Трава

Траву нынче можно было достать только лишь через десять рук или у старого бородатого Стивенса, недавно потерявшего жену и превратившим её бывшую светлую комнату в свою кошмарную обкуренную обитель. Кроме горшков с марихуаной там стояло только кресло и неизменный старинный кальян. Траву нынче можно было достать через десять рук. А город Аркадия Бей утопал в буре. ~~~ Макс было восемнадцать лет, и всё, чего ей хотелось, – это явно не бесконечных скитаний по сансаре и поиска причин, нависавшего над ними шторма. Макс бежала из университета, приходила в комнату к Хлое, садилась на её кровать, больше напоминающую свалку, и искала способы спасти их. От Хлои несло сигаретным дымом, потом и сыростью, пивом и прошлыми обидами за молчание, разговор о котором Макс так стремительно пыталась избежать. Хлоя гладила Макс по колену, и дымная завеса наполняла её комнату безумием. Макс перестало здесь комфортно быть, как раньше, ещё с того момента, когда она увидела вещи умершей Рейчел, нездоровым ковром устилающим пол. В комнате Хлои было темно, отовсюду пахло травой, тревогой, грязными вещами и духами Рейчел. В комнате Хлои было уже давно не так как раньше, как бы не старалась Джойс исправить эту атмосферу принесённой тарелкой печенья. Хлоя плевалась, но всё равно ела. Среди всех этих вещей и фотографий умершей Рейчел Хлоя чувствовала себя самой настоящей покойницей. Хлоя была пустой и чувствовала себя ничтожеством. Её комната всё больше походила на обиталь Стивенса, косяки затыкали все тайники дома, а Джоис с каждым разом становилась всё холоднее и отстранённее от неё. Хлое было девятнадцать лет, и всё, что ей хотелось от жизни, – это ещё раз сделать новую затяжку и попробовать не умереть. Она вдыхала дым до посинения и чувствовала, как проваливается под кровать. Хлоя ненавидела это, но делала. Хлоя ненавидела это, но уничтожала себя изнутри. Макс ночи напролёт искала способы спастись, но на деле лишь заполняла полое истерзанное нутро Хлои. Встречи с ней были ярче всей жизни Макс, одновременно – погружение в холодную ванну с ледником из её уничижительных остатков психики. ~~~ – Макс, хули ты стесняешься? – говорит Хлоя, погружаясь в эту уже не метафорическую ванну. Среди депрессивного, увитого пятнами кафеля и побитой плитки они выглядят как абсолютно одинаковые белые вороны с лиловыми реками вен. Обе худые и бледные, лишь выкрашенные волосы Хлои синеют на фоне белых мёртвых стен. Макс ёрзает по ванне, создавая плеск, трёт родинки на шее и обнимает себя руками за ключицы. Хлоя смотрит за дверью: Дэвид сломал замок, когда она там резалась, и теперь они подпирают ручку стулом, принесённым с кухни. Хлоя курит в лицо Макс, давя окурки о край ванны изящно, и смеётся до хрипоты и сиплого красного горла. Макс прижимается к стенке и чувствует себя слишком голой: – Хлоя, пожалуйста, я хочу помыться одна. – Ну Максин... – тянет, хищно улыбаясь, Прайс, продвигаясь ближе. – Нет... – Ладно, – цокает обиженно Хлоя и приподнимается, – нам всего-то осталось жить пару дней, и это, возможно, последние наши моменты вместе, но, естественно, чёртова Макс Колфилд... – Нет, Хлоя, я... Хорошо, останься. Вместо слов она лишь улыбается под синей чёлкой, как полностью ума лишённая, и захлёбывается в пене и утопающих осклизлых веснушках на голых плечах Макс. ~~~ Макс чувствовала себя ничтожеством, и дело было не совсем в том, что она каждый день растворялась под нестабильным ураганом эмоций Хлои, не в том, что мир без объектива казался ей в тысячу раз тусклее и монотоннее. Не в том, что прошлое и будущее сплетаются, превращаясь в барабанную какофонию у неё в голове, а время вытанцовывает по сознанию странным веером фотографий, а в том, что она сходила с ума от чувства вины и потихоньку ломающейся психики. Аркадия Бэй окрашивается в ливень – его улицы танцуют и метут дорожную пыль, а все обитатели прятались в колодцах закусочных и заправок. Макс каждый день смотрелась в зеркало, не любила своё лицо, носила огромные пёстрящиеся майки Хлои, пропахшие Рейчел, переписывалась с Уоренном, Кейт и родителями и не обращала внимание на постоянные мигрени и соль крови, стекающей с носа на губы. Макс ждала звонка с последнего урока, быстро прощалась с мистером Джефферсоном, накидывала сумку на плечо и бежала к Хлое. За спиной ей каждая собака говорила, что её подруга больная или сумасшедшая, сука или наркоманка. Макс знала об этом намного лучше других, но всё