конфета; из старого Всеобщего ⱄⱆⱌⱃⰵ ⱌⰰⱀⰴⰻ (конфект, буквально «застывший сахар»), пришедший из Офирского ሤቈሮራ ጋኔጬ (зуккар гонфет) и ጋኔጨ (ганф, «леденец») и Зангвебарского ⶓኜጮ (кæнф); вероятно, из Зерриканского и архаичной Старшей речи ᛊᛚᛗᛦᛋ (кханфей, «кусок, фрагмент, сушеная меласса»), корень ᛊᛚᛗᛦ (кханф, «разделять, разбивать на куски»).
━━━━━━༻ 🍬༺━━━━━━
Все начинается с одной вещицы, которую он находит в кармане. Этот день похож на череду других: серое, хмурое, пасмурное небо и регулярное урчание в животе Геральта, обеспечивающее идеальное музыкальное сопровождение, как раз под его настроение. Они разбили лагерь у дороги, женщины и дети из компании Золтана нуждались в минутном отдыхе, а ведьмак, сидевший немного в стороне от остальных, начинал чувствовать себя невыносимо голодным. Он знает, что мог бы просто встать, подойти к Плотве и порыться в седельных сумках в поисках чего-нибудь пожевать, но упоминание о болезненном уколе, который он наверняка почувствует в колене, если встанет прямо сейчас? Что ж, это успешно отговаривает его от задуманного. В отчаянии его рука, каким-то образом стремящаяся найти что-то, что может быть съедобно, оказывается в небольшом кармане на поясе. Удивительно, но его пальцы действительно что-то нащупали! Геральт редко носит с собой продукты, так что это за чертовщина? Оно маленькое, твердое, по форме напоминает небольшой кубик и покрыто чем-то, что, как догадывается Геральт, является чем-то вроде пергамента или тонкой бумаги. Он достает вещицу из кармана. И пристально смотрит на нее. Это завернутая ириска. Что. Геральт не может вспомнить, чтобы он клал эту конфету, даже где и когда он ее взял. Повертев ее между пальцами, он пытается припомнить, но не может вспомнить ни одного случая, когда он покупал конфеты, ни единого. Должно быть, он случайно положил ее в карман, причем очень давно, возможно, даже во время пира или банкета, когда Лютик или Йеннифер протянули ее ему. Да, должно быть, все было именно так. Честно говоря, Геральт не может вспомнить, когда он в последний раз был на пиру (очевидно, не считая Танедд, где все закуски были иллюзией, и магия продержалась бы так долго), так что очень давно. В любом случае, Геральт немного проголодался… Хотя, честно говоря, он всегда немного голоден. Это была одна из многих бед жизни ведьмака с мутировавшим быстрым метаболизмом: он был идеален для сжигания токсинов и нейтрализации всевозможных ядов, но чертовски раздражает, когда он большую часть дня чувствует эти проклятые муки голода. Он никогда не ест, чтобы он мог почувствовать сытость (ну, за исключением тех случаев, когда он зимует в Каэр Морхене с товарищами-ведьмаками, но, конечно, это другое), потому что, во-первых, это почти полностью истощило бы их запасы продовольствия за день, во-вторых, у него нет столько времени для охоты на дичь, а покупка еды опустошила бы его и без того худой кошель, и, в-третьих, увидев, сколько Геральту нужно, чтобы наесться досыта, его товарищи пришли бы в ужас. Люди начинают бояться, когда они видят более нечеловеческую, чудовищную сторону ведьмаков, а напуганные люди, особенно группы, всегда опасны. Весемир не без причины вдалбливал ему этот урок; это была правда. Классическим примером этой истины была осада Каэр Морхена, и хотя Геральт во время этого ужасного события был еще юн, оно оставило на нем отпечаток и преподало тяжелый жизненный урок. «Не показывай свои мутации, мальчик. Спрячь их и постарайся смешаться с толпой; люди не любят тех, кто от них отличается, и они обычно проявляют враждебность к тем, кто отклоняется от их «нормы».» Нет, он не думал, что Лютик, один из его самых старых друзей, отреагировал бы именно так, но, даже зная это, он все равно не хочет, чтобы бард видел его таким, может, именно потому, что он близкий друг… Еще один настойчивый укол в животе Геральта возвращает его в настоящее, напоминая ему, что он очень голоден и что кубик, который лежит на его ладони, может немного облегчить боль. Маленькая ириска была бы просто идеальна! Геральт всегда был немного сладкоежкой, но конфеты запретно дороги и на самом деле являются роскошью. Потакание этому удовольствию было очень и очень редким явлением в его жизни, но сегодня дерьмовая погода, его колено доставляло ему неприятности целый день, и он, блять, заслуживает чего-то хорошего! Решительно фыркнув, Геральт разворачивает смятую бумагу и подносит раскрытую ириску к ноздрям, чтобы осторожно понюхать. За всю свою жизнь он нюхал не так уж много конфет, так что он особо ничего не может сказать на этот счет, но эта, вероятно, пахнет хорошо. Чем-то медово-сладким с мягкой нотой. Он бесцеремонно кладет конфету в рот. Блять. Ириска на вкус очень, очень сладкая и она немного липнет к зубам, но это чертовски прекрасно. Вкус расцветает на его языке, почти прошивая насквозь искрами удовольствия. Геральт рассасывает и жует ее, пока от конфеты не остается ничего, что можно было бы смаковать. Блять, он съел бы еще одну или даже больше! Проклятье, Геральту-из-прошлого стоило положить в карман побольше… Несмотря на это, он удовлетворенно вздыхает, скачок сахара в крови значительно улучшил его настроение. Геральт случайно поднимает голову, пытаясь языком очистить клыки от следов липкой конфеты, и замечает, что Регис, недавнее пополнение их странной «компании», пристально смотрит на него. Немигающе. У него остались следы ириски на губах? Геральт неловко вытирает рот тыльной стороной перчатки. Подняв глаза, он видит, что мужчина, похожий на сборщика податей, все еще смотрит ему в глаза, но прежняя напряженность исчезла, и он почему-то выглядит очень довольным собой. Прежде чем разум Геральта успевает начать думать над этим, Золтан дает сигнал, что их короткий отдых закончился, эффективно отвлекая его, и вскоре Геральт идет на разведку вместе с Мильвой.━━━━━━༻ 🍬༺━━━━━━
Через пару недель после случая с ириской, о котором он, конечно, совершенно забыл, в своих вещах он находит мешочек карамелек. Они разбили лагерь на ночь, ведьмак добровольно вызвался дежурить, и он решил, что это прекрасная возможность спокойно пополнить запасы зелий. Геральт только что закончил ухаживать за Плотвой и теперь что-то шептал ей, поглаживая по шее. Лошадь фыркает, любовно утыкаясь влажными ноздрями в щеку. Губы Геральта растягиваются в то, что должно быть улыбкой, но, судя по тому, что он слышал, это больше похоже на гримасу. Он достает яблоко из седельных сумок, и когда Плотва радостно жует угощение, Геральт запускает руку в боковой карман сумки за запасными флаконами. Он хочет взять парочку, чтобы заполнить их свежесваренной Ласточкой, которая сейчас остывает в котелке, подальше от огня, но, о чудо, вместо них появляется горсть завернутых карамелек! Он продолжает смотреть на них, застыв в шоке. Как, блять, они туда попали?! Стряхнув с себя минутное оцепенение, Геральт отстегивает сумку от седла и заканчивает тем, что высыпает все ее содержимое на траву. Он находит в общей сложности одиннадцать карамелек. Одиннадцать! Он чувствует, как его зрачки расширяются от этого прекрасного зрелища. Взяв одну конфетку, он нюхает ее, и, бля-я, она пахнет просто божественно… Рот Геральта мгновенно наполняется слюной, и он действительно не может удержаться от того, чтобы ее развернуть и бросить в свой слюнявый рот. М-м-м… Она мягкая, сладкая и совершенная, и у него их осталось целых десять! Он в очень хорошем настроении, и поэтому ему плевать, Лютик это или кто-то другой, кто решил использовать его сумки для хранения, перед этим не спросив