Часть 1
3 января 2022 г. в 17:15
Мидория был полностью сосредоточен на своих ощущениях. Обнаженный, открытый, но все равно отчасти смущенный, он казался особенно прекрасным. Его лицо раскраснелось, так что стали весьма отчетливо видны веснушки, зеленоватого оттенка волосы ярко выделялись на фоне белой подушки. Он жмурился, прикусывал губу, то и дело пытался прятать лицо ладонью, а потом, словно опомнившись, смотрел на своего любовника и улыбался ему.
Такая прелесть.
Они оказались однажды в постели словно по воле случая. Секс — это одна из потребностей организма. Кто-то вполне может ее контролировать, кому-то сложнее. Все индивидуально. Шинсо, однако, все понял быстро, он всегда был наблюдателен. И так сложилось, что к Мидории он приглядывался давно, а потому всегда подмечал любые изменения в его настроении. Именно поэтому Хитоши сам предложил оказать помощь друг другу. И именно так это звучало изначально. Всяко проще, чем признаваться в симпатии, оказывать общепринятые знаки внимания и надеяться на ответные чувства. Шинсо просто был уверен в том, что их не будет никогда.
Альтернатива была хорошей. Что-то вроде секса по дружбе, пусть и воспринималось это как отношения в тайне. Не суть важно, ведь Изуку согласился, пусть и не сразу. Ему пришлось преодолеть свое стеснение и страх.
Хитоши сглотнул и скользнул взглядом ниже, на чувственный кадык, испещренную шрамами шею и грудь. Он наклонил голову и прошелся самым кончиком языка по затвердевшему от возбуждения соску, от чего Изуку вздрогнул. Мышцы красиво напряглись, из горла вырвался смахивающий на отчаянный скулеж стон. Шинсо мимоходом усмехнулся — он прекрасно понимал, насколько это тело чувствительно. Успел уже изучить его, отыскать самые эрогенные зоны и возможности сводить Мидорию с ума одними лишь пальцами.
Он сомкнул губы на соске и чуть резче двинул рукой. Откровенно пошлые звуки не позволяли сосредоточиться на важном процессе растяжки, порой терпения едва-едва хватало. А ведь Изуку в сексе больше всего прочего любил именно прелюдии. Медленная растяжка пальцами заставляла его терять связь с реальностью, и Шинсо находил это весьма очаровательным. Он позволил себе прикрыть глаза, вслушиваясь в бешеное биение сильного, полного неподдельной доброты сердца. Всегда приятно осознавать, что Изуку с ним хорошо, да еще и настолько, что все прочие, безусловно, важные мысли просто покидали его голову напрочь. Он становился совершенно открытым не только физически, но и духовно. Словно распахивал свою душу еще до того, как обнажить тело. И в этом на самом деле было нечто особенное, какой-то запредельный уровень близости.
Хитоши не хотел думать о том, что это и есть любовь.
Пальцы внутри, вновь преодолев сопротивление мышц, чуть согнулись. Шинсо повернул руку, намеренно медленно, ощупывая внутри кончиками пальцев. Когда парень под ним выгнулся, вновь издав чувственный стон, он кивнул сам себе — нашел простату. А ведь Мидорию можно было заставить кончить вот так, просто массируя простату, даже не прикасаясь к члену. Однажды такое уже произошло.
Вдоволь наигравшись с соском, Шинсо опустил взгляд на пах любовника. Небольшой, но такой аккуратный, эстетически прекрасный член в обрамлении зеленоватых паховых волосков чуть покачивался над животом. Из влажной головки сочилась смазка, так член чуть переливался на свету от влаги. Хитоши облизал губы и вытащил пальцы, а потом посмотрел на лицо Изуку.
Шальная мысль пришла в голову сама собой. Он достаточно долго следил за Мидорией, чтобы много раз видеть, как тот вел себя в порыве самых разных эмоций. На эти самые эмоции он был весьма щедр, чего не скажешь о Шинсо, который никогда бы не позволил себе всплакнуть в присутствии кого-то.
А вот Изуку плакал. И слезы свои он не считал чем-то постыдным. Если изначально Хитоши считал, что слезы — признак слабости, то потом пришло потрясшее его осознание — напротив, лишь действительно сильный человек может позволить себе расплакаться. Он не посчитает это слабостью. Эмоции — это эмоции, и сдерживать их ради того, чтобы казаться более стойким — глупо. И именно это осознание заставило Шинсо впервые испытать возбуждение при виде чужих слез.
Безумие, не иначе. Хитоши принял это, как данность, смирился с тем, что он, очевидно, ненормальный. В конце концов — всякое бывает. И это не самое худшее.
— Мидория.
