Неправильная омега

Акаши Харучиё не в порядке. Это хорошо видел Такеоми, который виновато опускал глаза и старательно избегал сестру. Это замечала и малышка Сенджу, которая едва ли не целый день находилась рядом с Хару, боясь, что та пропадёт. Это не прошло мимо внимания матери, которая после работы могла начать обнюхивать дочку, подобно какому-то зверю, и издавать рокот, что пугал. Это понимал и отчим, но его попытки выяснить, что происходит с падчерицей, сводились к банальному вопросу «Ты в порядке?» раз в два дня. На стандартный кивок головой, он молча отпускал, вздыхая. Акаши Харучиё знала, что с ней что-то не то. Стоит начать хотя бы с того, что раньше её звали совершенно по-другому, она была старше, имела другую национальность… И мир был совершенно другим. Пальцы рефлекторно коснулись медицинского пластыря на лице, что прикрывали два рубца поперёк уголоков губ. Харучиё понимала, что так делать нельзя, но стоило ей задуматься или прислушаться к себе, как ноготь сам начинал поддевать липкий край. Со вздохом, Акаши отвернулась от учебника по биологии, что стянула у брата. Всё равно они после Такеоми перейдут к ней, судя по оговоркам, так что имеет право. И никто же не проверит — стоило случиться той не красивой истории, как отчим категорически отказался пускать на порог молодого альфу, крича, что виноват в ранениях Хару он и его придурки-друзья. Такеоми не спорил — молча переехал жить к их с Харучиё отцу… Мда, как, однако, легко подслушать разговоры, если тебя не воспринимают всерьёз. Подойдя к зеркалу, Хару задумчиво взглянула на себя. Голубоглазое чудо с платиновыми волосами в отражении задумчиво посмотрело в ответ. Акаши вздохнула — девочка хорошая-прехорошенькая, обещала вырасти настоящей красоткой. Но… Глаза сами рефлекторно опустились на пластыри, что скрывали шрамы. Это действительно портило вид. Впрочем, не это самая большая проблема. Внутри заворчало нечто, что не могло не напрягать. Уловив настороженность, это нечто подобралось… И жалобно заскулило. В голове легко рисовалась картина слепого щенка, что забился в угол и сжался, стремясь стать, как можно меньше. Этот страх, от которого перехватывало дыхание, передавался и Акаши, что зябко обняла себя за плечи. Акаши Харучиё омега. И это просто пиздец. В этом мире люди делятся на три различных вторичных пола — омеги, альфы и беты. И у всех имеется так называемый «синдром сущности». Хотя у бет должно быть полегче и более безобидно, судя по контексту. Обобщая, эта сущность была внутренним зверем, характеризующим «владельца». Альфы дерзкие и смелые хищники, а омеги милые и беззаботные трепетные создания, что обязаны подчиняться… Тьфу, какая гадость! Честно слово, впервые прочитав эту информацию, Харучиё сразу подумала: «Пиздят». Слишком уж всё это выглядело нелогично, как глупая, притянутая за уши, пропаганда. Честно, Акаши никогда не была феминисткой — или как можно назвать движение, что выступает за права омег? — но её это возмутило. Ровно, пока впервые не ощутила то жалкое создание, что боится, кажется, всего. «Подумать только, — скисла девочка, рассматривая свои голубые глаза в обрамлении пушистых ресницы, — я попала в другой безумный мир, в изуродованную красавицу с шизофренией, что получила моральную травму. За-ши-бись!» Очнулась попаданка — можно же так себя называть? — на руках у рыдающего подростка, что баюкал её как малое дитя. Крохотное тельце страдало, да с такой силой, что пульсирующая боль, казалась, была даже в волосах и кончиках ногтей. Ещё и надрывно выл внутри щенок, от чего сердце кровью обливалось. Рядом, словно жил у неё прямо в голове… Кто же знал, что это животинка в самом деле эфемерна и является лишь плодом её разума? Обняв себя за плечи, Хару ощутила себя крайне глупо, но всё же тихо сказала: — Все хорошо. Успокойся, — и посмотрела более пристально в своё отражение. Девочка обращалась к своей «сущности». — Всё хорошо. Акаши встречала в книгах об оборотнях понятие о внутреннем звере, втором сознании, но всегда воспринимала эту идею скептически. Сама мысль о двух личностях в голове отдавала чем-то нездоровым. Смешнее было только от идеи того, что злодеи любимых ею фильмов и сериалов на самом деле соседствовали с такой же зверюгой. Точно ведь не угадаешь, какой зоопарк в голове у безумца. Мало ли, вдруг они бегают голышом по лесу и считают себя гигантскими волками? А теперь у неё есть уникальная возможность почувствовать себя на месте этих героев. Наверняка — это карма, не иначе. Акаши вздохнула. Вот не надо было писать токсичный отзыв под работой того молодого автора… Но та история была так ужасно написана, что чуть кровавые слезы не пошли! Омега перестала так сильно дрожать. Но страх всё ещё липкой вуалью ощущался на коже. Чёрт… Никто не обещал, что будет легко. — Ну что же ты, моя хорошая, — тихо шепчет Хару, стараясь передать мысль… Но, какую? И как?.. Ладно, надо хотя бы попробовать. Ребенок, ну что же ты боишься? Все хорошо, мы дома. Никто нас тут не тронет. Омега заинтриговано оживилась. Матерь Божья… Акаши физически это ощутила! Словно, со внутренней стороны черепа заскрёб кто-то когтями! Проглотив ком, девочка прикрыла глаза, стремясь успокоиться. Не надо пугаться, а то это сущность отреагирует на её страх усилив тот в разы. Как много раз до это. Не надо, только ведь перестали дрожать коленки. Милый ребёнок, нас никто тут не тронет. И никто больше не обидит. Загрызём. От омеги резко потянуло недоумением. До того резко, что Харучиё тупо моргнула. То есть, что значит не поняла? Ты же омега. Ты должна быть сильной, чтобы тебя никто больше не обижал… Омега не понимала. Акаши Харучиё в полной мере осознала, как попала.

***

Акаши Харучиё заботливая омега. Так, по крайней мере, с умилением говорила госпожа Кавараги, гладя старшую дочку по волосам. Отчим тоже одобрительно кивал, кушая приготовленный Харучиё завтрак. Они оба делали из этого что-то особенное. Сама Акаши занималась мелочами по дому лишь бы не ощущать себя нахлебницей. Ведь эти люди её содержали и заботились по мере сил. Они не её семья. Её семья осталась в другом мире, там, где-то далеко, за гранью времени и реальности. И девочка никак не могла перестать думать о них, особенно оставаясь в одиночестве. Больше никогда не обнимет мама, что во время болезни всегда гладила её по волосам. Папа больше по глупому не пошутит, поднимая возмущённый ор. Брат не сделает глупость, от которой захочет прибить. Сестра не посмотрит, как на дуру. Племянницы перед ней не подерутся. Слишком много «Больше никогда», что в первые дни Харучиё тихо выла на одной ноте по ночам. Рыдала. Не могла поверить, что всё вокруг это теперь её реальность. Все списывали это на травму после «плена», пытаясь весьма неловко утешать. От этого становилось только хуже. Глупая мысль «Лучше бы я просто умерла, не просыпаясь», свербила в голове с неделю. Горе — мерзкое слово, чьё значение понимаешь только когда кого-то потеряешь. Го-ре. Воешь это слово. Катаешь его на языке. Чувствуешь его всем нутром. Пропитываешься им… Этим чувством можно упиваться долго. Но когда внутренний зверь воет вместе с тобой, сливаясь в унисон, отвлекаешься. Слишком по-новому это всё ощущается, чтобы игнорировать. А ещё сложно придаваться унынию, когда к тебе на руки залезает маленькое чудо с такими же глазами, как в отражении. И смотрит преданно-преданно, прижимается и жмурится, прося ласки. Акаши Харучиё воспринимает своей семьей только Сенджу и Такеоми, пусть она и запомнила того альфу весьма смутно. Просто он первый, кого Хару увидела в этой жизни. Первый, к кому девочка потянулась в поисках защиты и получила её. В его руках, не взирая на боль во всём теле, омега ощущала безопасность, которой ей порой сильно не хватало. Сложно описать всю ту какофонию чувств. Но Такеоми на подсознательном уровне ощущался своим, а тогда ей особенно остро не хватало брата. Сейчас. И скорее будет не хватать в дальнейшем. К матери этого тела Акаши испытывала странные эмоции. Роль любимой мамочки занята, и отдавать это место госпоже Кавараги Хару не может. И не хочет. Пусть и понимает, что это женщина не виновата в том, что вместо её дочки оказался в этом мире другой человек, который не испытывает к ней тёплых чувств. Это просто выше её сил! Подружиться — это да, но мама у неё одна. Из-за этого к матери и отчиму Харучиё относилась одинаково ровно — она им просто благодарна за крышу над головой и всякое по мелочи. Всё-таки Акаши взрослый человек и ей неловко. Поэтому, она старается быть полезной, чтобы как-то отблагодарить этих людей. Немного прибраться в доме и приготовить поесть не сложно, но для них благодать, ведь оба работают. Ну, а нянчиться с Сенджу сплошное удовольствие. Дел много. Но отсутствие брата нервирует сильнее, чем начавшаяся бытовуха. Акаши скучает и переживает, а он где-то шляется! Не порядок. Так что Харучиё решила взять дело в свои руки. Найти записную книжечку матери оказалось проще простого. Подпись «Друзья Таке-куна» тоже легко. — Добрый день, Сано-сан! — уверенно прозвучал её голос. Если гора не идёт к Магомеду, то Магомед сам пойдёт к горе.

***

Погода была прекрасной, принцесса была ужасной. Не сказать, что Акаши Харучиё принцесса, но… — Ты такой дурак, — говорит Хару и растягивает щёки своего старшего брата в стороны. Сделать больно этому высокому и мощному подростку омега даже не пыталась — понимала, что не выйдет, как бы ни старалась. И не сильно хотела, если быть честной. А вот небольшую гадость, как сейчас — это да, это она может. К тому же, это восхитительный воспитательный эффект! Ведь дурак Таке по другому не понимал. И, вообще, заслужил! Это же надо так уметь портить момент и на фразу ребенка: «Братик, я так по тебе соскучилась!», пытаться сбежать через окно! Вверх грубости и хамства. Заметив, что славный сын семьи Акаши начал, снова, поглядывать в окно, славная дочь семьи Акаши сменила тактику. Обвив руками шею брата, Харучиё нагло на нём повисла, чтобы спустя секунду попытаться ногами обнять его торс. Снова. Нос защекотал запах курева, которым её родственник пропах насквозь. Но если сделать вдох поглубже, то легко улавливается запах напоминающий топлённое молоко и что-то сладковатое. Приятный запах, можно даже сказать, что уютный. И совершенно не характерный для альф, которые должны пахнуть резко и сильно. Но разве это важно? Харучиё действительно нравился этот запах — его можно вдыхать вечно, наверняка он нравится и кому-то ещё, так что Такеоми следовало бы наплевать на мнение злых языков! Может как раз эту гадость свою курить бросит, иначе чего ради он тогда вообще покупает сигареты? Внутренний щенок радостно пищал — Хару легко представила, как у того воображаемый хвост вот-вот оторвётся. Вот может же хорошо себя вести, когда хочет! А то Харучиё уже была готова от смущения помереть из-за этой сучно… То есть сущности. Договориться с друзьями Таке-куна оказалось не сложно — ещё в начале разговора трубку отобрала девушка, которая поняла всё сразу и сама же доработала план девочки. И по этому плану, маленькую омегу после урока должен был забрать их общий друг, обязанный доставить её на место встречи. Друг-то пришёл, но Акаши не ожидала, что ребром встанет моральная травма — Господи прости! — внутренней сущности.

…Выйдя из школы, Харучиё не успев и шагу сделать за главные вороты, как её внутренней зверь в ужасе взвыл, передавая ей свой страх. Особо не думая, сразу в кусты. Не самое умное её решение, скажем честно, но лучше перебдеть. Вот только внутренний щенок испугался альфу, который полностью подходил по описанию, что передала Вакаса-чан. Тот, кого по телефону ласково назвали Кей-кун, был двух метровым альфа с резким запахом. Настолько резким, что им точно можно вылечить насморк. В этом Акаши не сомневается.

Диалог с омегой вышел тупее некуда, хоть сам факт его существования тот ещё дебилизм. Хотя бы из-за того, что этот щенок говорить не может, и пока добьешься ответа, замучаешься.

Омега заявила, что боится.