его разрешения. Цитируя барда: что упало, то пропало! Геральт собирает все прекрасные конфеты, кладет их в пустой мешочек из-под трав на бедре и хватает флаконы, которые он изначально искал. Он устраивается у потрескивающего костра, всю ночь варит зелья, время от времени засовывая руку в мешочек и кладя в рот карамельку. «Черт, сахар действительно вызывает зависимость», — думает ведьмак, и его лицо кривится в гримасе-улыбке. Варка зелий еще никогда не шла так гладко. Высокий уровень сахара у Геральта держится до раннего утра, когда он засовывает руку в мешочек только для того, чтобы трагически обнаружить, что тот пуст. Что ж, неудивительно, поскольку ничто хорошее не вечно, особенно это касается ведьмаков, но конфеты были забавным развлечением, пока они еще были, и в результате хорошее настроение, которое они ему принесли, наверняка продлится день или два. Когда Геральт поворачивается, чтобы приготовить следующую порцию Золотой Иволги, он краем глаза замечает что-то светящееся. Мгновенно насторожившись, он поворачивает голову, чтобы посмотреть поближе, и обнаруживает два светящихся глаза, наблюдающих за ним из-за деревьев. Должно быть, это какое-то животное, чей тапетум люцидум заставляет глаза отражать свет от огня, потому что его медальон на груди лежит совершенно неподвижно. Животное, очевидно, знает, что его заметили, но оно не двигается. Зверь продолжает смотреть в ответ, пока Геральт внезапно не встает и не начинает идти к нему. Глаза тут же исчезают. Он подходит и бегло окидывает взглядом окрестности, но не может найти никаких четких следов этого существа. Вероятно, это была любопытное дикое создание, которое испугалось, когда он встал; ничего опасного. Ведьмак возвращается к своим зельям и больше не думает о странном животном. Возможно, из-за сахара у него немного помутился рассудок, но он не понимает и не задумывается над тем, что зверь должен был быть довольно высоким, чтобы его глаза были на таком уровне. Существует не так много животных подобного роста, которые в то же время могли бы поместиться в узком промежутке между деревьями. Не говоря уже о том, сколько существ может исчезнуть так быстро, не издав ни единого шороха, уловимого ушами ведьмака? Ни шелеста сухих листьев и треска веток, ни вздоха, ни даже легкого движения воздуха при уходе? Список довольно короткий и, по сути, вообще не включает никаких животных. Но Геральт продолжает варить зелья до утра, совершенно не обращая внимания на то, что (или кто) наблюдал, как он их варит и ест свои конфеты…━━━━━━༻ 🍬༺━━━━━━
Прошел ровно день с того момента, как он узнал, кем был Регис, выгнал его из их компании, сказав ему, чтобы он убирался, а затем, всего через пару часов и несколько споров, обнаружил, что хлебает чертовски хороший суп, и необъяснимо почувствовал, что принимает вампира обратно в их ганзу. Вчера ведьмак даже защищал Региса в его отсутствие, когда Мильва и Лютик рассказали ему о своих страхах. Сейчас они сворачивают лагерь, готовясь к предстоящему путешествию в Каэд Дху, к друидам, которые могли бы помочь Геральту найти его дочь; место назначения, которое так ловко предложил Регис. Он благодарен за это, даже если ему трудно это показать; приятно иметь определенную цель, когда раньше они блуждали без цели и без надежды найти Цири. Потирая колено, Геральт, слегка прихрамывая, подходит к Плотве и начинает рыться в сумках в поисках яблока в качестве угощения для верной кобылы, прежде чем они снова отправятся в путь. Его ищущие пальцы натыкаются на маленький зашнурованный мешочек среди вещей. Который он определенно туда не клал. Он держит его на ладони, любуясь темно-фиолетовым бархатом мешочка, и медленно его открывает. Он до краев заполнен маленькими драже самых разных цветов. Какого хуя. Мгновение Геральт в шоке смотрит на мешочек с драже, затем медленно поднимает голову и подозрительно оглядывается. Хм-м… Начнем с того, что он думает, что это, должно быть, Лютик положил его туда. За эти годы они привыкли делить седельные сумки, и бард часто складывал свои вещи в сумки Плотвы во время их путешествий. Должно быть, он по ошибке положил его туда. Необычная ткань и цвет мешочка даже соответствовали обычным вкусам его друга. — О-о-о-ох, Геральт, где ты взял столько конфет?! — восклицает Лютик, используя свой рост, чтобы взглянуть через плечо Геральта на мешочек со сладостями. «Ха, эта теория быстро оказалась неверной…» — Я надеюсь, ты собирался поделиться, — добавляет бард, театрально фыркая в притворном гневе, а затем беззастенчиво засовывает руку в мешочек, хватая пригоршню разноцветных конфет. Хихикая, он отпрыгивает назад и одновременно засовывает несколько штук в рот. — М-м-м-м… Нежные сиськи Мелитэле, они божественны на вкус! — Ведьмак раздает конфеты? Откуда, блять, ты их взял? Ты подкупаешь нас? — спрашивает Мильва, выхватывая несколько штук из рук Лютика, проходя мимо. Бард выглядит глубоко обиженным. «С тем же успехом можно было бы поделиться таинственными конфетами со всеми», — думает Геральт и протягивает руку, держа мешочек открытым. Вчера он вел себя как настоящий зануда, огрызался и дулся, в то время как все остальные собрались вместе и приготовили один из вкуснейших рыбных супов, которые он когда-либо пробовал. Регис прав; он действительно страдает от угрызений совести. Может, после предложенных сладостей, они смогут простить его вчерашнее капризное поведение? — Я не люблю сладкое, — говорит Кагыр с отчетливым нильфгаардским акцентом, хотя он яростно настаивает на том, что он не нильфгаардец. — Вредно для зубов. Геральт пожимает плечами; он все еще не мог относиться теплее к другому мужчине (и, честно говоря, не был уверен, что когда-нибудь захочет), и если бывший солдат не хочет щедро предложенной конфеты, что ж, ублюдок может делать, что хочет. Ведьмак поворачивается к Регису, протягивая тому конфеты, но вампир не смотрит в сторону Геральта, а вместо этого бросает на Лютика жгучий взгляд. Серьезно, если бы взгляды могли сжигать, Лютик давно превратился бы в горстку дымящегося пепла. Бард набил щеки оставшимися конфетами, тем самым напоминания выпуклые щеки рататоска*, пировавшего несчастным младенцем, которого он схватил с земли на глазах у кричащей матери. Тьфу, он ненавидит этих гребаных монстров; они раздражающе быстрые, прыгают по ветвям, а он не любитель лазать по деревьям с этим чертовым коленом. Геральт стряхивает с себя тревожно-кровавый образ рататоска, которым сам по себе наложился на лицо Лютика, и снова сосредотачивается на сцене: Регис сверкает глазами, в то время как со стороны Лютика доносятся звуки очень громкого пережевывания, приправленные сопровождающимися стонами. Геральт может понять, почему цирюльник-хирург находит это отталкивающим. Иногда такие звуки тоже могут действовать ему на нервы, особенно когда он сверхчувствителен из-за того, что проглотил слишком много зелий. Регис фыркает и разворачивается, сердито уходя прочь. «Ладно, это была немного чрезмерная реакция», — думает Геральт, вытаскивая из мешочка конфеты. Эти довольно розовые. Пахнут сахаром и анисом, заключает он, принюхиваясь. И они довольно вкусные, но Лютик чуть не встает на колени, чтобы попросить еще, так что Геральт заканчивает все тем, что отдает барду все остальные вместе с мешочком. Странно, но вампир задумчив большую часть следующего дня, и Геральт думает, что это должно быть как-то связано с тем, как Лютик продолжает приставать к нему по поводу его привычек пить кровь; бард просто не знает, когда нужно успокоиться с расспросами.━━━━━━༻ 🍬༺━━━━━━
