Вино и сигареты

***

      Прежде всего, стоит сказать, что ни Кэйя, ни Дилюк не могли дать точного ответа на вопрос как их взаимоотношения пришли к такому итогу. И с чего конкретно началось это искривление привычной для обоих полуметровой дистанции в виде барной стойки.       Может быть, все началось с того, как отчаянно каждый раз Альберих старался вывести названного брата на эмоции, чтобы получить хоть крупицу внимания. И, если поначалу Рагнвиндр игнорировал его провокации, с каждым разом они становились все более жестокими и откровенными. Кэйя был готов сделать буквально всё, лишь бы взгляд алых глаз был направлен на него.       А может, началом всего стал первый раз, когда Дилюк все-таки взорвался. Когда попытки Кэйи поддеть брата так и не приносили должного результата, тот решил кардинально сменить тактику. Следующим этапом настойчивого требования внимания стал флирт. Вначале двусмысленный и скрытый, затем более пошлый, но по-прежнему завуалированный. А потом выпитая бутыль Полуденной Смерти стала причиной наглой и открытой речи о том, как хорошо Кэйя смотрелся бы сейчас между этих прекрасных бёдер и как сильно он хочет, чтобы Дилюк вставил в него свой член. Привычное раздражение от того, что обычно говорит Кэйя помешалось со смущением и превратилось в огненный ураган всепоглощающего гнева. Тогда, обычно сдержанный на людях Рагнвиндр, за шкирку вытащил названного брата через заднюю дверь из таверны, прижал к стене и (вопреки всевозможным неприличным фантазиям Кэйи) прописал ему за такую наглость несколько ударов по физиономии. И, в общем-то, был совершенно прав — наутро Кэйя понимал, что эти синяки с мелкими ожогами от элементальных сил были вполне заслуженными.       Или виноват тот раз, когда Альберих дождался закрытия таверны и, воспользовался усталостью Дилюка а, следовательно, его подтупленной реакцией на неожиданности. Рагнвиндр тогда правда не заметил то, как Кэйя бесшумно подкрался к нему. Тонкие пальцы в черных кожанных перчатках настойчиво повернули его лицо и прохладные мягкие губы коснулись вначале уголка рта, а затем сомкнулись в поцелуе. Альберих не был намерен медлить и сделал шаг вперед, вжимая Дилюка спиной в стенку. Как только тот опомнился, его руки уже были перехвачены в районе запястья воизбежание негативной реакции, а между бедер бесстыдно распологалось чужое колено. Что ж, этот поцелуй был абсолютно трезвым, Дилюк искренне ожидал почувствовать привкус алкоголя, но, даже когда Кэйя отстранился, послевкусия вина во рту не осталось. В последующие дни Рагнвиндр лишь думал о том, что ему не было неприятно от этого поцелуя.       Что бы ни послужило толчком к последующим действиям, в одну из ночей Рагнвиндр принял их искаженные взаимоотношения постучал в дверь дома Кэйи. Он был настолько зол, что, казалось, языки элементального пламени вот-вот прожгут его перчатки. Обозленный на сорванный план, касаемый фатуи, Дилюк был сорваться на ком угодно, кто попадется под руку. Но хорошо знал, что в городе есть один человек, которому это лишь доставит удовольствие. Конечно, Альберих открыл ему дверь и был прижат к ней же сильными руками названного брата, пока он самый с силой вцепился зубами в чужую открытую шею под незастегнутой рубахой.       Кэйя знал, что Дилюк не станет с ним лишний раз нежничать и с первого такого раза был готов к грубости. Но иногда Рагнвиндр все же переходил черту, полностью теряя над собой контроль. В такие моменты на коже капитана появлялись сильные ожоги и багровые синяки на местах, которые сжимал Дилюк, удобнее подминая того под себя. В некоторые моменты он даже готов был извиниться за приченённый вред, но Альбериху это было не нужно, за все время он ни разу не показал, что требует к себе иного отношения. В любом случае, он раз за разом без лишних слов пропускал Дилюка в своё жилище, будучи готовым к тому, чтобы быть воспользованным для вымещения накопившейся в брате агрессии на себе.       После каждого раза Кэйя закуривал любезно подожжёную пиро элементом сигарету и они оба безмолвно сидели рядом, делая редкие затяжки. Альберих начал курить и в повседневности, но для Дилюка это было не больше, чем обычным развлечением после секса и спущенной злости.       В последний раз все пошло не по привычному сценарию. Дилюк приходил в себя после оргазма, пока Альберих жадно заглатывал воздух, после того, как его названный брат решил поиграть с удушением и, не думая о последствиях и будучи слишком увлечённым собственными ощущениями, забыл о том, что делает. Алые глаза, что потеряли в себе увлечённый блеск, на Кэйю рядом с собой. — Кэйя, я… — Хотел начать он оправдываться, но тот лишь встал с места и без слов побрёл в сторону кухни.       К моменту, когда Альберих вернулся с открытой бутылкой вина в руке, Дилюк уже успел одеться, будучи готовым уходить. Но его взгляд зацепился за Кэйю, который… Был явно не в лучшем виде. Его тело уродовали множество мелких шрамов от ожогов и багровые синяки. На шее остались следы от его пальцев. Кровоточащие следы от зубов, к которым явно были предприняты попытки вытереть кровь, выглядели лишь размазанными на тёмной коже. А по его щекам тонкими ручьями стекали слёзы. Кэйя ждал, пока Дилюк уйдёт, и вместо прощания лишь припал губами к бутылке и сделал несколько крупных глотков. — Почему ты позволяешь мне это делать? — Спокойным тоном спрашивает Рагнвиндр, подходя ближе.       Его пальцы невесомо касаются шеи, но Кэйя дёргается, машинально отталкивая чужую руку. Кроме страха Дилюк не видел ничего в его глазу, но прекрасно знал, что к следующему разу тот будет делать вид, что ничего не произошло. Но он был разбит. Это ощущалось в его безжизненном взгляде вникуда, когда он сидел с сигаретой в руках, в попытках забыться в алкоголе, в слезах, что он проливал в таверне за самым дальним столиком. И причиной этого стоит сейчас рядом с мыслями о том, что ничего не бывает без последствий и, если Кэйя этого не показывал, это не значит, что его все устраивало.       Давать волю садистской стороне Дилюка было огромной ошибкой для обоих.