Нет, слава тебе Господи, этот щенок говорить не научился, просто он проектировал образы, которые были понятны интуитивно.

Акаши уже как неделю билась с этой заразой, подбирая той «аргументы». Нет, конечно, можно было бы попробовать угрожать — той не много надо, чтобы напугать, но… Это же она по сути, и её эмоции передаются ей же. Язык что-то не поворачивается сказать гадость и так вечно дрожащему созданию.

Все эти «разговоры» выглядят примерное так: «Мы же омеги, мы не должны бояться альф. Ах, запах не нравится? Но это только запах, сам альфа нам ничего не сделает. Ты забыла, что он нас спасал. Страшный? И что? Давай станем ещё страшнее. Не понимаешь? Ох…»

Разговор слепого с глухим, иначе и не скажешь. Или, точнее, с ребёнком, который вообще мира не видел.

«Ты знаешь, а ведь узнав, как ты боишься, он может рассказать всем. Что значит «И что?» Тогда нас будут обижать ещё больше! Правда-правда. Тем более, мы же хотим найти своего будущего альфу? О, вот это энтузиазм. А ты представь, узнает он о том, что мы такие трусишки, и не захочет иметь никаких дел! Удивляешься? А вот так. Никто не любит слабаков, а трусость это слабость. Или ты сама хочешь слабых детей? Не хочешь? Отлично! Так что гордо надулась, хвост пистолетом и мы идём!»

Это был первый удачный случай, когда сущность послушалась. Что же, Харучиё нашла на что давить.

Акаши вывалилась из кустов и с торчащими из волос листиком подошла к альфе, нагло попросив.

— Кей-кун, а покатай меня на плечах! — судя по ощущениям, омега внутри неё позорно рухнула в обморок. Но надо сразу показать, что бояться нечего.

— Наглая мелочь… И не страшно?

Омеге внутри согласно скулила. Страшно, ещё как!

— Неа, — ответила Хару и нагло подняла руки вверх.

Здоровяк хмыкнул, но легко подцепил мелкую девочку и посадил на плечи. Обычно дети его побаиваются из-за запаха, ведь они куда более восприимчивы, чем взрослые. Он даже не особо хотел идти, хоть настояла Вакаса, у которой были дела с Шиничиро.

А тут такой фортель.

Харучиё не без удовольствия посмотрела на мир сверху вниз. Даже омега заинтриговано высунула нос, когда поняла, что убивать её не будут. А во время поездки на байке вообще была в полном восторге, и легко согласилась на слова Акаши о том, что она фигни не скажет…

— Харучиё, ты можешь меня уже отпустить! — Чтобы ты вышел в окно? — возмутилась девочка, сильнее сжимая руки. — И ты опять меня бросишь с Сенджу? — Я вас не бросал… — затравленно произнёс Такеоми, на что Хару перестала душить его в объятиях и, отстранившись, мило улыбнулась. А после без зазрения совести оттянула щёку брата чуть сильнее, чем в прошлый раз. — Да ты что! А чего перестал ко мне с Сенджу ходить? Звонить? — с милой улыбкой начала припоминать грешки брата Акаши. — У вас с мелкой нет телефона. — Что за глупые отговорки? Эх, альфа, поматросил и бросил. Вот и верь после этого вам! — Харучиё, что за слова? Ты еще маленькая для этого всего! — на возмущение брата девочка с садистким наслаждением скрутила пальцы, заставив того ойкнуть. — Глупый, Такеоми-кун, женщинам о возрасте не говорят! — Вот-вот, слушай свою милую сестру почаще, Таке, авось наконец-то девушку найдёшь! — насмешливо произнесла красивая омега Имауши Вакаса, которая обнимала со спины Сано Шиничиро, кажется, бету. Акт воссоединения семьи происходил в гостях у семейства Сано. Точнее в отдельной пристройке, что играла роль гаража и комнаты Шиничиро-сана одновременно. Другое дело, что вся пристройка пропиталась запахом ванили — тут и гадать не надо, что так пахла Вакаса, — перебивая ненавязчивый запах беты. — Альфы, — закатила глаза Харучиё, снова обняв брата, который отступал к окну. — Я бы сказала мужчины, — фыркнула Вакаса и ласкового погладила Шиничиро по волосам, чтобы было ясно о ком речь. — Эмоциональный диапазон у них, как у зубочистки. И хмыкнула. Акаши невольно подобралась, задумчиво глянув на девушку. Что-то её в этой фразе царапнуло. Цитата откуда-то? Может быть. Но это могло быть и совпадения… Хотя, что мешает проверить и успокоить свою глупую паранойю? — Вот-вот, — кивнула головой Хару, невольно поцарапавшись щекой об щетину брата. Вот же колючий, зараза. — Вот ты, явно студентка, комсомолка, спортсменка и, наконец-то просто красавица! Нафиг тебе это надо? Это была не совсем точная цитата, точнее уже и не помнишь, но… Чёрт, а ведь если человек такой же неудачник, как Акаши, то ему не обязательно быть из СНГ. Младшая омега ощутила себя почти дурой. — Тебе всего десять, Хару! — взвыл Такеоми, а после указал пальцем на Ваку и недовольно воскликнул. — Не учи мою сестру своим бредням! — А что я сразу-то? Я ничему твою сестру не учу, — отмахнулась Вакаса и подмигнула Хару, — она и сама всё прекрасно знает. Так, что, Муля, не нервируй меня! Харучиё невольно выпучила глаза. Охренеть, угадала! — Ох… Не виноватая я, он сам пришёл, — немного невнятно высказалась Харучие, осознавая, что угадала, отчего и перешла неосознанно на русский. — Одесса. Ты? — Не выговоришь. Сыктывкар, — на всё том же корявом русском ответила Вакаса. О-хре-неть! — Вы ругаетесь на древнеэльфийском? — почесав репу, уточнил Такеоми. — Это важное приветствие женщин и омег в одном лице! — надула щёки Хару, почувствовав странное удовлетворение от того, что в этой истории она оказалась не одна. — А мы вас не смущаем? — уточнил Кейзо, который жевал чипсы и явно наслаждался шоу: «Экзекуция над Богом Войны». — Не-а, — нагло ответила Вакаса. — Лучше будьте, как Шин. — А? — рассеянно отозвался бета, который явно ушёл в нирвану от нежного поглаживания по голове от своей омеги и её же объятий. — Ну если ты меня погладишь, то я тоже согласен уйти в себя, — хохотнул Кейзо. — Эй! — тихо возмутился Шиничиро, с прищуром посмотрев на друга. — А пяткой в глаз? — весело спросила Вакаса. — Кей-кун, не говори такие развратные вещи при моей сестре! — взвыл меж тем Такеоми, разве что уши Харучиё не прикрыв руками. И весь разговор наполнился шуточками и приколами, понятным только этой четверке друзей. Хару не особо слушала — она была сосредоточенна на том, чтобы висеть на шее брата. Но вместе с тем размышляла о том, что не единственная попаданка… Как итог Акаши махнула рукой — фиг с этим. Что это меняет? А ничего. Разве что появился человек, с которым можно свободно шутить, и он точно поймет её фразы. Смысл дёргаться? Наоборот же прикольно, что нескучно… Уже уходя домой, держась за руку брата, Харучиё повернула голову и поймала взгляд чёрных глаз. Мелкий мальчик, очень похожий на Шиничиро, только со светлыми волосами, прогуливался по двору. Внутренняя омега точно определила его — альфа. И так сильно заурчала, что странный мурлык вырвался против воли растерянной Хару. Это что за шутки?! Мелкий пацан наверное услышал… И показал язык! Вот нахал! Внутренняя омега вздрогнула, словно её ударили, и сжалась в комок. И Харучиё оскорбилась за своего ребёнка. Демонстративно осмотрев мальчика, Акаши скрючила саму неприятную гримасу, что могла при учёте медицинской маски на лице и отвернулась, гордо подняв подбородок. — Всё хорошо? — уточнил Такеоми, мимо которого не прошло переглядывание детей. — Конечно, — кивнула девочка и посмотрела на брата снизу вверх. — А кто это был? — Младший брат Шиничиро-куна, Манджиро. — Брат значит… Он мне не нравится.

***

Всё проходит и забывается. Чувство новизны и потрясения проходит тоже, оставаясь лишь неприятным воспоминанием в памяти. Как ни посмотри, этот мир не сильно отличается от прошлого. Пусть люди тут с прибабахом, но это не делает их принципиально другими. Так же живут, учатся, влюбляются, ссорятся, мирятся и всё остальное, что наполняло будни в прошлой реальности. Харучиё точно так же вставала по утрам, также ходила в школу, также любила гулять в парке… Очень много этих «также». Абсолютно новым и ни на что не похожим за обе её жизни была только сущность омеги. Сложно это? А что в прошлой жизни было легко? Харучиё воспитывала этого ребенка. У Акаши отсутствовал опыт в воспитании, но перед глазами был пример мамы. Женщина она была весьма эмоциональная, с огненным темпераментом, и, несмотря на это, никогда не била и не повышала голос ни на детей, ни на внуков. Бывало, что племянницы из прошлой жизни, из-за небольшой разницы в возрасте, дрались. Мама попаданки оттаскивала их друг от друга и спокойно объясняла, что драться плохо. И это работало лучше чем крик сестры, который обе девочки научились игнорировать. С внутренним зверем было и сложнее, и проще одновременно. Странная призма восприятия — всё для нахождения будущего партнера, — была отличным рычагом давления. Акаши воспитывала омегу, приговаривая как мантру, что они обязаны найти лучшего партнёра, ведь «Мы с тобой себя не на помойке нашли!». Прививала любовь к себе, а через себя и к самой Харучиё. Проще же из-за отсутствия разума и податливости. «Посмотри, как странно себе ведёт этот омега. Видишь как ластится? Почти унижается. А теперь смотри на альфу. Видишь это снисходительно-самодовольное лицо? Вот, мне тоже не нравится. Так что, радость моя, если тебе понравился запах — не урчи. Дай я оценю сначала». Или. «О, смотри-смотри, как она оделась. Ну прямо монашка… Ха, а как сжалась от чужого внимания. Что-что? Неужели я ощущаю от тебя презрение, зверёк? А кто так же боялся каждой тени? Запомни, даже если страшно, не показывай этого. Грудь колесом, клыки оскалила и пусть это от нас спасается кто может». Медленно, но верно этот зверёк менялся под то, что надо Хару. И рос. Акаши физически ощущала, как из милого щеночка получается что-то большее. Он матерел. Становился настоящим хищником. И девочка этим была довольна. Есть чем гордиться!

***

Последние классы младшей школы были одним волнительным пятном — начинается половое развитие. Для этого мира особенно важная пора — детский запах меняется на взрослый, начинают работать железы с феромонами, случаются первый гон или течка… Очень много аспектов для местного общества. Не все они приятные. Харучиё отпросилась в туалет, поэтому сейчас, дыша полной грудью, медленно шла по пустым коридорам. Обыденная ситуация. Пока не появилось выбивающееся из привычной колеи событие — Акаши чутким носом уловила странный запах. Он вызывал ассоциацию с жвачкой и персиком. Приторно до судорог в скулах. «Что за херня? — невольно задалась вопросом Акаши, вопрошая не то у самой себя, не то у омеги, которая услужливо подсказала. — Как течка?». Хару озадаченно остановилась. Нет, то что это случилось у кого-то понятно, это такое же очевидное явление, как месячные. Вот только это не отменяло любопытства. Госпожа Кавараги за этим аспектом своей жизни бдила весьма строго, а на вопросы дочки отвечала туманно, что, мол, когда придет время, она всё объяснит… Но порой подкладывала книги с незамысловатыми названиями «Секреты тела омег» или «Первый раз — не страшно!» Помявшись пару секунду, Харучиё пошла на запах — любопытство таки победило. Вот только чем дальше шла, тем больше хмурилась. Вместо медпункта или, на крайний случай, пустого класс, девочка вышла на улицу. Аромат вёл её к отдельному зданию спортивного комплекса. И это напрягало. Любопытство сменилось настороженностью и даже некой жалостью: хуже течки на физкультуре было сложно придумать. А открывшияся после картина ей совсем не понравилась. Источник запах закрылся в кладовке — инстинкт найти подходящие тёмное помещение весьма силён, а закрылась неизвестная омега на последних мозгах, не иначе. Вот только возле двери рыскали мелкие альфы — это легко понять, по резкому запаху. Акаши невольно оглянулась на школу. Что за прикол? Где учителя? Не такой уж у неё тонкий нюх, чтобы только она учуяла… Или да? Ох, не важно. Важно то, что омега в течку вообще не может мыслить трезво, а, судя по дёрганым и резким движения малолетних альф, мозги у них тоже помахали ручкой. Надо пойти и позвать учителя… Один из альф с рыком врезался в дверь, пытаясь её протаранить. — Ой, блять, — вздрогнула Акаши, невольно выругавшись в слух. Но почти сразу прикрыла рот рукой поверх маски. Два Альфы синхронно повернули головы к ней. Смотрели они стеклянными глазами без признака сознания. Утробнно рычали, приподнимая верхнюю губы, показывая удлинившиеся клыки. Харучиё, стоило быть честной, слегка струхнула. Не каждый день видишь, как человек почти натурально превращается в животное. Вроде руки и ноги есть, лицо тоже… А смотришь и понимаешь, что разума уже нет. А вот зверёныш… В груди почти завибрировало от ярости. Волосы встали дыбом, а пальцы чуть подогнулись, чтобы было легче вцепиться когтями во врага и разодрать его. Клыки зачесались, впервые вырастая, и во рту стало невыносимо тесно — раскрыв рот и приподняв губы, Акаши угрожающе зарычала. Пор-р-рву! Это ярость и уверенность в себе воодушевляла. По Акаши ударили чужие феромоны. Доминировал в основном запах чего-то цитрусового, почти забивая запах схожий со свежим хлеба, прямо из печи. Мало.

