Не по-пацански это. v2

      После тяжёлой новогодней ночи парни очень долго отсыпалась. Очередная попытка открыть глаза наконец увенчалась успехом и парень смог проснуться. Всё кажется таким пластмассовым и ненастоящим. Погода за окном как назло спокойная, ни метели, ни свистящего жуткого ветра. Спокойный январский вечер. В доме тихо. Хозяйка дома с кем-то говорит на кухне, даже посмеивается. Сын хозяйки уснул прямо на полу, всю ночь охраняя сон своего гостя и всё ещё располагался там. Гость же лежит на кровати, ощущая тянущую боль в лице и сильный страх. Только он открыл глаза, как начал чувствовать тревогу. Организм всё ещё оставался в режиме боевой готовности. Будто прямо сейчас вбежит отец и они будут долго-долго ругаться. Сердце билось, как бешеное, так, что можно было услышать его, глаза тревожно бегали по комнате, будто пытались найти причину этой тревоги, дыхание само по себе учащалось, привычным спокойным темпом было уже не надышаться. Просто лежать страшно, эта энергия тела, порождённая чуть ли не первородным страхом, никуда не уходила, её нужно было выплеснуть. Потому парень крутился с одного бока на другой, иногда даже вскакивая с кровати и усаживаясь на её край. Но ничего не происходило. Никто не вырвался в комнату, не бил его, не кричал. Он был в безопасности в стенах этого дома, хотя и не чувствовал себя под       защитой.       Скоро поднялся Бяша. Разлепив усталые глаза и со стоном потянувшись, всё-таки сон на полу не принёс никакого расслабления телу, парень посмотрел на своего гостя, пытаясь понять встал ли он. Рома лежал с открытыми глазами и палил на хозяина комнаты. Не спит значит. — Давно встал? — поднявшись с пола и хорошенько потянувшись в разные стороны, дабы убрать боль, спросил парень. — Да хрен знает, минут двадцать назад. — А чё меня не разбудил? Бошка болит? — Раскалывается, если честно. И щека. — Иди-ка сюда. Да, не слабо он тебя… — Бяша внимательно осмотрел лицо Ромки, на котором красовался здоровенный синяк. Такой не скоро пройдёт, недельки три придётся походить. Заметив, как парень погрустнел, он быстренько перевёл тему. — Я ща обезболчика принесу. Жди. — и, потрепав Ромку по стриженым каштановым волосам, хозяин комнаты быстренько побежал на кухню.       На кухне сидела мать со своим новым мужчиной, Сергеем Геннадьевичем. Сам по себе он был вполне приличным, не уголовником каким, не алкашом, что в принципе удивительно, зная основной контингент посёлка. Обычный приятный мужчина, иногда с забавными шутками. А ещё он нормально относился к тому, что у его нового интереса есть ребёнок. Этот фактор был главным для матери, потому она и присмотрелась к Сергею. — Здрасьте, дядь Серёж… Мам, где ты обезбол вчера доставала? — неловко поздоровался Бяша и сразу полез в аптечку. Мать повернулась к полке и протянула заранее приготовленную таблетку. — Вот, держи. Кушать будете? — Да не, мы потом. Сколько время? — Бяша взял таблетку и налил полный стакан воды для Ромы. — Шестой час уже. Рому не потеряют родители? — Не думаю. — и, не желая мешать взрослым, парень вернулся в комнату. Там Рома потихоньку умирал от головной боли и похмелья. На его побитом лице, казалось, собралась скорбь за всё человечество, настолько жалко он выглядел. Когда Бяша вошёл, тот лишь в тихим стоном глянул на него, как бы спрашивая «Что случилось?» — Давай не строй рожу, щас таблеточку попьёшь и нормально будет, как новенький. — утешал его хозяин дома, протягивая таблетку и стакан воды. Великомученик послушно съел таблетку, залпом выпил воды и снова скривил лицо. Прошлая «весёлая» ночка отдавалась тошнотой и болью в пустом животе. Есть хотелось страшно. — Чё, плохо? Пить надо меньше. — с лёгкой усмешкой съязвил парень, забирая стакан. — Ой, блять, не ёрничай, и так плохо. Дай лучше ещё водички. — огрызнулся Ромка, но тут же умерил свой пыл, всё-таки он даже не в гостях, а, так сказать, в убежище. Надо быть повежливее со своим спасителем. — Ладно-ладно. — послушался парень и встал за вторым стаканом.       