Новый мастер Вуджу

Боль. Разочарование. Скорбь. И снова боль. Сквозь эти приступы, он постепенно вспоминал, что он такое. Человек. Кто он такой. Ламм Фриндви. Пилтоверский учёный. Первое воспоминание, которое пришло к нему, был дом. Он, десятилетний мальчик, с радостью демонстрирует своё первое изобретение – самовыдвигающийся стержень с цепкой механической лапкой на конце. Теперь посетителю библиотеки не надо тянуться к самой верхней полке, чтобы достать интересующую его книгу. Сначала его похвалил отец и пообещал, что покажет её своим друзьям в инженерном отделе Академии. И каким счастьем было приходить в библиотеку и на входе брать в руки собственное изобретение, одобренное Советом и выпущенное в массовое производство. Его первый триумф. Затем снова боль. Ниоткуда накатившее разочарование. Скорбь о потерянной жизни. И снова боль. Вот и второй просвет в бесконечной пелене страданий. Он стоит на площади. Слёзы сами льются из его глаз и капают на мостовую. Но почему? Ах да, точно. Потому что тело отца лежит перед ним. Ламм увидел его до того, как полицейские уважительно накрыли труп простынёй. Нет, он плакал не перед бездушным саваном, как мать. Он плакал перед телом человека, который любил его. Который готов был после нелёгкой работы ещё два часа разбирать с ним чертежи какого-то изобретения. Который доставал самые редкие детали из запасов Академии, и собственноручно отливал те, которые не мог достать. И он лежал перед ним с двумя отметинами от железных прутов, на лбу и правой щеке, с застывшей маской ужаса на лице. Боль. Снова чувство невыносимой утраты, тянущее вниз, в бездну. И опять она, уже ставшая привычной, неотъемлемой частью существования. Боль. С тех пор он изменился. Многие профессора и заслуженные инженеры Академии предлагали ему совместные работы, которые сулили большие барыши и членство в самой Академии, святой святых всего Пилтовера. Но он был поглощён одной мыслью – месть. Первый омниган был сделан из подручных деталей, которые были в его кабинете. И в первую ночь после убийства началась охота. Ламм не помнил точно, скольких убил. Кажется, двух. Или трёх. Один из них был гигантского телосложения, с татуировками бойцовского клуба Зауна. Конечно, громила лишь ухмыльнулся, увидев паренька с железной палкой в руке. А потом, палка выплюнула ему в грудь полфунта свинца… И снова повтор. Боль, разочарование, грусть. Но к этому примешивается ещё чувство нежности. Какого-то трепетного отношения. Но к кому? Три года он потратил на поиски убийц. Он забирался в такие закоулки Нижнего Города, которые даже местные жители обходили стороной. В основном, рейды длились не больше двух часов. Ламм обычно возвращался домой за час до полуночи, успевал принять ванну и лечь спать. Исключением была только одна ночь, когда он до трёх провалялся трупом в куче компоста, около которой вела совет одна из группировок Зауна. Соврал, что провёл ночь у приятеля, который заинтересовал его одним из своих чертежей. А потом он нашёл их. Два отброса, обычных вышибалы, работающих на криминальных баронов через посредников. Просто зашёл в номер отеля, где они играли в карты, и выстрелил в упор. О, ему вспомнилось чувство безысходности, овладевшее им. Нет, скорее не безысходности, а скуки. Скуки и зря потраченного времени. И стоило излазать вдоль и поперёк весь Заун, чтобы застрелить двух вышибал-неудачников? Разве от этого стало легче? Нет. Не стало. Он чётко дал этот ответ самому себе. За два года, потраченные на месть, он отвык от солнца, общения, стал скрытен и угрюм. Поэтому лучшим выбором было путешествие туда, где он никого не знает, и никто не знает его. И этим местом стала