По линии канта

Юра вылез из машины, потянулся, разминая затекшие в дороге мышцы. Рядом суетилась Мила, вытаскивая из микроавтобуса снаряжение. Гоша хлопнул водительской дверью и осмотрелся. На парковке было не протолкнуться. То, что они смогли найти место, да еще и недалеко от самой базы и спуска, — чудо, не иначе. Хотя, чего вообще стоило ожидать второго января?  — Бля, Гош, помочь не хочешь? — Мила корячилась, пытаясь вытащить из багажника свой сноуборд. — Когда ты уже дверь починишь, а? Я заебалась шмотки через заднее сиденье таскать. Юра отошёл немного в сторону, чтобы им не мешаться. Его лыжи ехали всю дорогу рядом с ним, убирать их в багажник он не стал.  — А нахера ты их туда запихала? У нас весь задний ряд свободный был! — пропыхтел Гоша, помогая Миле.  — Ребят, давайте я ски-пассы пока оплачу, — Юра расстегнул кармашек на руке, проверяя наличие своей магнитной и банковской карточек. Мила тут же протянула ему две: свою и Гошину. — Вам по десять пока, а дальше сами продлите? Гоша почесал затылок через шапку. Мила называла её гандонкой, чем ужасно бесила Поповича.  — Давай по пятнахе. А там посмотрим. Юра кивнул, сунул их карточки в кармашек и вжикнул замком. Перепутать магнитки было сложно: на каждой была фотография владельца и минимум личных данных — фамилия-имя-отчество и год рождения. В том случае, если кто-то попытается обналичить оставшиеся спуски с карты, кассир потребует паспорт или любое другое удостоверение личности (загранник или водительские права). Обычные магнитки, без всего, выдавались тем, кто приезжал не часто, чисто покататься разок. Юра иногда шутил, что только их троица обеспечивает курорту как минимум месячный доход. Так что перед их приездом должны были как минимум ковровую дорожку раскатывать. Юра, лавируя между машинами, вышел с парковки и направился к административному зданию, иногда уходя от столкновения с лыжниками, сноубордистами и детьми на «ватрушках». В голове тут же зазвучал голос Яковсаныча, который не переставая талдычил о том, что если их не травмирует катание на «резиновых говнах», то этим обязательно займётся сам Фельцман, если только узнает, что чья-то жопа была по близости от этой дряни. Юра и сам прекрасно осознавал, что катание на тюбинге куда травматичнее тех же лыж или сноуборда. Потому что для двух последних есть снаряга или возможность нормально упасть на худой конец. А когда ты едешь на «ватрушке», можно отбить копчик (в лучшем случае), а в худшем заработать компрессионный перелом позвоночника и на всю жизнь остаться прикованным к кровати. Юра поёжился. Он ни разу в жизни на тюбинге не катался, а после того, как со склона на его глазах однажды эм-чэ-эсники увезли ребёнка в реанимацию, понял, что никогда и не покатается. Лучше потом в травме всем с гордостью рассказывать, что ногу он сломал, когда вылетел с горнолыжной трассы, потому что спуск был слишком крутой или какой-нибудь новичок, не рассчитав своих сил, влетел в него на большой скорости, чем «да знаете, решил я покататься на «ватрушке»…». Так себе история. В холле пахло очень уж знакомо. Юра не знал, как так вышло, но этот запах он мог узнать всюду: лыжный парафин, еда в буфете, дезинфектор для снаряжения напрокат. Всё это смешивалось в одну непередаваемую массу ароматов и ощущений. Юра стянул шапку, прошёлся рукой по спутавшимся волосам и огляделся. Слева был стол с аэрохоккеем, прямо — инструменты для самостоятельной обработки лыж и бордов мазью для скольжения, камеры хранения и туалеты, справа — зал с лавками для переодевания, пункты выдачи и приёма снаряги и то, что было его целью, — кассы. Юра встал в очередь за женщиной с ребёнком. Не в его привычке было подслушивать чужие разговоры, но он, сам того не желая, услышал, как женщина попросила оформить им аренду тюбинга. Юра поморщился.  — Не рекомендую, — произнёс он и тут же прикусил нижнюю губу. Ну вот кто тянул его за язык? Сейчас мамаша начнёт доёбываться до него, мол, ты кто такой, какого рожна тебе надо и вообще пошёл нахуй. Женщина обернулась, удивлённо глядя на Юру.  — Ой, а почему?  — Травматично, — пожал он плечами. — Если «ватруха» на кочку наедет, в лучшем случае, синяк на жопе будет, а в худшем…  — Ой, — женщина прижала ладонь в перчатке к губам. — А что тогда?  — Лучше инструктора наймите, если финансы позволяют, и лыжи ребёнку возьмите. Всяко полезнее будет. Юра рассматривал различные объявления на стенде рядом с кассой, лишь бы только не смотреть женщине в глаза. Он столько раз умудрялся встрять в словесные перепалки с мамашами и папашами, что предпочитал обходить их стороной. Но в этот раз почему-то не получилось пройти мимо.  — Девушка, — женщина повернулась к кассе. Кассир что-то пробивала в компьютере и попросила подождать. Юра опустил глаза и встретился взглядом с ребёнком, который держал мать за край куртки. Плисецкий показал ему язык. Пацан прищурился и тоже высунул язык. Юра хмыкнул. — А сколько будет стоить инструктор для ребёнка? Какие лыжи? Молодой человек, — она снова повернулась к Юре. — А какие лыжи лучше?  — Горные, — не задумываясь ответил он, едва челюсть не уронив от удивления.  — Горные, — передала женщина кассиру. — Ага, спасибо большое. А на двоих инструктора можно? Отлично, спасибо большое! — она приложила банковскую карту к терминалу. — Вадик, пошли за снаряжением. — И снова обратилась к Юре. — Спасибо вам большое! Плисецкий улыбнулся и чуть пожал плечами.  — Да не за что! Женщина отошла от окошка, и Юра наконец смог подойти к кассе. Он протянул кассиру три ски-пасса.  — Красная трасса. Пятнадцать спусков на каждый, плюс на Поповича парковку сделайте. Снаряжение не нужно. Юра оплатил картой, в кармане пиликнул телефон, оповещая о снятии денег. Плисецкий убрал карты обратно в кармашек на рукаве и направился к выходу. В дверях он, засмотревшись на рекламный стенд горнолыжных соревнований, налетел на какого-то парня в красно-белой куртке. Лицо было наполовину скрыто лыжной балаклавой, на шапке красовались очки.  — Sorry, — произнёс парень, выставив вперёд ладони.  — Entschuldigen Sie bitte, — на автомате выдал Юра. Он вышел на улицу и обернулся, посмотрев вслед этому парню через раздвижные двери. Юра не удержался и хмыкнул. На спине у того красовались огромные золотые буквы JJ. Подобный контингент встречался на горнолыжных спусках не редко. Юра и сам чуть было не стал одним из них: Мила еле-еле отговорила его от покупки лыж и костюма леопардовой расцветки. Юра, конечно, и сам позже понял, что это была не лучшая идея. Но если бы он его купил, было бы уже поздно. Виктор тогда пытался уговорить его купить снарягу бирюзового цвета, «под цвет твоих глаз, Юрочка». Кацуки активно советовал что-то в розовых тонах. Мила с Гошей поржали и сказали, что если Плисецкий не купит что-то чёрное, они на него обидятся и больше никогда с ним не будут общаться. Так у Юры появился его первый чёрный костюм с серебристыми светоотражающими вставками, а после него были полностью серебристый, в котором он сливался со снегом и однажды его чуть не потеряли, когда он свалился в сугроб, и полностью чёрный, купленный в прошлом году. Лыжи пришлось тоже менять, когда Юра неожиданно вырос. Теперь у него были чёрные матовые лыжи с, ладно-ладно, Витя, уговорил, бирюзовыми вставками. Но Плисецкий был полностью доволен. Он спустился с крыльца административки. На небольшой площади рядом с катком стояла наряженная ёлка. Вокруг неё носились дети, за которыми бегали мамочки с фотоаппаратами и телефонами. Неоновую в человеческий рост надпись «#Хвалынь» тоже облепили желающие сфотографироваться. У Юры таких фоток было с каждой поездки штук по тридцать, потому что Мила каждый раз отказывалась уезжать, пока у неё, у Юры и у Гоши не появлялась хотя бы одна фотография, которую было не стыдно выставить в Инсту. В принципе, Юра ничего против не имел. Мила оживляла его аккаунт, за что ей огромное спасибо. Юра вышел к парковке, дошёл до их микроавтобуса. Мила с Гошей уже успели вытащить всю снарягу. Бабичева сидела на ступеньке, застёгивая ботинки. Попович уже стоял во всей красе, готовый к труду и обороне. Юрины лыжи услужливо достали из чехла и разложили на снегу. Плисецкий протянул Миле и Гоше карточки. Бабичева извернулась и достала сумку с его ботинками.  — Держи. Ну, что там, дохера народу?  — Да как обычно, — Юра пожал плечами и наклонился, развязывая шнурки на своей зимней обуви. — Мамочек с детьми очень много. Я одну даже от тюбинга смог отговорить. Она купила услуги инструктора для горных лыж.  — Молодчина, — Гоша похлопал его по плечу. — Санычу потом расскажем, он тебе премию выпишет.  — Он мне может только хуёв в панамку выписать, — заржал Юра. Он стянул махровый носок с одной ноги, достал из кармана другой, из комплекта термобелья, и натянул на ногу. Лыжные ботинки на холоде были не очень податливыми, поэтому ногу пришлось практически насильно впихивать. Юра немного подвигал стопой, устраиваясь поудобнее, после чего принялся затягивать бакли. Две нижних, потом верхнюю, потом среднюю, потом снова верхнюю, чтобы нога не болталась. Привстал, оперся голенью на язык. Проделал точно такую же манипуляцию с другой ногой.  — Блин, братан, а ты нам на какую трассу спуски взял?  — На зелёную, братан, — передразнил его Юра. — После того, как ты в прошлый раз на жопе проехал половину пути, я понял, что тебе к деткам надо. Думал, инструктора тебе ещё нанять, но там всех уже разобрали. Гоша продемонстрировал ему средний палец. Мила заржала. В прошлый они приезжали сюда в начале зимы, до того, как у всех начались зачёты и сдачи долгов. Попович, видимо, в тот раз встал не с той ноги: постоянно падал, совсем не держал равновесие, поэтому по большей части просто съезжал по трассе на заднице. И Юра с Милой до сих пор ему это припоминали. Плисецкий наконец закончил с ботинками, пришло время балаклавы и шлема. Как бы хорошо он не катался, безопасностью пренебрегать никогда не стоило. Юра застегнул карабин под подбородком, поправил маску на лице и очки на шлеме.  — Ну что, готовы? Попович что-то ответил, но его было не слышно из-за маски, Мила показала большой палец. Юра закинул ненужные вещи в микроавтобус, проверил, всё ли на месте: ски-пасс, телефон, запасные перчатки. Он поднял лыжи, цепляя их друг за друга за счёт ски-стопа, палки — подмышку, соединив их лапками. Мила с Гошей уже успели учесать вперёд. Единственное, что ему нравилось в сноуборде, это мягкие ботинки, в которых можно было спокойно подниматься в гору. Именно поэтому на небольших спусках, сноубордистам не обязательно было покупать ски-пасс и оплачивать подъёмник. В ботинках от горных лыж Юра мог разве что от машины до трассы дойти, да и то с большим трудом. Юра шёл за друзьями, пытаясь не упустить из виду вырвиглазно-розовый костюм Милы. Яркие цвета костюмов у любителей зимних видов спорта были скорее необходимостью, чем прихотью. Чем ярче и аляповатее костюм, тем легче тебя потом в сугробе отыскать. Именно поэтому Юра поспешил избавиться от того серебряного. Держать лыжи одной рукой за переднюю головку было не очень удобно, запястье быстро затекало, и тяжёлые лыжи то и дело норовили свалиться. Юра ещё старался смотреть под ноги, чтобы самому не наебнуться на какой-нибудь кочке. Препятствие перед ним выросло неожиданно. Юра успел только палки увести немного в сторону, чтобы ненароком не выбили глаз этому самому препятствию. Он поднял голову и открыл было рот, чтобы извиниться, но увидел перед собой того самого красно-белого чувака, с которым он столкнулся в здании административки.  — Сорри нот сорри, — выдал Юра и сделал шаг в сторону, чтобы его обойти. Красно-белый шагнул в ту же сторону, что и Юра. Плисецкий поднял брови. Нельзя было увидеть, как он скривился из-за маски, но ему часто говорили, что по его глазам можно прочитать всё и даже больше. И именно сейчас Юра надеялся, что взглядом всё-таки можно убить. Он глубоко вздохнул и шагнул в другую сторону. Красно-белый отзеркалил его движение.  — Какого?.. — Юра уж было собирался познакомить этого мудака со всеми прелестями русского матерного, как вдруг кто-то его окликнул:  — Джей, ты чего там застрял? Говорили на чистом русском, без акцента даже. Юра прищурился, глядя на красно-белого Джея, который зыркал на него из-под шапки. Тот обернулся на голос, и Юра получил возможность прошмыгнуть мимо него по направлению к красной трассе. Около турникетов на подъёмник его уже ждали Гоша с Милой. У каждого одна нога уже была в креплении на доске.  — Ты чего там застрял?  — Да так, в пробку попал, — отмахнулся Юра. Подобных идиотов он встречал регулярно. К нему и молодые девушки подкатывали, и женщины преклонных лет, и молодые парни, и были даже старики, которые предлагали «такому красивому мальчику провести время в интересном месте». Таким индивидам Юра в ответ предлагал попробовать вкус лыжной палки в жопе, и те отваливали. Но были и такие, как этот красно-белый, которым хоть палку в жопу засунь, хоть всю лыжу (и даже обе две) запихай, им хоть бы хны! Юра разложил лыжи, вставил носок ботинка в головку крепления и резко опустил пятку. Щёлкнул пяточный зажим, фиксируя ботинок.  — Ну что, разминочный с середины? — спросил Гоша, вставая в очередь.  — Я бы тебе посоветовала разминочный со второй опоры делать, — хмыкнула Мила, вставая рядом. Гоша только отмахнулся. Юра улыбнулся. Именно в такие моменты он чувствовал, как сильно любит своих друзей. Даже тех, кто может половину трассы проехать на заднице. Трасса делилась опорами подъёмника. С помощью такой нумерации работники курорта оповещали отдыхающих, где и что произошло, например, если кто-то во время подъёма не удержался и упал, но при этом не отпустил бугель, то по громкоговорителю объявляли: «Человек у третьей опоры, отпустите, пожалуйста, бугель». И работа всего подъёмника вставала, никто не двигался с места, пока человек не отпускал крюк. Это всё было придумано для безопасности, потому что получить бугелем по голове — не самое приятное. По степени опасности это, наверное, приравнивалось к тюбингу. Только если тюбинг — это травма, то удар бугелем по голове — это в девяносто девяти процентах случаев смерть.  — Я до пятой проеду, — Юра приложил руку к счётчику. Красный крест на экранчике турникета сменился зелёной стрелочкой, Юра провернул планку, оттолкнулся палками и проехал.  — Не уебись только, прошу, — Мила обернулась к нему. Они с Гошей смешно прыгали на своих сноубордах, одной ногой находясь в креплении.  — А ты не каркай, — Гоша пихнул её в плечо. Они прошли на подъёмник первыми. Юра не очень любил цепляться за бугель в одиночестве, потому что его постоянно перевешивало, он постоянно соскальзывал, и вообще. Кто-то протиснулся в проход рядом с ним. Юра смотрел, как уезжают в гору Мила с Гошей, поэтому не сразу обратил внимание на человека рядом.  — Что? — он вдруг понял, что ему что-то говорили.  — Хотите вместе поедем? — спросил парень. На Юру из-под маски смотрели раскосые глаза. Чёрно-белая куртка, сноуборд с какими-то символами. Плисецкий даже не успел его толком рассмотреть, только кивнул. Парень тут же подхватил его под руку. Работник в зелёной жилетке с названием курорта поймал следующий бугель и помог им зацепиться. Сноубордисту крюк встал ровно между ног, Юре же дали под задницу. Больше его сосед по подъёмнику не сказал ни слова. Они медленно поднимались в гору. Юра рассматривал виды, которые знал едва ли не наизусть. Гоша и Мила впереди о чём-то спорили.  — Я у пятой сойду, — наконец сказал Юра. Сноубордист показал ему большой палец. Юра аккуратно отцепился и тут же отъехал в сторону от подъёмника, чтобы его не зацепило следующим крюком. Сноубордист уехал дальше, на вершину. Плисецкий посмотрел ему вслед, наконец рассмотрев его куртку получше. На спине чёрной куртки у него красовался белый квадрат. Клуб что ли какой? Или секта? К нему подъехали Мила с Гошей, которые уехали чуть выше. Попович стоял на доске вполне уверенно и падать вроде как не собирался.  — Что за чел? — Мила поправила маску, натянула перчатки, пряча края под рукавами куртки. Юра пожал плечами.  — Да хуй знает, предложил подняться вместе. А я и не против. Ненавижу в одиночку подниматься.  — Ну давай тогда со мной в следующий раз, — Гоша надел очки.  — А меня ты на кого покинешь? — притворно оскорбилась Мила.  — Бля, скатывайтесь уже, — Юра тоже надел очки, поправил маску, чтобы не отморозить лицо. Хорошо, что балаклава закрывала и затылок, и шею, и уши, и вообще всё, что только можно было.  — А мы уже, Юрочка. Не только скатились, но и докатились, — развела руками Мила, и уехала по склону первая. Юра стоял, опираясь на палки, и наблюдал, как она ловко лавирует между другими отдыхающими.  — Лан, братан, я поехал, — Гоша помахал ему рукой и несколько раз подпрыгнув, чтобы выбраться из колеи, принялся спускаться параллельно склону.  — Братан, бля, — Юра фыркнул. Он не понимал, откуда у Гоши взялась эта дурацкая привычка. Хотя ладно, Плисецкий иногда звал его Попкой, так что «братан» это самое безобидное. Юра оттолкнулся палками, чуть притормозил плугом, приценился к первому спуску. Он катался уже много лет, эту трассу знал практически наизусть, но всё равно каждый раз немного ссал. Юра съехал, немного уходя в сторону, доехал до ограждения, развернулся на канте, вставая на лыжах параллельно склону. Ветер бил в лицо, снежинки налипали на очки. Юра обожал ощущение бешено бьющегося сердца и это чувство почти что свободного полёта. Он не раз пробовал кататься на борде, но всё равно было не то. Мимо на очень большой скорости пролетело какое-то аляпистое пятно. Юра едва не шарахнулся в сторону по инерции, но вовремя притормозил. Он смотрел, как человек на лыжах летит вниз по склону по прямой траектории, практически никуда не сворачивая. Таких он ненавидел больше всего. На горных лыжах можно было развить скорость до двухсот километров в час. А если ещё и не иметь ни малейшего понятия, как управлять этими самыми лыжами, то можно было и разбиться насмерть. На горнолыжных трассах существовало правило: ты ответственен только за тех, кто впереди тебя, а то, что происходит сзади, уже не твоя забота. Потому что у людей нет глаз на затылке. Ты можешь повлиять только на то, что происходит перед тобой, но никак не позади. Но, что совершенно не удивительно, это правило едва ли кто соблюдал. И если на учебном спуске это было простительно, то на красной трассе… Да и как любил говорить сам Юра: «По прямой ездят только лохи!». Иначе какой вообще смысл? Ну слетел ты с горы на аховой скорости, а дальше-то что? Удовольствия ноль, красивых видов ты увидел ноль, зато проблем, возможно, доставил другим охуеть сколько. По прямой обычно херачили либо новички, либо дети, либо старые бабки. Юра доехал до третьей опоры, притормозил у ограждения, переводя дух. Он обернулся, глядя на самую вершину. Солнце начинало садиться, скоро стемнеет, включат фонари, и трасса станет ещё красивее. А ещё разъедется большинство отдыхающих, и станет просторнее. Юра проехал до конца спуска без происшествий. Гоша с Милой ждали его у турникета.  — Юрец, а давайте вместе съедем? — предложил Гоша, доставая из кармана экшн-камеру в другом кармане нашёлся мини-штатив. — Мне как раз для блога видос сделать надо.  — Да ноу проблем, — Юра пожал плечами. Он прекрасно знал, что люди, следящие за блогом, очень любили Юру (особенно девчонки). Он снова пропустил Гошу и Милу вперед. Они договорились сойти на самой вершине. Перед ними парень с девушкой никак не могли зацепиться за бугель, поэтому уже второй крюк подряд уехал пустым. Мила обернулась к Юре и демонстративно закатила глаза, он только пожал плечами. Они и сами когда-то такими были. Он до сих пор помнил, как ему было стыдно, когда он не удержался на бугеле и свалился, и из-за него одного встал весь подъёмник. Вдруг Мила удивлённо подняла брови и показала Юре глазами куда-то ему за спину. Плисецкий обернулся и встретился взглядом со сноубордистом, с которым поднимался в прошлый раз.  — Опять вместе? — Юра улыбнулся, пусть из-за маски этого и не было видно. Парень кивнул и, смешно подпрыгивая, встал рядом. Парочке впереди наконец удалось нормально сесть на крюк, и они отчалили в прекрасную высь. Мила с Гошей зацепились с первого раза. Юра ухватил сноубордиста за рукав, помогая тому поудобнее встать. Работник зацепил их крюком и подъёмник потащил их наверх. В этот раз Юра не стесняясь рассматривал своего соседа. Тот смотрел в ответ, изредка моргая. Юра прищурился, незнакомец прищурился в ответ. Юра отвернулся, разглядывая трассу. Сноубордист прочистил горло.  — Часто тут катаешься? Юра прыснул. Именно с таких слов обычно и начинались подкаты. Дальше должно было последовать «Я раньше тебя тут не видел».  — Не то чтобы, — Юра пожал плечами. — Стараемся, конечно, с друзьями почаще выбираться. А что?  — Ты хорошо катаешься. И я хотел вон про ту трассу спросить, — сноубордист махнул рукой в сторону. Юра проследил за его жестом и внутренне поёжился.  — Ты про полосу смертников?  — Полоса смертников? — сноубордист поднял брови.  — Ага, в том году тут какой-то мужик на полной скорости с трассы вылетел. В лепёшку и насмерть. Ладно хоть за собой никого не утащил. А то стрёмно было бы из-за какого-то хуя не в адеквате помереть. А в позапрошлом тут женщина себе ноги переломала. Не справилась с управлением, лыжи занесло, и она в дерево влетела на большой скорости. В поза-позапрошлом…  — А администрация как вообще на это? Юра фыркнул.  — До случая с летальным исходом здесь только переломы да ушибы сильные были. Такое на любой трассе может произойти: что на учёбной, что на спуске для тюбингов. Каждый сам за свою жизнь ответственность несёт. Если считаешь, что не справишься, — найми инструктора. Если веришь в свои силы, пеняй только на себя. А после того мужика весь курорт прокуратура трясла до следующего сезона. Теперь вон, — Юра кивнул головой, — всё лентами оградили, кататься там запретили. И правильно сделали.  — Правильно?  — Дебилов тут полно. Взять хотя бы тех, кто на красной трассе по прямой херачит. Камикадзе недоделанные, — вздохнул Юра. Сноубордист согласно кивнул.  — Терпеть таких не могу.  — Я тоже, — согласился Юра. — По прямой ездят только пидары. Незнакомец то ли фыркнул, то ли засмеялся, Плисецкий так и не понял. Дальше они доехали до последней опоры в тишине. Мила сидела на снегу, переделывая крепления. Гоша настраивал камеру.  — Слушай, а ты вроде нормально катаешься? — Юра повернулся к сноубордисту. Тот так и замер, нагнувшись, чтобы пристегнуть ботинок к доске.  — Ну, наверное…  — Не хочешь с нами? Нам видос надо снять. Гош, ты как? Попович кивнул.  — Чем больше людей, тем лучше.  — Ну раз так, — сноубордист распрямился. — Могу ещё своих друзей позвать.  — Ну это тогда уже для следующего видео, — Гоша махнул рукой, подавая знак, чтобы все приготовились. Первой съехала Мила. Юра — следом за ней. Позади раздавалось только шуршание снега. Потом сбоку мелькнула чёрно-белая куртка, и сноубордист вдруг оказался впереди. Юра развернулся на канте, уходя в противоположную сторону, немного притормозил, пропуская его вперёд. С боку от него ехал Гоша, держа штатив на уровне глаз. Юра помахал рукой в камеру и показал большой палец. Попович чуть прибавил скорости, чтобы заснять сноубордиста. Юра смотрел, как плавно тот съезжал. Казалось, что он родился сразу в снаряге и с доской в руках. Плисецкий всякое видел, даже имел удовольствие наблюдать за настоящими профи. Но в этом человеке было что-то такое, что притягивало взгляд. Гоша уехал вперёд, снимая Милу. Юра поравнялся со сноубордистом, жестом показал ему, что собирается сделать петлю. Тот только кивнул, притормаживая и уходя с траектории. Юра сделал разворот на плуге, чтобы не улететь на особо крутом склоне. Такой разворот часто называли детским, потому что ездить плугом — первое, чему учили новичков. У второй опоры пришлось объехать небольшую пробку. Какой-то лыжник, не справившись с управлением, вписался в другого лыжника. Теперь два мужика ходили по склону и собирали свои лыжи. У механизмов, которые крепили ботинок к полотну, была такая особенность: если опоры были правильно затянуты по весу спортсмена, то при падении они попросту отстёгивались, чтобы человек не травмировал ноги. Катиться по склону в лыжах и без них — немного разные вещи. Юра оттолкнулся палками, уходя в сторону, из-под канта посыпалась снежная крошка. Юра подъехал к Миле, которая сидела на невысоком деревянном заборчике, расстёгивая крепление. Гоша стоял рядом, отсматривая снятый материал. Позади раздался шорох. Рядом с Юрой притормозил сноубордист.  — Ну что? Нормально получилось?  — Охуенно, — просиял Гоша. — А может реально своих друзей позовёшь? Для массовости, так сказать. Сноубордист кивнул и отъехал в сторону.  — Тогда встретимся наверху. Юра смотрел ему вслед, как он сначала смешно упрыгивает за ограждение, а потом отстёгивает вторую ногу и берет сноуборд в руки. Мила звучно прочистила горло. Плисецкий повернулся к ней. Бабичева подёргала бровями.  — Ну, давай, рассказывай.  — Что рассказывать? — Юра сложил руки на груди. Они стояли на небольшой горке, и у него постоянно разъезжались лыжи, из-за чего приходилось прикладывать усилия, чтобы не скатиться вперёд.  — Как ты умудрился за два подъёма и спуска захомутать этого беднягу? Как его зовут-то хоть? Юра пожал плечами.  — В душе не ебу. Мы просто вместе поднялись на одном бугеле. Не додумывай, ладно? Мила только закатила глаза. Гоша убрал камеру и запрыгал в сторону турникетов.  — Давайте поскорее уже. Юра успел пофотографировать Милу на вершине склона, Мила успела пофотографировать его, когда на подъёмнике показался сноубордист. Вместе с ним на бугеле ехал тот самый красно-белый. У Юры тут же зачесались руки с кем-нибудь подраться. Видимо, друг этого парня был из тех, кто умудрялся доводить до нервного тика одним только своим видом.  — О, какая встреча! — красно-белый допрыгал до него. В отличие от остальных сноубордистов, он не стал расстёгивать одно крепление, а просто передвигался по-пингвиньи. Юра же проследил взглядом за тем парнем. Тот проехал на бугеле немного дальше и только потом сбросил крюк. На следующем подъёмнике подтянулись ещё двое лыжников. Сноубордист махнул им рукой, и Юра понял, что компания собирается действительно большая.  — Нам так и не удалось нормально познакомиться, — красно-белый навис над Юрой. Плисецкий никогда на свой рост не жаловался. Метр восемьдесят пять. Люстры и потолки башкой не задевал — уже отлично. Но красно-белый был выше него почти на полголовы.  — Я с тобой и не собирался знакомиться, — буркнул Юра, поправляя маску.  — Да ла-адно тебе, — красно-белый протянул руку, чтобы похлопать его по плечу, но Юра резко дёрнулся в сторону, чуть было не потеряв равновесие. Хотелось этому красно-белому, напоминающему флаг то ли Польши, то ли Канады, засунуть палку в жопу.  — Джей-Джей, — сноубордист подъехал к ним, наконец разобравшись с креплением.В его голосе Юра чётко услышал предупреждение.  — Sorry, Бекс, не знал, что место уже застолбили. По глазам сноубордиста Юра видел, как тот скривился. Зато теперь было понятно, почему на спине красно-белого две золотых буквы — это первые буквы его имени. Пижон, бля.  — Извини его, — сноубордист стянул маску, выдыхая клубы пара. — Он как рот не откроет, так какую-то чушь несёт. Юра рассматривал его, чуть задрав голову. «Бекс» был немногим выше него самого. Он смотрел очень внимательно, бегая глазами по лицу Юры. Плисецкий тоже стянул маску, провёл перчаткой под носом. От холода и дыхания постоянно потело лицо и текло из носа. Он снял перчатку и протянул сноубордисту руку.  — Юра.  — Отабек. Так «Бекс» это всё-таки сокращение.  — А Джей-Джей это погоняло такое или что? — подал голос Гоша.  — Это, к сожалению, имя, — Отабек усмехнулся. — А так он Жан-Жак. Юра выглянул из-за плеча Отабека, посмотрел, как Джей-Джей помогает девчонке-лыжнице из их компании затянуть бакли на ботинках.  — Гоша, — Попович протянул руку в перчатке. Отабек её пожал.  — Мила, — Бабичева махнула рукой.  — Это Сара и Мишель, — Отабек показал на двоих лыжников, что приехали на подъёмнике вслед за ними.  — Ну что, — Гоша наконец настроил камеру и закрепил её на штативе. — Готовы? Давайте тогда вы, — он ткнул пальцем в Сару и Мишеля, — первые, за вами Мила, потом Плисец, — «перст указующий» теперь был направлен на Юру, — Отабек и Джей-Джей следом.  — Хорошо, — Сара и Мишель одновременно кивнули. За масками сложно было что-то рассмотреть, но складывалось впечатление, что они либо брат и сестра, либо встречаются. Третьего не дано. Они принялись спускаться параллельно, зеркаля каждое движение друг друга. Выглядело это эффектно. Благо, на такой верхотуре никого больше не было и можно было спокойно отснять материал. Гоша медленно спускался вдоль ограждения, держа штатив со стабилизатором в левой руке. Следом спустилась Мила, показав Юре напоследок большой палец.  — Давай как в прошлый раз — я на петле в бок уйду, а ты вперёд поедешь, — Плисецкий повернулся к Отабеку. Тот кивнул, показав пальцами «окей». «Не окей, а очко», — подумал Юра и тронулся с места. Он уже и не помнил, в какой момент своей жизни решил встать на лыжи. Просто однажды он вдруг осознал, что это стало неотъемлемой частью его жизни. До определённого возраста он ездил на горнолыжные курорты с дедушкой, который был ярым приверженцем здорового образа жизни и частенько катался на беговых лыжах. Первыми лыжами маленького Юры, конечно же, тоже стали беговые. И только позже, когда ему исполнилось лет восемь, он перешёл на горные. Шуршание снега, морозный воздух, ветер в лицо и снежная крошка из-под канта — лучшее, что могло вообще случиться с ним. Юра боковым зрением мониторил ситуацию по бокам, чтобы ненароком не налететь на какого-нибудь лыжника, когда будет делать петлю. К сожалению, правило «смотри только вперёд» не всегда работало. Потому что люди — хуи на блюде. Гоша впереди немного притормозил, пропуская Милу и направляя камеру на Юру. Плисецкий притормозил, поставив лыжи параллельно склону. Из-под полотна брызнул снег. В кадре это должно было смотреть просто офигенно. Попович подал ему знак свободной рукой, мол, проезжай. И Юра тронулся с места. Лыжи плавно скользили по снегу. И он собирался уже было аккуратно зайти в поворот, как сзади раздалось громкое и отрывистое «Блять». А потом перед глазами оказалась трасса, а снег залепил очки. Удар пришёлся куда-то в спину, немного задев бок. И Юра инстинктивно прижал руку, защищая рёбра. Он разжал ладони, отпуская ручки палок. За них можно было не бояться: темляк тут же больно впился в запястья. Юра скатился, выставив ногу вперёд, тормозя ботинком. Он сдёрнул залепленные снегом очки, чтобы увидеть хоть что-то. Спустил маску с носа. Рядом тут же оказался Гоша. Он судорожно расстёгивал крепления на своей доске.  — Бля, братан, ты как? Юра посмотрел на него снизу вверх. Глаза у Поповича были испуганные. Рядом притормозил Джей-Джей.  — Блин, sorry, я немного не рассчитал, — но виноватым он не выглядел от слова совсем.  — Ты где кататься учился, ебаный рот? — не выдержал Юра. На лоб упали влажные от пота пряди волос, которые выбились из-под балаклавы и шлема.  — Ты как? — вжикнул кант, Отабек опустился перед Юрой на колени. Его глаза судорожно скакали по лицу Юры, Отабек схватил его за руку, прощупывая.  — В норме. Что произошло? — Плисецкий немного размял шею и прислушался к ощущениям. В груди бешено колотилось сердце и немного саднило жопу, на которой он проехался. Но в общем и целом нигде ничего не болело. Не факт, конечно, что у него не было болевого шока.  — Меня Джей-Джей подрезал, — Отабек посмотрел на своего друга, тот только пожал плечами. — Я от столкновения уходил и задел тебя. Прости, пожалуйста.  — Ничего страшного, — Юра отмахнулся и протянул руку, чтобы ему помогли встать. Отабек смотрел на него побитой собакой, видимо, всю вину за падение Юры возложив на свои плечи. Лыжи Юры нашлись в сугробе чуть выше. Хорошо, что они отстегнулись при падении и не сломались. А то Плисецкий точно засунул бы лыжную палку Джей-Джею в задницу. И заставил бы купить себе новые лыжи, конечно. Юра отряхнулся от снега, снял отяжелевшие от влаги и налипшего снега перчатки, засунул их в левый карман куртки, а из правого достал запасные. Кончики пальцев тут же заболели от холода.  — Гош, ты как хочешь, но видосы теперь без меня, — Юра поморщился, щёлкнул креплением на лыжах. — Я пойду кофе выпью. Внизу их уже ждали Сара с Мишелем и Милой. Бабичева выглядела напуганной.  — Что произошло?  — Джей-Джей катается как пидарас, — буркнул Юра и покатил к выезду с трассы. Он дошёл до площади с ёлкой прямо на лыжах, дополз до крыльца небольшого кафе, отстегнулся. Для лыж посетителей была специальная стойка, где своё снаряжение можно было пристегнуть чем-то вроде велосипедного замка с кодом, чтобы никто их не спиздил. Юра зашёл в тёплое помещение, неловко переступая ногами в тяжёлых лыжных ботинках. Приходилось идти на полусогнутых, чтобы было не так тяжело. Даже несмотря на то, что уже стемнело и большинство отдыхающих разъехалось, в кафе яблоку было негде упасть. Абсолютно все столики были заняты. Даже за теми, что стояли около мусорных баков и туалетов, сидели группы людей. Юра вздохнул. Настроение было окончательно испорчено. Он ненавидел падать. Особенно он ненавидел, когда его кто-то сносил. Плисецкий прекрасно понимал, что Отабек ни в чём не виноват. Вина лежала исключительно на Джей-Джее, которому хотелось дать в морду. Даже не извинился, сука. Юра в буквальном смысле дополз до кассы, поднял глаза на табло с меню, попытался вспомнить, сколько денег у него осталось на этой карте после оплаты трёх ски-пассов.  — Капучино, пожалуйста, и пирожное «Картошка», — сказал он девушке в форме и достал карту. Пытаться найти место было бесполезно, поэтому Юра отошёл к подоконнику, сел прямо на него, поставив стаканчик и коробку с десертом рядом. Он достал телефон из кармана, посмотрел на экран и даже порадовался, что при падении не убил его. А то был у него уже такой случай, когда после спуска пришлось новую мобилу покупать, потому что старая была в хлам. Юра разблокировал экран, посмотрел на часы. Как же быстро пролетело время! Он даже не помнил, сколько именно спусков у него осталось. Но их всегда можно было оставить на следующий раз и не париться. Всё равно они планировали приехать сюда ещё через пару дней. Юра ткнул пальцем в иконку сообщений, нашёл диалог с Гошей. братан, может, домой поедем? Юрец, ты где сейчас? в кафе Подходи тогда к тачке Юра запихал пирожное в рот целиком, проглотил почти не жуя, залпом влил в себя кофе и пошёл на выход. Так себе второе января, конечно. Он не стал надевать лыжи, дотащил их в руках до машины. Гоша с Милой уже ждали. Бабичева протирала тряпкой сноуборд, Попович свой убирал в чехол.  — Тебя Отабек искал, — сказала Мила.  — Зачем?  — Спросить марку лыж, — она поджала губы. — Ну сам-то как думаешь?  — Блять, — выдохнул Юра. Он снял лыжные ботинки так быстро, как ещё никогда не снимал. Не стал завязывать шнурки на своей зимней обуви, только заткнул их за голенище, чтобы не наступить случайно.  — Он где? На склоне?  — Вообще, пошёл в кафе тебя искать, — ответил Гоша. — Но если вы разминулись, то сейчас он может быть где угодно. Юра закусил губу, сжал телефон в кармане куртки. Вот он идиот! Даже номер телефона не додумался спросить.  — Беги давай, мы подождём, — сказала Мила. — Даже лыжи твои уберём. И Юра сорвался с места. Первым делом он влетел в кафе, откуда ушёл. Пробежался взглядом по залу, выискивая чёрно-белую куртку Отабека, ну или, на худой конец, красно-белую Джей-Джея. В обеденном зале их не было. В туалете Юра прошёлся вдоль кабинок, рассматривая ботинки людей, виднеющиеся из-под дверей. Тоже ничего. Юра выбежал на улицу, судорожно думая, куда идти теперь. Пойти в административное здание и посмотреть там показалось ему хорошей идеей. Плисецкий прошёлся вдоль касс, посмотрел на выдаче и приёме снаряжения и на лавочках для переодевания. Потом пошёл мимо камер хранения и хмурой тётки-приёмщицы, на лице которой было написано вселенская усталость. Юра заглянул в туалет и громко позвал: «Отабек!». Из одной кабинки даже выглянул удивлённый мужик, на его вопросительный взгляд Юра только махнул рукой. Он вышел в холл, замер посередине небольшого зала среди снующих туда-сюда людей и глубоко вздохнул. Покататься нормально не получилось, курсач висел над ним дамокловым мечом, на трассе его сбили, номер у красивого парня он не взял, да ещё к тому же умудрился его потерять. Не день, а пиздень. Юра вернулся к машине, не переставая постоянно оглядываться по сторонам, выискивая взглядом красно-белую куртку с золотыми буквами на спине. Так уж получилось, что именно Джей-Джей, надоедливый друг Отабека, сильно выделялся из толпы.  — Не нашёл? — Гоша сидел рядом с Милой на ступеньке. Всё снаряжение уже было уложено в микроавтобус. Юра покачал головой. Мила вздохнула, поднялась на ноги, похлопала Юру по плечу.  — Значит, не судьба. Не бери в голову…  — Бери на метр ниже, — продолжил за ней Гоша, тоже вставая. — Ладно, поехали. А то нам ещё полтора часа по тёмной трассе фигачить. Юре ничего не оставалось, как только послушаться. Он забрался в автобус, достал из-под сидений заднего ряда щётку, смёл снег, налипший на ботинки, вымел его на улицу с коврика. Дверь в машине была тугая, нужно было хорошенько ей хлопнуть, чтобы она закрылась. Гоша часто говаривал, мол, это же Пежо, а не Мерс какой-нибудь, так что можно как в Жигулях от души хлопнуть дверью. Юра сел на своё место сразу за водительским креслом, прислонился лбом к окну. Мила уже переключала радиостанции, вытянув длинные ноги. Гоша сел за руль, завел машину.  — Деду позвони, скажи, что выехали, — сказал он. Юра кивнул и потянулся за телефоном. Когда они проехали через пост охраны, Юра наконец расстегнул куртку и снял шапку. Машина прогрелась и теперь можно было не бояться отморозить себе что-то. Он достал из своего рюкзака наушники и подключил их к телефону. По радио крутили какой-то аудиоспектакль, которые так любила Мила. Поэтому Юра открыл приложение с музыкой и прибавил громкость. Дорога была неосвещённая. Фонари закончились, стоило им только выехать за пределы Хвалынска. С обеих сторон возвышались сосны, укрытые снегом. И Юре казалось, что они едут по какому-то бесконечному туннелю. В следующий раз когда он открыл глаза, на горизонте маячили огни города: подсвеченные для самолётов и вертолётом трубы нефтеперерабатывающего и бесконечные ряды многоэтажных жилых домов. В наушниках надрывался Йорш. Юра потянулся, вывернулся так, чтобы можно было положить ноги на сиденье рядом, прижался спиной к окну. Мила спала, скрючившись на пассажирском рядом с водителем, Гоша сосредоточенно смотрел на дорогу, изредка сверяясь с навигатором. Даже спустя столько раз, сколько они приезжали в Хвалынск, он отказывался ехать без помощника. Юра посмотрел на часы. До дома оставалось примерно полчаса, можно было снова закрыть глаза и провалиться в дрёму. Но сон почему-то не шёл. В голову лезли различные мысли: об Отабеке, о защите курсовой, которая ещё даже дописана не была, о дедушке, о том, что к февралю нужно было снова собрать кучу документов и пройти кучу врачей, чтобы ему подтвердили инвалидность. И так было всегда. Стоило только Юре снять лыжи и выехать за пределы горнолыжного курорта, как мысли, словно мячики, начинали скакать внутри головы. Второй раз Юра проснулся, когда они въехали в частный район. Справа и слева замелькали жилые дома, в окнах которых светились гирлянды. Гоша свернул на юрину улицу. Мила проснулась, когда микроавтобус тряхнуло на очередной кочке, и почти сразу же заговорила о том, что дедушка Коля уже должен был затопить баню и приготовить ужин. Юра с ней был согласен: баня и хороший плотный ужин это всё, о чём он мог мечтать. А, ну и лечь спать, конечно.  — Да блять, — Гоша ударил ладонями по рулю. — Чё за хуй на наше место встал? Юра выглянул со своего сиденья. У соседнего дома, куда обычно Попович ставил свой микроавтобус, уже стояла другая машина. Какая-то дорогущая иномарка, которая ещё даже габариты выключить не успела.  — Похоже, к соседу кто-то приехал, — Юра зевнул. — Давай тогда туда встанем, — он показал на припорошенную снегом площадку перед домом напротив. — Там всё равно все на праздники разъехались. Гоша скорчил недовольное лицо, но послушался. Ему просто не хотелось так далеко тащить снарягу от машины. Вещей у них было полно, все нужно было вытереть и просушить. Юра открыл дверь и вылез из машины, поёжился от холодного воздуха, тут же забравшегося между распахнутыми полами куртки.  — Давайте сначала тогда лыжи и сноуборды, а потом уже шмотки затащим. Дед их как раз нам просушит, — Юра зачесал растрёпанные ото сна волосы назад. Позади хлопнула дверь автомобиля. И Юра услышал знакомый голос:  — Бекс, может пиццу на ужин закажем? Сердце пропустило удар, а потом забилось с новой силой. Юра моргнул и повернулся. Около машины, оперевшись руками на крышу, стоял Джей-Джей, отсвечивая золотыми буквами на спине. Напротив него, около водительской двери, стоял Отабек и что-то искал в своём рюкзаке. Мила с Гошей что-то обсуждали, но для Юры все их слова были не более чем белым шумом. Он словно в замедленной съёмке видел, как Отабек застёгивает свой рюкзак и поднимает взгляд. Глаза его удивлённо округляются, он смотрит на Юру. И его губы растягиваются в улыбке. Что ж, Плисецкий готов был взять свои слова назад. Это было лучшее второе января за последние несколько лет.