Геральт просыпается от ошеломляющего запаха… корицы? Открыв глаза с щелевидными зрачками, он видит небольшой бумажный пакет, лежащий на земле неподалеку от его лица. Он затянут темно-синей лентой, завязанной в небольшой бант. Это явно подарок и, очевидно, предназначенный для него, так как он спит немного в стороне от остальных. Небо светлое, но солнце еще не взошло, сонно замечает Геральт, садясь в спальном мешке. Он тянет пакет к себе, замечая, что тот еще теплый. Потянув за ленту, открывает его и видит… что-то вроде жареных орехов? Запах подсказывает ему, что это миндаль. Сладкий миндаль, покрытый корочкой из сахара и корицы. М-м-м-м, слюнки текут от одного запаха. Геральт не может удержаться, чтобы не вгрызться в один из них. Блять. Орехи такие сладкие и хрустящие, и… и еще горячие на ощупь, а это значит, что они, должно быть, были сделаны совсем недавно. Кто, блять, их сделал для него?! Геральт в растерянности. Пристальный осмотр лагеря говорит ему, что Мильва и Регис куда-то ушли. Регис должен сегодня дежурить, так что, вероятно, он ходит по лагерю, но где Мильва? Могла ли она делать все эти сладости? Очень маловероятно. Она совсем недавно вернулась к себе прежней, так что Геральт не думает, что у нее сейчас хватит моральных сил заниматься чем-то подобным. Кроме того, сахар чертовски дорогой, и он не думает, что у нее есть талант к кулинарии. Без обид, но она больше охотница, чем повар. Если бы Мильва заинтересовалась им, она бы сказала об этом прямо, верно? А не давала бы ему тайком засахаренный миндаль еще до рассвета… Геральт только что съел весь миндаль, когда звук шагов по сухим листьям заставляет его поднять голову. Мильва и Регис вместе появляются из-за кустов и входят в лагерь. Они разговаривают вполголоса, Мильва выглядит сердитой, а Регис явно раздражен. Они оба останавливаются и замирают, увидев его. Взгляд Региса мгновенно падает на пустой бумажный пакет в его руке. Ведьмак, внезапно почувствовав себя неловко из-за того, что остальные знают, что у него есть потенциальный тайный поклонник, который дарил ему конфеты, поспешно засовывает сумку и ленту в набедренную сумку. Он чувствует, как кончики его ушей краснеют от смущения, но, к счастью, его лицо остается таким же бледным, как и всегда, благодаря мутациям, которые изменили капилляры на лице. Мильва шепчет что-то вампиру, и тот огрызается, повышая голос. — …не вмешивайся! Я предупреждаю тебя! — шипит Регис. — Ладно, ладно. Делай, что хочешь, — со вздохом отвечает Мильва, проводя ладонью по своим коротко стриженным волосам. — Но потом не плачься мне, что он до сих пор ничего не понял, — добавляет она громким шепотом, уходя к своему спальному мешку. Геральт пытается понять, о чем они говорили (кто-то, «он», не понимал чего-то? Лютик?), но быстро отбрасывает эти мысли, как только другие заботы начинают занимать его разум. После всего этого сахара его мочевой пузырь сигнализирует, что он полон. Геральт оставляет спальный мешок, натягивает ботинки и тянется к седельным сумкам. Выудив флягу с водой, он делает большой глоток. Он чувствует, как темные глаза прожигают дыру в его спине. Регис пялится на него. Опять. На самом деле он часто это делает. Геральт думает, что все дело в его вампирской сущности. Регис, возможно, не знает, что среди людей считается очень невежливым пялиться на кого-то. Это немного странно, но, если честно, Геральта это никак не беспокоит. Он чувствует взгляд вампира на всем пути из лагеря. Он идет немного дольше, чем обычно, чтобы отлить. Он немного нервничает, возможно, из-за прилива сахара в крови, потому что, как уже говорилось ранее, пристальные взгляды никак на него не влияют. Нисколько… Закончив выбирать дерево, Геральт спускает штаны и опустошает мочевой пузырь. Он только заканчивает со своим делом, как вдруг слышит громкий треск веток. Он быстро натягивает нижнее белье и поворачивается в ту сторону, откуда донесся шум, и принимает боевую стойку. Вдалеке Геральт видит неуклюжее очертание медведя. Который тут же его замечает. Пиздец. Все оружие, кроме жалкого кинжала в сапоге, осталось в лагере. Он даже не потрудился выудить кинжал. Против толстой шкуры зверя это просто бесполезно. Итак, ведьмак и медведь пристально смотрят друг на друга. Геральт задерживает дыхание и слышит страх животного в его учащенном пульсе. Напряжение нарастает до тех пор, пока он не выходит из этого тупика, шагнув вперед. Медведь убегает. Геральт не может сдержать вздоха облегчения. Блять, это было близко. Он делает несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, приходя в себя от прилива адреналина. Как раз в тот момент, когда ведьмак собирается повернуться, чтобы направиться обратно в лагерь, ему бросается в глаза что-то мерцающее на земле, где только что стоял медведь, и отражающее свет восходящего солнца, которое только-только начало пробиваться сквозь деревья. Геральт медленно подходит к вещице. Теперь его нос может различить запах. Корица… сахар… миндаль… На земле лежит медный котелок. Медведь дочиста его вылизал, но на стенках еще видны следы сахарной глазури, когда Геральт берет котелок и осматривает. Кто бы ни сделал те сладости, их готовили именно здесь, в этом котелке. Он видит следы потушенного костра. Среди листьев даже разбросаны несколько орехов. Геральт берет один из них и нюхает. Они здесь не случайно. Он нюхает еще один, и да, его теория подтверждается. Выброшенный миндаль — весь горького сорта. Видя перед собой такие кристально чистые доказательства, он действительно видит всю перспективу. Кто-то сидел здесь до рассвета и готовил для него засахаренный миндаль. Какого хера. Геральт осматривается, пытаясь уловить какой-нибудь определенный запах, но сильный аромат корицы подавляет его чувства. Проклятье. Он вспоминает, как в прошлый раз получил таинственные конфеты: пакетик с разноцветными драже, а до этого карамельки, которые он нашел среди флаконов с зельями. Кто-то тайно дарит ему конфеты, и он понятия не имеет, кто бы это мог быть. Он должен действовать умнее. Каждый член ганзы является подозреваемым. Ну, разве что не Лютик. Он еще больший сладкоежка, чем Геральт, и никогда бы не отдал конфеты. Мильва, Кагыр и Регис. Это должен быть кто-то из них. Геральт решает последить за ними. На виновнике должны быть следы запаха конфет. Возвращаясь в лагерь, Геральт принимает решение: он незаметно всех обнюхает. К сожалению, Геральту не удается обнаружить никакого компрометирующего запаха ни у одного из своих товарищей. Регис действительно пахнет корицей, но это часть его обычного запаха, вместе с полынью, базиликом, шалфеем и анисом… Вампир замечает, что Геральт обнюхивает его, и ведьмак вынужден отступить с пылающими от смущения ушами из-за того, что его поймали. К счастью, Регис никак не комментирует это.━━━━━━༻ 🍬༺━━━━━━