Иония. Боль, разочарование, усталость. И всё растущее чувство нежности, любви. Но к кому, к матери? Да, он любил её, но она осталась на попечении дяди Вартлоу, в Пилтовере. Кого же он встретил тогда, в Ионии? И снова воспоминание. Он идёт по дороге. На плече четвёртая модернизация омнигана. На левом боку – разрывные пули, на правом – бронебойные. К поясу привязаны ножны с длинным двуручным мечом. Не зря за него была уплачена половина бюджета, взятого с собой из Пилтовера. Сбалансированный, крепкий, разрубает ствол дерева как будто бумагу. В свои девятнадцать Ламм выглядел немного старше. Многодневная щетина на щеках и подбородке, шляпа с длинными полями, скрывавшая косматые каштановые кудри, усталые оливковые глаза – его можно было принять за обычного крестьянина, идущего с пашни. Но омниган и катана быстро исправляли мнение того, кто так подумал. Раздались громкие шаги. Сзади кто-то бежал. Ламм обернулся и увидел три фигуры, бегущие за одной. Преследователи были одеты в чёрное, с масками, оставлявшими видимыми только глаза. Бежала же от них девушка в лёгкой зелёной одежде и неполной маской на лице, закрывавшей только его половину. На поясе у неё висело местное ионийское оружие, железный серп "кама", а сзади прикреплена сумка с чем-то внутри. Девушка быстро преодолела расстояние до Ламма, и остановилась, чтобы отдышаться. Он поймал её озабоченный взгляд на преследователей, и принял решение. Бывший учёный вскинул омниган, прицелился и выстрелил в самого близкого преследователя. Тот, как будто столкнувшись с какой-то преградой прямо в воздухе, резко осел на землю. Двое преследователей остановились, не зная, что предпринять. Тем временем Ламм прицелился и выстрелил разрывным патроном, от чего оставшиеся враги разлетелись в разные друг от друга стороны. Девушка быстро подбежала к одному из них. Стрелок спокойно смотрел, как она о чём-то спрашивала умирающего, а за тем милосердным ударом закончила его жизнь. Возвращаясь, она вытирала окровавленную каму о штаны и задумчиво смотрела на Ламма. «Почему ты помог мне?» - спросила она. «Я думал, что ты чем-то отличаешься от них. Ты выглядишь более…» «Более какой?» - резко спросила она, увидев, что Ламм замешкался с ответом. «Не знаю. У тебя тоже маска, поэтому сложно определить…» - придумал он. Конечно, он не ожидал, что она снимет перед ним маску, даже учитывая, что он помог разобраться с тремя убийцами. Но девушка улыбнулась и, подняв руки вверх, показала своё лицо. Красивые голубые глаза, смотрящие на него с игривым восторгом, тонкие губы, сложившиеся в усмешку. Да, мало кто видел её такой, и остался в живых. «Откуда ты взял такую пушку?» - задала девушка вопрос. «Из Пилтовера. Я родился там и вырос». «Круто. Задавай свой вопрос!» «Что?» «Ах, да, ты, наверное, не знаешь. В Ионии у нас правило. Мы не любим задавать вопросы, но всегда обязаны отвечать на них правдой. Мы не демоны Бездны, чтобы брехать кому попало. Поэтому если ты правдиво ответил на мой вопрос, тогда я обязана ответить на твой. Задавай его!» Одну секунду Ламм потратил на размышления, а потом резко выпалил: «Как тебя зовут?» Девушка рассмеялась раскатистым, молодым смехом, а потом сказала: «Акали. Учитель называл меня Кали.» «Учитель? Тот, кто учил тебя считать и писать?» Акали фыркнула и произнесла: «Видимо, у вас в Пилтовере только это и умеют. Нет, мой учитель обучал меня работать камой и кунаем. И я могла справиться с этими тремя ублюдками без твоей помощи!» Сомнений в этом у Ламма не было. Цепкие пальцы девушки умело держали холодное оружие, и мало кто обладал достаточной храбростью близко к ней подходить. «Теперь ты должен мне вопрос!» - радостно воскликнула Акали. «Ах