равно спешила в её тёмную дурно пахнующую обиталь. Макс была зависима от Хлои. Макс хорошо знала об этом. Макс уничтожала себя изнутри. И, как многие наркоманы, Макс искренне пыталась слезть со своего предмета зависимости. ~~~ – Ты будешь здесь сидеть всё это время? – О, а ты и вправду всё такая же стесняшка, как и была. Макс краснеет, как маленькая девочка, которой родители первый раз решили объяснить откуда берутся дети. Она предлагает пойти Хлое нахуй, на что та лишь достаёт ещё одну сигарету и смеётся, пока комната окончательно не тонет в смоге. Безумие растекается у Макс перед глазами: у неё ощущение, будто ей только что ввели наркотик в вены через самый настоящий одноразовый шприц. Когда Хлоя начинает гладить её по бедру, и у Макс от дыма в лёгких совсем нет сил даже оттолкнуть её, то ей становится как-то даже страшно. – Хлоя, ты что опять куришь в ванной?! – кричит Джойс. Хлоя резко убирает руку. – Ой, да иди нахуй! Мы просто здесь моемся. – Ну-ка быстро вышла оттуда и дала Макс нормально принять ванну одной! Выходя из комнаты, Хлоя напоследок улыбнёться ещё хищнее чем обычно: – Уоренн бы уже обкончался, если бы был на моём месте. И, как и многие наркоманы, Макс просто не могла. ~~~ Как затылком пропахивали землю жертвы мистера Джефферсона, пока Нейтан Прескотт переносил их трупы, так и светлые головы-одуванчики Хлои и Макс отлетали к потолку лёгкими гелевыми шариками от ощущения себя избранными самим бушующим небом. Хлоя лежит на кровати, разрываемая небесной сферой, и смеётся, передавая сигарету Макс. Макс сидит на Хлое, выкуривает до фильтра, бросив что-то дерзкое в лицо подруги и смеётся, смеётся, смеётся, пока не начинает задыхаться. Буря подкрадывается к Аркадия Бей всё ближе. ~~~ – Помнишь, как в детстве все песочницы казались нам пустынями, детские горки – настоящими курганами, а вся площадка – вселенной? Хлоя поднимает красные глаза, истекающие лопнувшими клюквенными капиллярами, и Макс клянётся, что в них сейчас сияет настоящая межресничная вселенная. У Хлои очень красивые глаза – два бурлящих солёных океана, резонирующие со стеклянным дымным блеском, заспанными подтёками и винной паутиной трещин. – Конечно помню. Мне казалось, что мы тогда могли бы весь мир перевернуть, а потом... Макс для Хлои казалась единственной стабильной опорой в этом иллюзорном, кричащем и гниющем мире. В душе у неё казалось всё ещё хранилось большое доброе сердце той самой девочки со светло-русыми длинными волосами и глазами, ангельский блеск которых мог пронзить любого, кто мог бы посмотрел на них. Песок просыпался сквозь пальцы, когда Хлоя запускала его в Макс под горячую июньскую жару, и в этой знойной песочной обитали не было никого кроме Макс и Хлои. Макс и Хлоя. Хлоя и Макс. Хлоя и какая-то поникшая Макс. Хлоя, пишущая длинные письма Макс. Хлоя, рвущая не отправленное письмо Макс. Хлоя, всё ещё безуспешно ждущая ответа Макс. Хлоя, сидящая одна в песочнице без Макс. Хлоя. Хлоя... Хлоя. Макс смотрит смущённо и притупленно, но Хлоя видит в этом взгляде кроме сожаления ещё чистую зависимость. Макс смотрит большими преданными глазами на Хлою так, как Хлоя когда-то смотрела на саму безупречную Рейчел Эмбер. И в этом взгляде она видит для себя какой-то странный хороший потенциал, который бы и не заметила не будь её рассудок настолько помутнён одиночеством, Рейчел, травой, манипуляциями и таблетками с такими замысловатыми названиями, которые Макс никогда бы не смогла выговорить, даже если бы захотела. Странный потенциал, который когда-то видела в Хлое покойная Рейчел Эмбер, гниющая теперь где-то под благославлённой землёй, потому что её игра с самого начала была обречена на провал. Хлоя поправляет спавшую с плеча панковскую майку, которую урвала с концерта. У неё своя игра. – Ну зачем сейчас вспоминать прошлое. Давай лучше попробуем новые колёса, пока этот ублюдок Дэвид и их не забрал, и будем дальше пытаться спасти этот чёртов мир, а то на трезвую плохо думается. Макс было страшно. Звонить, писать, даже думать о Хлое, потому что разлука оказалась ещё болезненнее, чем она могла представить. А ещё Макс Колфилд была настоящей трусихой. Неважно, со способностью или без. И никакой Уоренн Грэхем не мог заставить её передумать, как бы ни старался. Макс было страшно. Она не хотела этого, не хотела быть героем, не хотела возвращаться, не хотела видеть смерть Хлои снова и снова, а потом пробовать сигареты у неё в комнате как ни в чём