***
Всю следующую неделю Чанук продолжал загнанной лошадью носиться по Сеулу. Вдобавок к и так перегруженному расписанию на него навалились ещё и предновогодние хлопоты, и он не сразу сообразил, что бегает в таком заводном ритме уже почти месяц. Смутные планы на путешествие в праздники пришлось скрепя сердце задвинуть подальше. Дела-дела-дела. Юбочная ситуация за суетой тоже подзабылась, Чанук и со своими братками успевал перекинуться от силы парой слов в день, что уж говорить о прочих. Был на фотосессии в том самом Дэйзд, очень нервно оглядывал костюмы, но ему вручили боксерские перчатки и чемпионский пояс, так что, кажется, мужественность он сохранил. Очень старательно отрабатывал свою солнечную улыбку на интервью, Грэй-хён круче всех, скоро обязательно будет много-много-много новой музыки, только не забывайте про меня, лайк-подписка, мои фанаты самые лучшие. Банка пива перед сном и погнали заново. Выцепил свободный час в графике, забежал к Юнтэ в перерыве между съемками, принес баббл-ти. Посидели молча, искренне наслаждаясь возможностью находиться в обществе кого-то, но при этом не вымучивать из себя социальную активность. У Юнтэ задребезжал телефон в кармане, он недовольно скривился, но, увидев имя на экране, расцвел и радостно улыбнулся Чануку: — Сынмин звонит. И правда Сынмин. Смешное круглое пиксельное лицо в маленьком окошке видеозвонков в инстаграме. Чанук подвинулся поближе к Юнтэ и тоже уставился в экран. — Приветы, Сынмин-а! — Хён, привет, слушай… о-о-о! Чанук-и! при! вет! — Сынмин перевернулся на спину и вытянул руку с телефоном вверх, — как хорошо, что вы здесь оба два! У меня деловое предложение! Чанук молча улыбнулся и помахал в камеру. Юнтэ в целом по характеру более простой и приятный человек, чем он, да и на шоу эти двое были не разлей вода, так что. Созваниваются когда захотят и болтают по душам. Абсолютно естественно и ни капли не удивительно. — Рассказывай! — В о-о-общем… скоро месяц с конца шоу, как раз там новый год, то сё, я подумал, может нам собраться? Всей командой засранцев, так сказать? Подумаешь, на футоне валяется. Ты же сам знаешь, у него дома места только для этого самого сраного футона и есть. Вообще-то, там есть еще и стул и даже кухонька. Можно сидеть на стуле, когда звонишь своему просто другу, а не разлеживаться в пижаме на подушках. — Идея супер, но надо будет подгадать так, чтобы у всех-всех точно было свободное время… — Да, я как раз собирался в чатик писать спрашивать, но вот чёт решил сначала с тобой созвониться… Между прочим, у Юнтэ есть девушка и у них всё классно. Не то, чтобы Сынмин давал повод… в смысле, блять, если так посмотреть, он всё время эти самые поводы дает, но Юнтэ ведь не дурак совсем, правильно? Да что за бред. Сынмин просто общительный и тактильный, он же сам говорил, что ему очень не хватает простого дружеского внимания. Интересно, а дома он тоже в юбке ходит?.. — Чанук, а ты что думаешь? Чанук ошалело тряхнул головой и сфокусировал взгляд на участливом лице Юнтэ. Действительно, а что он вообще думает? — Наверное, лучше будет, если прямо заранее-заранее договориться, чтобы все точно смогли, а то у меня вся новогодняя неделя забита наглухо, например. — Согласен! Ты как вообще сам, Чанук-а? — Уработан в хлам, — хмыкнул он. — Охота успеть всё и сразу. Сынмин всхохотнул, покивал, стребовал от них с Юнтэ клятвенных уверений в том, что они никогда и ни за что не будут перенапрягаться, пообещал завалить каждого минимум тонной сообщений и отключился. Чанук вдруг понял, что страшно устал физически и морально, несмотря на то, что разговор с Сынмином длился не больше пяти минут. — Кажется, мне тоже уже пора, — сказал он, хотя у него еще было не меньше получаса свободного времени, пока за ним не приедет машина, и начал изображать суету. Юнтэ подошел к нему, взял за плечи и заглянул в глаза. Смущающе добрый и внимательный, они ведь действительно подружились все, прямо по-настоящему, почему