Он чуть ли не бежал по коридору с полным стаканом воды, проливая жидкость на ходу, но резкий телефонный звонок остановил его. Парень остановился и машинально снял трубку. «Алло?» первое, что Бяша услышал. Знакомый женский голос. Неужто это тётя Марина? Тело сразу же бросилось в жар. В голове быстро пронеслись вопросы. Что ей нужно? Она хочет вернуть своего сына? Или скажет, чтобы домой не возвращался? — Алло, здравствуйте. — стараясь говорить максимально уверенно и скрывать дрожь в голосе, ответил Бяша. — Да, добрый вечер. Прости, что беспокою, Рома же у тебя? — на том конце трубки был не менее тревожный голос, чем в отвечающего. — Извините, он не пойдёт домой. — говорить хотелось максимально аккуратно, но в то же время твёрдо, чтобы даже взрослая женщина не смогла ему возразить. — Я очень прошу, пусть возвращается. Дай ему трубку, пожалуйста. — голос у неё разбитый и уставший, парню всё-таки было совестно ей перечить. — Ладно, подождите, он сейчас перезвонит. — поспешно ответил парень и повесил трубку. Тем же быстрым шагом Бяша метнулся в свою комнату, где лежит умирающий Рома. — Кто звонил? — спросил Пятифан, подняв встревоженный взгляд на вошедшего. И ведь он не догадывался, что исполнилось его опасение. — Да, мамка твоя. Ты бы перезвонил, она, вроде переживает. — Не хочу я ей звонить! — капризно решил парень и натянул одеяло повыше. — Она реально очень переживает. Чё ты думаешь дальше делать, просто сидеть здесь? — после такого вопроса в комнате ненадолго повисло напряжённое молчание. — Я не знаю. Что мне делать теперь? Мне просто нужно время. Я блять хочу успокоиться. — прервал тишину Рома, резко вскочив и сев на краю кровати. Бяша резко почувствовал вину, всё-таки Роме сейчас очень тяжело. Он подошёл к парню и потрепал его по голове. — Ладно, прости. Можешь не звонить. Подождём сколько нужно.       В этот момент у комнату заглянула мать Бяши. Женщина куда-то собралась, ведь стояла уже одетая: в куртке, с модной меховой шапкой, только сапог не хватает. Женщина бегло оглядела комнату, ничего не заблёвано, почти не воняет, значит, в порядке. — Я пойду к тёте Лене, новый год отпразднуем. Буду вечером. На плите суп стоит, ещё тёплый. Шли бы, поели. — быстро предупредила матушка, явно торопясь. — Да, хорошо. Мы поедим. — ответил ей сын и женщина с быстрой улыбкой тут же вышла из комнаты. Пару мгновений слышно уходящие шаги, потом резких хлопок дверью, от которого всегда тряслась люстра вместе с окнами, и тишина. Длилась она, впрочем, недолго. — Ну, пошли суп есть. — обратился Бяша к своему другу. Тот мигом согласился, всё-таки голод не тётка, хоть и после бурной ночи тошнота держалась такая, что на еду смотреть тяжело.       Парни молча сидели на кухне за столом, друг напротив друга. Бяша ест быстро и жадно, закусывая здоровенным куском хлеба. Рома же медленно водит ложкой по тарелке и смотрит будто сквозь неё, съев за всё время от силы половину. — Чё такое, тошнит? — поинтересовался хозяин дома, заметив отсутствие аппетита у своего гостя. Тот лишь неоднозначно покачал головой. В этот момент снова раздался звонок, Бяша тут же подскочил со стула и вышел в коридор. — Алло? Здравствуйте, тёть Марин… Не хочет разговаривать… Вы простите уж… — Раздалось из коридора. Услышав обрывки фраз, резко осмелевший Рома поднялся и сам пошёл к телефону. Выхватив у Бяши телефон, он приложил трубку к уху. — Алло. — максимально недоброжелательно ответил парень. — Рома? Ты? У тебя всё хорошо? — услышав голос сына, мать оживилась. Голос, кажется, стал более тревожным — Я домой не пойду. — Пожалуйста, зайди, мы поговорим. Отец уехал. Его дома нет. — сбиваясь с мысли, мать начала умолять сына вернуться. Рома говорит мне замялся. Мама уже начала переходить на слёзы, голос её дрожал. Это заставило сердце парня сжаться и почувствовать огромную вину на себе. Всё-таки мама не виновата, это конфликт его с отцом. — Ладно. Скоро приду. — сдался Рома и повесил трубку. Бяша удивлённо посмотрел на него. Пару мгновений недоверчивого взгляда и он решился спросить. — Ты реально домой пойдёшь? — Вещи возьму. А дальше куда получится. — Я поговорю с мамкой, оставайся у нас, она не против будет, как родного примет, даже лучше. — Ладно, ладно. Посмотрим.       