История одной любви

      - Скуало-Сан, как Вы? – Киоко входит в палату очень осторожно.       - А я думала: зайдешь – не зайдешь, - женщина слабо улыбается. Желание улыбаться нет, но начинать разговор с отражающим ее реальное настроение выражением лица – не самый лучший вариант. – Хару сказала, что ты на приеме у Шамала. Что он говорит?       - У меня все хорошо, - девушка устраивается на стуле рядом с кроватью. – А вот Вы мне так и не ответили.       - Да что со мной будет, - отмахивается блондинка. – Меня ничто не берет.       Савада вздыхает. Это отрицание проблемы ее пугает. Супербия на нервной почве потеряла сознание, из-за чего и оказалась в больнице, но храбрится и пытается сделать вид, будто ничего не произошло.       - Я могу что-то для Вас сделать? – за небольшой период времени их общения девушку успела понять, что с ее собеседницей лучше не ходить вокруг да около.       - Да.       Идея Скуало повергает Киоко в ужас, но она без тени сомнения дает свое согласие. В надежде просто не допустить такого развития события. Расспрашивая женщину еще о куче вещей, она думает, куда же бежать. Кто сможет помочь блондинке? На самом деле вариант всего один: Киоко нужно поговорить с мужем.       - Тсу-Кун! – топает она ногой, так и не добившись никакой реакции от Тсунаеши.       - Милая, ну от меня-то ты чего хочешь? – вздыхает молодой босс Вонголы. – Мы говорили с ней – и я, и Дино-Сан, и Луссурия, и Шамал – беременность прерывать она отказывается. Мы же не можем заставить ее силой. Это преступление против личности.       - Ты босс крупнейшей мафиозной организации! – повышает голос Киоко, не обращая внимание на присутствие Каваллоне. – Ты уже преступник. Так что это не аргумент!       - Киоко, да в чем проблема? – прерывает ее Дино. – Ты как с цепи сорвалась.       - А как тут не сорваться?! – девушка вспыхивает праведным гневом и наконец выкладывает тот ужасный план Супербии. – Она же! Она же жить не собирается! Не «не хочет», понимаете?! Она хочет родить и умереть!       - С чего ты это взяла? – Тсунаеши заметно напрягается, переглядывается с блондином и в его взгляде замечает надежду на то, что Киоко просто придумывает.       - Скуало-Сан просила меня заботиться о ее малыше, - девушка вымучено опускает на диван, подрагивая от сдерживаемых рыданий. – И не подпускать к нему Занзаса. Она словно в восторге была от этого… Я не знаю, не понимаю ничего. Мне страшно, Тсу-Кун…       - Все хорошо, - Савада подходит к жене, садится рядом с ней и обнимает, пытаясь не показать собственного возникшего волнения. – Мы обязательно решим эту проблему и поможем Скуало. Принести тебе воды?       Хаято и Бьянки увозят Киоко к Нане. Сначала Тсуна хотел отправить с любимой своего Хранителя Дождя, но что-то подсказало, что она перепугает Такеши. А тот, когда речь заходит о Супербии, становится импульсивным.       - Это ее Занзас довел, - вздыхает Каваллоне. – Она им с первой встречи одержима. А как мать ее убили, она совсем пропала… И я ее не спас. Должен был, но не спас.       - Дино-Сан, ее необходимо изолировать от Варии, - Савада хмурится. По-хорошему, ему бы весь Отряд Убийц разогнать, но пока они вместе, за ними проще приглядывать. – Я не могу оставить даже в Вонголе…       - Я понял тебя, - блондин кивает со слабой поддерживающей улыбкой. – Ты сам пока не трепи себе нервы. У Киоко подходит время, и муж ей нужен максимально спокойным.       Супербия уже который день от скуки слоняется по коридорам. Выписывать Шамал ее не намерен, видимо, и потому женщина размышляет о том, сможет ли выполнить данное девушке обещание.       Суматоха начинается неожиданно. Блондинка лишь отстранено наблюдать за ней, пока не понимает ее причины.       - Скуало-Сан, здравствуйте, - сжимающая зубы от боли Киоко окликивает Супербию, пытаясь делать вид, что не происходит ничего необычного. – Как у Вас дела?       - Да я-то в порядке, - женщина окидывает согнувшуюся пополам собеседницу внимательным взглядом. – А тебя почему все ищут?       - Да так, ничего особенного, - девушка бледнеет, жмурится, но все равно изображает непринужденный разговор. – В прятки играем. Скуало-Сан же меня не выдаст?       Супербия молча берет ее под локоть и ведет к ближайшей скамье, помогая сесть. Она обещала помочь в этот день, значит, нужно помочь. Она убийца, а не лгунья.       - Знаете, Скуало-Сан, - Киоко тараторит, давя рвущийся крик, снова сгибаясь пополам. – Я это… Как бы сказать? Я передумала, понимаете? Что-то расхотелось мне рожать. Вот так вот.       - А почему передумала? – блондинка незаметно для собеседницы машет рукой Тсунаеши, призывая не подходить пока.       - Да это та-ак больно! Все эти схватки и прочее, - девушка позволяет утереть выступившие слезы. – И страшно! В общем, спасибо, не надо. Я сейчас чуточку отдохну и домой поеду.       - Вызвать тебе такси? – Супербия гладит Киоко по волосам, по спине, говорит тихо-тихо, позволяя Пламенем Дождя проникать в ее тело.       - Нет, мы, наверно, с Тсу-Куном вместе домой поедем, а то он волноваться будет, - поднимает девушка взгляд на бледного мужа. – Да?       Тсунаеши осторожно подходит, попадая под успокаивающее действие Пламени. Он и не ожидал, что его жена сможет так схитрить и убежать, перепугав всех. Затем их находит Шамал, и уже втроем им удается убедить Киоко.        Скуало хочется смеяться от нелепости всей этой ситуации, но она прекрасно понимает девчонку. От проблем жутко хочется убежать, но эти проблемы потащатся вслед за ней. Возможно даже в могилу. Совсем еще молоденькой Киоко в могилу рано, да и не отпустит ее никто. Там – с той стороны двери девушку ждут муж, брат, друзья. Они нервничают, не находят себе места, но уже готовы поздравления для новоиспеченных родителей.       Савада мучается от невыносимой боли, несмотря на анестезию, и Скуало безмерно жаль ее. Однако ей неизвестны ни слова утешения, ни слова поддержки. В ее мире такое не было нужно. Даже не так. В ее мире такое было лишним. А потому она ничего не может сказать, только гладит по голове, накрывая очередной волной спокойствия.       Шамал суетится, раздает команды, изредка кричит на Киоко, спрашивает Супербию о ее собственном самочувствии и напоминает: «Мне тут обмороки не нужны. Если не по себе, иди отсюда». Убийцу не пугает ни кровь, ни боль, ни крик, а если бы и пугали, Пламя голубого цвета позволило бы затолкать страх глубоко-глубоко, как сейчас все остальные эмоции. Киоко в голову пришла эта гениальная идея. Наверно, выдумать подобное мог только человек, далекий от битв. Женщина сама задумывается о том, стоит ли ей попросить кого-то с атрибутом Дождя присутствовать на ее родах. Умирать спокойной было бы комфортнее.       Когда все заканчивается, Скуало, лишь коротко кивнув на благодарность, отправляется в палату, ставшую ее маленькой тюрьмой, перебирая в мыслях всех знакомых с Пламенем Дождя. Такеши с его влюбленностью отпадал сразу – она была не настолько жестока, чтобы умирать практически у него на руках. Это было бы ужасно даже для нее. А другие… Она и не знала, стоит ли говорить с кем-то еще об этом. Каждый, кого она вспоминала, мог легко вытрепать ей все нервы так, что никакая транквилизация Пламени не поможет. Разве что тот тихоня – Базиль. Но все, что будет сказано ему, наверняка дойдет до Савады, а не рассказать о планах на смерть, наверно, крайне некрасиво. А если он уже знает? Ведь могла же Киоко ему уже рассказать. Скорее всего рассказала, конечно. Вот Скуало отсюда и не выпускают. И Дино из-за этого приходил. И странный тоже был при встрече из-за этого.       Голова кругом идет от мыслей. Попробуй теперь скажи, что никому не нужна, что всем будет плевать на ее смерть. Может, даже не позволят на ее надгробии выгравировать оскорбительную эпитафию.       Супербия устраивается на кровати и пытается отогнать от себя мысли о тех, кто к ней привязан. Такого не должно было случиться, но почему-то случилось.       - Ты как? – голос Дино вырывает из мыслей. – Так быстро ушла. И бледнее обычного.       - Нормально все, просто я там лишняя, - женщина не поднимает головы от подушки. – Это праздник жизни, а я слуга смерти. Не место мне было на нем.       Каваллоне садится на край кровати.       - Когда же он тебя сломал? – его голос становится тише и печальнее. Словно та радость, которую он хотел ей принести, чужая радость, покинула его. - Почему я не заметил?       - Потому что он не ломал меня. Я сама сломалась. Если, конечно, была когда-то целой. Он же все эти годы был тем, за кого я в отчаянии цеплялась. Слепо верила. До сих пор верю. Ненавижу его, но верю.       Блондин гладит подругу по голове и ничего не говорит о ее слезах. Скуало всегда было сложно успокаивать. Что уж говорить про последнее время, когда ее рассудок ей неверен. Дино хочет обнять ее, но не знает, уместно ли это. Они так и сидят какое-то время, пока Супербия наконец не спрашивает:       - Кто?       - Мальчик. Не знаю, обратила ли ты внимание на то, какой младенец страшненький. Но все говорят, красивый.