Чанук принял это как должное. Солнечный лучик — поддержать, согреть, ободрить. — Вообще Сынмин прав, — «как всегда», кивнул Чанук, и Юнтэ широко улыбнулся, — не надрывайся, дружище. Все деньги мира всё равно не заработать. Отдыхай побольше, и обязательно-обязательно приходи! Чанук потянулся вперед и крепко, со всей удивленной благодарностью, обнял Юнтэ. — Спасибо, что заботишься обо мне, — он подхватил рюкзак и сжал на прощание его руку, — правда, спасибо. На улице завернул за угол, — благо, Юнтэ живет в очень тихом и спокойном районе, — отписался водителю и уселся на корточки с сигаретой. Просидел так двадцать минут, зачем-то в красках представляя грядущую вечеринку. Если Сынмин…***
Сынмин пришел в юбке. Ну конечно, он пришел в юбке. Не мог не. Раньше как-то сдерживался, а теперь вдруг вот взял и пустился во все тяжкие. Чанук фыркнул в своё пиво, дождался, пока все перездороваются и проорутся, и тоже встал, чтобы обнять это чудо в перьях. Юбка в клетку, панк-панк, заклёпки какие-то, ремень с шипами. Под юбкой, неожиданно, широкие бриджи. Ноготочки со стразиками, розовые-розовые. Конечно же, Сынмин пришел в юбке, а Чанук ужасно устал (может быть, он-таки маленько надорвался за прошедшие недели), и Чанук собирается влить в себя столько халявного пива, которое купил Санун-хён, сколько только может в него поместиться. Вообще, у них в итоге получилось встретиться впятером, и это очень круто. Решили устроить барбекю, Сурин потащил их в свой любимый ресторан в центре Итэвона, Санун тихо взвыл от ценников, но смирился, а Юнтэ просто как очень миролюбивая энерговампирская губка впитывал общий позитив. — Пулькоги-и-и! — взвыл Сынмин, и вечеринка началась. — Бля, говядина моя говядина, — простонал Сурин. К его модному усику прилепилась веточка кинзы, и Чанук аж всхлипнул от смеха. — Если бы я не был вашим хёном и не должен был за всё платить, я бы предложил встречаться почаще, — недовольно выдал Санун, но градус заявления существенно снижала уж больно счастливая улыбка, в которой он то и дело пытался расплыться. — Блин, как же хорошо мы все тут собрались, — подытожил Юнтэ, подпер голову рукой и опрокинул стопочку. Вообще, как это обычно и бывает, очень быстро соджу начало отвоевывать место на столе. Пиво сдалось без боя — практически, Чанук защищал свой бедный хайнекен как мог, — и в какой-то момент атмосфера за столом стала томной. Чанук растекся на стуле, расслабленно оглядывая бывших сокомандников. Подумать только — именно в таком составе они на шоу провели не больше пары недель, но всё равно притерлись, обвыклись, спелись. В голову бы не пришло, что такой человек как он, сможет сидеть за столом с таким человеком, как, например, Сурин, и получать искреннее удовольствие. Не тот вайб, казалось бы, не те интересы, не то отношение к жизни, но. Да что Сурин, посмотреть только на… Да что ж ты будешь делать, раздраженно одернул себя Чанук, опять почувствовав эту осточертевшую неловкость. Хочу и смотрю, я тут пьяный в конце концов, меня опоили, не ебет. Сынмин совершенно не производил впечатления забитого хикки с окраины, как он рисовал себя на шоу. Скорее он походил на дорвавшуюся до внимания опп младшую сестренку — с этими растрепанными волосами, красными-красными от соджу щеками, ебучими стразиками на ноготочках. Чанук хекнул под нос, помахал Юнтэ рукой — всё в порядке, просто чиллю, — и продолжил обтекать. Вообще, эта вот его манера поведения. Мимика, жесты, манерность — не как у Хэсоль-сонбэннима, какая-то другая, более… в уже основательно датый мозг никаких дельных эпитетов не шло, и Чанук обреченно согласился сам с собой — феминная. Феминная, да. Девчачья, дамская, хуй знает, какая, но цельный образ из всех этих частей у Сынмина складывался совершенно сюрреалистичный. На сцене бешеный вихрь — рычит, скачет, падает, дергается, орет до сорванного голоса, вне сцены кокетливо заправляет прядку за ухо, пока Сурин наливает еще по одной. Да ебнешься