Рома не стал доедать суп. Он пошёл в прихожую, натянул шапку, как обычно не закрывая уши, накинул куртку и, слегка пошатываясь от остатков похмелья, надел ботинки. Бурят стоял напротив, не зная даже, стоит его останавливать или просто отпустить. Как-то страшно вот так отправлять Рому домой, особенно после вчерашнего. — Я скоро вернусь. — от одного тона было понятно — останавливать его бесполезно. — Может с тобой пойти? — Сиди, ты вчера уже сходил. — Ромкино лицо резко скривилось, вспоминая тот вечер, но он тут же поспешил принять безразличный вид.       Рома вышел из дома Бяши и быстро пошёл до своего. Пока отца нет, надо успеть всё объяснить матери и собрать вещи. А дальше… Дальше куда-нибудь пойдёт. Переконтуется у одних, других. Может вообще в город уедет! В общем, не пропадёт. А снег так хрустит под ногами. И ветер холодный хлещет прямо по лицу, заставляя щёки болеть, будто его только что ударили. Погода была не совсем холодная, а может это разгорячившаяся душа согревала тело, но парень не мёрз. А ещё этот розово-оранжевый горизонт. Такой неприятный, раздражающий, будто вторящий самочувствию Ромки. Скоро показалась его улица. Вот оно, уже совсем близко к дому. Один сосед стоял возле машины, прогревая её. Неужто тоже куда-то собирается. Заметив пацана, любопытный сосед оживился и окрикнул его. — Эй, Ромка! А чего твой папка кричал вчера? — Нахер идите! — прорычал в ответ парень, даже не останавливаясь, не сбавляя шаг и не поворачивая на него головы. Такой ответ взбесил мужчину. Где это видано, так неуважительно обращаться к старшим. — Ты, хамло малолетние! — крикнул вслед обиженный сосед, но парень его не слушал.       Наконец перед ним порог Ромкиного дома. Так страшно возвращаться домой ему никогда не было. Ни тогда, когда он с сигаретами спалился, отец, впрочем, в это время в тюрьме сидел; ни тогда, когда он пьяный возвращался поздно домой, Ромке ещё совсем мало лет было и отец ругался знатно; даже ни тогда, когда он у бати машину без спроса взял чтобы с пацанами покататься, и подрезал одного типа ободрав краску и на своей. Никогда так, как сейчас не было. Будто на верную смерть идёт. А перед смертью не надышишься, вот он и мялся на крыльце минуты три. Наконец, собрав яйца в кулак, резко распахнул дверь и залетел в дом.       Оказалось, мама говорила правду, отца дома не было. Только она одна сидела на кухне, пила чай с печеньем. Грустная и уставшая, как никогда. Будто всю жизнь только и делала, что плакала. Услышав, как хлопнула дверь, Марина быстро подняла голову и уставилась в её сторону. — Сынок, ты? — робко спросила женщина. — Да, мам. — Иди сюда, поговори хотя бы со мной. — послушав мамину мольбу, Рома прошёл в кухню и уселся напротив. — Сынок, то, про что отец говорит. — Да он вообще бред несёт! На пустом месте вылетел и разорался! — Но он говорит, что вы це… — Рома резко перебил маму. — Да не было ничего такого! Я не знаю почему он это увидел! Мы просто курили! Почему ты мне не веришь? — мама в ответ молчит, а из её глаз начинают литься слёзы. Сердце парня снова сжалось, он вскочил со стула и побежал обнять её. Но женщина оттолкнула его. — Мам, пожалуйста, не плачь. Всё будет хорошо! — Почему ты такой? Что в твоём воспитании я упустила? — Я не такой! Нормальный