Пару дней спустя они, снова верхом на лошадях, направляются к друидам. Геральт немного не в духе, но старается смотреть на вещи с хорошей стороны. Да, вся эта битва за мост и последующее посвящение в рыцари задержали их на значительное время, но теперь они наконец-то в пути и уже идут вперед. Кроме того, он едет рядом с Кагыром — прекрасная возможность выведать у него информацию! — Ты когда-нибудь пек что-нибудь? — случайно (как он надеется) спрашивает Геральт. Кагыр поворачивает голову на этот неожиданный вопрос и медленно моргает. — Пек? Как делать торты? — спрашивает не-нильфгаардец с озадаченным выражением лица. — М-м, и сладости? — подтверждает ведьмак, добавляя последнюю часть, чтобы не было путаницы. — Нет, никогда. Запах сладостей. Сахара. Я не люблю их. Я не люблю сладкое, — говорит Кагыр, эффективно исключая себя из списка подозреваемых Геральта. «Это странно — не любить сладости», — думает про себя Геральт, но кивает в сторону другого мужчины. Кагыр все еще странно смотрит на него. Что ж, один подозреваемый выбыл, нужно допросить еще одного. Геральт ведет Плотву вперед, чтобы они ехали бок о бок с Мильвой и ее кобылой. Она выжидающе поворачивает к нему голову, в ее взгляде читается понимание. Она подслушивала его разговор с Кагыром? — Итак, Мильва… ты любишь печь? — спрашивает ее Геральт, пытаясь выглядеть так, словно это обычная тема для случайного разговора, обсуждение которой может начать ведьмак. — Я? Блять, нет, — хихикая, отвечает лучница. — Я ненавижу печь! — Очевидно, она ожидала этот вопрос и заранее подготовила ответ. Да, она определенно их подслушивала… Геральт ворчит в ответ и собирается замедлить Плотву, но Мильва наклоняется к нему с таким видом, будто хочет рассказать ему секрет. — Но тебе стоит спросить вампира, — добавляет она заговорщицки и подмигивает ему… Повязка на голове Геральта, которая была уже весьма изношена и держалась на честном слове, выбирает очень неудачный момент, чтобы порваться, отскакивая прочь и распуская белые волосы, которые тут же оказались на его лице, сдутые ветром. Он даже не осознает, что комментарий Мильвы полностью исчезает из головы Геральта еще до того, как он успевает его запомнить. — Да блять, — со страстью ругается Геральт, останавливая Плотву. Его волосы продолжают лезть ему в лицо вместе с ветерком, и он начинает по-настоящему злиться. Кобыла сочувственно ржет, или, может, она так смеется над ним, а он никогда об этом не узнает… Геральт отказывается от попыток расшифровать «лошадь» и вместо этого начинает искать какую-нибудь полоску ткани, да что угодно, лишь бы завязать волосы, и именно поэтому он случайно засовывает руку в маленький мешочек, висящий у него на поясе, и… Ох. Он достает забытый мятый бумажный пакет из-под засахаренного миндаля, а вместе с ним и синюю ленту, которой тот был перевязан. Это как дар небес; Мелитэле, должно быть, улыбается, глядя на него сверху вниз. К сожалению, лента слишком коротка, чтобы использовать ее в качестве повязки, когда он пытается обернуть ее вокруг головы, поэтому он собирает волосы в беспорядочный хвост и пытается завязать его. — Вот, будь добр и позволь мне… Голос Региса, необычно хриплый, раздается совсем близко за его спиной, и, если бы не мутации, подавляющие реакции, ведьмак бы подпрыгнул на месте, и внезапно руки берут ленту у Геральта и устраиваются в его волосах! — Регис, что… — начинает Геральт, но затем его прерывает ощущение длинных ногтей Региса, царапающих кожу головы, когда вампир гладко собирает его волосы в высокий хвост. «Бля-я-я-я», — думает Геральт, когда все его тело содрогается от приятного ощущения. — Одна из моих профессий — это цирюльник, помнишь? Это моя область знаний, ведьмак, — говорит ему Регис, завязывая бант ловкими пальцами и заканчивает прическу. Слишком быстро, по мнению Геральта… Погоди-ка… Что? — Эм-м… Спасибо, — бормочет Геральт, незаметно пытаясь спрятать покрасневшие кончики ушей за руками, делая вид, что просто проверяет новую прическу. Бля, вампир, вероятно, слышит его чрезмерно громкое и частое сердцебиение. Регис очень широко улыбается, демонстрируя все свои острые клыки, и проносится мимо Геральта на Драакуле. Ведьмак настолько ошеломлен всем этим событием, что чуть не забывает подать сигнал Плотве продолжить идти. Даже немного погодя он еще не стряхнул с себя странное оцепенение, в которое его поверг обмен репликами, когда Лютик догоняет их. Как обычно, бард был занят сочинением (или, что более вероятно, клеванием носом) на своей лошади и, таким образом, некоторое время назад отстал. — Гера-а-а-альт, это так прекрасно! — восклицает бард, быстро подъезжая, чтобы осмотреть его. — Что? — смущенно спрашивает ведьмак и возвращает руку к творению Региса. Проклятье, это же… — Бант, держащий твой хвост, конечно же! Разве я не призывал тебя быть более стильным? Наконец-то хоть какое-то понимание красоты! Я надеюсь, что это будет не последний раз, Геральт. Синий цвет идеально сочетается с твоими белыми волосами. Очень модно! Знаешь что, это пробудило мою музу! — Бард достает лютню и начинает перебирать струны. — Ла-ла-ла… банта полуночная синь… Итак, что рифмуется с «синью»? Хм, осин, вин… снежных ложбин! — Геральт громко стонет и ведет Плотву вперед, чтобы поскорее убраться от него, пока Лютик не начал сочинять унизительную песню о его «белоснежных» локонах или чем-то подобном.━━━━━━༻ 🍬༺━━━━━━
— …держишь мое сердце вдали, как в ловушку тебя увлекли. Я все ждал каждый день, может, ясной ночью одной ты останешься со мной… Из-за высокой стены густых, но аккуратно подстриженных розовых кустов доносится голос поющего Лютика. Геральт заворачивает за угол и сталкивается лицом к лицу с бардом, сидящим на скамейке в дворцовом саду и бренчащим на лютне, с закрытыми глазами и вдохновенным лицом. — Узнаешь ли, как давно тоскую я, любовь моя? Ах, завязать бы банта полуночную синь в твои власы цвета снежных ложбин, голубка милая моя… Да ты смеешься, что ли… — Лютик, — рычит Геральт, заставляя барда подпрыгнуть от внезапного шума в сочетании с тенью, падающей на него, когда ведьмак выходит вперед и нависает над ним, закрывая полуденное солнце. Преодолев первоначальный шок, Лютик бросает на него ядовитый взгляд. — Я работаю, Геральт! Не мешай мне! — Он принюхивается, скользя вбок по скамье, чтобы угнаться за солнечным светом. — Я не позволю тебе петь очередную гребаную балладу обо мне! — сердито огрызается Геральт. — Тц, тц, Геральт. Свобода творчества! Кроме того, я могу петь о ком угодно. Мир не вращается вокруг тебя, Белый Волк. Лютик возвращается к наигрыванию мелодии на лютне. Нет никакого гребаного смысла спорить с ним по этому поводу, и Геральт это знает. Бард не слушает; он всегда поступает так, как ему заблагорассудится. Геральт пораженно рычит и собирается повернуться, чтобы уйти, когда высокая стена розового куста позади него сильно шелестит, и небольшой сверток падает на землю прямо перед его ботинками. Он затянут красной лентой, аккуратно завязанной в бант. Геральт не тратит время даром и поднимает его. Теперь он на сто процентов уверен, что содержимое коробки должно быть какими-то сладостями. — Геральт, что… — начинает Лютик, но Геральт уже бросился бежать, чтобы поймать виновника. К тому моменту, как он добирается до другой стороны куста, он уже задыхается. Чертов сад образован как гребаный лабиринт. Здесь никого нет. Геральт низко наклоняется и начинает осматривать землю в поисках следов. Кто-то действительно здесь стоял, но из-за крупного гравия трудно различить размер или форму обуви таинственного человека. Немного походив вокруг, он не может найти никаких четких отпечатков, ведущих в сторону от этого места. Он даже пытается понюхать воздух, но, конечно, герцогиня решила посадить самые ароматные розовые кусты, какие только можно найти на всем блядском континенте, прямо здесь, просто чтобы забить их ароматом нос Геральта и сделать его бесполезным. Его тайный поклонник — чертов гений в выборе идеальных мест для нанесения удара, чтобы после скрыть свои следы. Разочарованный, Геральт возвращается к Лютику и своему свертку, который бард держит напротив уха и встряхивает, пытаясь угадать его содержимое. — Геральт! Что это? Секретный подарок для тебя? Боги, у тебя тайный