да, точно. Зато теперь буду аккуратнее их задавать.» «Ты… Ну, как бы… За сколько ты обычно учишь человека читать?» - выпалила девушка. Ламм видел, что она даже покраснела из-за того, что пришлось признаться в неграмотности. Но в Ионии писать и читать умел едва ли каждый десятый, и то, что девушка была несведущей в этой области, не очень удивило пилтоверца. «Обычно – месяц, - начал рассуждать он, - но если ты ещё хочешь и писать, то не менее трёх». «Окей, договорились, - радостно воскликнула она, - ты учишь меня писать и читать, а я тебя искусству Железных Кулаков! Договорились?» «О, ты Железный Кулак! Даже в Пилтовере знают об этих умелых воинах!» Акали нахмурилась. «Нет, я не Кулак. Точнее, больше не Кулак. И вообще, лучше не спрашивай меня об этом, хорошо?» Снова боль. Придётся ждать следующих воспоминаний. Терпи, терпи, ТЕРПИ!!! Выстрел. Бум – стена дома рухнула и открыла проход внутрь. Обалдевшие от неожиданной атаки телохранители побросали кости и схватились за ножи. Поздно, ребята! Второй патрон отправил в мир иной двух из них, а третий обвалил на оставшихся крышу таверны. Немного времени на перезарядку. Открыл створ, закинул бронебойную, разрывную, бронебойную. Именно в такой последовательности, главное не перепутать. Вот чёрт. Фигура в чёрном балахоне спрыгнула с балкона и помчалась прямо на Ламма. По личному опыту парень знал, что эти вертлявые увернутся от любой пули. С рёвом он выхватил из ножен катану и в бешеном рывке сократил расстояние между собой и целью до минимума. Противник растерялся и от неожиданности врезался прямо в Ламма. Резкий замах – меч прошёл ровно по руке и задел правый бок оппонента. Человек в балахоне еле успел отскочить, иначе бы попрощался с жизнью. Ниндзя уже приготовился к прыжку, но его глаза округлились, и он с хрипом осел на землю. В спине у противника торчал кунай. Акали подошла и рывком вернула себе оружие. «Чтобы ты без меня делал!» – укоризненно уронила она и направилась к выходу. «Наверное, жил бы спокойнее – нашёлся Ламм – а то с твоими бюрократами да криминалами никакой жизни нет!» Он снова стоит на вершине того водопада, куда она его привела. Это была какая-то проверка, вроде того. Акали сняла маску и стояла перед ним, красивая, женственная, но в то же время независимая. «Ты веришь мне?» - спросила она. «Больше, чем себе!» - честно ответил Ламм. «Тогда прыгай!» - крикнула она и прыгнула вниз. Конечно, чувство самосохранения учёного бешено пульсировало и кричало, чтобы он остался на месте. Но на другой стороне сознания была любовь к Акали, его верной подруге и соратнице. И он прыгнул. Как она смеялась, увидев его лицо! Действительно, он почувствовал себя одураченным и обманутым, остановившись в воздухе над водопадом пролетев всего метр! Когда Ламм быстро проплыл по воздуху до выступа в скале, на котором стояла девушка, она похлопала его по плечу. «Железные Кулаки проверяли так степень доверия ученика к мастеру. Если ученик прыгал, его обучали дальше. Если чувство самосохранения выше, то он отправлялся домой, где его жизни ничего не угрожает». «И что, я прошёл обучение? И могу быть дальше твоим учеником?» Она положила ладонь на его щёку и прошептала: «Может, даже кем-то большим…» Снова приступ боли. Картина, полная нежности и любви, рассыпалась в кусочки. Её затмила неугасаемая, адская боль. Но Ламм ждал следующих воспоминаний, он знал, что это ещё не конец. Дым. Пыль. Грязь. Эти три слова вертелись в голове у учёного, и кроме них там не было ничего. Дым. Пыль. Грязь. Третий день, как Акали нету. Вот чёрт, не могла же она попасться в простенькую ловушку этих убийц-недоучек! Только не она! Тут послышались шаги. Ламм покрепче