Безумие даёт нам крылья

Крупные капли дождя внезапно обрушились на землю, а ветер стал незамедлительно усиливаться. Он мгновенно унёс золотистые листья деревьев, медленно переливающиеся в бордовый, и решил оставить их на журчащем ручейке. Температура воздуха предательски падала, заставляя на громоздкий свитер накинуть ещё пару согревающих пальто. Всё это гласило об одном. – Я буду присылать тебе письма, малыш, – говорила мать своему сыну, задыхаясь в собственных слезах. Глаза опухли и покраснели, а руки нервно подрагивали. То ли от холода, то ли от страха. – Успокойся, Эмма, – суровым голосом произнёс отец, пока у самого на лице стыла гримаса ужаса и боли. А перед ними стоял мальчишка. Лет пятнадцати, не больше. Взгляд нервно бегал от одного родителя к другому, а губы были жестоко искусаны в кровь. Недолго думая, он схватил в охапку их обоих и успокаивающе похлопал по спине ладошкой. – Я люблю вас. Мать, взяв себя в руки, поцеловала парня в макушку и нехотя вырвалась из последних объятий со своим чадом. – Вернер, мы чувствуем то же, что и ты, – слабая улыбка отразилась на её лице. Дрожащим голосом она приказала мужчине рядом идти за ней. Резко развернувшись, родители быстрым шагом направились к рядом стоящему вокзалу, оставив мальца у ворот жуткого места. Психиатрическая больница. О ней долгое время шли слухи разных содержаний. «Там убивают ненужных людей! Там проводят жестокие пытки!» – высказывались некоторые личности. Они быстро распространялись по маленькой деревушке. Кто-то даже пытался пробраться внутрь, дабы узнать правда это или враки, но ближе, чем к забору, они подходить не осмелились. Через время, необычные, устрашающие легенды и вовсе испарились, будто их и не существовало ранее. На громадной территории находилось небольшое количество сооружений, которые можно с лёгкостью пересчитать по пальцам. Самое большое из них – обшарпанное каменное здание дурки. Это оскорбительное название пришло от предосудительных, не уважающих других, индивидуумов. Рядом располагались столетние деревья с развесистыми ветками, напоминавшими руки. Зрелище не из приятных. Всё пространство загораживал высоченный забор из железных прутьев, по которым проводился электрический ток. – Вернер Хофманн? – донёсся из-за спины грубоватый голос с хрипотцой. Напуганный парень, явно не ожидавший появления кого-либо ещё, резко обернулся и встретился с человеком в белом длинном халате. – Д-да, – заикаясь, Вернер потёр глазами руками и несколько раз поморгал, дабы убедить своё сознание, что это не галлюцинации. – Я Ваш лечащий врач, доктор Сториффан, – спокойно произнёс мужчина средних лет. Он не выглядел устрашающе, скорее наоборот. – Пройдёте со мной? Прожигая взглядом лицо Сториффан, Вернер неловко и нервно закивал. Нежно улыбнувшись, доктор повернулся спиной к парню и стал удаляться из виду. – Быстрее, Вы же хотите ночевать в палате, а не на улице? – крикнул мужчина, заметив, что пациент остался на своём месте. Услышав это, Хофманн выбрался из неудержимого потока собственных мыслей и рванул за врачом. Быстро добежав, он замедлил шаг и принялся идти с той же скоростью, что и доктор Сториффан. – Посмотри на здание слева, – приказал мужчина, резко перейдя на ты. Вернер повернул голову в сторону небольшого здания, стоящего рядом с больницей. – Я его вначале даже не заметил, – удивлённо проговорил парень, разглядывая сооружение. Оно выглядело лучше, чем сама психушка. Кирпичные стены, деревянная дверца и окна с решётками. Достаточно миловидно. – Там проводят основное лечение пациентов. – Основное? – Некоторым людям не хватает просто таблеток, – будто маленькому ребёнку, стал объяснять Сториффан.