***
— Вернулся… — радостно выдыхает Луноликая, выбегая из своих покоев. Радость переполняет её до краёв, глаза блестят словно два больших сапфира.
После стольких лет разлуки Михримах вновь окажется в его объятиях и услышит биение его чистого сердца. Она вновь услышит его голос, вновь встретится с ним лицом к лицу, увидев в его глазах ту самую нежность и заботу. Её маленький Мехмед, её Шахзаде. Ноги сами вели её к мраморной террасе. Давно знакомые повороты, знакомый путь. С каждым пройденным шагом сердце девушки билось всё сильнее, словно было готово выпрыгнуть из груди. Никогда прежде она не чувствовала настолько сильного счастья, как сейчас. Сейчас, когда брат наконец вернулся домой. И вот она уже стоит перед ним, уже сейчас хочет прильнуть к его тёплым объятиям, но сознание так и кричало ей⁚ «Нельзя, Михримах, не время!» — Мехмед, — неуверенный, но такой желанный шаг навстречу. Юноша тут же выпрямляется, неспешно поворачиваясь к сестре. — Михримах… — Шахзаде приблизился к девушке, обхватывая её руки. — Зачем ты встала посреди ночи? Простудишься ведь. — Я не могла тебя не встретить, брат мой. Тонкие пальцы госпожи коснулись юношеских щёк, нежно спускаясь вниз. Девушка смотрела на него таким наивным, детским взглядом, полным нежности и любви. Она улыбалась, улыбалась как тогда, в ту звёздную ночь, когда он пообещал не забывать о ней никогда. Ни за что на свете. — Оставьте нас, — взгляд шахзаде устремился к служанкам, что сопровождали его сестру. Те, изогнувшись в уважительном поклоне, тут же выполнили приказ. Брату с сестрой оставалось лишь глядеть им вслед. Терраса опустела, лишь в тусклом свете луны и факелов виднелись два силуэта, два человека, скучавших друг по другу. — Я скучала по тебе, братец, — выдыхает она, прижимаясь ближе, почти вплотную. Юноша краснеет, он чувствует дурманящий запах шалфея, исходящий от неё, а её руки в тысячу крат приятнее любого шёлка. Внутри всё сжимается от напряжения, кровь стынет в жилах. Мехмед чувствует её горячее дыхание у себя перед лицом. — Я тоже скучал по тебе, весь свой поход думал о вас, — тот осёкся, будто боясь сказать правду. — О тебе особенно. Глаза расширились, сердце застыло в груди, отказываясь биться дальше, приятное чувство сковывало всё юное тело. Та поджала губы⁚ — И… как часто ты думал обо мне? «О, Аллах, почему я это спрашиваю? Что оно мне даст? Не знаю, но мне нужен ответ. Даже больше воздуха, которым я дышу.» Шахзаде молчит, лишь смотрит на сестру с удивлением, на глаза полные надежды. «О, Михримах, знала бы ты с какой надеждой и любовью я вспоминал тебя, как день за днём мечтал увидеть тебя вживую. И вот, ты со мной, рядом, освещаешь меня своей нежной улыбкой. Моя маленькая сестрица… » — Настолько, что и пальцами не сосчитаешь. — тихо отвечает он, касаясь лба Луноликой. Голубоглазая прикрывает веки. После слов Мехмеда ей стало настолько легко, что казалось, будто с плеч госпожи упала огромная гора печали. «Твои губы — моё успокоение, Мехмед. Они даруют мне вечный покой в моей грешной душе. Ты моя плоть и кровь. Ты — мой маленький шахзаде» Юноша отстраняется от Михримах, лишая её тех секунд умиротворения и тепла. — Тебе пора спать, Луноликая, — насмешливо молвит он, поглаживая пухлые щёки девушки. — Боюсь, я не усну теперь, — опечалено шепчет госпожа. — Уложишь меня? Как в детстве. С уст Мехмеда срывается тихий смех. Такой родной, такой прекрасный смех, что был похож на звон колокола. Не смех — услада для ушей. — Как прикажите, моя госпожа. «Твоя…»