Идущая сквозь миры, или Выбор сердца

Комната тёти осталась почти такой, какой и запомнилась. Просторной и светлой. С широкой кроватью, парой стульев и громадным, встроенным в стену шкафом. Строгий порядок и ничего лишнего. Только окна… Они всегда были закрыты наглухо, чтобы никакой организм, влетевший или вползший снаружи, не потревожил сон. А теперь… Теперь панель климат-контроля чернела безжизненным пятном, а свежий утренний ветер просачивался сквозь лёгкие шторы, играл балдахином над кроватью, приятно холодил разгорячëнные щëки обеих женщин. Рэй солгал, что этого шкафа уже нет. Он был здесь, на своём месте. Когда-то он служил надёжным убежищем. Пока Кернунн не обнаружила её, притаившуюся в тёмных недрах за стопками одежды. А потом… Потом, под суровым взглядом тёти, пришлось со слезами на глазах восстанавливать нарушенный порядок её вещей. Рэй ещё долго над ней подшучивал, а шкаф с тех пор охранял кодовый замок. Сейчас он был открыт. Тётя озабоченной квочкой крутилась вокруг Аон, помогая одеться. Но настроения, витавшие в комнате, отнюдь не соответствовали предстоящему торжеству. — Клянусь скорпионьим жалом, это — в последний раз! Аон сквозь зубы цедила слова, с ненавистью разглядывая своё отражение в большом зеркале. Причин ненавидеть себя было две. Первая — длинное платье. Сотканное, казалось, из бархатной звëздной ночи, оно повторяло все изгибы её тела и перевёрнутой лилией падало от бёдер в пол. — Ума не приложу, что должнó произойти, чтобы я смирилась с ним! Многие женщины позавидовали бы как самому платью, так и тому, что оно скрывало. Для неё же, вопреки элегантности и красоте, оно так и осталось источником неловкости, скованности и неудобства. Вторая — враньё. Синьор Терензайо, конечно, был прав относительно того, что особа её положения просто обязана уметь лукавить. Но легче от этого не становилось. Она чувствовала себя липкой и грязной от лжи невольной и сказанной осознанно. Однако, сцепив зубы, решила идти до конца. В последний раз. «Это ужасно! Вернувшись сюда, я только и делаю что изворачиваюсь, как уж на сковороде!» — крючки, наконец-то застëгнутые тётей, не дали возможности глубоко вздохнуть, от чего раздражение лишь усилилось. — Тебе, между прочим, идëт, — выглянула из-за её спины Кернунн, — твоему эльфу уж точно понравится. «Ага, понравится, особенно эти хитровыдуманные застёжки на спине! Их ведь без ножа не одолеешь!» — злилась Аон, в то время как тётя восхищённо ахала на её отражение. — Идёт, ага! А идти-то в нём как? Да ещё туфли эти дурацкие! Я же позорно грохнусь в самый неподходящий момент! Неужели нельзя… — Нельзя! — рявкнула тётя, — Если мы решили, то идëм до конца! А тебе, как без пяти минут главе лиги, придётся взять себя в руки и подчиниться протоколу! А он гласит — платье, платье и только платье!!! Никаких штанов, сапог и курток! Ты бы ещё в нижнем белье вышла! «Хах! А вот моë бельё Йорвет даже очень оценил. Процесс избавления от него — особенно!» — беззвучно спорила Аон, окидывая взглядом фигуру тёти — «А вот наша с тобой договорённость по вкусу ему не пришлась…» Аон больно закусила губу, вспомнив, как Йорвет носился с ней, как с писаной торбой, а она воспарила в небеса на крыльях любви, эгоистично позабыв о своëм горячем стремлении вернуться в Верген. «Конечно», — в тысячный раз выговаривала себе, — «Йорвет, спасибо Кернунн, — оказался рядом, вынужденное замужество — отпало, чего ещё желать? Вот она и воспользовалась моей дурацкой эйфорией. На благо Коруса, разумеется!» Позавчера, когда Ведьмак и Йорвет, о чем-то тихо пошептавшись, куда-то ушли, тётя увела её к себе. Усадив на кровать, положила ей на колени увесистый альбом с яркими, словно живыми семейными фотографиями. Отец с улыбающейся мамой на руках, отчаянный, самозабвенный спор с Рэем, увитый подкроватной паутиной Рамкош.... Счастливые воспоминания могучим потоком подхватили, унесли за собой... Вклиниваясь между радостными «Ой, а помнишь...», Кернунн затеяла разговор о Корусе, Лиге и Аннейри. Увещевала в том, что теперь, несмотря на отсутствие кристалла, Аон, по наследственному праву, просто обязана возглавить Высшую Лигу. Положить конец сомнениям и распрям. Восстановить мир и порядок в рядах армарий. — Переговоры с Пантеррой нужно довести до конца. Тем более сейчас, когда у Дэймоса рыльце в пушку, это пройдёт в разы быстрее. Но, о том, что Корус не намерен больше делиться ядром, мы умолчим. Пока. Может, нам удастся вернуть его расположение? Ведь тебе удалось пройти к сердцу! Значит, не так всë запущено… — Но тëтя!.. — Я всё понимаю! Ты хотела вернуться туда... в тот мир, но ты должна выбрать преемницу! А для этого нужно упразднить закон о наследственном праве и узнать армарий поближе. Пусть твои друзья остаются сколько угодно. Думаю, и для них ближайшие пол года найдутся дела. А там видно будет. Тётя окутала её плотным покрывалом, сотканным из нужных слов. Внушала, что правильный выбор архиважен не только для обитателей Древа, но и для всех жителей Коруса, волею судьбы оказавшихся здесь. А ей, Кернунн, больше всего на свете хочется наверстать то, чего их лишила катастрофа и смерть Аннейри и Феллбраунта. Аон, глядя в серые, трогательно увлажнившиеся глаза, так похожие на мамины, поддалась. «Ну что в этом такого? Подумаешь, пол года», — убеждала себя, вернувшись в комнату, — «Ведь и вправду, столько людей устали ждать! Да и тётю узнать поближе хотелось бы… Она ведь мамина сестра! Он должен понять!» Аон почти согласилась с собой, но стоило Йорвету войти, в секунды облилась холодным пóтом и растеряла былую уверенность. Чтобы дать себе время и не оставаться с эльфом с глазу на глаз, поспешно утащила его на прогулку по Древу. Повела