с ним, решил Чанук. — Чанук-а-а-а, — протянул Сынмин и плюхнулся на соседний с ним стул. — Все курить ушли, чего сидишь? — Лень, — отозвался Чанук и потянулся к бутылке, — а ты? — Да я… — Сынмин опять включил сестренку и пошаркал ногами по полу, — поболтать с тобой хотел немного. Ты чего-то совсем молчун последнее время. Чанук с досадой понял, что ни соджу, ни собственные умозаключения никак не помогают ему не покупаться на этот сынминов взгляд, и сдался. Временно. — Просто расслабляюсь в хорошей компании, — он пожал плечами, — с вами не соскучишься. Сынмин улыбнулся, покивал. Судя по внушительной батарее пустых бутылок на их с Сурином стороне стола, времени они зря вообще не теряли. Довольный, мутный взгляд, румянец спустился на шею. Юбка немного перекрутилась набок, но навряд ли Сынмин и в трезвом состоянии обратил бы на это внимание. У Чанука зажгло губы, и он мысленно взмолился, чтобы ребята вернулись поскорее. — О! — внезапно воскликнул Сынмин и навалился на Чанука, хватая его руки в свои. — У тебя тоже ноготочки! Но су-у-уровые! Чанук тупо уставился на макушку Сынмина, который увлеченно разглядывал его коряво выкрашенные для фотосета в черный ногти, и обессиленно рассмеялся: — Ага. Готические. — А вообще, знаешь, — тон вдруг стал недовольным, и Чануку уперся в лоб сынминов палец, — ты, между прочим, не сдержал обещание! — Какое еще обещание? — растерянно откликнулся Чанук, стоически не позволяя себе опустить взгляд. — Не перене… перена… не перенапрягаться, блин! У тебя в мешках под глазами можно всю мою дискографию спрятать! Чанук опять пожал плечами и улыбнулся. Не такой он человек искусства, как некоторые. Куда позовут, туда и пойдём. А не позовут — напросимся. Луи Виттон и лимузины, а Грэй-хён все еще лучше всех. — Ты вот лучше скажи… — одна рука Сынмина продолжала держать его руки, а вторую он убрал с его лба и положил на плечо. Его надутое, румяное лицо маячило прямо перед ним, и, видимо, поэтому градус резко ударил в голову: — как ты так всё время в юбках? Разве не неловко? Ну, в смысле… общество и всё такое. Сынмин посерьезнел и отстранился, задумавшись. Окинул Чанука каким-то оценивающим взглядом. Тот даже занервничал — слишком личное? Не туда полез? Но ответить Сынмину не дали. — Зря сидите тут в духоте, ребята, — Юнтэ уронил голову на сынминову макушку. — Воздух волшебный! К Сурину пристали нуны, и он зачитал куплет, это надо было видеть. А ты переехал? — этот вопрос он уже адресовал Сынмину. — Хочу с Чануком сидеть, — капризно отозвался тот, и Юнтэ расхохотался: — Слушаюсь и повинуюсь! Вскоре подтянулись и остальные, поднялся шум, вечеринка возобновилась. Сынмин, пользуясь положением, всё время втягивал Чанука в разговор и непрестанно подсовывал ему мясо и соджу, но на вопрос так и не ответил. Может, у него протест такой, подумал Чанук в конце концов. А может, по сестрам скучает. Кто ж его знает.***
Расходились ближе к четырем утра. Ресторан закрылся в два, и они проперлись пешком до набережной. Посидели на газоне, Сынмин исполнил танец удачи, Санун попытался присоединиться, но быстро выдохся, Юнтэ с Сурином хохотали до слез. Сигареты кончились ещё в ресторане, поэтому последнюю курили по-армейски. Сурин научил, жизнь в гетто, говорит, не шутка. Какое у тебя гетто в Йонине, попустись. А ты не болтай, нельзя дым выдыхать, пока очередь не дойдет. — Ну что, — наконец, подал голос Чанук, когда они, устав бегать и кидать камушки в реку, раскинулись на траве, — разваливаемся? Я замерз пиздец. — Пора бы, ага, — лениво откликнулся Юнтэ. — Я чего-то затупил и не взял выходной, завтра в двенадцать в студию уже. Начали вызывать такси. Сынмин уставился в телефон Чанука, потом ткнул пальцем в карту: — О! Нам в одну сторону. Если Чануку еще не окончательно отрубило мозги, то им точно не в одну сторону. Он у Сынмина был, пусть и пробегом, и адрес хотя бы в пределах района припоминает. Но у Сынмина непробиваемая уверенность во