– Из-за чего мы, великий немецкий народ, решили воссоздать нужную помощь людям в виде специальной техники. Терапии, пилюли и поддержка определённо помогут сумасшедшим людям. Пока шёл их разговор, они уже оказались около громадной больницы. – Вблизи она выглядит ещё хуже, – озвучил свои мысли Вернер, поежившись от атмосферы, что исходила от этого места. Доктор посмеялся и открыл тяжёлую дверь, приглашая за собой внутрь. Нескончаемый тёмный коридор: как в фильмах ужасов, где в конце на главного героя обязательно нападает какое-то чудовище. С кучей белоснежных дверей, он протянулся до лестницы, ведущей на второй этаж. – Сейчас мы находимся в подростковом крыле, – пояснил мужчина. – Пойдём за мной, и ты окажешься в своей долгожданной комнате. Немедля, доктор быстрым шагом прошёл до середины коридора и открыл правую дверь. Ручка неприятно скрипнула, отзываясь эхом, но врача это определённо не смутило. Он зашёл первым, после чего хвостиком за ним последовал Хофманн. В левой части комнаты располагалась двухъярусная кровать: нижняя часть не тронута, верхняя же расправлена, что означало о наличии у неё владельца. Наволочка и пододеяльник были обёрнуты в пастельный зелёный цвет, а простынь имела сероватый оттенок. Посередине висело окно с железными решётками, не позволяющими его разбить, а от уличных фонарей, что располагались на территории психушки, поступал тусклый свет. Справа находилась постель с сидящим на ней мальчишкой. Он беспрерывно смотрел в стену, не замечая вторгнувшихся к нему посетителей. На нём накинуто нежно-голубое больничное платье, длиной примерно по колено. Короткие чёрные волосы, разбросанные в хаотичном порядке, пустой взгляд и ладони, сжимающие простынь. – Здравствуй, Джон Шмидт, – поздоровался доктор, указывая на парня рядом с собой. — Любуйся, это ваш новый сосед по палате, как я и говорил. Лицо названного исказилось в непонимании, а после осознания приобрело очертания непонятной злости. Глаза неясно блеснули, а руки сильнее сжали постельное бельё. – Я Вернер Хофманн, – малец посчитал нужным представиться, переваливаясь с одной ноги на другую. Доктор Сториффан попрощался и немедленно удалился, пожелав двум парням подружиться. Джон глубоко вдохнул и глянул на парня, желающего провалиться под пол. – Вернер? – задал риторический вопрос сосед и мягко улыбнулся, понимая, что это он является для Хофманна причиной страха. – Да не бойся, я не кусаюсь. Если только иногда. Вернер, пытаясь понять пошутил его собеседник или нет, свёл брови к переносице. Наплевав на раздумья и желая просто-напросто успокоиться, прошёл к середине комнаты. Его глаза устремили свой взор на светлую одежду на первом ярусе кровати, в которую нужно было переодеться. – Я так понимаю, тут живёт ещё человек? – О да, – посмеялся Шмидт, ожидавший этого вопроса. – Если я тебя напугал, то что же сделает с тобой этот недоумок? Вернер принялся переодеваться, сменяя свою чёрную рубашку с брюками на голубую накидку. Больше ненужную одежду он аккуратно сложил на край кровати. – А что с ним не так? Не успели перевести в палату для буйных? – спросил Хофманн, садясь на твёрдый матрас. На нём невозможно даже сидеть, не то, что спать. «Думаю, это можно сравнить с обычной деревянной доской», – подумал сидящий. – Я бы назвал это так. Я со своим расстройством не такой агрессивный, – фыркнул Джон и перевернулся набок, устраиваясь поудобнее. – Хотя, может, мы листочки с диагнозами перепутали. – Что за болезнь? – задал вопрос подросток. – Лично меня судьба наградила довольно интересным расстройством. В один момент я хочу спрыгнуть с парашютом, дабы испытать адреналин, а уже в другой с крыши, чтобы конечности переломались к чертям, – продолжил он, отчаянно пытаясь втереться в доверие. – Перепады настроения? – предположил парень. – Если говорить простыми словами, то