поклонник?! — спрашивает бард, голубые глаза по-детски сверкают. — Нет… Я не знаю. Замолчи, — бормочет Геральт, выхватывая подарок из рук Лютика. Он открывает его, развязывая красный бант и, конечно же, это конфеты… Хотя такие он раньше никогда не видел. Бард встаёт, чтобы заглянуть внутрь, и издает довольно непристойный визг, увидев содержимое. — Поверить не могу! Тебя подарили нугу! Знаешь, как это дорого?! Кто-то действительно любит тебя, мой друг. Кто-то богатый, — говорит Лютик, подпрыгивая от радости, как будто он сам получил подарок. — Нуга? Никогда о ней не слышал… — отвечает Геральт, вынимая один из белых кубиков из коробки. Сладость усыпана орехами, и когда он кладет ее в рот и начинает жевать, он может различить кусочки миндаля, фундука и какой-то неизвестный вкус ореха, с которым он никогда раньше не сталкивался. Конфета липкая, но действительно очень вкусная. Лютик колеблется, держа руку над открытым свертком, и Геральт наклоняет его, и бард с улыбкой берет одну из предложенных нуг. — Это белая нуга, мой друг! Моя Маленькая Ласка, я имею в виду свою прелестную Анариетту, на днях предложила мне немного в своих личных покоях, когда мы… эм… ну, давай не будем вдаваться в подробности… — Лицо Лютика немного краснеет, и его пульс учащается. Бард неловко прочищает горло и откусывает половину нуги. Геральт не может устоять перед искушением подшутить над бардом, который ведет себя как краснеющая девственница, когда на самом деле он далек от этого. — Когда вы трахались? — Геральт, не будь столь груб! Я занимался любовью с моей Анариеттой! Меня не волнует, какие случайные вещи у тебя происходят с твоей чародейкой месяца, но я не настолько… — бард обрывает себя на полуслове, его лицо озаряется пониманием и шоком. — Погоди-ка… Погоди минутку! Геральт! — восклицает он, пихая надкушенную нугу прямо Геральта в лицо, показывая на зеленоватый кусочек какого-то ореха, который был внутри. — Это фисташки, Геральт! Фисташки! — кричит Лютик в возбужденном неистовстве. — Хмпф-ф, никогда о них не слышал. — Конечно, не слышал, ты, большой болван! Это из-за морей, из Офира или даже из Зангвебара! Это очень, очень дорогие конфеты, Геральт. Сиськи Милетэле, это ухаживание на совершенно другом уровне! — Дерьмо, — шепчет Геральт. — Вот именно. И эта лента, вне всякого сомнения, шелковая, — продолжает Лютик, а затем подносит узкую ленту к волосам Геральта. — Этот темно-красный цвет прекрасно сочетается с твоими белыми локонами, Геральт, — глаза барда широко открываются от внезапного осознания, — …потому что это специально, не так ли?! Это лента для твоих волос! Боги… Романтика не умерла! — Бард драматично шмыгает носом, вытирая невидимые слезы рукавом цветастого камзола с оборками. — Мне нужно будет изменить текст с полуночной сини на темно-винно-красный… Кто, блять, этот таинственный поклонник? В голове Геральта постоянно возникают образы какой-нибудь богатой знатной дамы, пытающейся влюбить в себя ведьмака, но в этом нет никакого смысла. Как, черт возьми, ему могли подарить все эти конфеты в дороге? Это мог быть маг. Он содрогается от этой неприятной мысли. Ни одна чародейка… — Геральт, вот ты где! Я тебя везде искала! Легка на помине… — Ты забыл о нашем запланированном пикнике? — обвиняющим тоном спрашивает Фрингилья, подходя к нему. Она одета в элегантное серое платье с жемчугом. — Э-э… — красноречиво произносит Геральт. Важное уточнение: Геральт не помнит, чтобы устно соглашался на какой-либо пикник. Вероятно, он согласился, рассеянно кивнув. Должно быть, это было сегодня во время завтрака. Честно говоря, Геральт был больше сосредоточен на очень интересных и интеллектуальных беседах, которые он вел с Регисом, чем на том, что говорила Фрингилья. — О-о, Геральт! Нуга! Как заботливо с твоей стороны! Она прекрасно подойдет к бутылке Эст-Эста, которую я принесла. М-м-м, ты действительно знаешь, как сделать даму счастливой, да, ведьмак? — говорит она и чмокает его в щеку. — А теперь пойдем. Это как раз за той изгородью… Чародейка неохотно утаскивает его прочь. Да, она очень привлекательна, но Геральт не испытывает к ней ничего, кроме вожделения. Это просто удобно, и он знает, что это взаимно; они оба используют друг друга. Погруженный в свои беспокойные мысли, Геральт не замечает того, кто прячется за статуей, мимо которой он проходит, темные глаза волком смотрят на женщину, идущую рядом с ним, особенно на упаковку нуги в ее руке. Это существо оборачивается с разочарованной гримасой и уходит, чтобы успокоить печаль своего сердца еще одним визитом к рогатой подруге…━━━━━━༻ 🍬༺━━━━━━
Они боролись с метелями и снежными бурями, были вынуждены прятаться в пещерах, когда проезжали через горные перевалы, и на протяжении всего пути колено Геральта громко напоминало о себе. Все заканчивается тем, что Регис решает, что с него хватит, и делает ему импровизированный наколенник из того, что у них было под рукой, обещая сделать настоящий, когда весь этот беспорядок останется позади. Скоба на самом деле очень помогает уменьшить боль до приемлемого уровня. Тем не менее, Геральт морщится, как всегда, когда опускается, чтобы сесть на бревно у костра в их временном лагере. Он закрывает лицо руками, массируя виски и вокруг глазниц. Эта головная боль чертовски неудобна, но наконец-то… вот оно. Последние часы. Они так близки к цели. Все готовятся к предстоящей битве. Завтра они собираются штурмовать замок и освободить Цири из лап Вильгефорца. Этот ублюдок умрет через несколько часов, положив конец этому дерьмовому шоу раз и навсегда. Геральт слышит шорох рядом с собой, но не обращает на него внимания. Однако он реагирует некоторое время спустя, когда Ангулема взвизгивает. — Яблоко в карамели! Откуда оно у тебя? — кричит она, и Геральт смотрит туда, куда она указывает. Рядом с ним на бревне лежит блестящее красное яблоко в карамели на палочке, положенное на кусок пергамента. У него даже нет времени обдумать ситуацию, прежде чем девушка подходит к нему и тянется за сладостью. — Я их обожаю! Если не хочешь… — НЕТ! В одно мгновение все волосы на руках и затылке Геральта встают дыбом, а его зрачки расширяются от крика Региса. Он вынужден прищуриться от внезапного увеличения светового потока, прежде чем ему удается сознательно сузить зрачки. Он никогда раньше не слышал, чтобы вампир так рычал. Это звучало по-звериному, даже хищно, и мутации Геральта отреагировали мгновенно, переведя его в режим боя или бегства. Вся ганза застыла, в шоке уставившись на взволнованного вампира. Регис открыто смотрит на Ангулему, предупреждающе оскалив клыки, и Геральт слышит нервный вздох девушки. Вампир тяжело дышит и слегка качает головой, словно пытаясь успокоиться. Когда он снова начинает говорить, его голос хриплый и слегка шепелявый, как будто он на мгновение забыл, как четко говорить из-за своих клыков. — Нет… — повторяет Регис. — Это Геральта. Не твое. Не трогай. — Его предложения нехарактерно отрывисты, слова звучат, как стаккато, как будто он заставляет себя сохранять спокойствие. — Ладно, тише, дядечка! Не надо тут рычать… — бормочет Ангулема, медленно отступая с поднятыми руками. Она пытается вести себя спокойно, но пульс, необычно быстро звучащий в ушах Геральта, выдает ее страх. Все это время Геральт не сводил взгляда с глаз вампира, как и остальные; все уставились на Региса, а Регис уставился на Геральта. — Регис… — начинает Мильва, но вампир резко обрывает ее, поднимая руку в явном отказе. — Аргх, мальчики, — бормочет она и отворачивается, возвращаясь к заточке