», опрокидывает ещё одну рюмку и тычется носом в рукав своей любимой толстовки, от которой всегда пахнет цветочным кондиционером. ещё одна привычка в списке хендери – стрельнуть сигаретку у сычёна и, наплевав на родительские наставления куна в стиле «для голоса вредно», нырнуть лицом в самый дальний угол балкона, а потом кашлять болезненно и протяжно после первой же затяжки. вообще-то сяо идёт зажатая меж пальцев сигарета, но хендери об этом никогда никому не скажет, даже не поставит пометку в своём ежедневнике, отбросит, как грязную футболку в корзину для белья в другой конец ванной комнаты. пьяный сяо очень много смеётся, больше обычного, хендери смотрит на это чуть со стороны, не забыв спросить о том, какой сегодня повод. «да просто захотелось, знаешь», он небрежно передергивает плечами, натягивая рукава свитера на пальцы то ли от нервов, то ли от неудобного вопроса, на который он, честно говоря, уже устал каждый раз отвечать. у сяо выдержка железная, если он не замечает то, каким взглядом дери провожает его до балконной двери и обратно, даже сидящий чуть поодаль сычён тянется к хендери и предупредительно сжимает чужую коленку, мол, не при всех же. а он что, он всего лишь делает очередную зарубку в своём блокноте так сильно, что будь перед ним ручка и бумага, он бы точно продавил второе первым. «я тебя люблю», почти на распев тянет сяоджун каждый раз, когда дери укладывает его спать в своей кровати – комната сяо в конце коридора, и тащить его туда долго и нудно, хендери не любит запах алкоголя, которым будет пахнуть вся его постель на утро, когда он постарается залезть под привезённое из родительского дома пуховое одеяло, в надежде не растерять тепло, оставшееся после чужого тела. пока можно свернуться под старым пледом в гостиной, потому что ну, комната сяо далеко, и идти туда лень, всего-то ещё полтора метра вперёд от собственной двери. а ещё сяо часто просит хендери поехать с ним на очередную тусовку, где куча незнакомых ему студентиков со старших курсов. хендери же больше по душе на пару с сычёном сгонять на катку-другую в лигу, выпить банку пива и свалиться лицом в подушку до утра. сяоджун другой, и этот факт дери тоже условно игнорирует. слово «условно» в целом стало его любимым несколько месяцев назад, когда он понял, что из всех своих соседей он в первую очередь узнает сяо – по шагам, по запаху, по дурацкому хрусту пальцев. ему только и осталось, что вести учёт того, сколько неосторожных взглядов и в чьём присутствии он бросает на чужой, как попало выкрашенный в синий, затылок.

***

щёлк – указательный. щёлк – большой. дери морщится и плотнее прижимает наушники к голове, сяо сидит за его спиной на кровати и лениво листает какой-то очередной учебник, который сам хендери видит впервые. сидеть с ним в одной комнате – ещё одна привычка, ещё один пункт в ежедневнике, потому что «скучно же», хотя помимо него в блоке есть ещё кун с сычёном. дери проигрывает линию и очень хочет выйти из матча, потому что сосредоточиться на том, что происходит в игре, практически невозможно, пока сяо раз в минуту понуро вздыхает и шумно перелистывает страницу. хендери знает, сколько длится одна секунда, и для него эта секунда – пытка, от которой он мог бы избавиться ещё месяц назад, когда янян предложил поменяться комнатами. «сяо расстроится» превращается в элегантное «мне лень перетаскивать все свои вещи», потому что истинную причину знать не нужно никому, она погребена под слоем грязной одежды всё в той же корзине. если ты нам ещё раз сольёшь катку я тебя зарепорчу, пишет сычён в чат, и дери закрывает ноутбук. сяо поднимает на него голову и чуть улыбается уголком губ так, что у хендери внутри все вверх дном переворачивается. — проиграл? — видя раздосадованное лицо напротив, спрашивает сяоджун и, не дождавшись ответа, кидает ещё вопрос вдогонку, — хочешь, прогуляемся? хендери боится, что такой свежий воздух ему совершенно не по зубам, поэтому отказывается. — слушай, а твои нигде не тусуются сейчас?

