лирика.

Сигарета мелькает во тьме Ветер пепел в лицо швырнул мне И обугленный фильтр на пальцах мне Оставил ожог Вой Рыжего разливается в тишине ночного коридора. У него так всегда: после первого стакана не важно какой у алкоголя градус не затыкается пока не начнет трезветь. Трезветь он не любит, потому обычно нажирается до отключки. Сегодня план не удался, то ли попойка быстро кончилась, то ли Рыжий пришел поздно. Он бы остался еще, но Кролик был настроен слишком серьезно, пригрозив заставить убираться после Крысяток в Кофейнике, потому он ушел. Ну как ушел, не без помощи конечно. Потому что надрался он прилично и стоял не больно твердо, даже опираясь на плече Мертвеца, который тоже был прилично пьян, но движения координировал гораздо лучше горе-вожака. Скрипнув сталью, открылася дверь Ты идёшь, ты моя теперь Я приятную дрожь ощущаю С головы до ног Скрипучий ламинат под ногами приобрел мягкость летнего поля, такого предрассветного с цветущей на травинках росой и пахнущего почему-то персиками, или розами. Кажется, кеды промокли и птички запели в тон Рыжему, делая его выкрики менее невыносимыми. Мало ли что покажется если пьяным бродить по ночным коридорам. А если начинает казаться надо поскорее забраться в свою нору и затиснув уши лапами сидеть пока наваждение не развеется. Мертвец оторвал взгляд от своих ботинок и перевел на предполагаемую дверь Второй, чтобы понять, что шел все время в другую сторону, или что куда хуже, что шел в ту сторону, но та сторона перестала быть той стороной, но об этом лучше не думать, а то это может оказаться правдой. Блядство. Звук ломающихся веток и скрежетание зубов. Нечто проскользнуло совсем рядом. Настолько рядом, что окинуло заплутавших смрадом болота и мертвечины. Блядство. Выплеск адреналина заставил Мертвеца тут же протрезветь. Надо было валить и быстро. Заходить на чужую территорию чревато, а в особенности ночью. Он толкнул ближайшую дверь, затащил в нее Рыжего, закрыл и подпер стулом. Прислушался, твари не было слышно, но выходить точно не стоит. — Если решил меня трахнуть, то мог бы, как человек попросить. Пустой класс ночью это, конечно, очень романтично, но есть ведь варианты и попроще, и поудобнее, — Мертвец уставился на вожака безумными глазами, что заставили его немного прийти в себя и заткнуться. Мертвец вновь прислушался. Тварь все еще не выдавала своего присутствия. Затаилась или ушла. Хотя первое вероятнее. Он осмотрелся. Они очутились в классной комнате, слишком маленькой, чтобы принадлежать какой-либо из стай, очередной заброшенный кабинет. Их в Доме достаточно, и они имеют обыкновение возникать посреди коридоров время от времени. Нервирует, но не так как почти полная луна ебашащая перламутрово-белым из-за оконного стекла. Крысы особым суевериями не отличались, но полной луны боялись до жути. И неспроста, стремно все это. Рыжий разлегся на покрытом пылью столе и затих, видимо начал трезветь. Мертвец забрался на другой стол и, поставив ноги на стул, закурил. В пачке осталось еще от силы три сигареты, мало, а сидеть тут до рассвета. Трезвым вожак нравился ему гораздо больше, чем пьяным, молчал он все так же мало, может еще меньше, но хотя бы не горланил на весь коридор по ночам, приманивая всякую хрень на его, мертвецовую, голову. Нужно прекращать думать об этом. Но вместо блаженной пустоты вспоминаются недавно сказанные Рыжим слова. Как он должен это понимать? Не то чтобы он не знал, что Рыжему нравятся, как и девушки так и парни. Он сам не был принципиален в этом плане. Но все-таки, что это было? — Кажется, я кеды промочил, — Рыжий мученически простонал, сбрасывая обувь на пол. — С добрым утром, — Мертвец выдохнул дым, — а то я уже подумал, что ты коньки отбросил. — Не радуйся раньше времени, вначале всегда нужно проверять дыхание. — Не думаю, что кто-то захочет дышать твоим перегаром, — он ухмыльнулся и стряхнул пепел на пол. Рыжий порылся в карманах на предмет курева и чиркнул зажигалкой, обнаружив в заднем кармане джинсов смятую пачку. Сквозь стекла очков лунный свет приобретал бледно-зеленый оттенок, как у призраков, снующих по темным углам. Луна и сама, своего рода призрак, отражение солнца, его бледнолицая сестра-близнец в клубах сигаретного дыма. Рыжий засмеялся, чем напугал Мертвеца до такой степени, что тот упал со своего шаткого насеста. Теперь смеялись уже оба. — Напомни мне больше никогда не подпускать тебя к бутылке, — отозвался с пола Мертвец. — Напомни мне никогда тебя не слушать, — Рыжий поперхнулся дымом и зашелся в приступе кашля, согнувшись в полусидячем положении. Голова отозвалась пульсирующей болью, после резкого подъема. Мертвец отрешенно пялил в потолок раскинув руки в стороны. — Что все-таки значили твои слова? — То и значили, — Рыжий ухмыльнулся и передвинулся на край стола, поморщившись от головной боли. — Подойди. Мертвец затянулся еще раз и поднялся, туша окурок ботинком об пол. Руки у него мелко дрожали. Рыжий погладил его пальцем по скуле и не встретив никакого сопротивления накрыл обкусанные губы своими. Зарылся одной рукой в синие косички, а второй притянул ближе, раздвигая свои колени для большего удобства. Близко и мягко, давая выбор: уйти или остаться. Всего лишь скоротечное прикосновение и взгляд из-под очков. — Мог бы найти кого получше, — нервный смешок, теперь уже Мертвец дает Рыжему возможность уйти. — Нет, ты самый лучший, — Рыжий серьезен. Остаться. Рассвет расцветает золотистыми лучами на полу. Губы сталкиваются, теперь уже глубже и плотнее, впуская языки за ряды зубов. Рыжий обвивает Мертвеца ногами за бедра. Ночь размыкает свои челюсти. Над головами цветет омела. Ты со мною забудь обо всём Эта ночь нам покажется сном