Игра в приставку

— Э, слышь, Тох, я не из этих, — Ромка прокашлялся, утыкаясь лицом в ковер. Джойстик от приставки в его руках жалобно затрещал. — И я ещё не проебал, понял? Заезженная пластинка всегда звучала с агрессией. Антон даже серьёзно пугался первое время. Что уж там. Когда-то он действительно боялся Пятифана. — Угу, — он мурлыкнул почти ехидно, привалившись к крепкому плечу. Вот так валяться на полу дома одним, играя в приставку, не боясь, что мама опять начнет орать за «порчу» телевизора, было почти бесценно. Ромка сопел и рычал, джойстик поскрипывал от усердия, но уровень всё не давался. — Осталось четыре попытки, — Антон уже не пытался скрыть ликование в голосе. Было что-то непередаваемо-пряное в том, чтобы дразнить хищника. Один раз попробовав, он уже не мог отказать себе в удовольствии. — Слышь, заяц, оборзел? — Ромка рычал, а у Антона внутри разливалось тянущее тепло с примесью мускуса. — Как разделаюсь с этими уёбками, оторву твои поганые лапки и… Дрожь прошла по телу. Угрозы. Угрозы. Угрозы. Ромка злой, щедрый на выражения, готов был порвать Антона на месте. Он действительно мог. Сладкая патока стекала по животу. Антон не боялся. Ни капли. Непередаваемый контраст ощущений. Жажды. Бесстрашия. Ликования. Пьянящее чувство вседозволенности кружило голову. — Так разделайся. — Антону было почти стыдно наблюдать за чужими метаниями. Ромка потратил уже шесть попыток, он так искренне старался, перепроходил из раза в раз с самого начала. Только гордость и злость удерживали его от поражения. Хотелось уже его пожалеть, дать подсказку… Да кого Антон обманывал? Алиса испортила его. Так сильно испортила. Наслаждаться чужими страданиями и замешательством — плохо. Но так сладко. Ладонь сжалась сильнее, напоминая, кто тут сегодня жертва. — Сука! — Рома зашипел, со всей силы врезавшись головой в пол. — Да сколько, блять, можно! — Последняя жизнь. Ещё чуть-чуть… — Антон не успел даже слова закончить. — Парашник завали! — джойстик с силой ударился о пол. — Советчик, блять! Убери культяпку и посмотрим, кто тут смеяться будет. Антон не ответил, только сильнее огладил чужую твёрдую ягодицу, спускаясь рукой на бедро. Валяться на полу дома одним, играя в приставку, и безнаказанно лапать самую накачанную задницу их школы — вот что было поистине бесценно. Ромка поставил на выигрыш за 10 попыток. Игра обещала быть долгой и… крайне увлекательной. Уж Антон сделал всё, чтоб как следует замотивировать оппонента на победу. Рука невинно легла под колено, огладив чувствительное место через тонкие спортивки. Ромка даже не вздрогнул. Привык. С ощущением легкой щекотки он научился справляться ещё на первой попытке. Такой мужественный. Терпит. Хотелось увидеть, как его терпение начнёт трещать по швам. Заставить скулить. Ромка его убьет. Антон повёл рукой вверх, слегка массируя. Твёрдое бедро почти дрожало от напряжения. Пальцы разминали сильнее, сжимая мышцу в попытке не то расслабить, не то довести до ручки. Фантазия ярко рисует, как ощущаются прикосновения. Ещё не достаточно дерзкие, чтобы Ромка сорвался, но уже слишком откровенные, отчего он сопел и стыдливо поджимал ягодицы, не смея тем не менее оторваться от игры. Знал, что стоит на кону. Жаль, к третьему кругу он и на это стал реагировать более сдержанно. Большой палец скользнул по внутренней стороне, между накачанных бедер, вызывая обоюдную дрожь, заставляя пальцы на ногах его жертвы резко поджаться. — Тоха! — зашипел, пиная коленкой ковер в жалкой попытке сосредоточиться. Тут Ромку наверняка ещё никто не трогал. Слишком интимное место. Нападок на мужественность. Он бы переломал руки любому, кто осмелился. Как хорошо, что они у него сейчас заняты. Между бёдер по-настоящему жарко, хочется