Его голос прозвучал хрипло, но уверенно. Изуку среагировал не сразу. Он открыл глаза, быстро отыскал взглядом его лицо и выдохнул:
— Да? Что такое?
Ответил.
Шинсо усмехнулся.
— Уже ничего.
Зеленые глаза его любовника заволокло искристой пеленой. Вряд ли Изуку нравилось, когда Хитоши поступал подобным образом, но это происходило не так часто, чтобы стать настоящей проблемой. Устроившись поудобнее меж раздвинутых ног любовника, Шинсо обхватил свой член у основания и провел по нему пальцами, размазывая остатки любриканта. Для пика сексуального и эстетического наслаждения ему не хватало лишь одного. Того, ради чего он взял контроль над Изуку.
— Заплачь, — шепнул Хитоши ему на ухо, толкнувшись головкой члена в растянутый вход. — Заплачь, как мне нравится.
Он знал, что при иных обстоятельствах ничего бы не вышло. Либо расстраивать Мидорию, либо причинять ему боль ради того, чтобы насладиться его слезам, Хитоши не собирался. А вот дать приказ — вариант куда более действенный и не травмирующий. И Изуку это понимал — они давно успели обсудить этот странный фетиш.
В тот миг, когда Шинсо вошел полностью и замер, Мидория захныкал, словно маленькое дитя. Грудь начала подрагивать от тихого плача. Так волнительно. Хитоши прижался к нему сильнее, ощущая животом возбужденный член любовника, такой невероятно твердый и горячий. Опираясь на локти, он вцепился руками в лохматые волосы Изуку, убрав их с лица.
— Да, вот так. Не сдерживайся.
Сперва глаза блестели от влаги, а потом на ресницах выступили слезы. Хитоши проследил за тем, как капельки потекли к вискам, и принялся двигаться — быстро и немного рвано. Плачущий Мидория был провокацией в чистом виде. Шинсо даже искренне удивлялся первое время тому, что больше никто этого не замечает. Он поджимал губы, честно стараясь никак не выдавать свое состояние. Благо мало кто обращал на него внимание, а умение быть незаметным у Хитоши было абсолютным. Потом он оставался один в своей комнате, закрывал окно от греха подальше, и позволял себе воспроизвести в памяти лицо плачущего Мидории.
Запустив руку в штаны, он трогал свой член, надрачивал его, представляя Изуку, этот его затравленный растерянный взгляд, эти его чертовы слезы, дрожащие руки, общую беспомощность всего образа — и кончал, не сдерживая стон.
Будучи по природе своей не пленником каких-то общественных установок, Хитоши быстро принял факт своего нездорового влечения и научился с ним жить, а уже потом поделился им и с Мидорией. Забавно, но при всей неловкости ситуации Изуку принял это сразу, задав лишь парочку уточняющих вопросов.
Не это ли пример здоровых отношений? Шинсо было и смешно, и горько одновременно.
— Как красиво.
У Мидории были невероятно пушистые ресницы, которые преображались от влаги и смотрелись космически невероятно. Словно эти вот мутные под контролем зеленые глаза — это целая вселенная, а слезы — млечный путь, галактика. Глупые ассоциации сами приходили в голову, и они нравились Хитоши. Поругать себя можно будет и потом.
Он не удержался и слизал пару капель, не прекращая двигаться ни на секунду. Сжав волосы сильнее и войдя целиком, Шинсо чуть выгнулся, не прекращая смотреть в глаза Мидории. Однако сокрушительный оргазм накрыл с головой, и пришлось зажмуриться. Он коснулся щекой виска любовника, ощущая всю ту же влагу и чувствуя, что совсем немного, но теряет связь с реальностью.
Удивительно. Взрыв сверхновой. Куда острее, обычно.
Хитоши отдышался и пришелся в себя лишь в тот миг, когда ощутил прикосновение к спине. Изуку прошелся ладонями по его лопаткам, а потом коснулся плеч.
— Ты опять это сделал.
Голос был настолько хриплым, что сразу и не признать. Шинсо приподнялся и снова посмотрел на его лицо. Удивительно, но Мидория совершенно не злился, напротив — показался довольным.
— Прости, не удержался.
Заплаканные покрасневшие глаза почему-то очень хорошо сочетались с искренней нежной улыбкой. Так странно.
— Все хорошо.
Настолько хорошо, что Изуку успел кончить, находясь под контролем — не особо честно со стороны Хитоши. Но Мидория и правда не злился, потому как все эти детали они давно успели обсудить друг с другом. Словно они — партнеры в хороших, здоровых отношениях, принимающие все особенности и пожелания друг друга. И ведь порой в это можно было поверить.