не бывало. Глаза Хлои до сих пор такие ясные, будто кусаются, что Макс себя чувствует почти как раньше, поэтому когда Хлоя кладёт ей таблетку на язык, та смотрит на неё большими испуганными глазами, но всё равно проглатывает, запив всё невкусным чаем. " И чего же ты ждёшь?" Когда буйство цветов, света, обрывков реальности и фантазий начинает мелькать перед её глазами, Макс Колфилд чувствует как скрежет ножек стула начинает растекаться по пыльному дереву, и она падает, падает, падает... " В тебе сейчас столько никотина, что ты представить не можешь. На твоих руках столько следов шприца, что ты представить не можешь. В тебе бурлит столько наркотика, что ты представить не можешь. Разве так ты представляла свою жизнь?" Звук удара подвески о пол звенит в голове Макс так громко, будто лопаются барабанные перепонки, и размазывается пылью шёпота по всей вселенной. Цвета выплясывают на подкормке сознания, становясь какими-то уродливо болотными и грязными. Ей так страшно, что хочется умереть. Ей так хорошо, что хочется, чтобы это никогда не кончалось. " Бедная, испуганная девочка, возомнившая себя богом, думающая, что она сможет что-то изменить" Красота и уродство рвут её нервы, как рвала струны Кейт Маршалл в приступе абсолютной полнейшей беспомощности. Мир рассыпается и собирается заново, ломая, сшивая и меняя её реальность, будто пазл, из-за чего Макс уже не понимает, где она. " Завтра ты проснёшься в заблёванной майке Рейчел, будешь искать таблетку от головы в аптечке Джойс, прикрывать Хлою перед Дэвидом и снова пытаться спасти всех. Какое глупое желание." – Заткнись, – Макс даже не понимает: сказала она это у себя в голове или вслух. Перед глазами она видит лишь лес с оленем, в голове её трезвонит весь мир, а постеры на стенах Хлои выплясывают в голове хороводом и начинают оживать. Рейчел Эмбер поднимает её, сияющая в ореоле лимонного блеска, улыбается, пока земля душит её последние судорожные конвульсивные вздохи. Мир вплетает Макс в свой гниющий, пахнущий сосной, круговорот, и Макс кажется, что то, что она видит – это лучше любых её фотографий на стене в общежитии. " Чего же ты хочешь, беспомощная Макс?" Рейчел снимает свою майку, и майка пропадает в этом тонущем импульсивном мире. Рейчел смеётся, обхватя руками лицо Макс, что той кажется, что она сейчас задохнётся от её стеклянного смеха. Глаза Рейчел голубые и ясные, будто в них дышит вселенная, и не важно, что у настоящей Рейчел Эмбер на самом деле глаза всегда были ярко-зелёные, цвета весенней листвы. " Славы? Признания?" Контуры Рейчел мечутся, змеясь и изгибаясь, пока Макс не видит в них Хлою – такую необычайно красивую в этих космических неживых восковых цветах и мерцающих вспышках. "Прощения за пятилетнее молчание?" Макс видит настоящий, во всей красе их ирреальный мир, и кажется, будто тот песочный вихрь, который в неё запустила когда-то Хлоя, и стал настоящим бушующим ураганом, живущем в их пустых сломанных телах. И это и есть то самое безумство, которое заставляет Макс оторваться от пола сейчас и покинуть орбиту этого тонущего города. " Или ты ждёшь, пока Хлоя Прайс прижмёт к тебя к стенке и заставит делать то, что она захочет?" Страх откликается болью в животе. Макс пытается сказать "нет", но резко она понимает, что что-то не даёт ей этого сделать. Поцелуи Хлои быстрые, чёткие, животные и яростные, а трогает она Макс, оттянув резинку трусов, по-звериному и совсем не нежно. Голые тела сплетаются под оркестр рождающихся и умирающих цветов, меняя положения и позы быстро и стремительно, забывая что было до этого. Макс будет колоться наркотиком под названием "Хлоя", будет жечься о сигареты, менять незначительные детали прошлого, игнорировать звонки Уоренна и верить всем словам Хлои, что это все был её галлюционный голодный её бред, как мантре. Она танцуют своё смертельное страстное танго на костях и пытаются не умереть. И Хлоя считает, что игра, которую затеяла она, сведёт её точно в могилу, как безутешную Рейчел Эмбер. Но Макс не позволит этому случиться. ~~~ Ведь вселенная, когда-то разрушенная Макс в песочнице, воскресится в этой губительной буре, рождённой в самом сердце Аркадия Бей. И когда Макс пожертвует целым городом ради одной только Хлои Прайс, то Хлоя будет первый раз смотреть очень испуганно и поймёт, что её игра зашла слишком далеко. Макс смотрит с решимостью так, будто всё уже давно решила. ~~~ Макс и есть настоящая буря, уничтожившая Аркадия Бей.