да. – Не считаю это за болезнь. У меня импульсивное расстройство. Сейчас я принимаю таблетки, но в будущем могу помочь переломать тебе все кости, если рядом не будет крыши, – с насмешкой проговорил Джон. – Спасибо, не стоит. Справа раздался звук скрипящей двери. Вернер повернул голову и удивлённо посмотрел на зашедшего в комнату человека, нагло прерывающего их разговор. Тёмные волосы, бледная кожа и выделяющиеся синяки под глазами. Небесно-голубые глаза уставились на него, а губы растянулись в усмешке. – Что-то ты припозднился, – с упрёком проговорил Шмидт. – Я бы со скуки помер, если бы не он. – Дела были, мудила, – язвительно сказал парень с русским акцентом. – А ты новенький, да? Нам Сториф рассказывал о тебе. – Ага, я Вернер, – нервно поёрзал на своём месте Хофманн, рассыпаясь от пристального взгляда. – Вернер, – повторил подросток, стараясь распробовать имя на вкус. – А ты там тоже рыжий? Пока Вернер недоумевал, что тот имел ввиду, Джон громко засмеялся: – Юра, так нельзя, – противоречил своим же словам Шмидт, катаясь по полу от смеха. – Ага, – угрюмо произнёс юморист и сел на кровать рядом с задыхающимся соседом. – Я Юра. Юра Голубев. Хофманн, до которого только дошла причина смеха Джона, залился краской, пытаясь закрыть лицо руками под насмешливыми взглядами. Да, он рыжий. С глупыми бесчисленными веснушками по всему телу. – Да успокойся же ты, блять! – громко крикнул Юра, произнеся последнее слово на русском. Его друг быстро заткнулся и выпрямился, после чего стал пинать нарушителя его личного пространства, находящегося на его кровати. Голубев, сказав что-то нецензурное, слез и отправился на свою постель наверху. – Да ты походу Вернера до смерти засмущал. – Неправда, – запротестовал названный парень, решивший резко перевести тему. – А в какое время вы питаетесь? – Ты мастер перевода, – донёсся голос сверху. – Завтрак обычно в восемь утра, обед в полдень. – Перекус в четыре часа, а ужин в семь, – договорил мысль соседа Джон, после чего начал гневную тираду. – А сегодня я не ужинал из-за этого пидрилы! Юра, вместо того чтобы отреагировать, промолчал, взамен лишь постукивая пальцами по торсу. – Что-то случилось? – Я не знаю, но определённо догадываюсь, что у него произошло с доктором, ведь перед ужином он пришёл и сказал, чтобы я поблагодарил своего любимого соседа за свой животный голод! – яро отозвался Шмидт. – Всё, что ему нужно было — это не грубить! Даже с этим он не справился! Вернер не знал, как реагировать на эмоциональную речь знакомого. Должно быть, Юра действительно сильно ему нагрубил, раз врач оставил не только одного его без еды, но и друга. Молчание в комнате прервал доктор. – Вспомнишь солнце, вот и лучик, – брезгливо поёжился Голубев и, не медля, повернулся лицом к стенке. – Так, время позднее, пора спать. – А во сколько подъём? – спросил Вернер, подавая свою старую одежду доктору, после чего залезая под худое одеяло. Им уж точно не согреться в зимнюю ночь. – В семь часов я вас разбужу, – мило улыбнулся Сториффан, забирая рубашку с брюками. – Завтра я отведу тебя на кое-какую процедуру. Пожелав спокойной ночи, врач выключил свет в палате и тихо вышел из комнаты. – На какую процедуру этот мудак собирается тебя отвести? – с ноткой нервозности донеслось сверху. – Завтра и увидим.

* * *

Спокойствие. Уличные фонари уже давно перестали гореть, а звуки кузнечиков, доносящиеся из открытой снаружи форточки, прерывали идиллию в палате. Если, конечно, не считать ворочающегося Джона и скрипящие под ним доски. Что действительно не было слышно, так это глухое всхлипывание и прерывистое дыхание. Воспоминания, не давающие уснуть – настоящий кошмар. Казалось, что этот день не закончится, а перед глазами вновь появятся очертания его образа.