Слабо.

Рык вышел уверенный, даже без давления феромонами, которых пока ещё нет — Харучиё была поздней омегой. Но альфы невольно сделали шаг назад. Омега Акаши Харучиё уже сильнее. Уже мощнее. И опасней. Сделав шаг, Харучиё пошла в глубь помещения, внимательно следя за двумя мелкими альфами. Тот, кто имел красные волосы, не выдержал и метнулся вперёд в желании порвать Хару в клочья.

Медленно.

Слабо.

Бездумно. Харучиё выставила руку вперёд, ударяя парня в лоб и опрокидывая его. Резко развернувшись, она пропустила мимо себя второго альфу и придала ему ускорение пинком. Тот с разбега врезался башкой в стенку и рухнул на спину. — Лежать! — невнятно из-за клыков проговорила Харучиё, наступая на спину красноголового, который попытался встать. Надавали резко и слишком сильно, от чего тот рухнул на пол и ударился дурной башкой. Осмотрев поле боя, Харучиё задумчиво облизала клыки. Это было мощно… Девочка прямо не ожидала. Убедившись, что альфы не встанут, Акаши подошла к двери и постучала. Но вместо ответа раздался жалкий скулёж. Ясно, разум там улетел и помахал ручкой. Для пробы, омега провернула ручку… И дверь открылась, стоило только её потянуть на себя. Что же, Харучиё переоценила умственные способности альф. Там не просто сознание попрощалось, там и логика уехала на десятый план. Ну и слава Богу, иначе страшно представить, чем бы всё закончилось! Заглянув в помещение, перед Хару открылось весьма жалкое зрелища. Мальчишка забился в угол и извивался, делая характерное движение бёдрами. Штаны уже промокли насквозь и прилипли к телу, подобно второй коже, глаза невольно упали на характерную «палатку» в паху. Выражение лица почти напугало Харучиё — закатывшиеся глаза, заломленные брови то ли в боли, то ли в экстаза, раздутые крылья носа, открытый рот, из которого стекают слюны и влетает этот скулеж-стон. Харучиё резко закрыла дверь. Пиздец. От зверёныша потянуло жалостью на пополам с презрением. Ей тоже не понравилось. Очень не понравилось. — А слона то, я за эти два года, так и не заметила, — нервно хихикнула Харучиё и уселись перед дверью в кладовку, постелив под себя свой же пиджак. А что еще делать? Уйти, когда тут два малолетних дебила, которые, стоит им очнуться, потеряют разум от запаха? Это ещё хорошо, что она догадалась проверить закрыта ли дверь… Ух, страшно представить, чтобы Хару могла застать, вернись она с учителями. «Пиздец, а ведь это и меня ждёт», — с унынием думала Акаши. Омега на это презрительно зашипела. Мол никогда, ты чего? И вот как не гордиться этим зверёнышем? Из испугано и зажатого комка за два года вырос матерый зверь, который не позволял собой помыкать, смотря на всех с высоко поднятой головой! — Ух… — поднял голову альфа, который врезался в стенку. Сделав вздох, он издал приглушенный звук и прикрыл нижнюю часть лица рукой, стремительно краснея. — Что это за запах?! Харучиё заинтриговано посмотрела на мальчика, который не стремился снова капать слюной от запаха. Похвально-похвально. Поймав взгляд синих глаз — как необычно — ответила: — Течка, — и в унисон за её спиной раздался вой бедного паренька. Девочка от этого слегка поморщилась, а незадачливый альфа покраснел аж до линии волос. Акаши усмехнулась, пусть из-за маски этого не видно. — Выйди из зала пока снова мозги не потерял. — Течка? — тупо переспросил мальчик и осмотрелся, пока не увидел второго альфу, который все еще не пришел в себя. — Аккун! — Харучиё закатила глаза. — Уползай отсюда, придурок, — рыкнула Акаши, и её внутренний зверь оскалился. Мальчик дёрнулся в сторону словно от пощёчины. Харучиё поджала губы — не ожидала она такого… Омега аж заурчала от удовольствия. Мол, смотри, как могу. Мелкий альфа что-то да понял, поэтому шустро выполз на улицу, да так быстро, что Акаши только успела моргнуть. — Хэй, парень, — окинула его омега, облокотившись спиной на дверь. — Позови учителей. — А… Хорошо! Вздохнув и опустив маску под нос, Харучиё задумчиво глянула на свои руки. Как странно. Раньше, у неё был страх бить людей. А тут вырубила двух. Мальчиков, ещё и альф, пусть те были явно младшеклассниками. Вот только омега должна быть слабее по умолчанию. Разве нет? Внутренний зверь фыркнул и надулся. — Ты молодец, — не громко сказала вслух Хару. Зверюга от похвалы аж завибрировал. Сжав и разжав руки, Акаши закинула голову назад. Наверное это хорошо. Хорошо же, что она такая сильная? Второй альфа так и не очнулся, когда пришли учителя. Несколько омег заохали и заахали. Один учитель-мужчина шустро утащил крашенного альфу, который начал придавать признаки жизни. Другие же прогнали Харучиё и взяли ситуацию под контроль… А через три дня к ней подошел та сама омега. На год младше, но всё равно ниже и мельче, особенно на фоне Акаши. Смешной хвостик-пальма на темечке и большущие карие глаза, которые чуть ли не искрились от счастья, смотря на неё. — Семпай, спасибо! — и глубокий поклон. Харучиё задумчиво посмотрела на мальчика. Это как-то внезапно. — Пожалуйста, — кивнула Акаши, которая не знала, как еще можно реагировать. И пошла дальше. — Семпай! — хвостиком побежал за ней тот мальчик. — А как вас зовут? Девочка с замешательством оглянулась через плечо. Харучиё не пользовалась особой популярностью в школе — на неё глазеют, но близко не подходят и не стремятся наладить контакт. Видимо, приняли на веру её слова о том, что заразная, ведь маску с лица не снимает. Шрамы на лице никуда не делись и вроде дискомфорта не доставляют, но… Но на неё до сих пор не может смотреть без жалости госпожа Кавараги, как и брат, и много-много народа. Бывает обидно почти до слёз. Исключение, конечно, Вакаса, но та предпочитает просто игнорировать уродства подруги, без тени иронии называя её «Красавицей» и «Принцессой». — Акаши Харучиё, — бросает не оборачиваясь Хару. Мальчишка идёт следом за ней по лестнице, из-за чего инстинктивно Акаши прибавила шагу, переступая за раз две ступени. — А я Ямагиши Казуши! — бодро ответил омега, что не спешил отставать от старшего товарища. — Семпай, ты такая крутая! Хару скосила на него глаза. — Ты что-то хотел? — уточнила Акаши, которая никак не могла понять, что этот омега от неё хочет. — Давай дружить! Акаши Харучиё остановилась и растеренно посмотрела на этого ребёнка. Он что, серьёзно? — Нет… …так у неё появился новый друг. Немного глуповатый, зато надёжный.

***

Всё тело била дрожь. Сердце стучало в горле. На языке ощущался мерзкий запах крови. Внизу живота скручивало от боли. Но Харучиё не могла отвезти взгляд от взрослого человека, что лежал в подворотне. Белая блузка, которую носят тысячи офисных клерков пропиталось от крови. Голова с тёмными волосами, как у тысячи жителей Токио, лежала как-то неестественно. Она его убила. Она. Убила. Вот вам и первая течка. Что скрутила всё тело от боли не далеко от дома. Харучиё хотела добежать до дома, но от резкой боли еле шла, ухватившись за живот. В какой момент девочка свернула в один из переулков между домами, она так и не поняла. Но в темном переулке, где не так слепило солнце, стало полегче. Акаши хотела отсидеть приступ боли, игнорируя мерзкую влажность, что появилась между ног. Внутренняя омега шипела от боли и беспокойно металась, но не призывала прямо сейчас идти искать альфу… Пусть, острое обоняние улавливало всякое. А потом в переулке кто-то появился. Запах перца с ноткой мускуса. Альфа. Харучиё испугалась до трясучки, особенно с учётом, что её так сильно накрыло, что ни видит, ни слышит она ровно нихуя. А омега, принюхавшись, злобно зарычала. Ей тоже не понравился чужак. Дальше все произошло словно в покадровой съёмке. Бездумное рычание от альфы…

Её попытка отбиться…

Удар по голове…

Голову Хару прижали к земле, а таз приподняли, мерзкими пальцами пройдясь по внутренней части бедра. Харучиё охватил настоящий животный ужас, от чего сердце рухнуло в пятки. А дальше была темнота… Нервно захихикав, Харучиё осмотрела свои руки. Ладони были в крови, немного, но всё же. Ногти обломанны, из-за чего фаланги пальцев болят ужасно. Лицо тоже неприятно тянет, а на клыках ощущается вкус крови. Она его загрызла! Дрожа всем телом, Акаши отползла ещё дальше от трупа, к своей сумке, стараясь не завизжать. Тело словно скрутило от боли, но разум не спешил её снова покидать. Окровавленные пальцы горели от боли и плохо слушались. Но омега смогла достать телефон. Сейчас Харучиё не чувствует себя взрослой. Она напуганная девочка, которой и являться физически. Ей нужна защита. И, наверно, адвокат… Дрожащими руками она набрала номер. Нет, не госпожи Кавараги. А того, кому доверяла больше всех в этом новом и нихуя не дивном мире. — Такеоми, Теке-кун, братик, — захлебываясь слезами, заговорила Хару, сжавшись в клубок. Она инстинктивно отползла к стене, стараясь слиться с кирпичной кладкой. — Помоги-и-и-и, пожалуйста, помоги мне… Конец младшей школы пора расцвета у всех. Акаши Харучиё не была исключением. Вот только ожидала омега совсем другого…