тихими, утопающими в цветах и зелени витиеватыми улочками. А глухое ворчание совести заглушала бесконечными рассказами. О том, как они с Рамкошем играли в прятки в богатых зеленью и цветами клумбах местной цветочницы. Как ругался тощий аптекарь, когда дракот, затачивая коготки, процарапал его новую, гладко отполированную дверь. Как от души наваляла прыщавому и вечно сопливому аптекарскому сынку, когда тот решил наказать зверя. И пусть дышала ему в пуп, зато друга в обиду не дала! За драку ей тогда неслабо влетело от мамы, но домашний арест не стал преградой для ежедневных тайных вылазок через окно. В этот словесный поток Йорвет не пытался встревать, лишь странно поглядывал, окутывая себя клубами ароматного дыма из трубки. Вскоре Аон выдохлась, и они просто шли молча. Она старалась идти на шаг впереди, так и не набравшись смелости выдержать его взгляд. На обратном пути мимо них с хохотом и гиканьем пронеслись мальчишки, затеявшие догонялки в спектральных ботинках. Один из сорванцов снизил скорость и, схватив еë за обе руки, описал вокруг неё несколько кругов, вынудив кружиться вместе с ним. Когда мальчишка скрылся из виду, она, смеясь, сорвала с одной из живых изгородей прекрасный, похожий на крупную бордовую мальву, цветок, уткнулась носом в самый его центр и повернулась к Йорвету. На тонкий аромат ей сейчас было абсолютно плевать. Скрыв за трепетными лепестками половину лица, спросила: — Тебе здесь нравится? Йорвет с ответом не спешил. С каменным лицом выбил пепел из трубки прямо ей под ноги. Тщательно и осторожно, будто не существовало в мире занятия важнее. В ответ на выжидательный кашель, так же сосредоточенно набил трубку заново. Медленно закурил и отрезал: — Нет. Аон замерла. Её щëки вдруг онемели, а сердце оборвалось и ухнуло в пропасть. Понурившись, машинально раскручивала цветок перед носом, вслушиваясь в каждое слово. — Здесь, конечно, страшно красиво. Словно идëшь страницами древних эльфийских сказок, но, вместо желанного уединения и покоя, постоянно натыкаешься на…d'hoine. Словно в прекрасную, созданную самой природой музыку вторгается неуместный, непонятный и чужеродный шум. Здесь соседствует первозданное и набившее оскомину, удивительное и ужасное. Волшебство и странные… гаджеты — последнее слово он пожевал и выплюнул, немного исковеркав, — магия в повседневности. Чудеса и обычная, — носком сапога он подопнул какой-то комочек, валявшийся посреди дорожки, — грязь. Иногда меня посещает мысль, что декорации сменились, но суть та же. Ещё плотнее прижав к лицу цветок, Аон тихо затараторила, будто боялась опоздать: — На Корусе есть не только дхойне. Я потом покажу тебе множество ни на что не похожих миров и ты увидишь… Крупная пыльца всë-таки попала в нос. Порывисто вдохнув, зажмурилась и громко чихнула. А эльф выдернул из её пальцев цветок, отшвырнул в чей-то палисадник, угрожающе навис и вкрадчиво прошипел: — Ты ничего не хочешь мне сказать? От неожиданности, словно кролик на удава, подняла взгляд и поняла, — ничего не изменилось. Уловка не сработала. Он без труда считал подтекст и она проиграла. Снова. Поняла, что никакие, даже самые отвратительные на вкус, уроки синьора, не помогут обвести вокруг пальца Йорвета. Да и не хочется. — Я согласилась стать Хранителем и возглавить Лигу, — видя, как его бровь устремилась вверх, а уголки губ напротив, изогнулись вниз, поспешила добавить, — ненадолго, пока не подыщу преемницу… Йорвет помолчал совсем немного и с язвительным любопытством поинтересовался: — И когда же состоится это выдающееся событие? Челюсти Аон вдруг свело, и она едва слышно промямлила: — Завтра. — Вот как… Приятно узнать об этом последним. Что ж, я вижу, ты совершенно оправилась и готова исполнять отведëнную тебе роль… Желаю удачи в поисках! — Но Йорвет! Я нужна здесь! Последние слова она говорила уже его стремительно удаляющейся, напряжённой и несгибаемой спине. — И я, между прочим, тоже… — хотела крикнуть «d'hoine», но из окон нескольких домов уже таращились их обитатели. «Чëрт! Вам что, заняться нечем? Пялитесь в окна, словно тут дают бесплатное представление!» Разозлившись, хотела было тут же высказать корианцам негодование по поводу их любопытства, но эльф уже скрылся из виду, и, подгоняемые дурными предчувствиями, ноги сами понесли следом. Пока бежала к вершине, успела подумать, надумать и отвергнуть многое. Сначала жестоко обиделась на такое несправедливое, вопиющее недопонимание с его о стороны и, в порыве отомстить, остановилась, охваченная диким желанием развернуться и убежать в другую сторону. Однако, выбирая новое направление, чётко осознала, — идти-то ей, собственно, некуда. Ни синьор, ни тётя не смогут заполнить пустоту, образовавшуюся в груди, поэтому, в следующий миг до смерти испугалась, что навсегда уйдёт Йорвет, и понеслась за ним ещё быстрее. Оказавшись в комнате, эльф движения не замедлил. Рванул шнуровку рубашки, словно облегчая себе дыхание, схватил флейту и ловко выбрался в окно. Сделав несколько шагов к краю, остановился и поднёс инструмент к губам. На Корусе не бывало морозов. Исключение составляли изолированные обиталища огромных, обросших густой белой шерстью существ, отдалённо напоминающих людей, да снежные перевалы высоко в горах. Там, где росло Древо, всегда было мягкое ласковое лето. Или весна. Но сейчас Аон пробил озноб, словно над ней разверзлись небеса, обдавая ледяным холодом. Музыка не была такой, как в день её прозрения и примирения с собой. Мелодия не ласкала слух, не парила на широко раскинутых крыльях, не пела, не касалась души нежно и трепетно. Наоборот, кружилась дерганным и колючим вихрем, нападала и огрызалась, стремилась ранить, причинить боль, чтобы