Однажды в первый день после Зимнего Излома в особняк каждого из придворных, близких ко дворцу, прибыл гонец в черно-белой форме. А это значило лишь одно – срочно надо прибыть во дворец.
Каждому, будь то супрем Талига герцог Придд, или тессорий граф Манрик вручали бумагу с печатью Его Величества Фердинанда Второго, милостью Создателя, Оллара
Зачем? А вот об этом мы сейчас узнаем.
Итак, к назначенному времени во дворце собралось много народа.
- Господа, вам надлежит спасать королевство, - сказал сам Фердинанд, выходя к придворным, - как вы уже знаете, вчера мы все отпраздновали Зимний Излом. А сегодня во дворце вам предстоит доедать Зимнеизломные салаты.
Люди Чести оживились. Они не могли накрывать столы так богато, как Лучшие Люди Олларии. Во-первых. Эсператизм не позволяет шиковать. Во-вторых, они еще со времен восстания Эгмонта должны гоганским банкам столько, что не до роскошных праздников. Да и вообще, радетели о деле Великой Талигойи не могут позволить себе потратить сотни талов на Зимний Излом.
- Как мило, - заулыбался Штефан Гирке-ур-Приддхен, чем заработал тяжелый взгляд брата.
- Да-да. – брат Её Величества прям лучился, хотя в доме Ариго явно не бедствовали, - салаты во дворце. Это чудесно, господа.
- Мы должны быть благодарны Их Величествам за такую милость, - высказался умеющий везде влезть тессорий.
- Виват Королю! – прозвучало под сводами Малого Зала.
- Спасибо, спасибо – раскланивался во все стороны Фердинанд, - нам очень приятно. С праздником, с Зимним Изломом. Прошу вас.
И распахнулись двери в Большой Зал, где на столах стояла всякая вкусная еда.
- Ах, «Оливье»! - всплеснул руками цивильный комендант, - знаете ли, я пробовал его в доме Капуль-Гизайлей в прошлый Зимний Излом, так вот…
- «Сельдь под шубой», - перебил его кансилльер – лучшую сельдь везут из Дриксен, знаете ли, к королевскому столу…
- Благолепие, - прогудел отец Бонифаций, - аки вкушать нектаров из Садов Рассветных, а вот ежели еще и касеру, не ради пьянства, а лишь в честь праздненства великого…
Ему тут же поднесли рюмку, утонувшую в огромной лапище.
Дженнифер Рокслей жеманно хихикала, поглядывая на капитана королевской гвардии. Лионель Савиньяк в парадной форме застыл изваянием у двери.
Сам граф Савиньяк думал, что отлично с его родными. Эмиль в южном лагере, Арно в Торке у Давенпорта. А ему самому нужно дежурить, и нет ни секунды, чтобы есть эти салаты.
- Не стесняйтесь, господа, прошу вас, - подал голос Его Величество, - ешьте от души.
Кардинал оглядывался вокруг, думая о благе Талига, и еще о том, что Первый маршал, как всегда, запаздывает.
Тут дверь в большой зал с треском распахнулась. И вошел сам Ворон – с гитарой в одной руке и початой бутылкой «Черной Крови» в другой. Рядом с ним шел адмирал Рамон Альмейда.
Сзади шагали их оруженосцы, неся корзину с бутылками.
- Вам обязательно опоздать даже на приглашение во дворец? – недовольно заметил кардинал.
- Напротив, я вовремя, как обычно, - одарил его лучезарной улыбкой Алва, - вижу, все в сборе, и столы ломятся от явств.
- Да-да, поприветствуем героя Талига, на чьем клинке держится мир, - подхалимски пропел Валме.
Берто Салина некуртуазно хрюкнул. За ним – Окделл, и они едва не уронили вино.
А Рокэ тем временем отставил стул от стола и уселся на него, перехватив поудобнее гитару. И сделал большой глоток вина из бутылки.
- Угощайтесь, прошу вас, - улыбнулся ему король.
Алва отсалютовал Его Величество.
- С вашего позволения, я лучше спою.
Он не собирался доедать салаты с королевского стола. Во-первых, в них было слишком много майонеза, во-вторых, соберано Кэналлоа вообще не отличался отменным аппетитом за пределами своего особняка. А во дворце предпочитал не есть вообще.
Много нам хлопот приносит Зимний Излом
От обилия еды ломится наш дом
Целый день салаты режем мы с утра
Майонеза тратим целых три ведра
Пока Рокэ пел, его оруженосец уселся за стол, поближе к коменданту и кансилльеру. Они наперебой наполняли его тарелку.
- Кушай Дикон, во имя Талигойи. Кушай, деточка. Сын бедняги Эгмонта просто обязан как следует поесть, хотя бы в праздник.
Дик попытался расспросить этих господ, почему же ни тала не прислали в Надор после гибели отца, но едва он открывал рот, как туда засовывали бутерброд с икрой или фаршированное яйцо или еще какую-то снедь.
- Знаете, альмиранте, - сказал Берто, жуя сухарик и делая вид, что объедается, как все, - на Марикьяре все салаты, оставшиеся после празднования Зимнего Излома, вывозят в море и прикармливают рыбу. А заодно задабривают Унда.
- Это ты мне рассказываешь? А кто требовал с малолетства ездить с утра со мной и лично вкидывал за борт недоеденные пирожные?
- Пирожные? В море? – Иорам Ариго аж икнул. Не то от удивления, не то от переедания.
Он был известным сладкоежкой, хотя не поправлялся ни капли.
- А что тут такого? Море ведь не Данар, не замерзает. Зато какая потом была рыбная ловля!
Придворные отваливались от стола, распуская пояса и расстегивая ремни и перевязи.
Доедаем, доедаем, про Излом не забываем
Доедаем, доедаем, от салатов погибаем
Доедаем, доедаем, как в последний раз вздыхаем
Доедаем, доедаем, под столы мы все сползаем.
***
- Хуан! Срочно нарианского листа герцогу Окделлу, и бутылку «Черной Крови» мне.
- Слушаю соберано.
- Рамэ, было очень приятно тебя видеть. Выше нос, Берто. Скоро ты покинешь сухопутную Олларию.
- С ее дурацкими зимнеизломными традициями доедать салаты.
- Верно. Но что поделать, таковы традиции. И хорошо, что каждый кэналлиец, и я в том числе, умеет играть на гитаре.
- Эномбрэдастрапэ, Соберано!
- Эномбрэдастрапэ, Альмиранте!
***
Через некоторое время Рокэ зашел к оруженосцу.
- Ну что, юноша, в следующий раз садитесь поближе… к кому угодно, но не к друзьям вашего покойного отца. Они и вас приведут в Сады Рассветные, чтобы было удобнее оплакивать вас и дело Великой Талигойи.
- Как вы смеете так говорить, монсеньор?!
- Юноша я смею все. И думаю, лекарь назначит вам на завтра надорскую диету – овсянка на воде и сухарики. Да, можете еще добавить и молитву о собственном здравии. Это уж точно не повредит.