***

Эта неделя оказался сложной для Акаши Харучиё. Мало ей было первой течки, когда у неё мозги за шарики заехали… Или как там правильно? Не важно — разум прояснялся всего пару раз. Все пальцы на руках были перебинтованы — ногти оказались обломаны по середину фаланги, некоторые вырваны с корнем. На лице находился шикарный лиловый синяк. Девочка была полностью разбита. И именно в таком состоянии её повели в полицейский участок. Хару хотела позорно сбежать по дороге, но ей не дала крепкая хватка Такеоми и Вакасы. Омега злобно шипела, поддерживая своё человеческое сознание. Вот только никакая сволочь даже не удосужилась сказать Акаши, что её повели не властям сдавать. И что никто не умер. Только когда Харучиё позорно разрыдалась и заявила: «Я не хотела никому вредить», следователь прохлопал её по голове. А потом вручил конфету и уточнил, сможет ли она опознать неудавшегося насильника? Растерявшись, Акаши невпопад только кивнула и легко выбрала из пяти полосок с запахом перца. Её оставили в покое и дали разрешение на временный отдых дома в связи с ситуацией. Так что в школе Акаши планировала на законных основаниях появиться не раньше следующей недели… Но сейчас она сидела на приёме у педиатра, и с ленцой смотрела по сторонам. Как к детскому психологу отвести, так это только Такеоми додумался, а как с запахом что-то не то, так мать этого тела сразу спохватилась. Удивительная логика! — Не стоит переживать, госпожа Кавараги, — спокойно произнёс педиатр, выводя Акаши из полудрёмы. — Такой запах вполне нормален. Отличается от канонов, но не более. Сегодня утром, проснувшись наконец-то в ясном уме и здравой памяти, Акаши никак не могла понять поведение своей семьи. Они ходили и принюхивались, ища то, что пахнет так горько. Пока малышка Сенджу торжественно не объявила, что этот запах идёт от сестрички. Мать с недоверием принюхалась к старшей из дочерей. После чего с испугом на лице сказала собираться в больницу. Вот так они тут и оказались. — Её запах горький! — руки беты, которая сама имеет запах похожий на розовое масло с примесью корицы, обеспокоенно сжали плечи девочки. — Это не нормально! Сама Харучиё переводила взгляд с матери на врача. Девочка никак не могла понять, что с ней не так, раз женщина так разволновалась. Пальцы нервно огладили специальный пластырь на сгибе локтя. Люди не чувствуют свой запах — это общее правило для всех миров. В этой вселенной аромату придают особое значение, и парфюмерия направлена либо на сокрытие запаха, либо на его усиление. И вполне логично, что в этом мире существует способ, как ощутить свой аромат. Самое простое, что применяется в медицине — пластырь с каким-то мудрёным названием, что с первого раза не выговоришь. Харучиё пришлось терпеливо ждать, прежде чем он полностью станет зеленым. Любопытно всё же — какой у тебя аромат? А то расплывчатое «горькое» ничего не объясняет. — Вполне нормально, — не согласился врач, который с буддийскими спокойствием успокаивал женщину. Заглянув в бумаги, он перевернул страницу, что-то читая. — Каждый запах индивидуальный. Нет ничего плохого в том, чтобы у омеги был не сладкий запах, а у альфы не мускусный. Если не ошибаюсь, у вашего сына-альфы, тоже не совсем стандартный запах? — У Таке-куна сладковатый запах, — расстроенно произнесла госпожа Кавараги и ласкового погладила дочку по волосам. — Но он альфа и мальчик к тому же. Он по своей природе сильный. А Хару-чан и девочка и омега. Ей и так перепало, чтобы ещё и запах… На этих словах бета резко замолчала и беззвучно заплакала. Акаши же кривовато усмехнулась. А тому педофилу её запах совершенно не помешал! Ну да, не будем о грустном. На самом деле, понять её мать можно: лицо порезали, запах горький, педофил напал. Как жить после такого? Акаши ответит: «С трудом, но можно. Потом станет легче». Ну, а то, что это может отразиться на будущей личной жизни… Что же, ей в целом всё равно. На улице двадцать первый век, у омег есть возможность учиться и работать, есть права и привилегии. В конце концов, не только на семье мир клином сошёлся!.. Заметив, что пластырь полностью сменила цвет на зелёный, омега оживилась. Харучиё аккуратно отцепила полоску от кожи и поднесла её к носу. Глубокий вдох. Прикрыла глаза. Нос приятно щекотал горьковатый запах чего-то травянистого с ноткой цитрусовых. Мелисса. Когда только срываешь листок и растираешь его на пальцах. Приятный запах с послевкусием свежести. Словно опять маленький ребёнок на даче у дедушки, и он рассказывает о различных травах на огороде. — Потрясающе, — в слух сказала Харучиё, снова вдыхая свой запах. Реально же крутой запах! Точно лучше запаха приторных фруктов или цветов, по которым так убиваются остальные собратья-омеги. — Вашей дочери нравится её запах, — улыбнулся врач. — Она пока не понимает, — поджала губы госпожа Кавараги. Но больше не спорила и о подавителях запаха не говорила. А Харучиё большего и не надо.

***

Нервы ей попортили знатно за этот месяц: что родные, что психологи. И, в целом, Хару могла сказать, что справилась с этой ситуацией, поэтому решила вернуться в школу. А для того, чтобы не лезли с лишними вопросами, говорила, что переболела серьёзной дрянью. Поэтому советовала держаться от неё подальше. Ну, а то, что потом кто-то в школе пустил слушок про неприличное заболевание, даже не зная всей патологии венерических… Её родителей вызвали в школу. Почему? Потому что разбитый нос альфы, выдранный клок волос у беты и шикарный фингал у одной омеги весомый довод. В своё оправдание обычно терпеливая Акаши может сказать одно — на некоторые темы лучше не зубоскалить… — Семпай, а почему ты носишь маску? — как-то спросил у неё Казуши, решив поесть с Хару на большой перемене. Обычно он обедал со своими друзьями — большая компания, в которую входили те альфы. Общаться они начали как раз после того случая. Странно, но это его дело, хотя Акаши на всякий случай сказала, мол, случись что, пусть идёт сразу к ней. Нет, Хару не решила, что супермен или что-то такое. Просто девочка чувствует некую ответственность за этого ребёнка. — А чего ты спрашиваешь, кохай? — миролюбиво уточнила Харучиё греясь на солнышке, сидя на крыше. Такие минуты отдыха и тишины стояли тех усилий по вскрытию замка. У неё было удивительно хорошее настроение, пусть она и пропускает обед из-за наличия рядом этого неугомонного паренька. — Мне человек десять сказали только сегодня о том, что ты заразная, — на это предложение Хару аж хрюкнула. Что поделать, стоило пойти колким словам в её сторону из-за запаха, Акаши ласкового заявила, что и они горько будут пахнуть, если будут рядом с ней. А если дотронутся… Бред-бредом, но тем тупым задирам этого хватило с головой — они шустро разбежались от неё. Быть чумной почти весело. — А что ты думаешь? — с интересом уточнила Акаши, подперев голову рукой. Ей прямо интересно, что же ей скажет кохай? — Что они идиоты, — порадовал её Ямагиши и нервно поелозил своими палочками по дну коробки для бенто. — Но всё же, почему? Харучиё задумчиво наклонила голову набок. — А вот по этому, — и легко опустила маску с лица вниз. Ямагиши уронил палочки от еды и совсем некрасиво раскрыл рот. После стремительно опустил глаза себе на ноги. И вот этот простой жест разом испортил настроение. Блять. Нервно зажевав губу, Харучиё махнула рукой. Ну дура она, что тут сказать? Ей показалось это хорошей идей, и в порыве это сделала. Как всегда. Поправив пиджак на котором сидела, Хару поджала ноги под себя и достала свою коробочку для обеда. — А… Это было больно? — шепотом спросил Казуши. Раскрыв коробочку и подцепив кусочек мяса, Харучиё подняла глаза. — Очень, — мальчик снова ойкнул. Он старался не пялиться, но со стороны это выглядело почти смешно. Прежде чем положить еду в рот, девочка прикрыла глаза и сказала: — Подними свои палочки. — А? Точно, — стушевался Ямагиши, и закопошился. На пару минут на крыше повисла тишина. — Можешь расслабится, я не заразная, — подала голос Акаши наблюдая за притихшим мальчиком, — но, надеюсь, дальше тебя это информация не уйдет. — Конечно! — с серьёзным лицом пообещал омега. Харучиё считала, что мальчик после этого от неё отстанет. Это было бы разумно… Вот только он присосался ещё больше.

***

Мда… На фоне произошедших событий и потрясений, мать категорически запретила посещать секции своей старшей дочери. — Ты и без навыков чудовище! — будь на её месте в самом деле маленькая девочка, она бы приняла слова женщины неоднозначно. Но сама Акаши только поджала губы. Не сказать, чтобы Харучиё так сильно хотела драться. Скорее равно наоборот. Но после той ситуации девочка потеряла уверенность в себе. Ведь случись такое дерьмо снова, что делать? Отбросим глупый совет матери о том, чтобы найти компанию побольше — Хару за глаза хватало Ямагиши. Или еще более глупый совет — найти себе альфу. Бесячий совет — словно, наличие альфы равно круглосуточной охране! Шокер или баллончик? Звучит получше. Вот только госпожа Кавараги высказала категорическое «Нет». Оставалось только самой научится драться. Лично, а не уступать место омеге. Ведь в выборе «Бей или беги» её подсознание выбирает первое и делает это прямолинейно, бездумно и больше травмоопасно для самого тела — ногти Хару как раз поломала и вырвала, когда царапалась. При желании можно легко скрутить. В другом случае, в случае победы внутреннего зверя, — это будет пиздец. Ведь оно убьёт. Тому педофилу просто повезло. Зверюга отстал от альфы, потому что решил, что убил и эта уверенность перешла к самой Хару. И вроде бы на этом отказе запал Харучиё должен был закончиться, как тут в игру вступил отец девочки. Точнее Такеоми обратится к их общему отцу, который следует пути бусидо и обучает кендо. Не сказать, что попаданка удивилась… Она охренела! Их с Таке-куном родители развелись, когда Хару была мелкой. Возникает подозрение, что рождения второго ребенка было попыткой удержать брак. Не вышло, не фортануло, как говорится. Только вот мать семейки не сильно жаловала общение детей с отцом, и если на сына госпожа Кавараги не могла сильно повлиять, то сама Харучиё даже не помнит, как он выглядит. Господин Акаши оказался полной копией Такеоми… То есть Такеоми его полной копией. Он имел удивительно спокойный характер и приятный запах сладкой пряности, аналог которого Хару никак не могла подобрать. На её неловкую просьбу отец обрадовался и со словами: «Кровь не вода», начал рассказывать о славном роде Акаши. Роде самураев, что служил в период Эдо сёгуну. Господин Акаши также упомянул, что в семье хранится несколько старинных катан, которые дошли до наших дней. Он часто путешествует по стране вместе с ними для выставки. Звучит не впечатляюще, пока не узнаешь, что у него есть клинок, изготовленный Масамунэ, и клинок, изготовленный Мурамасой. Харучиё с удивлением и некоторым благоговением смотрела на древние клинки. Подумать только, какая редкость! Отличный повод надуться от гордости за семью Акаши. Вот только с занятиями омегу обломали. Отец заявил, что начнёт с ней заниматься только когда пальцы заживут. Но вместо этого с довольным лицом впихнул в руки хроники её семьи. Хару не просила, но решила глянуть на досуге.