взгляде, и Чанук, как обычно, сдался без боя. Видимо, не нагулялась еще, бестия панковская, Чануку бы столько энергии. — Окей, вбивай адрес, возьмем с остановкой. Слезливо распрощались — обязательно еще раз, той же компанией, ребята, вы лучшие, все хорошо доберитесь, я запрещаю работать сверхурочно всем присутствующим, ебать я всё ещё пьяный, всё, не теряйтесь! — и Санун укатил первым. — Кайфовый хён, — довольно промычал Сурин и пожевал губы. — Опять курить охота. — Бля, а вот мне неохота, — простонал Юнтэ. Кажется, его начало как следует догонять, потому что мата от него обычно не услышать. — И зачем согласился на херь твою армейскую, в рот как будто мусора навалили. — Гыгы, добро пожаловать во взрослую жизнь! — ухмыльнулся Сурин и замахал рукой подъезжающей машине. — Всё, парни, обожаю вас, не скучайте! И был таков. — Какая блин взрослая жизнь, он старше меня на год ровно. — Реально?! — всхохотнул Сынмин. — Выглядит как дед. Я этого, кстати, не говорил. — А мы ничего не слышали, — хмыкнул Чанук. Их машина подъехала следующей. Сынмин наотрез отказался оставлять Юнтэ одного «среди нехристианских бандитов под мостом», поэтому такси Юнтэ дожидались, гогоча как придурки. На прощание крепко обнялись. Алкоголь воззвал ко всей запрятанной искренности и нежности, которая в Чануке только нашлась, и он чуть не всплакнул на плече Юнтэ. Очень хотелось в красках объяснить обоим, как же ему несказанно с ними повезло, но кое-как себя сдержал. У Сынмина тоже глаза были на мокром месте, когда садились в машину, но он быстро изобразил что-то демоническое лицом, стоило Чануку на него посмотреть. Ну да, ну да. Поначалу ехали спокойно. Чанук уставился в окно, сурово про себя убеждая собственный организм, что вот даже совсем нисколько он не пьяный, и укачивать его не с чего совершенно. Сынмин жестами упросил таксиста включить какую-то джазовую станцию и откинулся на сидении, кажется, тоже проводя сам с собой воспитательные беседы. Потом завозился. Зафырчал. Завозился ещё и подвалился Чануку под бок, прижав ему телом руку. Чанук призадумался. Поглядел в зеркало на водителя. Завозился тоже, высвободил руку и уложил Сынмину на талию. Ниче, фыркнул себе под нос, за подружку сойдет. Ехать в обнимку стало одновременно лучше и хуже. Лучше — определенно, потому что какая-то часть Чанука этого очень сильно хотела. А хуже — потому что все остальные части Чанука тут же начали подмечать и подкидывать в общий котел какие-то необязательные детали. Ну, например, что волосы Сынмина ужасно пушистые и ужасно щекочут щеки, если к ним прижаться. Или что, оказывается, даже запах перегара и мяса можно иногда характеризовать как прелестный. Или что в непосредственной близости, и если нарочно обратить на это внимание, Сынмин совершенно не такой хрупкий и женственный, каким может показаться с другой стороны стола. Горячий бок под его ладонью был крепким и твердым. Чанук зажмурился и принялся сосредоточенно восстанавливать в голове расписание на следующую неделю. Помогало слабо. — Ой, дядя! Давайте вот здесь остановимся! — Сынмин внезапно подскочил на месте и указал куда-то на улицу. Машина послушно замерла. Ну всё, подумал Чанук, и протянул руки для прощальных обнимашек. Мог бы и… нет, лучше просто заткнуться. Сынмин на обнимашки не ответил. Проворно выкарабкался из машины, ухватил его за руку и потянул на себя. Чанук совсем растерялся, но послушно вылез вслед за ним. Сынмин крепко сжал его ладонь, и наклонился к водителю: — Мы здесь выйдем, хорошо? Ко второй остановке можете не ехать. Спа-си-ба! — Погоди, чего… куда… кого? — только и мяукнул Чанук, когда Сынмин с упорством ледохода начал буксировать его куда-то во дворы. Сынмин остановился, повернулся к нему, не выпуская рук. Расплылся в широченной ухмылке: — Ты вроде спрашивал там про юбки что-то. Пойдем, я расскажу-покажу, что к чему. Ой, бля, подумал Чанук, и почувствовал, что стремительно трезвеет. Кажется, ночь только начинается?