нырнуть туда всей рукой, протиснуться, провести ещё выше, почувствовать, как подрагивают и сжимаются мышцы. Такой сладкий. Главное — не сказать это вслух. Такого Ромка не простит даже ему. Не то чтоб у Антона не было желания проверить. Ладонь упёрлась в ягодицу. Увлечение спортом определенно не прошло даром. Твёрдые, идеально круглые. Хотелось обхватить их ладонями, со всей силы сжать, развести. Пока Ромка не сорвётся, весь красный, не вдавит в старый бабушкин ковер, прижимая за горло. Будет рычать, угрожать, сожмёт ладонь крепче… Большой палец тем временем, дойдя до промежности, погрузился ещё глубже, огладил шов, замирая. Антон понимал, что продолжи он в том же духе — не оставил бы противнику ни единого шанса на победу. Почти по-армейски короткая стрижка не давала Ромке никакой возможности скрыть покрасневшие уши, а напрягшаяся, ходящая ходуном спина говорила лучше всяких слов. Палец двигался медленно, дразня, слегка надавливая под яичками. Заставляя проглотить тихий немужественный скулеж. Антон тяжело сглотнул, слегка елозя бедрами. Хотелось. Так хотелось больше этого жара. Ромка ж не позволит ему. Наверняка сейчас вскочит, не выдержит. Звук падающего джойстика был почти оглушительным. Вот оно. Однако Ромка закаменел, не дернув больше ни единым мускулом. Седьмой кон был единственным, в течение которого он не издал ни звука. Единственным сокрушительным для Антона моментом было то, что Ромка привыкал. Очень быстро. Стискивал зубы и учился терпеть. Это подогревало стараться изощрённее. Да и проигрывать тоже не очень хотелось. Всего три попытки осталось. Антон убрал руку, вызвав у Ромы тихий вздох облегчения. И тут же заставил напрячься, поднимаясь с их нагретого лежбища и пересаживаясь Ромке на бёдра. — Серьезно? — выдохнул он почти устало. — Ну и жопу ты себе отъел, заяц. — Нравится? — Антон слегка поёрзал, дурея. Такой страшный серый волк скулит, стоит только сжать в нужном месте. — Я не пидор, чтоб твой сральник разглядывать, — огрызнулся Рома привычно. Антон только улыбнулся. — А мне нравится. Округлые ягодицы идеально поместились в ладонях. Антон, до сих пор не веря, что прямо сейчас делает это, аккуратно сжал пальцы, смотря, как натягиваются спортивки. Вау. — Блять! — Ромка под ним лежал, как прихлопнутый. Охренеть. Ягодицы резко напряглись, сжимаясь вместе, затвердевая, как камень. — Новая игра началась, — дипломатично заметил Антон, доставая из дальних углов некогда привычные интонации маленького тихони. — Расслабься, я верю, у тебя получится! — Слышь, умник, — Ромка сильнее вцепился в геймпад, даже не думая расслабляться. — По сторонам смотри, когда гулять будешь. Во все четыре глаза, сука, смотри. — Я же беспокоюсь, — вздохнул Антон, ласково поглаживая и сжимая напряжённый зад. Алиса в свое время преподала ему слишком ценные уроки. — Иначе этот раунд закончится, даже не начавшись. Ромка резко вскинул голову на телевизор, где его персонажа в первой же яме расстреливал какой-то дурацкий гриб. — Две попытки, — Антон наклонился почти к самому уху, опираясь на руку, вторую тем временем не отрывая от задницы. — Нахуй! Перерыв! Слезь с меня, — Ромка хлопнул джойстиком по полу. Тот до сих пор оставался цел одним лишь чудом. В глубине души Антон тихо молился, чтоб он выдержал остаток вечера. — Ммм, — он неохотно промычал, упираясь лбом в Ромкино плечо. Родной запах олимпийки ударил в нос, вызывая желание вжаться сильнее. В Ромку хотелось врасти, хотелось стать с ним одним целым. Сжать. Выпотрошить и забраться внутрь. Поглотить. Рука с ягодицы перебралась под олимпийку, оглаживая горячее, слегка влажное от пота тело. Антон ещё никогда себя не чувствовал настолько жадным. Терпеть было почти невыносимо. — Осталось