***

К несчастью, непозволительно длинный месяц всё никак не хотел закончиваться, как и проблемы, которыми они сыпал на голову Харучиё словно из рога изобилия. Вот и сейчас, стоя возле новенького магазина байков с упаковкой торта, Акаши откровенно мялась. Акаши Харучиё хотела давно подойти к Сано-сан и Вакаса-чан, чтобы поблагодарить их. Но… Ей было удушающе стыдно. Омега из-за всех пережитых событий и собственных переживаний даже перестала общаться с сеструхой-попаданкой, с которой, после знаменательного знакомства пару лет назад, они виделись как минимум раз в неделю… Осмотрев витрину, Хару тяжело вздохнула. Ей что-то не хватает духу войти. — Харучиё, — знакомый голос заставил её подпрыгнуть на месте. Обернувшись, Акаши увидала Вакасу с кульком в руках. Девочка… Хотя уже девушка, поспешно опустила глаза. Старшая омега только вздохнула и положила руку на белую макушку сестры по несчастью. — Пошли, бедовая. — Я не бедовая, — возмутилась для приличия Хару, послушно идя следом. — Бедовая, бедовая, — хмыкнула уже Сано, свадьба этих двоих стала логическим исходом отношений, которые Такеоми окрестил не иначе как «Бразильский сериал, длинною в пять тысяч серий». Зажевав чупа-чупс, от чего палочка конфеты перекочевала на другой уголок рта, Вакаса слегка наклонила голову и пришурилась, словно что-то сверяла. Но после покачала головой и вздохнула. — Что оригинал, что ты… — Что? — Что? — с усмешкой переспросила Вакаса, мягко заталкивая Хару в магазин. — Шина-кун, у нас гости! Харучиё со странным лицом оглянулась на старшую омегу. Это что какое-то аниме? Или фильм? Чего? Или она имела ввиду оригинальную владелицу тела? Чёрт! Пообещав, что узнает обо всём позже, Харучие поклонилась и громко сказала. — Простите за беспокойство! Из подсобки вышел Сано Шиничиро, вытирая тряпкой с рук потеки масла и палочкой чупа-чупса в руках. Вакаса заставила его бросить, говоря, что курящих не потерпит рядом со своим ребёнком. И вот уже как второй год славный сын семьи Сано не курит. Возможно именно это послужило толчком к тому, чтобы Вака согласилась на ребёнка… Хару покосилась на старшую омегу. Живота не видно, ведь срок маленький, но почему-то ей было до ужаса любопытно, каким будет ребёнок её подруги? «Наверняка таким же шебутным как Вакаса и тугодумом, как Шиничиро», — мысленно хихикнула Харучиё. — О, юная Акаши, — улыбнулся Шиничиро, но сразу ойкнул, потому что подошедшая Вакаса ущипнула его за бок. — Не строй из себя старика, — насмешливо сказала госпожа Сано с мягкой усмешкой. И пальцем вытерла мазут, который покоился на скуле беты. — Вот как ты умудряешься испачкать лицо? — Но если я его не испачкаю, как ты его вытрешь? — игриво уточнил Сано, и у Хару самой приподнялись брови. Это что сейчас было? — Внезапно, неплохой подкат. — Я твое пятно, а ты моя тряпка… — Стоп. А вот это было ужасно, — усмехнулась Вака и поцеловала мужа в щёку. — Кхм, — прочистила горло Акаши, ощущая себя третей лишней. Но, когда две пары глаз посмотрели на неё, смутилась ещё сильнее — уши и скулы предательские покраснели. Вот только отступать некуда. — Я пришла сказать спасибо за… Эээ… Ну, вы поняли. Вот! — и с поклоном протянула им коробку с тортом. — Ой, милая, — умилилась Вака и обратилась к мужу. — Порежь и поставь чайник, пожалуйста. — Угум, — согласился Шиничиро, возвращаясь в подсобку. — Ой, ну вы что… Я же буду мешать, — замялась Хару, но железная хватка Ваки на плече оборвала поток речи. — Не выдумывай, — и, приобняв её за плечи, повела во вторую дверь, точнее арку, что отделяла от зала тканевая завеса. За ней находился небольшой офис со столом, стульями, шкафчиком для бумаг и множество растениями и цветами. Вакаса упаковку с тортом, почти уронила на стол. — Мы всегда тебе рады, принцесса. — Почему принцесса? — смущённо уточнила Хару, наблюдая за тем, как подруга из-под гигантского горшка денежного дерева, что занимал пол кабинета, достала складной стул. Нет, Вака и раньше её так называла, но, почему-то, у Харучиё никогда не было возможности уточнить. А сейчас… — Потому что ты умеешь влипать, как никто другой, — хмыкнула Вакаса и разложила стул, без слов приглашая сесть. Сама женщина нагло уселась в кресло за столом. — А если серьёзно, ты как это всё пережила? Харучиё вместо ответа просто подняла руку, со всё ещё перебинтованными пальцами. — Покалечена, но жива, — кривовато усмехнулась Хару и пошевелила пальцами. А после опустила глаза. — Я почти ничего не помню, только парочку вещей… — Например? Акаши замялась, подбирая слова. — Это правда… Что я тебя укусила? Ответила, к удивлению Акаши, не Вакаса, а зашедший Шиничиро. — О, да! — весело хохотнул Сано, неся сразу три чашки чая. — Вака-чан смело зашла в переулок первая, а оттуда к ней метнулась тень, что вцепилась зубами в ляжку великого «Белого Леопарда». Вака-чан даже позорно завизжала! Харучиё, которая уже стянула маску, мучительно покраснела. Вака недовольно поджала губы, а вот Шиничиро нагло гоготнул, словно наконец-то нашёл историю, которую можно припоминать жене. Не всё же ей его стебать? — Ну ты и засранец… — протянула Вака и взглядом пообещала мужу все кары небесные. — Прости, пожалуйста, — смущенно затарабанила Акаши, не смея поднимать глаза на собравшихся тут. — Я не домогалась, нет! Просто, учуяв другую омегу, пришла глупая мысль, что это конкурент или нарушитель территории… Я защищалась! Шиничиро громко клацнул зубами и засмеялся во весь голос. Хару глянула на него почти с обидой… И переглянувшись, омеги на секунду обе сощурили глаза. — Я всё понимаю и не злюсь на тебя, милая, — усмехнулась Вакаса, ковырнув тортик. — Ага… Но кусать было почти приятно, — невпопад ответила Акаши, взяв чашку. — Прямо приятно? — насмешливо уточнил Шиничиро, который упал на третий свободный стул и сразу отхлебнул полчашки кипятка. — У неё очень красивые бедра. Не грех за это укусить, — фыркнула в чашку младшая из омег, после чего быстро глянула на старшую подругу. Та согласно прикрыла глаза. — О, спасибо, дорогая, — мурлыкнула Вакаса, хитро сощурив глаза. — Давно я не слышала комплиментов! — Сано на подобное только подавился чаем. Обе омеги воспрянули духом. И Хару подняла голову, поймав смешинку, как и Вакаса. — Эй, — немного обиженно откликнулся Шиничиро. Пусть он и не часто делает комплименты жене, но делает же! — Как ты терпишь этого мужлана, Вака-чан? — протянула игриво Хару. — Вака-чан? — растерянно раздался голос Шиничиро. — С трудом, Хару-чан. — О, теперь еще Хару-чан… Харучиё проказливо улыбнулась. — Сано-сан, не мешай мне уламывать Ваку-чан сбежать со мной в закат! И захихикала с лица беты. Такая возмущенно-обиженная смесь. Даже Вака не выдержала и засмеялась, прикрыв лицо рукой. — Нет, ты не сможешь сбежать с ней, она моя жена, — и нагло взял руку Вакасы, чтобы показать кольцо на пальце. Платиновый ободок приветливо блеснул. — Муж — не стенка, подвинешься, — нагло заявила Акаши. — Ох, Хару-чан, а какие у нас получатся дети… — наигранно-мечтательно закатила глаза Вакаса. — Вот видишь! Ты привлекательна, я особенно привлекательна, так чего ждать? — Девочки! Переглянувшись, обе омеги нагло загоготали. Бета махнул на них рукой и обиженно надул щёки. Вот же… Женско-омежья солидарность страшная вещь. Спустя пару часов, довольная собой Хару умчалась домой. Но Шиничиро не успел остаться наедине с Вакасой, чтобы начать выяснять и доказывать ей, что сбегать ни с кем не надо, ведь он и так хорош… Как завалился Майки. — Йо! — нагло откинул ткань подсобки Манджиро, скидывая её на лицо шедшего сзади Дракена. Тот невнятно булькнул ругательства. — О, тортик! А вы его тут нагло вдвоём хомячите? — И тебе привет, брат, — улыбнулся Шиничиро, так и не убрав руки с талии Вакасы. — Мелкий… — немного раздосадованно протянула омега, но улыбнулась. Мання всегда был таким — невысоким, надоедливым, но очаровательным. Злиться она на него могла разве что в детстве, когда он кусал её за ноги. — Мы не помешали? — сразу просёк атмосферу в комнате Дракен, стоило ему посмотреть на чету Сано. Глянул на своего друга, что нагло притянул к себе целый торт, и мучительно поморщился. — Майки! — Мы никак не могли помещать, Кенчин! — бодро сказал Непобедимый Майки, беря торт прямо рукой. — К слову, Вака-чан, прикольный ты цветок притарабанила. Мне нравится как пахнет! Шиничиро вопросительно осмотрел кабинет. То, что новый цветок мог у него появиться, он не сомневался. Как и то, что мог пропустить его появления. Сама же Вака озадаченно нахмурилась. Ничего нового она не приносила! Принюхавшись, женщина ощутила лишь хвойный запах Шиничиро, запах масла от Дракена, дождя от Майки и травяной Хару. Оу… Вакаса хитро глянула на Майки и дьявольски ухмыльнулась. Вот это поворот!