парень, это ему всё показалось. — Я просто не понимаю. — рыдала мама, не желая ничего слышать. — Если отец так сильно теперь меня ненавидит, то я уеду. В город поеду. Буду там учиться. — разозлился Ромка. Мама приподняла голову и посмотрела на сына зарёванными глазами. — Он завтра пойдёт забирать твои документы из школы. Хочет перевести тебя в город. — и продолжила рыдать. Тело парня бросилось в жар. Рома пару мгновений молча смотрел на мать и глотал ртом воздух, пытаясь хоть что-то сказать. Неужели отец реально хочет его перевести? Нет, ни за что, он не посмеет! — Что? Нет, я не поеду в город! — отчаянно крикнул парень. До этого угроза уезжать уехать в город была просто угрозой. Мимолетным желанием, чтобы только припугнуть родителя. На самом никуда двигаться ему не хотелось, у него ведь в этом посёлке вся жизнь остаётся, которую бросать совсем не хотелось. — Никуда я не уеду! Он меня не заставит! — закричал парень и рванул в свою комнату, вымешать злобу там.       Хлопнув дверью, Рома в приступе гнева схватил первую попавшуюся вещь, ею оказалась медаль за бокс, висевшая на стене, и с силой бросил её на пол. — Сука! — закричал парень, не скрывая свои эмоции. Пнул валявшееся на одеяло, зацепив пальцами ног ножку от кровати. Резкая боль породила новую волну злобы. Зашипев от боли, он схватил подушку и её бросил на пол. — Ненавижу блять! — продолжал кричать Рома. Его взгляду попалась семейная фотография, висевшая в рамочке на стене. Он там совсем маленький, на коленях у матери. Мать с добрыми глазами и счастливой улыбкой и отец, со своим строгим взглядом. Фотографию ждала та же участь, что и остальные предметы. От удара рамка сломалась, стекло треснуло. Парень продолжал бить по ней ногой, всё так же крича гадости. — Всю жизнь, сука, поломать мне решил! — мелкие стёкла попали в ногу, но Рому это не волновало. Душевная боль и злоба была сильнее любой физической.       Дверь тихо, со скрипом, отворилась и в комнату заглянула испуганная мать. Парень не слышал, как она вошла, продолжая уничтожать фотографию и ругаться. — Рома, хватит! — крикнула женщина и бросилась оттаскивать сына от несчастной рамки. Сын воспротивился, толкнул мать локтем и продолжил бить фотографию. — Пожалуйста, стой! У тебя уже кровь идёт. — надрываясь, кричала мать. Опомнившись, парень глянул на свою ногу и заметил кровь на ступне, уже растёкшуюся по фотографии. Теперь физическая боль напомнила о себе и он по-звериному зарычал. Женщина аккуратно попыталась посадить его на кровать, как бы он ни противился. — Садись, пожалуйста. Надо обработать, я сейчас. — суетливо заговорила мама. По её щекам уже не текли слёзы, но краткие вздохи от недавней истерики всё ещё продолжались. Мать выбежала из комнаты за аптечкой, пока сын сидел на кровати и пытался хоть как-то успокоиться.       В голове мелькало множество мыслей, все были какими-то обрывками от полноценной идеи. Что теперь ему делать? Нельзя же пустить на самотёк. А как к нему теперь будут относиться родственники? А если сбежать из дома? Уйти в лес, выживать в дикой природе. Как изменить свою ситуацию? Сделать так, чтобы той ночи вообще никогда не существовало. Может убить отца? Или себя. Нельзя же всё это пустить на самотёк, надо обязательно что-то предпринять. Пока Рома размышлял над своей судьбой, мама с тихими вздохами обрабатывала ему ногу. Закончив, она грустно вздохнула и покачала головой. — За что мне всё это. — тихо сказала женщина. Сын тревожно посмотрел в её лицо. — Ты теперь тоже от меня отказываешься? — ответа не последовало, женщина лишь взяла аптечку и понесла её назад. Рома хотел было рвать и метать, кричать на весь мир, как всё несправедливо, сломать всё, к чему может прикоснуться. Но сил больше не было. Парень упал на кровать и уставился в стену. Не думая ни о чём, не планируя ничего. Он будто бы больше не существовал, и ничего вокруг не существовало. Теперь всё не настоящее, как страшный затянувшийся сон. И Роме давно надо бы проснуться.       