совсем немного. Я в тебя верю, — Антон буквально лёг сверху, шепча Ромке в ухо слова поддержки, спускаясь на шею, вдыхая её жар, наблюдая за медленно расползающимися красными пятнами. — Две попытки, и всё закончится. Твердый член лег прямо в ложбинку между напряженных ягодиц. Антон не знал, что может быть настолько хорошо. Хотелось отблагодарить. Сделать так же приятно. Он повернулся, целуя за ухом, спускаясь по горлу, медленно переходя на загривок. Хотелось ближе. Хотелось сильнее. Глубоко вдохнул, с силой впиваясь в шею у кромки волос, всасывая кожу, царапая губы о короткий ёжик, чувствуя солоноватый привкус пота на языке. Потрясающе. Ещё. Ромка резко застонал, выгибаясь, неосознанно проезжаясь задницей по напряжённому члену. — Блять! — и тут же резко отжался от пола, встряхивая потерявшего всякую связь с реальностью Антона. — Я тебе не девка, чтоб с телячьими нежностями лезть. И убери свой… сядь нормально, сука! Антон медленно приподнялся, тяжело дыша. В ушах звенело. В штанах тоже. Все тело горело и в то же время ощущалось каким-то ватным, руки подкашивались. Хотелось лечь обратно, вжаться сильнее, глубже. Он уперся лбом Ромке в спину, стараясь отдышаться, тот, к счастью, не возражал, слишком занятый собственными переживаниями. — Сажусь, — выдохнул напряжённо, последний раз целуя между лопаток, и действительно сел обратно на бёдра, стараясь, однако, теперь держаться на почтительном расстоянии. — Развлекайся, пока можешь, — в голосе Ромки по новой заиграла злая решимость, подстёгиваемая жаждой мести. — а потом готовься задирать хвостик, зайчик. Антон тихонько засмеялся, ощущая, как внутри всё сжалось. Кажется, Ромка так и не понял, что ни один из исходов сегодня не будет для него поражением. Но и это не значит, что он так просто откажется от игры. — Посмотрим, — Антон слегка размял ладонями чужую поясницу. — Помни, ты сам говорил, что не будешь потом меня обвинять в том, что я тебя якобы «отвлекал»… — Я не фуфлыжник, — жестко оборвал Ромка. — Сказал, значит, не буду. Две попытки. — Две попытки, — кивнул Антон, возвращаясь на ягодицы. Ромка даже не дрогнул. Интересно. Впрочем, он мог дать небольшую фору. Насладиться картиной. Задравшаяся одежда открывала прекрасный вид на голую крепкую спину, ямочки на пояснице, которые хотелось вылизывать, и, разумеется, восхитительные круглые ягодицы. Антон был готов отдать всё, чтобы оказаться между ними ещё на секунду. Твёрдые мышцы наконец-то расслабились, став податливыми, как пластилин. Можно было беззастенчиво сжимать и растягивать, разводить их в стороны так, чтоб штаны начинали трещать, и снова сжимать. Вот только… Ромка не реагировал. Вообще. С усердным кряхтением убивал врага за врагом, будто забыв о всех своих возмущениях. На такое Антон согласен не был. Повторять уже отыгранный трюк он не собирался, да и для Ромки это было явным перебором, однако это не значило, что идей больше нет. Идеи были. Куда более дерзкие. Антон ещё раз погладил поясницу, прошёлся большими пальцами по ямочкам. И нырнул под пояс спортивок. — Эй! — Ромка почти взвизгнул, но тут же взял себя в руки, возвращаясь обратно к игре. Даже жизни не потерял. Нет уж. Антон запустил руки глубже, под бельё. Жар голой кожи сводил с ума. Даже вывернутые болезненно запястья не могли отвлечь его от этого ощущения. Он сжал пару раз пальцы на пробу, впитывая каждое ощущение. Крепкие, но мягкие. Невероятные. Даже через одежду они оставляли ошеломительные ощущения, но так, напрямую… Хотелось стащить дурацкие спортивки и прижаться всем телом. Ладони невольно сжались, впиваясь в ягодицы. Ромка уткнулся в сгиб локтя и тихонько, но злобно забормотал. Минус одна жизнь. Вот так. Антон устроился чуть удобнее и слегка стянул