***

Самые страшные опасения Акаши Харучиё не оправдались. Это реальная жизнь, а не манга, игра, кино… И дальше по списку. Обычная реальность, пусть и с омегавёрсом. В самом деле, грози в будущем какая-то опасность, стала бы Вака-чан рожать аж двоих? Эх, ещё бы эта засранка по-настоящему признала, куда именно они попали… Ну и ладно. Раз Акаши по сей день не признала фендом, то она его не знала до попадания. Поэтому и переживать по поводу опасности канона нет смысла — за столько лет, неужели она бы не сломала его парочку раз насмерть? Харучиё училась, занималась кендо и посещала курсы игры на гитаре. Будущее обещало быть весьма беззлобным… — А кто это у нас такой милый? — склонилась над малышом Хару. Девушка уже обмыла его, а сейчас пыталась надеть на него подгузник. Но мелкое чудо не сильно уж и хотел снова оказаться скованным, поэтому усиленно дёргал ногами. Поймав пяточку мальчика, Акаши не удержалась и звонка чмокнула её. — Кото-кун у нас милый! Правда-правда! И закрепила липучку памперса. Кто бы мог подумать, что «Белый Леопард» станет мамой, причём два раза? Хотя, стоило этого от неё ожидать, особенно когда грозная омега открыла магазин цветов напротив магазина Шиничиро. Надев на Сано Макото бежевые ползунки, Хару взяла малыша на руки и уткнулась носом в темечко из белых волос. Макото родился альбиносом, как и его мать. Акаши глубоко вздохнула запах молока и детской кожи, после чего блаженно улыбнулась. На это в самом деле можно подсесть. Иногда, у нее проскальзывала мысль, что все это хитрый план Вакасы. В том плане, что когда Вака-чан родила первенца — Сору-куна, — и лежала в роддоме, магазин Шиничиро попытались ограбить. Воришек скрутили быстро, но страшно представить, что могло стать с отцом небольшого семейства, окажись он там… Внутренняя омега фыркнула, а после блаженно замурчала, требуя дозы — ещё раз нюхнуть малыша. В общем — бредовая теория, разве можно нарочно создать такое чудо? Бахнула входная дверь. Акаши легко уловила новый запах, который принадлежал незнакомому альфе. — Вака-чан, корми меня! — Иди нахер! — последовала сразу от Ваки. — Какого лешего ты припёрся? И как? — Шин-аники дал мне ключи, — Харучиё отмерла и с легкой паникой осмотрела комнату. Маска осталась на кухне! — Где мой будущий зам? И в комнату к Хару без маски прямо побежали! От чего она запаниковала ещё больше! — Майки, стой! Акаши подняла Макото повыше и прижалась губами к его лбу. И невольно открыла широко глаза, когда дверь почти слетела. — Вака-чан, ты снова принесла те вкусные цве… — но вторженец сам себя оборвал. Акаши поверх головы малыша настороженно на него посмотрела. Не высокий альфа, но назвать его щуплым или мелким язык не поворачивается — мешковатая кофта натягивалась на мощных плечах. Светлые волосы по самые плечи были собраны на макушке в короткий хвостик. Пронзительные чёрные глаза. Красивые, но не сильно острые черты лица, что для альфы почти странно. А запах… Хару невольно сделала вздох глубже. Пусть под носом и находился Макото, но смесь свежести после дождя, мокрого асфальта и озона после грозы легко наполнила лёгкие. Этот парень пах дождем… Взгляд чёрных глаз стал более острым. Альфа сделал глубокий вздох, от чего его ноздри затрепетали, а грудная клетка раздулась. — А вот и сладкий цветочек! Это помогло прийти в себя. Её запах не сладкий. Моргнув, Хару с раздражением поняла, что пялится. И зависла от запаха… Вообще это на неё не похоже! Внутренняя сущность же распласталась как лужица и от радости сопела. Мурлыкать и тянуться к незнакомому альфе ей не позволяли остатки гордости. Харучиё на это возмутилась. Ах, ты предатель! Где гордый зверь, что скорее попробует загрызть, чем подпустит к себе кого попало? Что значит — истинный? У нас его нет! Мы не жопа, чтобы иметь половинку! Макото закрутился и повернул голову в сторону альфы, чтобы радостно булькнуть и протянуть руки. — О, Кото-кун… — только сейчас заметил ребёнка парень, глянув на него расплывчатым зрением. Но почти сразу поднял свои ониксовые омуты к глазам Харучиё и протянул руки. — Иди ко мне. Акаши готова поклясться, что он обратился к ней… Омега резко развернулась спиной к этому странному альфе. Что за срань?! «А я его помню! — вдруг осенило Харучие. — Милая моя, сучность… Э, милая моя. А помнишь того мелкого альфу к которому ты однажды полезла и он пренебрёг нами, сильно обидев?» Омегу внутри передёрнуло так, словно на неё холодной воды вылили. Вот-вот. А ты дальше перед ним позоришься? Что ты так грустно скулишь? Собралась в шарик и грудь колесом! Никто не любит такое поведение, сама же презрительно фыркала и плевалась! Внутренний зверь послушно замолчал и тихо ушёл в угол. Что же, на мозги давить не будет, уже хорошо. — А чего ты отвернулась? — раздался почти возле уха игривый голос Манджиро, и запах дождя стал сильнее. — Это игра такая? А потом нахально уткнулся носом ей волосы, прямо в месте за ухом! Харучиё заехала локтём в нос этого мелкого гада. Как раз удобно, низкий, ведь, сволочь! — Ты что охренел, мальчик? — рыкнула Акаши и с трудом удержала себя от того, чтобы повернутся к нему. — Ты куда полез?! Сано же заулыбался. Удар для него вышел неощутимым. Зато появился азарт. — Ты пахнешь, как гель для душа моей мечты, — и попытался подойти, чтобы заглянуть в лицо Харучиё. Но та отвернулась. Майки потянулся следом. И вот так, сделав круг вокруг своей оси, Хару начала раздражатся. — Что ты делаешь?! — шипеть она умела знатно. Но это пугало Макото, что завозился на её руках. Мало того, что ей заявили, что у неё мужской запах, так ещё и продолжают на нервы действовать! Что он к ней прицепился? — Мы же играем, нет? — Мання! — ввалилась в комнату немного взбудораженная Вакаса. В руках Сано сжимала заветную маску. Но застав этакую карусель растерялась, чтобы грозно нахмуриться. — Ты что делаешь? — Ты это нюхала? — странным тоном, словно говорит о какой-то гадости уточнил Майки. Акаши зло скрипнула зубами. Не сказать, что ей не плевать на чужое мнение — у неё потрясающий запах! — но всё равно неприятно. Вака только удивлённо вскинула брови, а после устало, с ноткой раздражения, произнесла: — Так, это не повод нюхать её, как цветочек, — объявила женщина и сделала рукой «кыш-кыш». — Разве не видишь, что ей не приятно? Так что руки за голову и несколько шагов назад. Не смей смущать мне Хару! Майки, кажется, проигнорировал слова невестки, и окинул взглядом раздражённую младшую омегу, что держала ребенка подобно щиту и немного странно — считай глупо, — улыбнулся. — Хару-чан значит… Акаши скривилась, как от зубной боли. — Вака! — позвала подругу Харучиё, с мольбой смотря на неё. Вот какого чёрта Сано упоминает её имя где не надо?! Вакаса же на неё глянула, как баран на новые ворота. Мол, что? И с запозданием до неё дошло, правда совсем не то, что надо было Хару. — Ой, Акаши Харучиё, познакомься, Сано Манджиро. Сано Манджиро — Акаши Харучиё, за которую я тебе могу открутить твою дурную голову. Так что без глупостей. Вот. — Я знаю кто это! — и не думала скрывать неприязнь Хару, а после зло посмотрела на Майки. — И ты мне не нравишься! Сано Манджиро растерялся. Да что там, ему показалось, что на него упало что-то тяжелое, словно бетонный блок свалился на грудь, выбивая все мысли и воздух из легких. Он несчастно-потерянными глазами посмотрел на Харучиё, которая смогла стать к нему спиной, а после на Вакасу. Как это может быть, чтобы он кому-то не нравился? Но подумать хорошо он не успел, выдав самое очевидное: — О, я понял! — аж просветлел лицом Манджиро и ударил кулаком по раскрытой руке. — Ты просто меня плохо знаешь! — Так, Мання, стоп, — влезла Вакаса и встала между двумя подростками живой преградой, ненавязчиво оттолкнув Майки, который опять подошёл почти впритык. — Возьми малого и сходи с ним на кухню. — Не хочу, — обиженно надул губы Майки, которому не понравилось то, что его отделили от такой интересной цацы. То есть знакомства. Наклонившись голову в бок, он через Вакасу во все глаза смотрел на омегу. Взгляд сам скользил по красивым ногам в чулках. Аппетитным бёдрам, что не скрывала длинная — зачем прикрывать эти шикарные коленки?! — школьная юбка. Изящная талия. Слегка вьющиеся платиновые волосы собранные в хвост. Хрупкие плечи. Лебединая шея. И настороженный через плечо взгляд лазурных глаз в окружение пушистых белых ресниц… Или не лазурных, а голубых-голубых, как ясное небо. Или… Вакаса щелкнула пальцами перед носом Майки, отвлекая. — Нада, Мання, надо, — тоном, не терпящим пререканий, сказала старшая омега и, хитро извернувшись, забрала у подруги малыша. Так и не позволив Майки полностью увидеть лицо девы Акаши. — Макото давно хочет зажевать твою щеку, а у нас тут разговоры о женском! — Фу… — протянул Манджиро, но ему пришлось ловить племянника, которого ему буквально кинули. — Ну ты и мать года! — Да-да, — согласилась Вака и вытолкнула альфу за дверь. Закрыв дверь, облокотилась на неё и выдохнула. — Вух… Принцесса, вот вечно тебя надо выручать? Акаши скривилась и развернулась. — Так говоришь, словно я это специально всё делаю, — ответила младшая и проследила за тем, как кинутая Вакой маска плавно опустилась на пол. Глянула на виновато пожавшую плечами Сано, а после закатила глаза и подобрала свой важный элемент гардероба с пола. — Чёрт, и чего он решил именно ко мне прицепиться?! — На запах понравилась, очевидно, — заметила Вака, на что Харучиё только хмыкнула. С трудом в это верится. — Ты его как-то сильно не любишь, — проницательно хмыкнула женщина, наблюдая за тем, как гостья надевает маску. — Он дурачок, но не такой плохой. Харучиё скривилась, расправляя маску. — Он меня бесит. Особенно тем, что моя омега к нему всё время тянется, что бесит ещё больше, — пожаловалась та старшей подруге. — Оу… Он что твой истинный? От этого предложения Хару аж передёрнуло. — Этот?! Да ни в жизни! Он сказал, что я воняю! — Прямо воняешь? — усмехнулась Вака. — Он сравнил меня с мужским гелем для душа. По сути, сказав, что я пахну, как мужик! — обиженно запыхтела Акаши. — Странный выверт логики. Некоторые гели пахнут прикольно, — заметила Сано и состроила хитрое лицо. — Или ты ищешь поводы, чтобы его послать? Харучиё глянула на неё, как на дуру. — Нет… Чёрт, скорее ассоциации с вонючим гелем для душа, который мой папа использовал вместо мыла, шампуня и прочего. После него в туалете аж глаза резало, — и выдохнула в маску. — Может я не права, но это был ужасный комплимент. Я пахну офигенно! — Комплимент в стиле Сано, — пожала плечами Вакаса. — Если не сморозят глупость, то интуитивно вывернут комплимент так, что убить захочешь, — Хару закатила глаза. Это имело смысл. Шиничиро на её памяти умудрился сделать только один приличный комплимент, и то на свадьбе Ваки. Потом он чаще говорил несустветную дичь. — Мне только подкатов от малолетнего альфы не хватало, который, похоже, ещё и мой истинный, — страдальчески поморщилась Акаши, скрестив руки на груди. — Мання на самом деле не плох, — миролюбиво заметила Сано. — Решай, конечно, сама. Эта связь тебя ни на что не обязывает, я вот вместо истинного выбрала Шиничиро… Хотя это почти мем. — Ты о чём? — Да у Сано, похоже, на роду написано быть рядом, — непонятно что ответила Вакаса и аж хрюкнула от смеха. — Только за ним… Нею побегают. — А если на русском? — Ты не поймёшь, — с этими слова женщина вышла из комнаты. Семейство Сано живёт в небольшой квартире. Три комнаты, две из которых спальни для Вакасы с Шиничиро и Макото, а также небольшой личный угол для Соры. Самая большая комната гостиная-кухня весьма светлая и воздушная. Но она легко пропиталась запахом наглого альфы, перебив запах хозяев. — Оу… — расстроенно протянул Манджиро, когда вместо желанного лица увидел маску. — Зачем тебе этот намордник? — Хару глянула на него и резво отвернулась, от чего хвост упал на плечи. Омега отказываться отвечать на это всё. — Так, давайте не будем об этом, — влезла Вака на правах хозяйки. — Ты был голодный, Мання? Майки вопросительно посмотрел на Харучиё. — А ты голодная? — после отрицательного покачивания головы огорченно сделал губки бантиком. — А флажок будет? — Будет-будет, — закатила глаза госпожа Сано, которая с капризами брата мужа просто смирилась, как с неизбежным злом. Достала целую упаковку цветных флажков. — Можешь даже выбрать цвет. Акаши хрюкнула. Да… Думала эти флажки для детей. Ага. Десять раз. Харучиё, как-то расслабилась и сосредоточила своё внимание на украшениях, к которым потянулся Макото… Но вместо этого он потянулся к своей любимой няньке, больно дёрнув ту за маску, с весёлым гоготом потащив её вниз. Предмет защиты и душевного спокойствия слишком легко пропал с лица, от чего Харучиё растерянно дотронулась кончиками пальцев до подбородка и глянула на застывшего с каменным лицом Манджиро. — Ох, ебать, вот это рожа!.. Кулак Хару в глаз Сано полетел ещё на первом звуке изо рта.

***

В прошлой жизни Акаши Харучиё была маньяком, но забыла об этом. Или спойлерила всем и вся, но, опять же, забыла об этом. Или делала что-то настолько плохое, но теперь этого не помнит! Только карой кармы Хару может объяснить то, что в её жизни появился Сано Манджиро. «Он не плохой парень» — говорила Вакаса, в попытке утешить. Вот только помимо того, что он хороший — он ещё и приставучий придурок! Впрочем, последнего Сано не отрицала, с сочувствием похлопав подругу по спине, явно зная, какие муки ожидают её в скором будущем. Зараза, хоть бы предупредила!

…— Хару-чан! — с сияющим глазами обратился к ней Манджиро, вваливаясь в её класс. И все бы ничего, если бы не то, что Сано не учится с ней в одной школе, а у неё самой сейчас урок и, вообще, какого хрена он сокращает её имя без спросу?!

От идиотизма ситуации у неё дернулась бровь.

Акаши резко развернулась и подняла учебник, прикрывая лицо. Какая Хару? Тут таких нет!

— Хару, — мурлыкнуло рядом. Девушка с опаской опустила учебник и увидела наглую рожу Сано. Он почти улёгся на ее парту и подпер голову двумя руками. — Идём есть тайяки, — альфа произнёс это таким тоном, словно их поход за печеньем уже решённый вопрос! А сама Харучиё — стерва, что морочит ему голову и почему-то не идёт…

Акаши подняла учебник обратно. Раз она ничего не видит, то этого нет! Ага, много хочет! Чужая рука нагло вырвала книгу. Девушка потерянно потянулась за ней следом.

— Хару-чан, не игнорируй меня, — капризно попросил Манджиро, дуя губы, подобно маленькому ребенку.

— У меня урок вообще-то, — не скрывая своего раздражения ответила Хару, осматриваясь.

Вокруг её парты образовалась мертвая зона — все отошли, стоило только Майки подойти к парте. Все одноклассники, вместе с учителем, дружно жались в один угол и смотрели то на Майки, то на незнакомого высокого парня, который перегородил собой выход. Парень имел странную причёску а-ля казак — выбритые виски с длинной косичкой, на виске находилось причудливое тату дракона. Он скучающе смотрел на весь класс. Учитель, молодой бета, то открывал и закрывал рот, явно подбирая слова, чтобы взять ситуацию под контроль.

Кошмар.

— Так давай прогуляем, — беспечно произнес Сано и наклонился ещё ближе. — И что ты вечно носишь этот намордник?

Харучиё с силой ударила по руке Майки, который снова протянул к её лицу. Вот только ей не хватало посветить порезанной рожей перед всеми!

— Да иди ты в жопу! — вспылила Харучиё. — Не смей трогать мою маску!

— Ну ты же красивая… — Акаши молча скинула со своей парты Манджиро. Скрестив руку на груди и закинув ногу на ногу, омега повернула голову к учителю, как с пола прилетел комментарий: — Какой вид.

Хару молча скинула портфель на наглого альфу…

Харучиё пришлось просить смеющуюся Вакасу повлиять на этого придурка, чтобы он больше не врывался в школу! И так привлёк к ней ненужное внимание — теперь все хотят узнать, что у неё под маской. Не сказать, что редкие личности не интересовались этим, но теперь на неё с интересом глазела едва ли не вся школа! Только Казуши порадовался и словил микроинфаркт от восторга. Ведь сам Непобедимый Майки забегал в их захолустье! Вот же фанат несчастный. И нашёл от чего, блин, фанатеть и от кого! Но, как подобает приличному проклятью, Манджиро так просто не отпустил свою жертву.