скрыть свою. Стоя в комнате перед окном и осознав, наконец, глубину пропасти, на краю которой очутилась по собственной воле, часто хлопала ресницами, проклиная свой эгоизм и тупость. Ведь она давно сделала выбор! Так почему же позволила себе отодвинуть его на второй план?.. Словно отрезвев, провела по лицу ладонью, снимая незримую пелену. Тётя, вне всяческих сомнений, руководствовалась благими намерениями и почти добилась желаемого. Но теперь, когда последствия такого выбора отчётливо, во всех деталях отдавались острой, неизлечимой болью в сердце, нужно было спасать ситуацию. Спасать свою жизнь. Выбравшись следом за эльфом, осторожно обняла его сзади, отодвинула носом свободно падавшие на плечи волосы, мягко поцеловала чуть выпирающий позвонок и прижалась щекой к его спине. Он опустил инструмент и чуть повернул голову, словно прислушиваясь к чему-то. В наступившей предзакатной тишине было слышно, как где-то недалеко Геральт предупреждал синьора Терензайо о том, что, возможно, завтра на ужин прибудет необычный гость, а точнее гостья, предпочитающая фрукты; как Кернунн распекает служанку за недобросовестную уборку комнаты синьора; как стайка местных задир-воробьёв затеяла бойкую драку в листве. Когда умолк бас Ведьмака, тётя ушла, умудрившись оглушительно хлопнуть дверью, а воробьи стремительно выпорхнули из ветвей растрëпанным фейерверком, Аон тихо спросила: — Скажи… Что означает m'aeminne a'te? От удивления Йорвет дёрнулся, и попытался отстраниться. Но Аон, прижимаясь крепче, настаивала: — Мне кажется, что это говорил ты. Только… не помню, когда. Может, во сне? — Скорее всего, — проворчал эльф, но отвечать на вопрос не спешил. — Что ж, — она опустила руки и, вздохнув шумно и очень театрально, направилась обратно в комнату, — я спрошу у кого-нибудь дру…Ай! Её решительно схватили за руку и развернули прочь от окна. — Это означает, что мне плевать на то, что ты человек, потому что… Ты — заноза…— глаза Аон шокированно округлились. «Если он, как Рэй, сейчас скажет «в заднице», я его убью! Сброшу вниз, а потом прыгну туда сама!» Но эльф, сделав паузу, продолжил: — В сердце, — и, подняв её подбородок, заглянул в глаза, — и я не хочу её оттуда извлекать. Аон разглядела в его глазу отблеск исходившего от неё сияния. — А ты способен? — крылья её носа взволнованно дрогнули, а бровь недоверчиво изогнулась. Йорвет, не менее театрально, закатил глаз и покачал головой: — С тобой не соскучишься! Долгий поцелуй, однако, не умалил её намерения добиться своего. — Повтори, — потребовала девушка, обвив руками его шею. — Я забыл старшую речь, — съехидничал эльф. — Прекрасно! Так даже лучше! Говори на всеобщем! — Foilé beanna! Ты не отстанешь, да? — обречённо протянул Йорвет и Аон замотала головой, намеренно задевая кончиком своего носа его нос. Он склонился к самому её уху и что-то тихо прошептал. Аон счастливо зажмурилась и стиснула объятия так, что Йорвет протяжно хрипнул: — Задушишь… — Не сегодня, — пообещала, охватив его скулы ладонями и, больше не пряча взгляд, добавила, — завтра. Завтра я всё исправлю. Больше в этот день о предстоящем событии они не говорили. Йорвет отмалчивался, словно предоставил возможность ей самой победить в этой войне. Всю ночь она торопила время, желая разрубить завязавшийся узел как можно быстрее, а теперь, затеяв скрытый диалог с тётей, была на грани. Невыносимо хотелось признаться, но тогда всё полетит кувырком. Тётя изыщет возможность отложить торжество и всё вернётся на круги своя. Так что, помня обещание, данное вчера Йорвету, изо всех сил держала себя в руках. «Вот и наступил завтрашний день», — подбадривала себя, — «Скоро всё произойдёт, тётя, надеюсь ты поймёшь…» Она знала, что, когда всё закончится, попросит у Кернунн прощения, и была почти уверена, что получит его. Но сейчас приходилось вспоминать уроки синьора и, несмотря на сухость и горечь во рту, мило улыбаться и делать вид, что их договоренность в силе. — Надо признать, синьор блестяще переосмыслил твой образ, тётя! — вслух сказала девушка, с искренним восхищением любуясь Кернунн. Действительно, отливающие синим чëрные волосы женщины были уложены в замысловатую причёску, открывающую лебединую шею. Ослепительно-белое платье облегало стройную фигуру, не скрывая её достоинств. Обычно спрятанное под глухим воротом сердце Коруса сегодня тихо мерцало, открытое глубоким вырезом. «Более чем достойная замена мамы!» — подумала Аон. — Ты выглядишь потрясающе! — Кернунн обняла её за плечи и склонилась к самому уху, — Посмотри на себя! Ты — достойная дочь своей матери! И по праву займёшь её место! Аон неодобрительно фыркнула и уставилась в зеркало. Струящиеся мягким плащом волосы, длинная шея, высокие скулы и разрез глаз действительно очень напоминали Аннейри. Но упрямый волевой подбородок, твëрдо очерченные губы и, не смотря ни на что, дерзские искры во взгляде не были свойственны строгой и спокойной армарии, какой была её мать. — Не забывай, тётя, ребёнка зачинают двое, — на язвительное замечание Кернунн протяжно вздохнула и согласилась: — Да… И отца. Знаешь, я не успела его узнать хорошо да и, наверное, не пыталась. Всё надеялась, что Аннейри одумается, а потом появился Рэй…и ты и… — Кернунн тяжело выдохнула, обняв Аон за плечи, — Жаль… Мне правда жаль, что всё так сложилось. Я только теперь поняла, что твоя мать сделала сложный, но единственно-правильный выбор. Выбор сердца. Теперь, когда я… Когда я сама… Думаю, по другому и быть не могло… Девушка смолчала, уставившись в пол. Тётя сейчас невольно озвучила то, о чëм сама Аон в последнее время часто задумывалась. Выбор… От чего он зависит? От нашей собственной воли? А может, от множества обстоятельств, столкнувшихся