Следующие дни были таким же сном. Они летели быстро, не успеешь глазом моргнуть, как наступал следующий и следующий. Так и пролетели две недели зимних каникул. Отец с Ромой совсем не разговаривал, даже не употреблял его имя. В разговорах с матерью говорил пренебрежительное «этот», со знакомыми старался совсем не вспоминать о нём. Будто бы у него и не было сына. Как больно было парню терпеть это. Выходить ему никуда не разрешалось. Не получалось сбежать и даже договориться с матерью, ведь и та резко охладела к сыну. Только один раз удалось ускользнуть ночью. Спустя две недели, после случившегося.       Вслушиваясь в дыхание, доносящееся из соседней комнаты, парень планировал свой побег. Всё должно сложиться идеально. Родители спят, он тихо надевает верхнюю одежду и выходит на улицу. Если делать всё быстро и тихо, то шанса спалиться нет. Так думал Рома. Удостоверившись, что предки спят. Парень тихо встал с кровати. Ни одна пружинка не должна была заскрипеть, как и половица. Тихо прошёлся до шкафа. Каждый аккуратный шаг из-за паранойи казался максимально громким. Вот, он с тихим шорохом достал из шкафа штаны, натянул на себя, тёплая кофта, чтобы не замёрзнуть в минус двадцать, куртка и шапка. Осталось выйти в коридор. Аккуратно взявшись за ручку двери, он медленно, по сантиметру в минуту приоткрывал её, всё так же прислушиваясь к дыханию. Пока ничего не предвещает беды. Выйдя из комнаты, Рома мягкими, аккуратными шагами прошёл в коридор. Надел один ботинок, второй. Прошёл вперёд, даже не застегнув молнии на них, чтобы не шуметь. Самое сложное: входная дверь. Приложившись к ручке, парень так же медленно прожал её вниз, сам стараясь не дышать, чтобы не нарушить родительский сон. Наконец, дверь открыта, парень свободен. Выскользнув из дома, так же беззвучно закрыв дверь, парень побежал на свободу. С калиткой можно не заморачиваться, её из дома не слышно. Наконец, парень бежит по замёрзшей дороге к последнему человеку, который остался у него. К Бяше.       Бурят уже спал, когда к нему в окно начали попадать снежки. Рома пытался быть аккуратным и не сломать окно. Наконец, в темноте окна парень увидел знакомый силуэт. Это был Бяша. Открыв форточку, парень крикнул «Жди, я щас» и тут же исчез. Видимо, он очень торопился, ведь уже через минуту оказался возле Ромы. Крепко обняв парня, Бяша начал что-то причитать, от чего сердце второго просто сжалось. — Тихо, тихо. — Ромка, что с тобой было? Ты в порядке? — Нет. Я… Блять. — не в силах сказать, что с ним происходит, Ромка крепче обнял парня и попытался подобрать слова. — Оставайся у меня. Они тебя не заберут! Я блять весь извёлся за эти две недели! — Не могу. — Ты можешь. Оставайся, мы тебя примем, никому не отдадим. Я лично всем пизды дам за тебя! — Да блять, не в этом дело. Я уезжаю. — оттолкнув парня, Ромка опустил взгляд вниз, на рыхлый снег, не в силах глянуть Бяше в глаза. А Бяша растеряно смотрел на него и хватал воздух ртом, пытаясь хоть что-то сказать. Вмиг в мыслях не осталось ничего. — Я завтра уезжаю. В город. К дядьке с тётей. Навсегда. — продолжил Пятифан, всё так же смотря на снег. Бяша схватил того за лицо и притянул к себе, смотря в пустые светлые глаза и пытаясь найти хотя бы намёк на шутку. Это не может быть правдой, это не так! — Нет! Скажи, что ты врёшь! Ты не можешь уехать! — Рома аккуратно убрал руки со своего лица и отошёл на шаг назад. — Почему, блять, так? За что? — сокрушался Бяша, а Рома не мог даже ответить что-то, чувствуя только свою вину. — Это не зависит от меня. Отец хочет забыть про меня, отправляет в город. А я не хочу уезжать! Я не могу потерять всё, что я люблю. — наконец смог ответить Ромка, затрясшись, не в силах сдерживать слёзы.       