установил омниган и прицелился в ту сторону, из которой шёл шум. Наконец через минуту, которая показалась ему часом, из кустов вышла тёмная фигура в плаще. Человек осмотрелся по сторонам и, ничего примечательного не заметив, направился в сторону Ламма. Ближе, ещё ближе, ещё чуть-чуть. Есть! Патрон разорвал ноги незнакомца в клочья, и тот завыл от боли. Учёный подскочил к нему и прикончил ударом катаны. Шпион, сливавший информацию о главных лагерях крестьянского восстания Ноксусу, убит! Но насчёт телохранителей Акали ничего не говорила. А между тем, два ноксианца, что можно было определить по их броне, выскочили из зарослей и с криками бросились на Ламма. Намётанный глаз учёного определил, что первый, выбравшийся вперёд враг, более молод, нежели его компаньон. Здоровье было на его стороне, но боевой опыт пилтоверец ценил больше. Первый ноксианец размахнулся секирой и нанёс режущий удар по месту, где стоял Ламм. Стоял. Природа не обделила и пилтоверца физической силой, и он от всей души вонзил меч в плечо противника. Тот зашатался на месте и не удержался – рухнул на колени. Тем временем Ламм увернулся от более уверенного выпада второго ноксианца и встал в стойку, которой его учила Акали. Правая нога впереди, левая заходит назад. Колени немного согнуты. Руки поднимаются над уровнем головы. Вот так, теперь и в Железные Кулаки не стыдно податься! Второй ноксианец держал в руках длинное копьё, окованное железом. Довольно редкий выбор среди его народа, ведь все воины хотели быть похожими на своего предводителя – Дариуса. Но этот мужик был, видимо, у себя на уме. Он крепко обхватил древко и внимательно следил за движениями противника. А затем сделал длинный выпад в яростном рывке. Но Ламм боролся и не с такими опытными оппонентами. Он заблокировал выпад лёгким рывком катаны, затем крутанулся вокруг себя и нанёс мощный удар по открывшемуся правому боку ноксианца. Тот отпрыгнул подальше и приложил руку к ране. Да, через секунду она была в крови. Теперь, по всем правилам Железных Кулаков, нужно было вертеться и ждать, пока враг истечёт кровью, а затем прикончить его последним ударом. Но Ламм не был Железным Кулаком. Он знал, как много значит для ноксианца умереть в бою с врагом. Пилтоверец вздохнул, размахнулся катаной и сшибся с противником. Да, он получил удар себе в плечо, которое Акали, ворча, забинтовывала на протяжении недели. Да, у него был шанс избежать любых ранений и ждать, пока враг сам обессилит и свалится на землю. Но он ни о чём не жалел, увидев благодарную улыбку ноксианца, когда тот погиб в схватке с врагом один на один, лицом к лицу. Лучшее завершение военной карьеры для любого воина. Снова боль. Опять появилась ноющая грусть по утраченной жизни. Почему утраченной? Он что, умер? Но как? Тогда покажите, как умер Ламм Фриндви! Покажите, почему он сейчас страдает! Он лежит весь в осколках, броня на груди помята, в патронташе всего две бронебойные пули, на лице отметина от железной дубины, правая рука вся раздроблена и в крови. Не лучший видок, бывал и красивее. Рядом стоит Акали. У неё лишь ссадина на левом плече, и немного похрамывает на одну ногу. «Беги отсюда, брось меня!» - кричит Ламм, - «Я уже не жилец, да и они всё равно доберутся до сюда, и ты ничего не сделаешь, только погубишь себя! Прошу тебя, беги!» Она понимала, что это правда, и слёзы текли по её лицу. Девушка понимала, что в последний раз смотрела на него, и не могла сдержать чувств, охвативших её. Она впала в ступор, и не могла двинуться с места. «Кали», - окликнул её Ламм. Она нагнулась, и он в последний раз поцеловал её. В последний раз посмотрел на её лицо, скрытое маской ото всех, но открытое