в точке невозврата? Этаких «Если бы не…» Если бы не Рэй, с его жаждой власти… Если бы не алчность Красных всадников… Если бы не милосердие караванщика и неожиданная симпатия Орлангура; ужасная старуха с ножницами, Васуки и Явед, Монифа и Дженго, Кобо и Саския. Кофи и… Йорвет… Где, а, главное, какой бы она была сейчас? Стала послушной дочерью? Путешествовала с родителями? Умерла там, в пустыне? Позволила Ягиру победить, уничтожить её? Ягир… Теперь его имя не казалось смешным, а при воспоминании о бездонной тьме его глаз и таком смутно-знакомом, высокомерном выражении лица, возникало странное чувство. Как-будто она видит его отражение в магическом, слегка искажающем детали зеркале, но стоит протянуть руку и прикоснуться к поверхности, как всё встанет на свои места. Но пока этого не произошло, ей была непонятна его патологическая, ничем не объяснимая ненависть к ней. Сколько их… этих «если бы не… » Может, именно из них и складывается Предназначение? Может, так или иначе, Судьба найдёт лазейку, чтобы провернуть всë так, как дóлжно? Как нужно ей? Судьбе? И все потери, испытания и боль ниспосланы нам для того, чтобы подготовить к чему-то важному? Чтобы в самый ответственный момент нам хватило опыта, доблести, благоразумия и… Любви? А если Судьба опасается, что мы, несмотря на её Знаки, свернëм не туда, и её Великий замысел пойдёт вкривь и вкось, — посылает нам тех, кто может помочь? Вернуть всё в нужное русло? — Эй, — голос тёти вернул в реальность, — нам пора… * * * * * В просторном зале Реновации сегодня царило оживление. Под опоясывающей зал грациозной колоннадой неспешно прохаживались группы людей в длинных одеждах. Как армарии, так и простые жители давно ждали этого дня, но держали свои эмоции в узде, стараясь разговаривать ровно и тихо, дабы своей несдержанной радостью не нарушать торжество момента. Под стрельчатым ажурным потолком матово отсвечивал огромный экран, отображавший всё, что происходило в зале. Несколько таких же размещались на специально отведённых площадках разных уровней Древа Арбор. В центре светового круга высилось некое подобие сцены, ограждëнной невысокими резными перилами. К его вершине вела узкая лестница, и, когда громадные, парившие рядом с экраном часы принялись отсчитывать гулкий полдень, толпа из-под колоннады чинно устремилась к возвышению. Собрав волю в кулак и вооружившись уроками синьора, Аон напустила на себя, обычный для здешних обитателей, слегка высокомерный вид, и шагнула в почтительную тишину. Ни на кого не глядя, словно в неё шарахнули замедляющим заклятием, она плыла вверх по лестнице, и лишь затянутая в белое спина Кернунн маячила впереди путеводной звездой. Не помня себя, остановилась на возвышении, сразу прозванным ею лобным местом. Стоять на всеобщем обозрении, да ещё толкать умную речь — чем не пытка! «Главное, не опоздать», — повторяла многократно, чутко прислушиваясь к тому, как тётя с кем-то приветливо здоровается и шепчет ей, чтобы сделала «лицо попроще». «Ой, тётя, посмотрим, какое лицо через несколько минут будет у тебя», — успела позлорадствовать и ровно в тот миг, когда Кернунн, глубоко вздохнув, приготовилась начать свою речь, бесцеремонно вступила сама. Ещё четверть часа назад в её голове царил полнейший кавардак. Политические интриги, как и дипломатические рауты, в список её достижений не входили. Зато вдохновлять своих солдат приходилось. Как только она представила себя на поле битвы, почувствовала, что ей нужно увлечь за собой этих важных, немного напыщенных людей, в голове прояснилось. Кусочки мозаики из прошлых воспоминаний, личных наблюдений, слов Рэя и тёти, сложились в единое целое. Пришло понимание сути корианцев и слова нашлись. Все напряжëнно вслушивались и, судя по взглядам, несомненно верили, в то, что Аон помнит и любит свою мать, и чтит её память. Но, проведя всю сознательную жизнь в другом мире, не считает себя в праве занять её место. Что героически погибший Рэй поддержал бы её в этом решении. Что не она тот лидер, который приведёт их к победе, но есть кандидатура куда более достойная во всех отношениях, и наследственное право не является весомой преградой для торжества справедливости. — Кто, как не Кернунн, знает историю и традиции, и делает всё возможное и невозможное для общего процветания? Кто, как не Кернунн готов самоотверженно брать на себя ответственность за принятые Лигой решения и будущее Коруса? То ли Рэй всё же успел подготовить армарий к переменам, то ли последний довод стал решающим, но, пока тётя хватала ртом воздух, Лига единогласно проголосовала «за» и пути назад уже не было. Финальные аплодисменты обрушились грохочущей лавиной, а тётя за укоризненным взглядом так и не смогла скрыть рвущейся наружу радости. «Похоже, я свободна, милсдарь эльф», — с облегчением подумала Аон, — «и что вы теперь на это скажете?» Однако ответ на этот вопрос пришлось отложить. К ним стали подниматься желающие пообщаться лично. После взрыва эмоций накатило безразличие и Аон заводной куклой кивала на приветствия. Отвечала на вопросы о дальнейших планах расплывчато и туманно, дескать, продолжу дело матери там, в других мирах, в то время как тётя будет у руля здесь, на Корусе. Пустая беседа быстро наскучила и, посчитав свою миссию выполненной, поискала глазами Йорвета. В сочно-зеленой, изящно расшитой рубашке, кофейного цвета узких кожаных штанах и высоких сапогах, в пренебрежительной, обманчиво-расслабленной позе, он подпирал одну из колонн неподалёку. Среди корианцев, предпочитавших длинные развевающиеся одежды, из тонкой, мягко облегающей неяркой ткани, не заметить его было сложно. Распущенные в дерзком беспорядке волосы прятали шрам. На губах