штаны, чтоб не выламывать запястья, на что Ромка предупредительно зарычал. Хороший волк. Совсем ручной. Антона он никогда не укусит без предупреждения. Ладони ещё раз жадно огладили ягодицы, с силой оттягивая. «Чувствуешь это натяжение, Ром?» «Чувствуешь стыд?» «Если б не эти ужасные спортивки, я бы видел, как ты открыт». Алиса точно его испортила. Неисправимо. Ромка с матом напоролся на шипы, теряя ещё одну жизнь. Чувствует. Ладоням там так горячо. Они и его наверняка обжигают. Им обоим было бы лучше, сними он штаны. Антон сглатывает набежавшую слюну. Страх неожиданно приходит. Он почему-то вспоминает, что и с кем он сейчас делает. Ромка действительно переломает ему руки, только чтоб доказать себе, что не такой. Дрожь охватила всё. Сладкая дрожь. Кажется, он упустил момент, когда тело так ненормально стало реагировать на угрозы. Пусть переломает. Хоть руки, хоть ноги. Хоть зарежет и закопает в лесу. Но сейчас Антон заставит его умолять. Он вытащил левую руку из штанов и опёрся ею между лопаток. Хотелось надавить, с силой вжать в пол так, чтобы только зад торчал кверху. Ромка протестующе тявкнул и тут же захлебнулся, когда вторая рука скользнула между половинок, смело оглаживая анус. — Какого?! — рявкнул Ромка, резко оборачиваясь. — Ты мне ещё в очко залезь! Антон усмехнулся. Палец сделал круговое движение и слегка дразняще надавил. — Хочешь? — Нет! — его голос был почти истеричным. — Только попробуй. Ты труп, нахуй! Хотелось. Хотя бы немного. Совсем чуть-чуть. Палец рефлекторно подался вперед, не проникая, только поглаживая складочки, как Рома разразился новым потоком ругательств. Обычно Антон просто пропустил бы их мимо ушей, но сейчас… Он дрожал. — Я не буду, Ром, — Антон мгновенно переключился на свой самый мягкий тон. Таким он разговаривал только с сестрой. — Не буду, обещаю. Рука опустилась ниже, стала аккуратно массировать яички, сам Антон мягко поцеловал Рому в плечо. Казалось, сейчас «телячьи нежности» были нужны им обоим. — Да что ж за херня-то! — Рома уткнулся лицом в пол, отчаянно теребя волосы. Его уши горели. — Тшш, — Антон вытащил вторую руку из штанов, поглаживая спину, направляя. — Повернись ко мне. Пожалуйста. — Пошел ты! Я тебе не тёлка, чтобы ныть, Тох, — Ромка тяжело развернулся, почти падая на спину. Его лицо шло бордовыми пятнами, рот и щёки блестели от влаги. — Только в жопу ко мне не лезь. Антон почти не слушал. Он в жизни не видел ничего восхитительнее. Хотелось облизать. Всего. Грудь Ромы ходила ходуном от частого дыхания, а за ней… Горло на секунду сдавило. Стояк натягивал спортивки. Фантазия быстро нарисовала его зажатым всё это время между телом и полом, пока Антон сидел сверху, лежал на нём, прижимая плотнее. Как Рома мужественно (стыдливо) молчал, наверняка матеря его про себя, изнывая от желания и дискомфорта. Антон так хотел наградить его за терпение. — Можно? — рука аккуратно подцепила резинку спортивок спереди. — Что-то раньше ты не спрашивал, — попытался рявкнуть Рома сквозь тяжёлую одышку. Легонько похлопав по бедру, Антон медленно оттянул резинку, аккуратно снимая штаны вместе с бельём. Громкий стон Ромы почти оглушил, когда его член наконец оказался на свободе. — Вау, — восторженный вздох вырвался сам. — Что, Тошик, не можешь удержаться при виде мужских членов? — даже будучи в таком состоянии, Ромка ехидно оскалился. Вот только Антон даже не стал обращать на него внимание, смело обхватив член, заставляя захлебнуться собственными колкостями. — Ты прав. Не могу удержаться, — он устроился у Ромы на плече и, показательно облизав руку, начал ритмично надрачивать. Член, тёмный от прилившей крови, мягко скользил в ладони. Слюны никогда не хватает надолго, но и Ромка вряд ли сможет продержаться