наконечников стрел. — А ты не собираешься его попробовать? — спрашивает его Регис после некоторого молчания, и Геральт медленно опускает взгляд на лежащее рядом яблоко. Он все еще немного в шоке, но оно действительно выглядит очень аппетитно. Геральт медленно поднимает палочку в руке и, глядя Регису прямо в глаза, откусывает кусочек засахаренного фрукта. Букет взрывается симфонией для его вкусовых рецепторов. Это действительно вкусно. То есть просто пальчики оближешь, а потом эти же самые пальцы и съешь. На самом деле это настолько вкусно, что Геральту приходится подавить стон. Регис пристально смотрит на него, пока он жует. — Это очень вкусно. Спасибо… кто бы ни сделал это… — говорит Геральт после нескольких укусов, все еще глядя в темные глаза Региса. Вампир очень широко улыбается, но затем внезапно начинает нервничать. Он продолжает отводить взгляд, затем снова смотрит на Геральта, открывает рот, будто хочет что-то сказать, но в последнюю секунду прерывается и снова отводит взгляд. Теперь это очевидно. Конечно же, это был Регис! Регис сделал ему яблоко и все остальные сладости. Все это время это был Регис. Кто еще?! Есть ли какое-нибудь существо, способное скрыть свои следы лучше, чем высший вампир? Но почему? — Ладно, ребенок, я покажу тебе несколько хитрых приемов, которые полезны в бою. Ну же, пойдем, — внезапно восклицает Мильва, вставая и хватая лук и колчан. Ангулема нетерпеливо кивает и спешит за ней. — Кагыр, пойдем. Поможешь мне, — добавляет Мильва, проходя мимо него. Кагыр сидит на бревне с противоположной стороны костра, сосредоточенный на тщательной чистке своей кольчуги. — Я занят, — объясняет он, но когда Мильва многозначительно прочищает горло, он поднимает темноволосую голову и замечает странную атмосферу, накрывшую лагерь. Мужчина переводит взгляд на Региса, который немного ерзает и смотрит на ведьмака, и на упомянутого ведьмака, который все еще жует яблоко в карамели, глядя на вампира. Кагыр громко вздыхает. — Неважно… — говорит он и поднимается, оставляя наполовину вычищенную броню и присоединяясь к Мильве и Агулеме, которые уходят из лагеря. Когда вокруг никого не осталось и он с Регисом остается наедине, ощутимое напряжение в воздухе поднимается до удушающего уровня. Геральт чувствует, как жар приливает к его щекам, и он вынужден смущенно отвести взгляд, хотя знает, что его лицо выглядит все таким же бледным, как и всегда. — Я ухаживаю за тобой. …что. — Что, — глупо переспрашивает Геральт. Все его мыслительные процессы остановились из-за этого гребаного признания, потому что Регис ухаживает за ним… Ну, это пиздец невероятно, если не сказать совершенно невозможно. Никто никогда не ухаживал за ним. Не говоря уже о том, насколько старомодна эта традиция. И он не девица, а ведьмак, блять! И, более того, уродливый и мутировавший. Тут нечего любить и уж точно не за чем ухаживать. Какого хуя. — Я ухаживаю за тобой, — повторяет Регис, как будто Геральт глухой. — Ухаживание — это акт романтического поиска или преследования чьей-либо любви, с желанием установить связь с выбранным индивидуумом, среди вампиров так же известное как «брачный ритуал» или, точнее, установление «брачных уз», так сказать. Люди так же называют это «подкатом» и обычно преследуют своего потенциального партнера для последующего заключения брака. Ты мог бы сказать, что брак — это человеческий эквивалент брачных уз, но быть парой для нас, вампиров, это более глубокое понятие… — Регис замолкает, когда Геральт прочищает горло. — Пожалуйста, Регис. Я знаю, что такое ухаживание… — сообщает ему Геральт и напряжение в плечах Региса немного спадает. Геральту приходится отложить яблоко в карамели в сторону, потому что его руки почему-то сильно дрожат. — Итак… — начинает он и снова прочищает горло, потому что его голос становится хриплым. Он пробует еще раз: — Итак, ты… ухаживаешь за мной? — Верно. — Эм… конфетами? — осторожно спрашивает Геральт, снова глядя вампиру в глаза. — Верно, — снова отвечает Регис. Он стоит неподвижно, ровно там же, где стоял все это время, но его руки выдают его нервозность; он сжимает ремень своей сумки до побелевших костяшек. — Когда я в последний раз проверял, я ребенком не был. Почему ты… ухаживаешь за мной сладостями? — Губы Региса растягиваются в маленькой искренней улыбке, из-за которой морщинки в уголках его глаз чуть углубляются. На самом деле это выглядит мило… блять. — Потому что ты сладостный, — говорит Регис, и Геральт тут же чувствует, как горят его уши. Автоматически он поднимает руки, чтобы достать заправленные за уши волосы и прикрыть их. То, как Регис на него сейчас смотрит… Никто и никогда не смотрел на него вот так. Как будто он… — Эм… — Геральт сейчас явно не в своей тарелке. Он чувствует головокружение и тревогу одновременно и тысячу других странных эмоций, которые он никогда не сможет назвать. Где-то в животе возникает странный трепет, который он никогда раньше не испытывал. Такое чувство, будто там летают миллионы крошечных гарпий, щекоча его изнутри. — Я, ведьмак? Сладостный? — Геральт недоверчиво возражает, указывая на свое отвратительное лицо. — Именно так. Ты весь сладостный, мой дорогой. Ты самый добрый человек, которого я когда-либо знал. — Когда Геральт открывает рот, чтобы возразить, Регис продолжает: — Я говорю только правду, так что позволь мне закончить. То, как ты относишься к детям? К Ангулеме? Или к своей лошади и другим животным? И то, как ты придерживаешься своих принципов? Ты не убиваешь разумных монстров, которые никому не угрожают. Ты помогаешь и спасаешь людей, даже если знаешь, что они недоплатят или вообще откажутся заплатить тебе. Твои сострадание и доблесть не знают границ. Мне продолжить? На протяжении своего монолога Регис подходит к нему и садится на бревно, прямо рядом с ним. Геральт вообще не умеет принимать комплименты. Может, потому, что он редко их получает и у него нет опыта в том, что нужно делать, если люди его хвалят. Он неловко чешет затылок и поворачивает голову, чтобы взглянуть на Региса из-под ресниц. Вампир улыбается. — Ты действительно сладостный, Геральт. И, ну, ты также любишь сладости. Это повлияло на мое решение, — говорит Регис, и в его голосе слышится гордость. — Откуда ты это знаешь? — с любопытством спрашивает Геральт. — Ну, я проверил, прежде чем начать. Помнишь ириску, которую ты нашел в кармане? — Регис вопросительно поднимает бровь, глядя на него, и Геральт через мгновение кивает, потому что да, теперь он вспоминает случайную конфету, которую нашел так давно, и вспоминает, как размышлял о том, что, должно быть, он сам положил ее во время одного из застолий, чтобы потом забыть о ней. Но это был Регис. Ну конечно же. — Я положил ее туда, чтобы проверить свою теорию, которая подтвердилась. Тебе она очень понравилась, и поэтому мой план был приведен в действие, — заканчивает Регис, посылая Геральту еще одну из своих ослепительных улыбок. Геральт не хочет, чтобы Регис когда-нибудь переставал так улыбаться. Черт, Геральт видит, как он быстро падает (в любовь), но какое-то внутреннее чувство продолжает подсказывать ему, что это плохо кончится. Когда у ведьмака был счастливый конец? — Твой план… ухаживать за мной конфетами… — Геральт отводит взгляд в сторону и глубоко вздыхает. — Регис, я… — Регис поднимает руку, останавливая его, что приносит облегчение. Геральт не знает, что он собирался сказать. — Геральт, тебе не нужно ничего говорить прямо сейчас. Я знаю, что у тебя много мыслей о том, что мы предпримем завтра. Я просто хотел подарить тебе