***

хендери очень стыдно за то, что он знает, как целуется сяо. это происходит спонтанно – на кухне между четвёртой и пятой рюмкой. сам он едва ли пьян, считает то, сколько выпил сяоджун, и сразу же делит на два. здесь холодно и накурено, в целях экономии места они жмутся на одном потрёпанном диванчике у стены – старшекурсники снуют туда-сюда, садятся рядом ненадолго, пытаются перекричать общий гвалт, а потом уходят восвояси. хендери же кажется, что в таком шуме он услышит сяо, даже если тот будет шептать; их плечи плотно прижаты друг к другу настолько, что чужое дыхание щекочет шею. «хочу покурить», ноёт сяоджун, уронив голову на плечо хендери, и тот уже готов начать суетиться и искать место, где бы им остаться вдвоём; в кармане толстовки пачка сычёна, в которой гремят две припасённые сигареты. он их не просто отдаст, а подкурит даже, если сяоджун попросит, опустив все нравоучения о вреде для здоровья. хендери поворачивает голову и, как в дешевых дорамах, оказывается близко, пожалуй, слишком близко к чужому лицу; от сяо пахнет алкоголем, да и от самого дери, наверняка, тоже. он чувствует себя как-то неловко, но не отстраняется, а внезапно произносит: — янян предлагал мне комнатами поменяться недавно. выражение лица сяо меняется ненадолго, он и так совсем не кажется весёлым этим вечером, а сейчас и вовсе мрачнеет, будто проплывавшее над ним облако наконец-то отбросило свою тень. — я отказался. хендери не знает, о чём сяоджун догадывается – его оборона не настолько непробиваемая и незаметная, чтобы сяо не понимал, что что-то происходит. у него, может, есть свой блокнот, в котором он пишет чужие привычки и ставит галочки у каждого пункта. они рассматривают лица друг друга, будто видятся впервые, дери думает о том, что сяоджун красивый до невозможности, и ему нельзя хотеть с ним целоваться – ни здесь, в чужом, забитом людьми, доме, ни где-либо ещё. «просто нельзя», говорит он себе и пытается заставить себя отвернуться, но у сяо не только крепкие руки, но и взгляд тоже. хендери очень стыдно за то, что он знает, как целуется сяо. он очень хочет, чтобы на утро об этом никто не вспомнил или принял за воспалённый сон, больше похожий на алкогольную дымку, но сяо на вид и на вкус кажется трезвее, чем сам дери. его лицо в полумраке кухни пылает красным, как чёртов небесный фонарик, от него веет жаром через два слоя одежды, и он хочет провалиться под землю по двум причинам – это правда происходит, и инициатор не он. — ты… — тянет хендери, не зная, что сказать дальше, — ты уверен? ты этого хочешь? сяо устало выдыхает в его губы, и по телу прокатывается раскат грома. — я хочу этого больше всего на свете. у него на это ноль аргументов против, но голова не даёт карт-бланш на эту ночь – совесть никогда не позволит целовать сяоджуна столько, сколько ему захочется, пока тот пьян. поэтому дери всё равно отстранятся, перебирая ответ на недоуменный взгляд сяо. ничего вразумительно не находится ни через минуту, ни через две. вместо этого он выуживает украденную у сычёна пачку. «ты курить, вроде, хотел», так и просится спрыгнуть с языка, но дери проглатывает все слова, будто горькую таблетку, потому что сяоджун встаёт и проходит мимо него. — поехали домой.

***

«возможно, только возможно», думает хендери, глядя в серо-синий от темноты потолок, «тебе стоило согласиться, когда янян предложил поменяться». так или иначе, менять комнату сейчас для него – трусость и побег с тонущего корабля. сяо молча ушёл к себе, и у них есть время до самого утра, чтобы сделать вид, что ничего не было. иначе… иначе хендери не хочет думать об этом. он хочет думать о том, какой сяоджун красивый, какие мягкие и горячие у него губы, и даже вкус алкоголя в его случае кажется приторно-сладким, будто и не байцзю вовсе, а грушевый лимонад. нельзя, нельзя, нельзя, он тыкается лицом в подушку и со всей силы комкает угол одеяла в руке. сяо на утро об этом не вспомнит, а тебе теперь всю жизнь страдать. только если… «только если» происходит почти сразу с едва различим стуком по косяку. дери подскакивает на кровати и отвечает «не заперто» так тихо, что не слышит самого себя. сяоджун по-лисьи заглядывает в проём и заходит внутрь, неслышно закрывая дверь за своей спиной. — я тебе не нравлюсь? — спрашивает он, силой вжимаясь в стену так, будто пытаясь с ней слиться. сердце у хендери пропускает удар, потому что не тот знает, какой из ответов правильный – что бы он ни сказал, всё будет ошибкой. — нравишься. — тебя плохо слышно, повтори, пожалуйста. ладонь под одеялом сжимает простынь до белых костяшек. — ты. мне. нравишься, — повторяет хендери чуть громче, — очень. — если ты думаешь, что я проснусь утром и сделаю вид, что мне это все приснилось, ты ошибаешься. долго мы будем притворяться, что между нами ничего не происходит? сяо не выглядит пьяным, но и не выглядит трезвым тоже, у хендери по спине скатывается капля пота, потому что он волнуется так, как не волновался ни перед выпускными экзаменами, ни перед сессией. он не знает, что тут ещё можно сказать. всё предельно ясно – мы не будем делать вид, что ничего не было, ты знаешь, что ты мне нравишься. что дальше? — я хочу тебя поцеловать, хендери, — добавляет сяоджун, и голос его почему-то дрожит. — ты можешь. дери не знает, что это значит, и сердце у него не на месте, но если утром всё станет понятнее, то он не имеет права возражать.