играла фирменная ухмылка, а взгляд, казалось, прожигал насквозь любого, на кого падал. Он был чертовски, невозможно, непозволительно хорош! И стоял совершенно один! «Геральт, где тебя носит?! » — мысленно возмутилась Аон, заметив своих служанок, топтавшихся неподалёку от эльфа и кидающих в его сторону более чем заинтересованные взгляды. Конечно, Ведьмак отнюдь не нянька, но почему-то его отсутствие разозлило её до пунцовых щёк. Будто он обещал охранять Йорвета от посягательств. Замедленность и отстранённость как рукой сняло. Пространство вдруг наполнилось разнообразными звуками, оттенками запахов и неуловимым движением. Вот Йорвет переступил с ноги на ногу, опëрся о колонну спиной и посмотрел… Неужели на этих безголовых куриц?! осмелившихся хихикать в ответ!!! «Горгулья вас раздери! Что, появилась свободная минутка? Так это легко исправить!» — в негодующем порыве уже хотела наплевать на этикет, скинуть туфли, подобрать юбки и перепрыгнуть через эти дурацкие перила, чтобы нагрузить нахалок делами «по самое не хочу». Но праведный гнев так и остался в груди раскалённым шершавым комком. Её обступила группа мужчин, намереваясь вовлечь в очередную муторную беседу. Кто-то хотел конкретизировать её дальнейшие планы, кто-то поздравлял с удачным походом за сердцем (конечно, под глухим воротом платья для посторонних глаз сверкал совершенно обычный медальон, с каким-то синим стеклом, зачарованным тётей). Кто-то… Что?! Она не ослышалась? интересовался, по любви ли она собиралась замуж за принца Дэймоса или её сердце свободно? Не в меру любопытный чуть не был послан дремучим лесом, но вдруг сзади кто-то громко ахнул, а потом наступила тишина, и все взгляды устремились куда-то ей за спину. Резко оглянувшись, встретила язвительный блеск зелёного глаза, от которого засосало под ложечкой, а ноги предательски поватнели. Жёсткий ироничный абрис губ, как и всегда, приковал её взгляд. Вдруг ощутила себя слабой и беззащитной принцессой, мечтающей, чтобы этот красивый дерзкий бандит взял её в плен и спас, защитил от назойливых прилипал-придворных. «Чëрт! Я, кажется, становлюсь зависимой и готова упасть в его объятия прямо здесь! Наверное, я выгляжу глупо! Наверное, даже рот разинула!» — думала Аон, в то время как плотное кольцо мужчин шокированно разомкнулось пропуская к ней эльфа. Одарив присутствующих насмешливым взглядом и своей фирменной улыбкой, он в пригласительном жесте отставил локоть и обратился к ней: — Нам пора, ты не находишь? Взглянув на тётю, в первую секунду Аон успела поймать странное выражение в её серых глазах. Радостный блеск замутняла печаль и…винá? Но тётя быстро сморгнула и в тот же миг сдержанная улыбка украсила её лицо. Расплывшись в ответной счастливой улыбке, Аон взяла Йорвета под руку и, под изумленный шепоток, в котором отчётливо звучало имя Аннейри и «пират», они покинули зал. Около их двери топтался Геральт. — Как всё прошло? — поинтересовался он, восхищённо разглядывая фигуру девушки. — Прекрасно, — ответила она, — я свободна! — А как всё прошло у тебя? — с нажимом на последнее слово спросил Йорвет. — Прекрасно. Они обе согласились. Перед еë глазами тотчас возникли хихикающие служанки, а скребущий комок в груди снова раскалился и лопнул. Ударил звоном в ушах. С головы до ног окатил обжигающей, неприятной волной. Пока она, сжимая и разжимая кулаки, пыталась отдышаться и прогнать это гадкое чувство, Йорвет завёл её в комнату и пригласил туда же Ведьмака. — Тебе передавали привет, — сказал Ведьмак Йорвету, чем подлил масла в огонь разгоравшейся ревности. — Мне её привет нужен, как собаке пятая нога, — равнодушно заметил Йорвет, — главное, — они согласились и теперь нас тут ничто не держит. Размашисто усевшись на кровать, Аон, поначалу безуспешно, пыталась вникнуть в смысл беседы, но когда ей это удалось, облегченно выдохнула. Как оказалось, Ведьмак и эльф ни на секунду не забывали о свирепствующей чуме и даже здесь вели поиски тех, кто может помочь. — Приятно узнать об этом последней, — многообещающе прошипела в адрес эльфа, на что он, как ни в чем не бывало, заявил: — Тебе было не до этого. Да и смысл говорить, когда решение писалось вилами по воде. Аон сейчас не до конца поняла, о каком решении речь, но пока оставила это и потребовала: — Рассказывайте! — Ты ведь помнишь то милейшее, полное причудливой растительности место, куда нас доставил Жёлтый дьявол? — начал Геральт. — Ещё бы, — фыркнула, с завистью глядя на идеально подогнанную ведьмачью броню, пока он удобно устраивался в кресле, положив на колени меч. — только кактуса того нет. — Неужели? И что с ним стало? — Я с перепугу его сожгла… — Жаль. Такой необычный экземпляр! — Ты начинаешь рассуждать как чокнутый ботаник, — сказала Аон и неожиданно для самой себя зевнула, — не думаю, что стóит волноваться, может, эти ящеры нового вырастят. Они, кстати, не так уж и страшны. — Отлично, — хлопнул по колену Геральт, — значит, ты не будешь против, если сегодня за ужином будет присутствовать Крийххша. — Крийххша?! Вот это имечко… Язык сломаешь. Я не против. Только...