это яблоко в карамели, чтобы перед наступающим днем у тебя было лучшее настроение. Завтра, после того, как мы найдем и освободим твою Цири и все закончится, мы можем поговорить, если хочешь, и я все объясню. Обещаю. Именно тогда Геральта стоит как громом пораженный тем, что Регис — одно из добрейших существ, которых он когда-либо встречал. Чье-то сердце должно быть исключительно чистым, чтобы быть добрым по отношению к ведьмаку, но что бы ни делал Регис, это нечто далеко выходящее за рамки доброты. Как будто вампир понимает его, знает его на глубоком уровне и заботится о Геральте. Хочет подбодрить его, когда он плохо себя чувствует, давая ему сладости, которые, как он знает, заставят его чувствовать себя лучше. Стремится облегчить его боль, когда он страдает, например, создать скобу для его искалеченного колена… Геральт не знает, что делать с незнакомыми эмоциями, которые поднимаются в нем, так что он действует инстинктивно, делая то, что он редко, если вообще когда-либо, инициировал. Ведьмак позволяет себе уткнуться лицом в шею вампира и обнимает его за плечи. Он думает, что, возможно, держит его слишком крепко, когда Регис на секунду замирает, но потом вампир двигается и обхватывает торс Геральта в яростных объятиях. Это приятно… Он чувствует исключительно медленный пульс Региса возле груди и стук его сердца у щеки. И с такого близкого расстояния он может различить собственный запах вампира, без помех от искусственного аромата трав, которые он с собой носит, чтобы замаскировать его. Ведьмак не может удержаться от глубокого вдоха. Это очень успокаивает… — Хорошо… — говорит Геральт, когда его эмоции улеглись и он сам значительно успокоился, и отрывается от Региса, заставляя руки Региса упасть со спины. Вампир тоже выглядит более расслабленным. — Спасибо, Регис. За конфеты. За все… — Геральт надеется, что его попытка изобразить искреннюю улыбку выглядит не так ужасно, как он думает. Но Регис не отступает назад, наоборот, он улыбается еще шире. — Я очень рад, Геральт. А теперь будь добр, съешь свои конфеты, а потом отдохни. Тебе это нужно. Регис встает, но, отходя, вампир позволяет своим длинным пальцам пробежаться по ткани, которая привычной повязкой стягивает волосы Геральта. Конечно, это красная шелковая лента, та самая, которую Регис подарил ему вместе с коробкой нуги. Мысль о том, что он неосознанно использовал и так открыто демонстрировал один из подарков Региса, делает его странно счастливым. Сердце наполняется надеждой, Геральт поднимает брошенное яблоко и откусывает кусочек, наблюдая, как Регис уходит к лошадям. Ведьмак не знает масштабов потери, которую он узнает слишком скоро. Он не осознает, что завтра в это же время его сердце, которое совсем недавно было так прекрасно наполнено надеждой, сгорит дотла…━━━━━━༻ 🍬༺━━━━━━
— Кстати, ты не думал, что будешь делать с Корво Бьянко? Повесишь мечи на гвоздь и посвятишь себя заботам о виноградниках? — спрашивает его Регис. Они сидят на одном валуне у очаровательного кладбища Мер-Лашез и пьют регисов самогон из мандрагоры. Атмосфера безмятежна, а ночное небо над ними усыпано звездами, полная луна светит ярко. Геральт просто невероятно счастлив, что вся эта чертовщина с контрактом закончилась и он наконец-то свободен. — Эх-х… Есть соблазн поселиться там навсегда, — Геральт немного крутит свою чашку и наблюдает, как в ней плещется напиток, — …или, может, мне станет скучно и захочется вернуться к Пути. Проводить ночи в спальном мешке у обочин дорог, глядя на звезды… — говорит Геральт, глядя в небо. Пребывание в тюрьме действительно заставляет взглянуть на некоторые вещи в перспективе и заставляет ценить свободу, которую человек всегда считал само собой разумеющейся. — Ах-х… Обочина дороги, спальные мешки и небо над головой… — размышляет Регис и делает еще один глоток из своей чашки. — Что, конечно, напоминает старые времена, с ганзой… — Регис немного помолчал, затем вздохнул и наклонился вперед, оперевшись локтями на колени. — Я помню ночь, как эта, еще давным-давно, когда мы готовились к битве… звучит знакомо? — осторожно спрашивает Регис, вопросительно глядя на него. — За день до нападения на… замок Стигга. — Даже просто произносить эти слова больно, и Геральту приходится отставить чашку в сторону, потому что его рука внезапно начинает дрожать. — Ах, да. Наше сражение с Вильгефорцем. Это не то, о чем я вспоминаю с нежностью, — легко говорит Регис. Как Регис может говорить об этом так спокойно? Эти воспоминания Геральт тщательно давил в себе, с тех пор как он обрел их, по той простой причине, что они были слишком болезненны, чтобы их ворошить после произошедшего. Геральт хочет, чтобы Регис вообще перестал упоминать тот ужасный день, но, к сожалению, вампир не умеет читать мысли. — Итак, что же стало с Вильгефорцем? — В голосе вампира звучит любопытство, и Геральт не в силах помешать своему разуму вспоминать о случившемся… запах горелой плоти… ужасные крики… проклятье… Сердце ведьмака сжимается от тех ужасных чувств потери и горя, которые пронзили его в тот ужасный день. Это совершенно мучительно и удушающе, и Геральт внезапно обнаруживает, что преодолевает лежащее между ними расстояние и плюхается рядом с Регисом. Он садится так близко, что вся линия их тел соприкасается, от плеча до колена. И все же этого недостаточно, чтобы успокоить его трепещущее сердце. Геральт нерешительно тянет дрожащую руку, колеблясь… Ему нужно прикоснуться, чтобы убедиться, что Регис сидит рядом, живой. Ему нужно знать, что все взаправду, что он не потерял его навсегда, как думал. Он также боится, что как только он прикоснется, то уже не сможет отпустить. Его грудь болит, как будто ее пронзили стрелами, и где-то в глубине души Геральт отмечает, что он тяжело дышит. Чья-то ладонь накрывает его руку, длинные пальцы переплетаются с его, и Регис опускает их сцепленные руки, чтобы положить себе на колено. У Геральта перехватывает дыхание. Он, наверное, плакал бы прямо сейчас, если бы знал, как это делается. Он знает явные признаки, чувствует их. Жжение в горле, прерывистое дыхание и давление за глазами. Но слезы так и не приходят. Это расстраивает, потому что без них нет легкого выхода эмоциям. Вместо этого ведьмаков учат хоронить их, и поэтому они кажутся внешнему миру бесчувственными, их страдания безмолвны. — Я… убил его, — выдавливает Геральт, судорожно хватая ртом воздух. Пальцы Региса, наверное, болят от хватки Геральта, но он не может ее расслабить. — Мои извинения, Геральт. Я должен был понять… С моей стороны довольно бесчувственно поднимать этот вопрос. Хотя я, честно говоря, не ожидал такой реакции. Я бы никогда не подумал, что моя очевидная кончина так сильно повлияла на тебя. Я глубоко извиняюсь… — Смотреть в темные глаза Региса и слушать, как он говорит, помогает, и Геральт чувствует, что успокаивается. Хотя большой палец, который все еще ласково кружит по коже его запястье, тоже оказывает изрядную долю помощи. Теперь, когда Геральт немного успокоился, ему становится стыдно за то, что он так психует, и он отводит взгляд. Он никогда раньше так не взрывался перед кем-то, во всяком случае, с тех пор, как стал взрослым. Предполагается, что его мутации действительно хороши в сокрытии и подавлении чего-то подобного. Это просто показывает, как чертовски сильно этот вампир влияет на него. — Все в порядке… — бормочет Геральт, даже если это определенно не так, и отпускает Региса. Обе его руки липкие от пота, поэтому он вытирает их о бедра, избегая смотреть на Региса. Он слышит, как вампир