…Харучиё невольно замедлила шаг, когда увидела знакомую рожу. Ей показалось? Майки, который отлип от стенки, активно замахал руками.

— Хару-чан!

Нет, не показалось. Да что же это такое? Развернувшись на пятках, Акаши пошла в обратную сторону. Ну нафиг!

— Хару-чан! — не захотел так просто оставлять её в покое Сано. Он побежал и легко обогнал омегу, чтобы встать перед ней. — Ты же меня заметила. Чего ты ушла? — девушка глянула сверху вниз с высоты своего роста — она на голову, а то и две выше.

— Может я не хочу с тобой общаться? — пока еще спокойно спросила Акаши.

— А ты не хочешь? — переспросил Майки, заискивающи заглядывая ей в глаза.

Черные глаза бархатисто блестели, имея какое-то наивное выражение. А учитывая рост, взгляд снизу-верх выглядел мило. Однако, омега не обманывалась, фыркнув на потуги этого альфы. Харучиё ему не верит, вот ни на грамм. И в памяти всё ещё свежо, как эта сволочь сорвала маску с её лица.

— Не хочу.

Майки весь словно потух и стал меньше. Хотя куда, спрашивается? Подняв на неё грустные глаза, Сано стал каким-то непривычно серьёзным и собранным. Обычно он дитё-дитём, которого сложно воспринимать всерьёз. А тут… Неожиданно.

— Почему? — негромко, но твёрдо спросил Манджиро.

Внутренняя омега потопталась на месте, ощущая странное волнение на пару с Хару. Только сейчас девушка осознала, что этот невысокий паренёк не маленький ребенок…

Стоп!

Прикрыв глаза, Харучиё прислушивалась к себе. Омега переживает, но не лезет и не влияет. Ох…

— Что «Почему?» — негромко переспросила Хару, открывая глаза. Ей не нравится, к чему всё идёт. И то, что она сама ощутила что-то.

— Ты не хочешь со мной общаться, — ответил настойчиво альфа, расправляя плечи. Простой жест придал ему визуально крутости и мощности. А после он сделал шаг навстречу.

— М… — растерянно протянула Харучиё и сделала шаг назад. — Ты ведешь себя грубо и порой слишком нагло.

А ещё ей не нравится, что вот этот человек её истинный. Что, помимо внутреннего зверя, которого Хару научилась одёргивать в случае нужды, она начинает сама засматриваться.

Акаши Харучиё чувствует себя извращенкой.

А ещё ей страшно. Вот же ирония — читая в прошлой жизни об соулмейта, истинных и прочих мифических тварях на публику высокомерно фыркала, а внутри же мечтала и признавала, что так же хочет. Но в жизни это немного страшно. Страшно влюбиться.

— Я не хотел тебя обидеть, — сделал два шага навстречу Манджиро. А после слегка приподнял уголки губ в улыбку. — Просто я не люблю сдерживаться и строить из себя кого-то.

Акаши проглотила резко ставшую вязкой слюну.

— Но это не отменяет твоей грубости!

— Но ты красивая и без этого намордника, — уверенно ответил Сано. Харучиё на это вздрогнула. Это отрезвило её. Глянув на подростка, девушка уверенно сделала три шага назад и вздохнула воздух без дурманящего запаха дождя.

— Хватит, — прохладно произнесла омега и рефлекторно поправила маску. — Я не хочу ничего слышать, — и молча обошла Манджиро, который закрыл глаза и поджал губы.

— Хару-чан…

— Не называй меня так, — не оборачиваясь, бросила Акаши. — Мы даже не друзья.

— Я не хочу быть с тобой друзьями, — тихо ответил Сано и, повернувшись боком, открыл глаза. Чёрная радужка выглядела двумя омутами, что не имели дна. Горящими. Голодными. Внутренняя омега в груди пискнула. — Я хочу тебя.

— Что? — глупо переспросила Харучиё, которая немного испугалась, немного растерялась и немного охренела. Слишком много этих «немного»!

Майки моргнул. И весь страшный образ растворился, как дым.

— Что? — сам переспорил он. А после отвёл взгляд в сторону и, сложив губки бантиком, быстро забубнил. — Я не в том смысле. Нет, то есть в этом смысле тоже. И подружиться я тоже хочу. Ааа! Это сложнее чем я думал!

Акаши поняла, что ничего не поняла.

— Что?

Майки указал на нее пальцем и громко объявил:

— Чур, этого разговора не было!

И с этими словами ушел, оставляя Харучиё в полной растерянности…

Очень-очень приставучий тип. Совсем без царя в голове! А Вакаса ещё и ухахатывается над попытками Манджиро закадрить Харучиё.

…Отпив уже давно холодное какао, Хару гуляла по торговому центру и выбирала подарок для Вакасы. У той скоро День Рождения, и хочется сделать старшей подруге особенный подарок, а не что попало.

— Хару-чан! — оклик уже знакомого голоса застал её врасплох.

Вздрогнув, Харучиё сделала глубокий вздох, но ничего не смогла разобрать. Слишком много людей вокруг, от чего запахи смешались в странную какафонию, забивая острый нюх омеги. Акаши потерянно покрутила головой. Слишком девушка привыкла полагаться на нюх, что выручал в любой ситуации. Без него Хару чувствовала себя почти слепой. Повернув голову, омега увидела Майки в окружении сверстников. Там стоял и высокий парень с прической, а-ля казак — Дракен, — и ещё четыре незнакомых лица.

Майки за плечо держал парень с длинными волосами и что-то ему старательно говорил, периодически посматривая на неё. А после хлопнул Сано по плечу, буквально толкнул его в сторону Акаши. Омега не без интереса наблюдала за этой сценкой. Как бы порой её не выводил из себя этот безумный парень, но нельзя отрицать его харизму и что с ним не бывает скучно…

Но девушка отказывается признаваться даже себе в том, что слегка прикипела к нему.

— Хару-чан, — с серьезным лицом подошел к ней Сано… Нет, сейчас перед ней стоял Непобедимый Майки.

— Я просила, так меня не назы…

Но Майки поднял руку, прося тишины. Харучиё невольно замолчала, подчиняясь жесту, и раздраженно дёрнула уголком губ.

Какого чёрта?!

— Отныне ты моя сучка.

И замолчал.

Харучиё молча посмотрела на Манджиро.

Манджиро молча смотрел в ответ.

Хмыкнув, Акаши большим пальцем скинула крышечку со стакана и перевернула стаканчик с недопитым какао на голову Сано.

— Нет.

Майки закрыл глаза и слизал с щеки дорожку какао.

— Ну, — поразительно спокойно отозвался Майки. — Меня предупредили, что это плохой способ.

Харучиё кривовато усмехнулась, честно ответив:

— Отвратительный.

Майки вновь слизал со своего носа каплю какао.

— Вкусно.

Качнув головой, Акаши развернулась и ушла. Ну его в бездну этого стукнутого парня…

А еще он какой-то слишком… Жуткий? Не совсем. Ох, Акаши не может четко сформулировать мысль. Всё, что пропускает через свою призму воспрития омега, по итогу выглядит очень скомкано в её голове! Впрочем, что уж прибеднятся? Майки не зря получил своё прозвище, хотя, Хару уверенна, ему бы больше подошла кликуха «Пиздец на ножках».

…Акаши Харучие имела острый нюх. Поэтому, ощутив знакомый запах, омега невольно замедлила шаг. Подняв нос, Хару подобно собаке повела носом, прислушиваясь. Персиковая жвачка — Ямагиши Казуши. Точно он. Только обычно приторный запах переполнен страхом и болью… Да что там! На языке тяжелой плёнкой осел запах ужаса! Так что, перехватив покрепче бокен, Акаши побежала со всей ног на запах. Перепрыгнула ограждение. Чуть не сбила старушку с собакой. Пробежала на красный, едва не попав под машину. Но добежала.

Весь мир сузился до скрюченного на земле друга. И на том, что высокий человек с силой опустил ногу на лицо омеги!

Ах ты, уёбок!

Не сбавляя темпа, девушка запрыгнула на скамейку, используя ту, как трамплин, и подпрыгнула высоко-высоко. Коленом заехала в рожу того урода, что считает, будто имеет право наступать омегам на лица! Начало пафосное, но Харучиё чуть сама не упала, когда приземлилась. Акаши припала на колено и выставила свободную руку вперёд, пока руку с боккэном в чехле отвела за спину для равновесия. Вскинув голову, девушка осмотрелась. Место избиения, по другому и не скажешь, было обычным двором школы. Глазами она легко нашла других друзей её кохая, которые лежали и дышали через раз. А над ними было человек пять стремных рож, что все как одна повернулись к ней.

Блять.

— Она вырубила Хасимото?!

По лицам всех присутствующих Акаши сразу поняла — её будут бить, не взирая на пол.

Адреналин раскалённым потоком попал в кровь. Омега внутри зарычала в предвкушение. Поэтому, перехватив боккэн покрепче, Акаши оттолкнулась от земли. Три шага и замах снизу верх по голове ближайшего. Шаг назад и разворот. Вскинула руку с боккэном, заблокировала чужой кулак. Рука сразу отсохла, но Хару оттолкнула нападавшего и сама ударила нижней частью ладони по чужому носу. Пнула ногой противника по паху. И вырубила рукоятью по виску.

От удара в челюсть, Акаши ушла интуитивно — омеге отдельное спасибо! — присев на корточки, пропуская удар. Прыжок снизу вверх, и головой ударила чужую челюсть. Плохое решение — в ушах на секунду зазвенело. Замешкавшись, Харучиё прилетел в лицо сильный удар кулаком, что сорвал маску и заставил её сделать шаг назад. Что поделать, в схватке с несколькими людей у неё не хватает опыта.

— Блядь, — растерялся этот удачливый молодчинка. — Вот это рожа…

Акаши злобно рыкнула во всю силу своих лёгких, и, подавшись вспыхнувшей ярости, со всей дури ударила рукояткой в чужой нос. Хруст носа прозвучал для неё почти что музыкой. Но радовалась она рано — её схватили за плечи, прижимая руки к туловищу и оторвали от земли. Перед ней сразу появился новая злобная рожа.

— Вот это уродство, — объявил он, брезгливо осмотрев лицо Акаши. На это девушка только оскалилась, показывая небольшие омежьи клыки. Только подойдите, уроды! — И пахнет горько. Но если прикрыть рожу пойд…

Говорящего снесло!

Харучиё невольно выпучила глаза. Перед ней оказался Сано Манджиро, который снёс собой этого парня. Но… В нос ударил запах альфы, в котором запах озона стал перебивать запах свежести и дождя. От него волосы встали дыбом, а омега жалобно заскулила, как когда-то давно, будучи просто щенком.

Сано вскинул голову и Хару увидела его глаза. Они стали еще темнее от ярости. Дула пистолетов смотрели на неё без намёка на разум.

Ох, вот это пиз…

Майки оскалил верхнюю губу, оголяя белые, хищно изогнутые клыки — такими кого хочешь загрызёшь! — и утробно зарычал… А после ударил запахом — резко, зло и сильно.

Харучиё задохнулась, тихо заскулив в унисон со своей омегой. Хватка ослабла, и девушка упала на землю, больно ударившись коленями… Что помогло прийти в себя. Как и то, что Манджиро кометой пронёсся мимо, сбивая того парня, что ранее её держал.

Дрожащими руками, Акаши провела по волосам и сжала пальцы на затылке. Надо успокоиться. Взять себя в руки!..

«Эх, внутренняя я, не дрожи ты так сильно. Мне тоже страшно! И вот этому чудовищу ты была готова мурчать и делать всякое, о чем в приличном обществе не говорят?! Сейчас хочешь? Теперь даже больше?! Где твой инстинкт самосохранения?! Ух, ладно… Ладно! Давай, хватит дрожать, а то смотреть противно. Не позорься, ради Бога!» — так подбадривая и себя и омегу, Харучиё подняла голову и, находясь в какой-то прострации, начала медленно вставать. За спиной раздался шорох, заставляя её замереть на середине движения.

Омега медленно повернула голову… И встретилась с черными животными глазами, что следили за ней не моргая.

Ох, еб вашу налево.

Акаши не в силах отвернуться — а ещё показалось, что нельзя этого делать, — медленно выпрямилась. И развернулась к альфе лицом. За его спиной, вяло зашевелился Казуши. Нашёл, блин, время в себя приходить! Заметив, как сощурились чёрные глаза и зверь в человеческом теле начал поворачивать голову, Харучиё сделала глупость.