Это мужчина или женщина? И когда вы успели познакомиться? История Майло неприятно поразила. Стремление ящеров, да и пленников, выжить любой ценой не особо удивило, но упоминание недвусмысленного интереса к особям мужского пола, в частности к эльфу, заставило пожалеть о своём согласии видеть за ужином их представительницу. — Как вам удалось встретиться здесь? — недоумевала девушка, — Ведь попасть к ним с Древа можно только с помощью портала, а чтобы найти их на Корусе понадобилась бы уйма времени! — Пути Предназначения неисповедимы, — ухмыльнулся Геральт, — после того как твой брат… — он запнулся, подыскивая слова, но Аон дала знак, что можно не бояться называть вещи своими именами, и он продолжил, — погиб, Йорвет был занят, а я пошёл побродить по Древу. Не каждый день судьба бросает в иной мир, вот и решил узнать о нём побольше. И надо же, встретил Майло! Оказывается, когда там, в гроте ты взяла в руки сердце своей матери, Кернунн это почувствовала! И забрала их как раз вовремя. Сердце подпитывало магией их, заключённый в сферу мирок, и без него они медленно умирали. Но, как ты понимаешь, всё обошлось. — Странно только, что этот Майло согласился идти сюда вместе с ними, — Йорвет отложил собранную, плотно зашнурованную сумку и сел рядом с Аон, — ведь, насколько мне известно, Кернунн дала всем пленникам право выбора. — Сердцу не прикажешь, Йорвет, — пожал плечами Ведьмак, — и он свой выбор сделал. Аон придвинулась к Йорвету вплотную, и, с трудом поборов желание положить голову на его плечо, сонно спросила: — И что теперь? — Теперь?.. Помня об их изысканиях в области ботаники и средства от аллергии, то бишь нетерпимости, мы предположили, что и в медицине они могут быть сильны, вот я и попросил Майло организовать нам встречу с Крийххшей. И он согласился. — Видимо, бедолага забыл, как ты надавал ему по мозгам своими знаками, — сквозь облако дыма ухмыльнулся Йорвет. — Честно говоря, — Геральт слегка сконфуженно потëр подбородок, — я сомневался в правдивости его обещаний и… Ну, в общем… — Ты использовал знак?! Снова?! — расхохотался эльф, на что Ведьмак пожал плечами. — Для страховки. У меня не было ни времени, ни желания опрометчиво довериться, чтобы потом бегать по незнакомой планете, в поисках этого прощелыги. — Думаю, ты совершенно прав, — отсмеявшись сказал Йорвет, — нельзя было упускать этот случай! Мне только интересно, как, будучи обычным, ничем не примечательным d'hoine, Майло уходит из их ящериного мирка, и как потом возвращается? Ведь дорóг, в расхожем понимании, тут не существует. — Пусть это будет его ма-аленьким секретом, главное, что его любовь — Крийххша согласилась нам помочь, а твоя, Аон, тётя, согласилась отправить её вместе с нами. Единственная заковыка в том, что время её пребывания в Вергене сложно предугадать, а у нас там сейчас не подходящая для рептилий погодка. Аон нахмурилась, пытаясь вычислить, сколько времени она находится здесь и сколько прошло там. — Выходит… Там сейчас… — Зима, — закончил за неё Йорвет. У неё отчего-то сжалось сердце. Она здесь считала месяцы, а там… Там прошло совсем немного… «Тётя говорила, что провести через такой длинный туннель в пространстве можно максимум троих за один раз. Надеюсь…» — Постой-ка… — обратилась она к Геральту, — а когда Кернунн пообещала отправить в Верген вас троих? — Сегодня утром, — не распознал подвоха Геральт. — Ах, вот как, — зловеще протянула девушка, вдруг осознав, что тётя сначала уговорила её остаться на пол года, а затем пообещала отправить в Верген ящерицу, ведьмака и эльфа. «Разорви меня горгулья! Тётя всё просчитала! Связала меня словом и… А их... С глаз долой, из сердца вон, так, что ли?! А дальше? Нашла бы способ оставить меня здесь навсегда?! Скорее всего, вот только вмешалось очередное «если бы не…» — Йорвет! Ты… Ты знал, что она попытается… — Наверняка — нет. Вчера она уж слишком энергично обещала подумать над нашим возвращением, хотя раньше с кислой миной пресекала попытки говорить об этом. Скажем так — я подозревал. — Но почему не сказал мне… — Ты имела право выбрать сама. Аон вдруг стало нечем дышать. Она бросилась к окну и замерла там, переваривая услышанное. Сначала зловредно пожалела, что не сбросила-таки эльфа с Древа, но, немного остыв, поняла — он прав. Дóлжно было расставить точки над i самостоятельно. Но коварство тёти требовало возмездия! «Раз так, то пусть изыщет возможность отправить со мной и Рамкоша! Будет Идрису товарищ! А если попробует отнекиваться непомерными затратами магии, придётся напомнить каково это, лежать связанной, мордой в пол!» В этот момент вошла служанка. В её руках белела стопка полотенец и постельного белья. Девушка явно не ожидала увидеть здесь кого-либо и нерешительно остановилась у двери, чему-то улыбаясь. Или кому-то?! Аон вмиг припомнила, как эта глупая курица строила глазки Йорвету и, едва не испепелив взглядом, быстро и грубо выставила несчастную за дверь. Геральт беззвучно ухмылялся в бороду, тщательно исследуя трещинку на перчатке, в то время как Йорвет, выпустив дым через нос, едко заметил: — Девушка ни в чëм не виновата. — Ничего. Для профилактики. — буркнула отвернувшись. Ведьмак вдруг засобирался. — До встречи за ужином. Я так понимаю, он будет прощальным. После его ухода в комнате повисла тишина. Свинцовая усталость навалилась на плечи Аон. Бессонная ночь и утренние переживания давали о себе знать. Тяжело опëршись о подоконник, исподлобья оглядела окрестности. Вполне вероятно, всю эту нереальную красоту она видит в последний раз. Но, к огромному облегчению, душа не рвалась на куски, наоборот, сердце ëкало, как у перегостившего родственника, которому, наконец-то, пришла пора и честь знать. Она прощалась. Навсегда? Жизнь покажет. Сделав выбор, ни о чем не жалела. Только… «О! Да-а! Она это запомнит!» — злорадно пообещала подлетевшей бабочке, и не заметила, как на её талии сомкнулись руки. Йорвет отодвинул от подоконника и развернул к себе, обеспокоенно вглядываясь в её лицо. — Тебе нужно отдохнуть, — тихо сказал он и со словами: «Я хочу домой», — она, наконец, обмякла на его плече. — Уже скоро, — пообещал Йорвет и отнëс еë в постель. — Прости меня, — не отпуская, ткнулась в его шею. — За что? — За ревность. Тёплые губы коснулись виска и Аон облегченно улыбнулась, но прежде, чем провалиться