для него. «Беги!». Она направилась к окну и, один раз оглянувшись, спрыгнула в густой кустарник. Как Ламм хотел последовать за ней! Но он был слишком тяжёл для того, чтобы Акали могла нести его. Да, зато у него было два патрона! Пилтоверец, крякнув, с грехом пополам затолкал их в магазин омнигана, и направил его на дверь. Получат своё, дети Бездны! Первый ноксианец был одет в тяжёлую броню, с двуручным топором в руке. Увидев направленную на него пушку, он попытался закрыть дверь, но не успел. Бронебойный патрон пробил его защиту, и труп отлетел за пределы комнаты. Передёрнув заствор, Ламм готов был застрелить ещё одного врага, но через дверь прошмыгнули четверо убийц ордена Тени. Те ещё ребята, запустят кинжал в горло до того, как их увидишь. Но поняв, что с ним нет той, которую они искали, убийцы остановились. «Где она?» - прозвучал нехитрый вопрос. «Там, где вы её не достанете, псы! – захохотал Ламм, - подходите-подходите, одна пуля у меня осталась!» Вот и смерть. Видимо, момент, когда я умер. Что ж, ничего не поделаешь. Сейчас один из них подойдёт и перережет мне горло. Поэтому я сейчас чувствую боль. Потому что я умер! Но события стали разворачиваться с бешеной скоростью. Трое убийц Тени, ждавших, пока их соратник прикончит Ламма, упали с смертельными ранами в груди. Четвёртый испуганно отскочил от места, где стоял, и стал озираться. И он увидел ЕГО. Высокий, подтянутый воин в древнем ионийском одеянии, с жёлтым мечом и странным приспособлением на месте глаз, аппаратом из девяти линз. Легенда Ионии. Мастер Вуджу, стиля, о котором никто толком и не знал. Не успев даже вскрикнуть, убийца пал со смертельной раной в груди. Йи, вытирая о его доспехи окровавленный клинок, подошёл к Ламму. Последнее, что он услышал, было: "Даже не знаю, стоит ли пытаться спасти его, Конг. Парнишка умирает..." И снова приступ боли пробил воспоминания. Вот кто спас его! Вот из-за кого он сейчас испытывает муки вместо того, чтобы уйти в вечность! Но как? Пробуждение было подобно ощущению, как будто с утра вылили стакан холодной воды на лицо. Он резко встал и часто задышал. Он Ламмо Фриндви, пилтоверец и борец с ноксианским контролем Ионии. Но где он? Ламмо лежал на простой деревянной кровати, покрытой сверху циновкой. Парень потянулся и встал на ноги. Может, он в раю? Хотя там должно быть получше, чем в пещере, хотя и довольно тёплой. Может, позвать кого-нибудь? «Эге-гей! – позвал он, - есть тут кто?» Дверь открылась, и в комнату вошёл Он. Его спаситель. Мастер Йи, легенда Ионии. «Мастер, - поклонился Ламм, - я обязан вам жизнью и…» «Не питай никаких иллюзий, - перебил его Йи, - я спас тебя не потому что питаю гуманистические наклонности! Садись, пей чай и съешь плодов. Я всё объясню тебе». «Я ищу себе учеников по всему миру, чтобы моё дело продолжалось! Вуджу – невероятно трудный стиль, требующий невероятной подготовки и владения как телом, так и мыслями. Если выживешь во время моих тренировок – пожалуйста! Ты мастер Вуджу, и имеешь право идти, куда тебе вздумается! Ты всегда сможешь обратиться за помощью ко мне или Вуконгу, и ты научишься сражаться как лучшие воины Рунтерры! Но если умрёшь - то потеряешь самое ценное, жизнь. А мне придётся искать нового ученика. Ты готов не контактировать ни с кем из своей прошлой жизни, готов пройти всё обучение и не сдаться? Ответь мне на тренировочной площадке. И Йи направился к выходу из комнаты. "Что-же, у меня нету выбора. Я должен пройти это дурацкое обучение и вырваться обратно в Ионию. Должен снова стать свободным. Должен снова увидеть Акали..." Ламм сжал ремень, привязанный к рукояти своего меча, и направился вслед за своим учителем. Началось...