дольше пары минут. Громкий несдержанный стон над ухом взбудоражил кровь, заставляя другой рукой крепко сжать себя в паху. Ромка тем временем выгибался и рычал, запустив пальцы Антону в волосы, с силой оттягивая пряди. — Блять, Тош, — он почти скулил, извиваясь. Такой горячий, такой податливый. — Тош, пожалуйста. Антон послушно ускорился, работая рукой усердней, слюна уже почти высохла, но, кажется, Ромке было плевать. Он задрожал и со стоном кончил, пачкая олимпийку, попадая даже на лицо и волосы Антона. — Всё, всё, всё… — Ромка шептал в полубреду, отводя его руку от наверняка слишком чувствительного сейчас члена и прижимая к губам, стараясь отдышаться. — Вот это ты, Тош, выдал, конечно. Поиграли. И нервные смешки прямо в ладонь. Ещё не поцелуй, но сердце Антона замирает, а в горле встает комок. Становится уже даже не до своего почти болезненного возбуждения. Он разберётся с ним сам. Потом. Если будет нужно. Сейчас эмоций слишком много. Хочется кричать. Хочется искусать эти чертовы губы, прижимающиеся сейчас к его руке, которая дрочила Ромке минуту назад. Хочется сжать в объятьях, пока рёбра не начнут трещать, пока не начнет задыхаться, показать хотя бы часть того, что чувствует сейчас Антон. Хочется… хочется… — Эй, пацаны! Вы где? Я пришёл, на! — громкий знакомый крик раздаётся из коридора внизу, будто облил ледяной водой. Какого черта? — Бяша? — вот его Антон сейчас не ждал абсолютно. — Блять! — Ромка тем временем резко вскочил, в панике натягивая спортивки, и поморщился от не особо приятного ощущения. Именно. Они в дерьме. Вот теперь Антон почувствовал настоящий отчаянный страх. Ромка точно не простит ему такого тупого палева. — Блять, я забыл! Сука! — его партнер по несчастью ругался шёпотом, пытаясь в панике оттереть от олимпийки пятна спермы углом ковра. — Я хотел тебя предупредить… бля… Вроде весь из себя крутой, а временами такой нелепый придурок. — Нда… — Антон, тоже в панике, при этом чувствовал себя каким-то отмороженным, будто утопленным в киселе, оглядывался, как в замедленной съемке, пока взгляд сам не упал на кружку с недопитым чаем. — Эй, Ром… Парень повернулся, и Антон тут же опрокинул кружку ему прямо на живот. — Какого?!.. — А я вас по крикам нашёл, на! — радостно врывается Бяша, сразу начиная ржать с облитого, яростно матерящегося Ромки. — Хрена ты лошара! Это он меня испугался, да? — Это я, — скромно улыбнулся Антон, пытаясь унять колотящееся сердце. Он только чудом умудрился запрыгнуть на кровать, прикрыв стояк лежащей рядом подушкой. — Извини, Ром, случайно. Ромка, который, похоже, только сейчас понял смысл аферы, отряхнулся, с независимым видом снимая олимпийку, надёжно скрывая улики. — Забей. Не сахарный, не растаю. Олимпийка пролетела мимо Антона, падая за кровать, подальше от посторонних глаз. Неужели пронесло? — Э, вы чё, без меня тут играли, на? — Бяша, увидев включенный телек, обиженно обернулся. — Ээээ… — Мы только настроили, — нашёлся Антон. — Ромка попробовал поиграть немного, но, видишь, даже первый уровень не прошёл. — Ааа, — понимающе протянул Бяша. — Ну тогда ладно. А я уж подумал, вы меня кинуть решили. — Нет, конечно! Бяш, куда мы без тебя. — Только давай Роме ещё одну попытку дадим, он так хотел поиграть, — Антон улыбнулся невинно, чувствуя себя главным злодеем. — А как проиграет, ты следующий. — Всего одну? Бяша, слишком щедрый для друзей, был готов хоть весь день смотреть, как другие играют. — Да, ему хватит, он сегодня уже наигрался, — ехидная улыбка сама наползла на губы при виде Ромкиных покрасневших ушей. Они оба сегодня наигрались. — Ага, только проигрывать я не собираюсь, — оскалился Ромка, неровной походкой направляясь к телевизору. У него оставалась последняя попытка.