в сон, подумала, что служанка наверняка обрадуется подарку в виде несравненного, пусть и слегка помятого, словно сотканного из звёздной ночи, платья. Проснулась внезапно. Ощущение было таким, словно душа на время покидала тело по каким-то своим делам и теперь влетела в него с огромной скоростью. Несколько минут не ощущала ни рук, ни ног. Голова звенела пустотой и лишь в груди сконцентрировалось знакомое, доброе и надёжное тепло, дарившее покой и уверенность. Время как-будто замерло, окунуло в неестественную, шипящую током крови тишину. Она не моргая смотрела в потолок, пытаясь вспомнить, где находится. В тот миг, когда в её раскрытую ладонь ткнулось что-то холодное и мокрое, мир ожил и всё встало на свои места. — Где тебя носило?! Рамкош, снова лизнув её ладонь, глухо рыкнул, и отодвинулся, ожидая, пока она встанет. Приподнявшись на локте, осмотрелась. Йорвета в комнате не было. За окном назревал сочный закат и она почувствовала невероятную радость от того, что следующий закат увидит уже не здесь. — Пойдёшь со мной, — самоуверенно сообщила дракоту, — пора и тебе мир повидать. Однако Рамкоша известие явно не обрадовало. Поджав уши, он оттопырил крылья и пятился, словно опасаясь, что она решит забрать его силой. Бровь Аон недоуменно изогнулась, но тут в её сознание ворвалась яркая картинка. — Ого-о-о! Ну, давай, знакомь! — воскликнула девушка, направляясь к окну. Рамкош выскочил пулей и скрылся в ветвях, чтобы через несколько минут появиться в сопровождении огненно-рыжего зеленоглазого чуда. Ее острые подвижные ушки украшали кокетливые чёрные кисточки, резко очерченные раскосые глаза смотрели настороженно, а кончик хвоста, нервно гуляющий по лоснящимся бокам, будто обмакнули в чернила. Аон и не подозревала, что на Корусе такие бывают и, глядя на эту прекрасную белозубую парочку, не верила своим глазам! Дракоты встречались на Корусе чрезвычайно редко. Никто не знал, как они вообще тут оказались. Может, попали с одним из спасённых миров, а может были здесь всегда, но малочисленным очевидцам встречались только чёрные. Самого Рамкоша давным-давно принёс Рэй. Ему всегда хотелось подчинить такого своенравного питомца и он потратил много сил и времени, пока поймал одного из детёнышей неуловимого зверя. Но дракот оказался крепким орешком и дрессировке упорно не поддавался. Аон жалела зверька и часто ругалась из-за него с братом, но Рэй не подпускал её близко к клетке. В конце-концов ему надоело добиваться от дракота послушания и он решил изготовить из него чучело. Вот тут Аон взбунтовалась не на шутку! На ор прибежал отец и попросту открыл клетку. Повизгивая от радости, она хлопала в ладоши, но, как оказалось, дракот воспользовался свободой лишь затем, чтобы тайком внедриться к ней в спальню и заснуть, свернувшись угольно-черным калачиком прямо на подушке. Последующие дни родителям сообщать о квартиранте не спешила, опасаясь его выдворения. Но однажды мама застукала её за кражей сырого мяса из холодильника и правда всплыла наружу. Был бурный скандал, в котором громогласно звучала ярость Рэя, но всё обошлось. Даже мама признала возникшую привязанность дракота удивительной и позволила этому «маленькому кошмару» остаться. Кстати, с маминой подачи Рамкош получил своё имя. Аон долго не могла придумать, как назвать этого чёрного хулигана, но однажды её посетила гениальная идея переставить слоги в слове «кошмар». Так и появился Рамкош. Товарищ по играм, который вырос в настоящего, пусть и клыкастого, друга. Друга, с которым предстояла разлука. В душе скребли кошки, но Аон решила не превращать их прощание в мыльную оперу. — Ты просто потрясающая! — восхитилась немного нервничающей дракошкой, — С тебя только картины писать! А ты… Ты умеешь выбирать! — Рамкош довольно муркнул и лизнул свою избранницу за ухом, за что тут же игриво получил по шее увесистой лапой. Их необычная беседа продолжалась, пока солнца, одно за другим, не устремились к тёмной черте горизонта. В небе начали витиеватый танец ночные птицы, а в комнату вернулся Йорвет. Обнаружив Аон за окном в необычной компании, не стал мешать. Тихо сказал, что все уже собрались и ушёл. Рамкош пристально посмотрел на подругу и та, ответив не менее пристально, нетерпеливо ударила хвостом о мощную кору громадной ветви, и рыжей молнией скользнула в листву. Дракот замер, опустив свою голову на голову Аон, уткнувшейся в его мех на шее. В груди обоих что-то больно рвалось и ныло, но говорить о своих чувствах не было необходимости. Они понимали друг друга и без слов. Как всегда. Вернувшись в спальню, Аон какое-то время наворачивала бестолковые круги вокруг кровати, пытаясь успокоиться и найти в себе силы пережить этот день. Всё складывалось, как дóлжно и впереди ожидало радостное событие, но разлука с дракотом была первой в череде ожидающих разлук и от этого хотелось зарыться головой в подушку и по-бабьи, некрасиво, но от души, пореветь. Однако дело, требующее исполнения до того, как её хватятся, привело в чувство. Когда дверь рывком отворилась, являя вредного командира Белок, Аон просто сидела на кровати, беспомощно ссутулившись. — Тебя ещё долго ждать? — протянул Йорвет, скрестив на груди руки. — Я не могу! — воскликнула Аон и жалобно посмотрела ему в лицо. — Чего ты не можешь? — голос эльфа вдруг сел, а скулы покрылись алыми пятнами. — Я не могу расстегнуть платье… Йорвет с размаху припечатал свой лоб ладонью и длинно выругался. — Со мной не соскучишься, — признала девушка и, встав с кровати, повернулась к нему спиной, — будь осторожен, это платье должно быть в целости и сохранности! Проклиная на чем свет стоит научно-технический прогресс в целом и портного в частности, Йорвет принялся за