наливает себе еще самогона, но затем в поле его зрения появляется рука Региса, и тот держит свою собственную чашку, протягивая Геральту. Ведьмак принимает ее, и хорошо, да, после пары долгих глотков он действительно чувствует себя лучше. Чертов вампир всегда знает, как поднять ему настроение. — Спасибо, — говорит Геральт, ставя опустевшую чашку и поворачивая голову, чтобы посмотреть на другого мужчину. — Итак, что насчет тебя? У тебя есть план? Собираешься последовать за Детлаффом? — Регис принимает его неуклюжую попытку быстро сменить тему. — Нет нужды. Ему требуется некоторое время, чтобы остыть, так сказать. Он свел счеты с Сианной. У него больше нет причин нападать на кого-либо или оставаться в Боклере, — отвечает Регис, и Геральт чувствует, как часть напряжения в плечах исчезает. — Очень на это надеюсь, — честно говорит Геральт, а потом переводит взгляд на Региса, ища что-то. — А ты? Думаешь остаться в Боклере? — Геральт чувствует, как у него перехватывает дыхание. — Это кое от чего зависит, — загадочно отвечает Регис через некоторое время. — От чего? — От тебя. — …от меня? — Его голос срывается на шепот. — Я кое-что приготовил для тебя… — мягко говорит Регис и достает то, что он прятал в сумке. Он вкладывает это в руку Геральта, и ведьмак берет вещицу еще до того, как он осознает, на что смотрит. Это определенно какая-то сладость, но Геральт никогда не видел ничего подобного. Он держит палочку, а наверху, на самом конце палочки, находится большая плоская и круглая твердая на вид конфета. Поверхность представляет собой водоворот практически всех мыслимых цветов. — Ты приготовил это? — Эти слова срываются с губ Геральта, когда в реальности он хочет задать миллионы других вопросов: Что это значит? Ты снова за мной ухаживаешь? Ты все еще хочешь меня? Ты когда-нибудь хотел меня? — Да, именно так. Основные ингредиенты довольно просты: сахар, вода и, конечно же, любые дополнительные ароматизаторы и красители. Хотя химический процесс, участвующий в самом формировании стекловидной аморфной структуры, используемой при создании, очень сложен. Признаюсь, это трудоемкий процесс проб и ошибок. Выбор точной температуры, необходимой для данного конкретного объема и смеси, имеет решающее значение в процессе нагрева… — Регис, — останавливает его Геральт, потому что вампир произнес все это на одном выдохе и продолжил бы, ни разу не вдохнув, если бы Геральт не остановил его. — Я не понял и половины. Но ты действительно изобрел это? — Я думаю, что да. Я назвал это «лолли-поп». «Лолли» от диалектического слова, обозначающего «язык», а «поп» — это, ну, один из звуков, издаваемых при посасывании. — Когда брови Геральта поднимаются, Регис прочищает горло и спешит объяснить. — Я понимаю, что мне следовало уточнить, как его употреблять. Ты должен посасывать ее, да. Я бы не советовал использовать зубы, так как это очень тяжело… — Регис замолкает, увидев выражение лица Геральта. — Хм… Можно мне тоже ее пососать? — Геральт не может не добавить с растущей ухмылкой. Он чувствует себя по-детски, но раздраженный взгляд, который бросает на него Регис, понявший намек, который он случайно сделал, стоит того. Но затем в темных глазах вампира появляются озорные чертенята. — Ты более чем можешь использовать свой язык, если хочешь, — говорит Регис более глубоким голосом, его собственный рот растягивается в ухмылке. — М-м… — Его уши определенно стали огненно-красными. — И я прошу прощения за огромное время между этим подарком и предыдущим, Геральт. Но, да. Это подарок в знак ухаживания, — говорит ему Регис, и Геральт со свистом выдыхает. Он почти не смеет поверить своим ушам, но вампир улыбается ему, точно так же, как тогда… — Подумал, может, ты забыл об этом, — хрипло говорит Геральт. — Не смел надеяться… — добавляет он тихо, опустив взгляд, и наблюдает, как сам же водит носком ботинка по земле. Регис запускает пальцы в белую бороду, покрывающую нижнюю часть подбородка Геральта, и поднимает его лицо, чтобы тот посмотрел на вампира. — Я говорил тебе, что понятие пары означает для нас, вампиров. Мы чувствуем все очень глубоко. Как ты мог заметить в случае с Детлаффом. Я такой же. Отвергни мои ухаживания, и я оставлю тебя в покое. Но мое сердце останется разбитым на всю жизнь… Оно принадлежит тебе, Геральт. И так будет всегда. Я никогда не смог бы отказаться от тебя. — Голос Региса дрожит от эмоций, и он судорожно вздыхает. Его рука переместилась с подбородка Геральта, чтобы обхватить его лицо, и ведьмак позволяет себе прильнуть к прикосновению. — И я не перестал ухаживать за тобой, — добавляет вампир, глаза которого увлажнились после того, как он обнажил свое сердце. — Регис, ты уже покорил меня, — признается Геральт и, глядя в глаза Региса, наполненные слезами, не может сдержать широкую улыбку, которая грозит расколоть его лицо пополам. Он уже очень давно не чувствовал такой надежды. — …конфетами, — не может не добавить он со смешком. Регис выглядит ошеломленным, как будто он еще не может понять слов ведьмака. Геральт больше не может ждать; он чуть тянется вперед, наклоняя голову, рука Региса остраняется от его лица, и внезапно его потрескавшиеся губы встречаются с неожиданно мягкими губами вампира… Регис издает звук, нечто среднее между вздохом и всхлипом, и его рука ложится на талию Геральта. Однако поцелуй целомудрен, и ведьмак через несколько секунд отстраняется. Вампир открыто улыбается, демонстрируя свои клыки, и в лунном свете Геральт видит дорожки слез, блестящие на его щеках. — Неужели ты не попробуешь его? — спрашивает Регис со смехом в голосе, и Геральт вслед за ним переводит взгляд на конфету, которую он, видимо, все еще держит в руке. С ухмылкой он подносит ее ко рту и облизывает. Он удивлен тем, насколько это чертовски вкусно. — Регис, тебе нужно поменять профессию. — Он слышит смех Региса и продолжает объяснять: — Я серьезно. Это потрясающе. Детям это понравится. Можно открыть магазин сладостей. В Корво Бьянко есть пустой флигель, который я думал восстановить. Он идеально подойдет для магазина. И… и в подвале есть огромная лаборатория! Ты мог бы там делать конфеты… — Геральт затихает, осознав, что он взволнованно бормочет. Он винит в этом сахар. Но потом он смотрит на Региса, и вампир снова смотрит так, как будто… как будто Геральт самое драгоценное, что он только видел… Это придает ему смелости спросить то, о чем он собирался спросить уже несколько дней, но слишком боялся. — Переезжай ко мне, — торопливо говорит Геральт, а потом, чувствуя сердце, почти выпрыгивающее из груди, добавляет: — Я влюблен в тебя! — Слова, которые он никогда раньше никому не говорил. — Мне бы этого хотелось, — говорит Регис, обхватывая талию Геральта. — И… — добавляет вампир, усаживая другого мужчину себе на колени. Он наклоняет лицо к шее Геральта, и его дыхание касается багрового уха. — …me thi amarac aziac, mi kama**, — шепчет он в ухо Геральта на незнакомом вампирском языке, и ведьмак ощутимо дрожит. Он не знает значения этих слов, но глубоких эмоций в голосе Региса достаточно, чтобы передать их смысл. Вскоре они снова целуются, руки вампира крепко держат его за бедра, когда Геральт седлает его. Этот поцелуй гораздо более страстный, наполненный глубоким и отчаянным желанием, питающим их обоих. Одна из рук Региса поднимается, чтобы запутаться в белоснежных локонах ведьмака. Забытый леденец выпадает из рук Геральта в пользу того, чтобы вплести пальцы в седые волосы, и, что ж, это не такая большая потеря. В конце концов, поцелуй слаще любой конфеты…🍬 КОНЕЦ 🍬