Бяша подбежал к нему и сжал в объятиях. Оба парня не говорили ничего, молча прижимаясь друг к другу. Их мир рушился, ничего больше не осталось, только пустота и неизвестность. Больше не будет смысла и никакой радости. Теперь они никогда не увидятся, не соберутся, чтобы посмотреть вместе фильмы, не будут наматывать круги по посёлку и искать неприятностей, не встанут друг за друга в драке, не будут доводить учителей своими приколами. И больше не будет их лета, их зимы. Не будет классного выпускного, нового года, майских праздников. Теперь компания не будет полной. Останется только эта повисшая проклятая тишина, да воспоминания. — Ром. — тихо позвал Бяша — Что? — Я не хочу, чтобы всё так заканчивалось. — в ответ Рома сжал зубы, злясь на осознание собственной беспомощности сейчас. — Я тоже. Но чё я сделаю? — такой ответ разозлил Бяшу, отстранившись, он схватил Ромку за плечи и сильно встряхнул. — Ты будто уже сдаёшься! Где Ромка, которого я знал? Звони мне, письма пиши, приезжай хоть иногда. Да хоть адрес свой дай, мы будем видится. Я просто не могу в один день взять и потерять тебя. — разгорячился парень, злясь на смирение Ромки. Как можно сдаваться в такой ситуации, неужто парень и не ценил их никогда. Пятифан лишь неуверенно согласился. — Ты прав. Я тебе сам напишу, как приеду и адрес узнаю. А вот насчёт звонков не знаю, дадут ли мне мобилу вообще. — Да похуй, найдём способ связаться. Ты только мой номер не забудь. — Не забуду. — и они снова стоят в обнимку, прижавшись друг к другу. — А потом, после школы, я к тебе перееду. Вместе поступим куда-нибудь. Или совсем уедем. — нарушил тишину Бяша, начав строить планы и успокаивать себя этими планами. Рома сомневался в его словах, это казалось таким невозможным. — Мне надо идти. Если они проснутся и увидят, что я сбежал, то на месте закопают. — Пойдём, провожу хоть.       Парни всю дорогу шли в кромешной тишине, нарушаемой только хрустом снега под сапогами, свистом зимнего, леденящего ветра, да их тяжёлым дыханием. Темнота изредка прерывалась жёлтым светом фонарей, который с непривычки жёг глаза, но который также позволял увидеть друг друга. Кожа обоих парней становилась такой же темно-желтой, как сам свет, а глаза просто чёрными, абсолютно выцвевшими и поникшими. А болящие, красные от мороза щёки не было видно. И всю деревню вокруг не было видно, будто всего остального посёлка уже нет, от него осталось только воспоминание. Только постепенно удаляющийся дом Бяши существует, и тот скоро исчезнет за поворотом и никогда больше не объявится.       Десять минут медленной ходьбы, и парни стоят возле дома Ромки. Тёмного, тихого. Некогда этот дом был крепостью, в которой можно было спрятаться от кошмаров жизни, но теперь он сам стал главным кошмаром, который забирает всё, что так было дорого парню. Бяша смотрит на Рому, пытаясь навсегда запомнить, как тот выглядит, ведь они больше не увидятся ещё очень долго, хочется запомнить всё до мельчайшей детали. И с каждой запоминающейся деталью в душе становится всё более пусто. Он не готов прощаться, не хочет, и даже не знает, сможет ли, но всё-таки отпускает парня. Тишина всё не прекращается и оба парня молчат, хотя стоит так много сказать. Бяша боится этой тишины, остаться одному, потерять даже связь с Ромкой. Но толку от этого страха перед неизвестной силой судьбы или неудачного стечения обстоятельств, если он всё равно никак не сможет повлиять ни на что. — Ну, прощай. — решается Ромка, стоя напротив своего дома и уже готовый уходить. Если подождёт ещё мгновение, то точно будет не в силах навсегда попрощаться с парнем и исчезнуть из жизни этого маленького мира. — Прощай. — не в силах больше ничего сказать, даже не обняв на дорогу, бросил Бяша и побежал к своему дому. А Рома провожал его взглядом, покрываясь слоем снежинок.