дело, а за дверью, греющая уши прислуга ещё несколько минут слышала вычурные эльфийские ругательства, вперемешку с женскими охами и злорадными смешками. * * * * * Синьор Терензайо, видимо, задался целью оставить о себе неизгладимое впечатление. От разнообразия яств ломился стол и в три ручья текли слюни, но, помня свою реакцию на звёздный портал, Аон старалась не усердствовать. Совсем не прельщало вывернуть желудок наизнанку в присутствии кучи народу. Геральт, видимо, думал о том же и скромно ограничился куриной ногой, парой, похожих на свиные, запечëных рëбер и салатом. Йорвет же, на зависть им обоим, ни в чем себе не отказывал. Словно наверстывая упущенное, он старался попробовать всë и она подумала о несправедливости бытия. «Мы с Ведьмаком не чужды магии, но вынуждены соблюдать меры предосторожности, а совершенно обычный эльф ест, как не в себя, совершенно не опасаясь каких-либо последствий!» Тётя недовольно косилась на скоя’таэльскую рубаху и штаны Аон, но была явно утомлена напряжённым днём и выражать своё недовольство словесно не стала. Тем более что Майло болтал без умолку! Его интересовали мельчайшие подробности перехода, как будто его драгоценная Крийххша собиралась проделать это впервые! «Заткнуть бы тебе рот самой большой из восьми ляшек пантеррианской пичуги! Чтобы наслаждался едой молча! Как твоя гребнистая леди!» Но ляшки под рукой не оказалось и пришлось наблюдать, как тётя терпеливо отвечает, не скрывая мученического выражения лица, да иногда обмениваться с ней долгими взглядами. Поговорить им так и не удалось, но и этих взглядов было достаточно, чтобы понять — они обе прощены. Чтобы отвлечься от болтовни Майло и сводящих с ума запахов, Аон затеяла беседу с синьором. Ни бойкий нрав, ни, как всегда, зажигательная речь, не смогли скрыть грустинку в его тёмных глазах. Казалось, даже кончики его усов провисают сегодня как-то уныло. — Вы осуждаете меня? — спросила напрямую. — Бог мой, синьорина, да за что же я могу вас осуждать? — За то, что тётя теперь будет больше времени проводить не с вами… — Она, как никто другой, заслуживает этого, — уверенно заявил синьор, — и я бесконечно рад, что и вы осознали это и сделали правильный выбор. Сбылась самая главная её мечта, а я… Мое сердце ликует от счастья быть рядом в такой прекрасный момент её жизни. А насчёт того, что мы будем реже видеться… — он хитро подмигнул и поддул в усы, — деликатесы нельзя вкушать ежедневно, иначе они превратятся в фаст-фуд. — Но…как же вы? У вас разве нет мечты? Синьор задумчиво покрутил кончик уса и сказал: — Конечно есть. Но жизнь меняет и нас, и наши мечты. — И вы изменились? — Но ведь кто-то должен, — простодушно пожал плечами синьор, — пройти столь долгий путь навстречу и остаться прежним навряд ли у кого-нибудь получится. Изменилась и она, вам ли не знать. — Аон отвела взгляд, чтобы синьор не заметил сомнения в её взгляде, — Может, пока, этого не заметно, но…надо дать ей время. — Если вас всё устраивает, почему же вы грустите? — Я привязался к вам, синьорина, — он прикрыл её ладонь своими и продолжил, мягко поглаживая, словно говорил с маленькой девочкой, — ваша тётя не пьёт кофе и теперь для кого я буду по утрам варить чашечку счастья? Кто теперь будет воровать у меня мясо и так смешно ненавидеть мои молекулярные закуски? Мне будет не хватать вашей упрямой и, в то же время, открытой натуры. Ваших лучистых глаз и милой улыбки. Но, — тут он посмотрел на Йорвета, — я за вас спокоен. Думаю, этот молодой чел… кхм, эльф, сможет обуздать ваш норов. Аон вдруг остро пожалела, что синьор, к счастью, взаимно влюблён в Кернунн и ни за что на свете не согласится уйти с ними. — Мне тоже будет не хватать вас, синьор. Но за тётю я спокойна! Ей посчастливилось завоевать такое чудесное сердце, как ваше! Глаза синьора влажно блеснули и Аон поспешила добавить: — Кстати, насчёт мяса… Думаю, Рамкош не забудет дорогу на вашу кухню. — Вы не берете его с собой?! — Увы… У него тоже есть сердце и оно оказалось занято... — О какое счастье!.. То есть, мне очень жаль! Жаль, что вы оставляете друга! — Я оставила его в надёжных… лапах, а вы, в случае чего, не оставите Рамкоша в беде? Синьор исступленно бухнул кулаком в свою грудь и выдал целую тираду на итальянском, как раз в тот момент, когда Кернунн поднялась и решительно заявила: — Нам пора! От неожиданности Аон подпрыгнула: — Уже?! — однако тут же осела, виновато покосившись на эльфа. — Что-то кончается, что-то продолжается. — тихо сказал ей Геральт и добавил уже громче, — Ну, что ж! Корус — прощай! В добрый путь! — Подождите! Я… я сейчас… — под чей-то недовольный выдох, Аон сорвалась в свою комнату. И Ведьмак и Йорвет взяли с собой всё, с чем пришли на Корус, заранее упаковав сумки. Крийххша явилась с каким-то металлическим чемоданом, в котором что-то позвякивало. Только она пришла на ужин не задумываясь о том, что он прощальный. Теперь, осматривая свои владения, поняла, что и сумки-то нет… Да и брать-то нечего. — И всë же, кое-что мне понадобится... Через несколько минут она присоединилась к остальным на Вершине Древа Арбор. Кернунн в походной одежде готовилась открывать портал. Крийххша и Ведьмак, в ожидании, молча стояли позади неё. Майло стоял поодаль. Мужчина вот-вот был готов прослезиться и разве что платочком не махал. Синьора нигде не было. Видимо, решил не сыпать соль на раны чужие и свои. Скептически обозрев набитый какими-то тряпками узелок, который Аон прятала за спиной, Йорвет поддел: — И чего же тебе не хватало для полного счастья? Аон смолчала, предоставив эльфу теряться в догадках, и только когда перед Кернунн с шипением и треском разорвался воздух, сплелась с ним пальцами и сказала: — Тебя.