— Майки, — тихо позвала Хару его, на что альфа вскинул голову.

И сделал шаг к омеге.

Ой, нет-нет, не иди сюда!

Но Сано оказался глух к её мысленным завыванием. В два шага он оказался рядом и уткнулся носом прямо в ключицу. Шумно вздохнул, от чего аж затрепетала ткань блузки, и… Сано Манджиро заурчал. Как большой кот, завибрировал от чего у неё внутри что-то отозвалось, и обвил её талию руками. Потёрся щекой о плечи, нагло оставляя свой запах и лизнул Хару в шею!

— И! — пискнула Акаши, ощущая, как всё лицо в мгновение ока становится красным-красным, а внутренняя предательница аж обалдела от внезапного счастья. Серьёзно! Та не знала, сразу поднять лапки и заурчать, или же для приличия построить из себя воспитанную даму?

Сано, который ещё не нашёл связь с реальностью, вскинул голову, заглядывая в лицо… Чтобы сразу обхватив щёки девушки и притянуть к себе. Альфа уткнулся носом прямо в синяк… И лизнул его. Это было мерзко, смущающе и приятно… Нет, шкура внутренняя, это не приятно! Что за предательство в самый важный момент?!

Акаши дёрнулась, уходя от прикосновений. Хватка на лице моментально стала железной и вместо мурчания раздалось рычание, от которого вздрогнула и Хару и её омега. Которая — ну неужели! — вспомнила, что нашла себя не на помойке. И то, что характер у неё что ни на есть сучий.

Акаши возмущённо зарычала и снова дёрнулась. Страшно, не страшно, но помыкать собою, играя на инстинктах, она не позволит! Альфа на секунду перестал рычать и растерянно — Харучиё готова поклясться! — повёл носом из стороны в стороны… Чтобы укусить её за подбородок!

Без клыков — передними резцами, явно без намерения пометить, не больно. Но! Как сам факт! Он её укусил!

— Ебать, Майки, я только за тайяки отошел! — раздался голос Дракена. Манджиро сразу же отпустил непокорную омегу и, развернувшись, с угрозой зарычал на другого альфу. Сжимая руки на талии Харучиё сильнее, пытаясь явно сломать ей кости. — Ох, ну нихуя же себе… Так, Акаши-чан, только без паники…

А дальше начался сущий цирк. Дракен говорил успокойся или что-то из этой оперы — Майки рычал. Зашевелились другие участники побоища — Майки зарычал громче и сжал Харучиё в объятиях до хруста костей. Стоило Казуши испуганно окликнуть подругу, как у неё исчезли все слова — Майки повис на ней коалой! Буквально — обнял руками её за шею и ногами за бёдра, уткнувшись носом ей в грудь. Словно Хару дерево! А это кабанище, не взирая на невнушительные габариты, весит много, поэтому Акаши чуть было не упала. Это стало последней каплей. Харучиё с силой прихватила зубами Манджиро. Куда достала — нос. Это помогло — в чёрных глазах появился разум… Но отпускать её он не спешил, падла! Дракену пришлось его отдирать. Но не это самое поганое — все видели её лицо. И если в гопкомпанию Казуши-куна омега хоть немного верит, то тем отморозкам точно нет. Не после того, как она половину их группы вынесла, а после на них вылетел злой Майки. Можно было понадеяться, что раз Майки с Дракеном увели их для разговора о понятиях в их банде, но… Не верит Хару. А уж после новости от Ваки, что этот позор погнали из банды в шею, тем более. И много, много моментов, когда этого альфу хотелось удавить голыми руками. Тот мифическим образом умудрялся портить о себе впечатление ещё сильнее, чем было до этого. Особенно, когда начинал хоть немного нравиться Харучиё. Словно чуял, что он в её глазах больше не кусок дерьма и лажал. Вакаса это гордо назвала семейным проклятием Сано, правда, кажется, придумала данную фразу Эмма. «Небо голубое, птицы поют, а семейство Сано в личной жизни глухие, слепые и немые идиоты!» — объявила удручённо как-то раз на ночёвке Эмма, жалуясь на свои попытки подкатить к Дракену. Звучит, как бред. И Харучиё до сих пор считает это бредом. Но на прямой вопрос о том, нравится ли ей Майки, Акаши замешкалась. И, как дура, согласилась на эксперимент. Что плохого в том, чтобы не видеть целую неделю этого надоедливого парня? Это должно радовать, что и заявила старшей подруге Акаши, стоило той подловить её на слове, разводя на слабо. Неделя спокойствия, за которую Харучиё должна точно определится нравится ей ли Майки или нет…

***

Все утро первого дня Акаши была довольна — долгожданное спокойствие! Вот только стоило ей выйти из школы и пройти поворот, где обычно её встречал Манджиро, как Хару зациклилась на просто мысли, что он не встречает её. Харучий так привыкла слышать его, видеть и вдыхать его запах, что стоило ему пропасть, как он забрал с собой большую часть ее привычного быта. И, самое важное, внутренний зверь никак на человеческое «Я» никак не влиял — сущность начинала думать об их избранном только при наличии того в прямой зоне видимости. Память рыбки Дори, что ещё сказать. Неделя тишины, спокойствия… Несчастная неделя. Акаши Харучиё искренно соскучилась по этому дурачку. По его глупым шуткам, звонкому смеху, светлой улыбке. Выразительным чёрным глазам, которые были семейной чертой — не зря Вакаса пела оды своему мужу! Они мерцали как самые прекрасные туманности галактики стоило только тому начать смотреть на неё. По его запаху… Матерь божья, этот пацан ей нравится! Очень сильно! А Хару его ни разу за руку не держала, что стало неожиданно обидно. И не обнимала — его неадекватное поведение не в счёт. Не целовала… Как-то много глупых мыслей в голову лезет! Однако… Стоя на лестнице под проливным дождем, от которого спасал прозрачный одноразовый зонт, Акаши Харучиё откровенно трусила. Ей осталось сделать всего пару шагов по лестнице, чтобы оказаться на месте встречи. Глупое условие, мол если вы решите, что нравитесь друг другу — приходите к храму, если нет, не приходите. Тупо ужасно. Хару не могла перестать думать о том, что Сано Манджиро не придёт. Ведь у неё слишком много недостатков — изуродованное лицо, не стандартный запах, дурацкий характер. Проклятье, Акаши даже вела себя с ним грубо, отталкивая от себя! Что ему тут делать? Подумать только! Взрослая, вроде, тётя. А стоит, как дура и мнётся на месте! Теперь Акаши не смешно от истории любви, которую ей когда-то рассказала Вакаса. Она-то думала, что её подруга просто приукрашивает свою трусость ради красного словца, но, как оказалось, это было предостережение. И смешно, что Хару повела себя ни чуть не лучше старшей омеги! Глаза сами опустились на часы. До момента Х осталось всего десять минут… Выдохнув, Акаши на ватных ногах прошла последние десять ступенек, чтобы оказаться на территории храма. Множество деревьев и небольшая постройка, на которой уже кто-то стоит. — Хару-чан, — вышел под дождь Манджиро. Он смотрел сияющими глазами на неё и не спеша шёл, словно наслаждался погодой. Когда он подошёл, омега наклонила зонт, чтобы он окончательное не промок. — Ты пришла! — сказал он это на выдохе, не громко… Но после так счастливо и ярко улыбнулся, что Харучиё тоже заулыбалась. — Ты тоже, — отозвалась девушка и, подумав секунду, сняла маску. За шиворот попало пару капель, и Хару сделала шаг навстречу, чтобы зонт больше закрывал. Поймав взгляд чёрных глаз, омега слегка смутилась, но… Но не могла не спросить. — Почему? — Что «Почему?» — слегка наклонил голову в бок Майки. — Почему ты пришёл? — уточнила Акаши, нервно облизав губы. Майки на секунду опустил взгляд на губы Хару, от чего последняя смутилась ещё больше. С трудом удержавшись от желания прикрыть шрамы, тихо спросила. — Разве тебе нравится такое? Майки молча посмотрел ей в глаза, не зная, что и сказать… За спиной громко зашуршали кусты. Слишком, чтобы предположить, что это от дождя. Харучиё слегка напрягалась и хотела повернутся, но Майки положил ей руки на плечи. — Очень нравится! — поспешно сказал Манджиро и, глянув секунду ей за плечо, выдохнул и внимательно посмотрел ей в глаза. — Ты как тайяки. То есть, как это печенье… Просто, я люблю все виды этого печенья и мне также нравится в тебе всё. У тебя очень красивые глаза. Я все время теряюсь, не могу найти сравнение. То небо, то море, то упаковка кукурузных хлопьев, то ежевичный мармелад… Мне безумно нравятся твои волосы, что напоминают мне сахарную вату, которую я хочу съесть… То есть, я не хочу съесть твои волосы, мне они просто нравятся сильно, и мне хочется запустить в них руки. У тебя красивое лицо, чтобы ты там не выдумала. Ты переживаешь из-за этих шрамов, но и у тайяки бывают трещины! Они тебя совсем не портят! А ещё я очень хочу дотронуться до них и поцеловать. И чтобы ты перестала носить маску. Если кому-то не нравится это их проблемы! А ещё! Ещё я видел, как ты ведешь себя с детьми. Какая ты с ними ласковая. Я ужасно им завидовал! Но зато теперь точно знаю, что ты не злобная мегера или стерва… И резко выдохнул. Он всё это сказал максимально искренне, со всей душой. Может не так красиво, как ему советовали Кенчин или Вака, но достаточно, чтобы понять, что это не издёвка. Всё же Манджиро далеко не мастер красивых слов… Харучиё наклонилась и поцеловала его. Просто прикосновение губ, невинное… Но у Манджиро разряд прошел по позвоночнику! Не ощутив отдачи, Хару отстранилась и вопросительно посмотрела на альфу. Сано обалдевши смотрел в ответ, со странным глупо-счастливым выражением лица. — Все х… — начала говорить Акаши, как её прервал сам Майки, который поспешно полез целоваться. Он слегка неуклюже ударился губами об губы Харучиё, немного боднув её головой. Хару мягко положила руку ему на щёку и сама наклонилась, чтобы нежно поцеловать. А то, мало ли, вдруг вообще её снесёт? Улыбнувшись сквозь поцелуй, омега прикрыла глаза. Простое прикосновение, а сколько удовольствия… И сладкий вкус на губах. С влажным чмоканьем, Акаши разорвала поцелуй. Открыв глаза, девушка тихо рассмеялась с выражение лица Манджиро. Сделав шаг назад, Хару протянула ему руку и со счастливой улыбкой сказала. — Пошли в кино? Майки молча ухватился за протянутую руку и послушным барашком пошёл следом. Уже подходя к лестницы, он рассеянно переспросил: — А куда мы идём? — В кино, — ответила с улыбкой Хару. — Я же сказала. — В ушах просто звон был… Просто с тобой я готов идти даже к стоматологу. Харучиё рассмеялась и утащила свою добычу… Точнее, кавалера, прочь с территории храма.

***

Спустя две минуты кусты особо громко зашуршали и оттуда вывалился Баджи. В руках он держал большой плакат и слегка хмурился. — Вот же скотина. Кому мы нахуй готовили эти подсказки? И ради кого засели в этих ебучих кустах под дождем?! — Ну не скажи, — не согласился Мицуя, тоже вылезая из кустов. — Это было весьма забавно. К тому же Майки всё же молодец. — Не напоминайте мне об этом позорище, — буркнул Дракен, который застрял в ветках. — Бля, зачем мы репетировали речь, если он всё забыл и начал нести ахинею? — Девушки и омеги любят искренность. Я вам сразу это сказал, — заметил Паччин, выпадая из место своего укрытия. — Блять! С другой стороны, почти возле самой постройки, из кустов вылезла довольная Вакаса с камерой. — Мы обязательно покажем это их детям! — Да, — согласился Шиничиро, который слегка промок ибо держал зонт над женой, которая вошла в азарт. — Это же надо было так оплошать! Удивительно, что малышка Хару его не послала! — Ты выдавал пёрлы ничуть не лучше. Но я же тебя не послала! — Хочешь сказать, что я вёл себя так же и нёс сущий бред? — Ага, даже хуже. Мне напомнить, что на мальчишнике ты расплакался и всю ночь мне звонил, спрашивая, почему я выхожу замуж не за тебя? — Не напоминай! Как ты вообще решила выйти за меня?! — Ну я люблю тебя. Хару-чан похоже тоже любит Манню. Так что все будет чики-пуки, моя девочка всё разрулит!