как приручить трикстера

Сэмюэль видел больше чудес, чем можно сосчитать. Он видел Эдем и дышал его сладостью, видел, как загорались звёзды и как от городов оставалась одна лишь пыль. Он любил стоять подолгу на одном месте и вглядываться в ночное небо, — бескрайнее полотно темноты и света, — любил изучать цветы и касаться нежных лепестков. Но сейчас, когда на него смотрят с мягким прищуром, Сэмюэль понимает — нет ничего более странного, невероятного и прекрасного, чем люди. — Сэмшайн, пойдём в кровать. — Мне не нужен сон. Этот диалог повторяется каждый день, слово в слово. И каждый раз Габриэль только усмехается жуликовато и хватает его руку — пальцы переплетаются с пальцами и оглаживают костяшки. — Я знаю. Зато со мной тепло и уютно. Пойдём. Не будешь же ты всю ночь смотреть, как снег падает? Сэмюэль мог бы — и для него бы это стало мгновением в море вечности. Но он каждый раз слушается, поднимается вместе с Габриэлем на второй этаж и ложится ближе к окну. На потолке у них ровно горит россыпь наклеек-звёздочек — а к нему в кровать собственное солнце забирается, обхватывает руками и не отпускает. С Габриэлем не просто тепло и уютно: он обжигающе-горячий, но нежный, утыкается носом куда-то в шею, мельком касается кожи сухими губами — и Сэмюэль чувствует себя живым. И ещё так много всего чувствует, — яркие краски в голове и будоражащая дрожь во всём теле, — что всем небесным ангелам и не снилось. Он и сам не смог бы никогда придумать, представить такое приятное порхание сердца, такую лёгкость и такое желание прижать к себе. Но Сэмюэль чувствует, что Габриэль уже уснул, отключился мгновенно под защитой ангельского крыла, поэтому только мягко убирает за ухо непослушную прядь волос. На щеках дрожат тени от длинных ресниц. Сэмюэль каждый раз ложится вместе с Габриэлем, потому что он — красивее всех цветов и снежинок. Единственный во вселенной. Встаёт он каждый раз в десять тридцать — потому что ровно в одиннадцать по лестнице сбежит Габриэль и недовольно сморщит нос. У него это всегда очень смешно получается. — Ты опять меня не дождался, Сэмшайн? Но до этого у него есть время приготовить кофе, самый чёрный и крепкий, и пожарить яичницу с беконом. Габриэль всегда улыбается как ребёнок, когда ему делают смешную рожицу из яиц. В доме Винчестеров всё спокойно, выверено до мелочей — пока не раздаётся резкий громкий хлопок. И Сэмюэль абсолютно уверен: что-то произошло на улице. На какое-то мгновение всё внутри него обращается в острую стрелу. Он мельком смотрит наверх — лохматая голова в лестничном проёме не появилась. Выдыхает облегчённо: Габриэлю незачем беспокоиться и вскакивать. Ото всех бед у него есть чёрное ангельское крыло. На улице, правда, не оказывается ни демона, ни случайного вампира, ни раненого оборотня. В снегу стоит человек в клетчатой рубашке поверх серой футболки и отряхивает потрёпанные джинсы. Это казалось бы забавным, если бы у них не было одно лицо. Сэмюэль как в искажённое зеркало смотрит: те же пушистые волосы, те же глаза, только выражение слишком живое. Страх сменяется удивлением, удивление — маской улыбки. Та, в свою очередь, до мелочей напоминает его собственную — с такой улыбкой он стоял перед начальством, с такой улыбкой утверждал, что сделает всё идеально. И станет жизнь на земле как на небесах. — Извините? — улыбка его отражения становится чересчур нервной, появляются складки на лбу и в уголках тёплых глаз. Сэмюэль каждую деталь подмечает — и всё больше убеждается, что бояться нечего. Всё его тело расслабляется: он позволяет себе чуть сгорбиться, прикрыть усталые веки и сделать короткий шаг вперёд. — Вы… — Не беспокойтесь, я не причиню вреда, — он вкладывает в голос всю размеренность и спокойствие, на которое способен. Интонация получается почти убаюкивающее, — он ещё и руки поднимает, мол, сдаюсь, не нападайте первым, — и отражение тоже смягчается. — Я Сэмюэль. — Я тоже, — нервный смешок и одёргивание рубашки. — Сэм Винчестер. А ваша фамилия? — Ангел. Если это можно считать за фамилию. На лице Сэма так и читается: «Господи, как?» Как так вышло? Бог и сам бы на этот вопрос не ответил. Сэмюэль давно догадывался, что у Бога была не одна попытка — и сейчас, когда ясный пример стоит перед его глазами, отсутствие Отца становится ещё более очевидным, а надежда на возвращение — ещё более призрачной. — Сэмшайн. Как так вышло, что в самый ответственный момент Габриэль всё-таки вылез из кровати, ещё и с пистолетом в руке? Просто он есть всегда и везде, такая уж у него суть. Волосы взъерошены, но взгляд твёрдый и рука давно не дрожит. Невозможно отвыкнуть от жизни охотника, когда нырнул в неё так внезапно и так болезненно. — Всё в порядке, Габриэль, это не доппельгангер. Тебе ничего не угрожает, — он мягко давит на чужую руку, заставляя опустить пистолет. В глазах Габриэля — сладкая карамель и лесные орехи — читается нежный до боли вопрос: «А тебе?». — Он сейчас просто замёрзнет насмерть. Габриэль ещё раз смотрит на Сэма, оценивающе оглядывает его дрожащее тело с головы до пят и расплывается в приветственной улыбке: — Ну ладно, Сэмюэлю я верю. Проходи, не стесняйся. Кстати, как тебя зовут? — Сэм. Винчестер, — он не то чтобы стесняется — просто не может подобрать слова для полноценного комментария. — То есть имя у тебя от моего мужа, а фамилия моя? Что это ещё за шутки? — однако, судя по смеху, эта шутка от судьбы Габриэлю Винчестеру нравится. — Ладно, сейчас расскажешь всё по порядку. Сэмшайн, ты заварил чай? — Да, — Сэмюэль уже расставляет чашки и мельком смотрит на Сэма, чтобы проверить состояние. Он стоит, чуть опустив голову, держится за своё плечо и оглядывается настороженно — явная охотничья привычка. Так странно — видеть себя со стороны настолько… человечным. И замёрзшим. — Сэм, хочешь тёплый плед? — Эм… да? Спасибо, — наверное, принимать помощь от безэмоциональной копии не менее странно. Сэмюэль на самом деле уже довольно многому научился у Габриэля — так много узнал о человеческих шутках и привычках, об их большом сердце и большой хитрости в особых случаях. Безусловно, он был не так хорош как его друг Дин, способный обвести любого человека вокруг пальца (кроме, конечно, Габриэля, но вот Бальтазар ему проигрывал довольно часто), но он старался. Поэтому он подаёт мягкий клетчатый плед с тёплой улыбкой и отвлекается, чтобы подарить Габриэлю мягкий поцелуй в висок — тот тут же жмурится, точно кот. — Сейчас я сделаю яичницу, подожди немного. — Вы?.. — не совсем ясно, какая эмоция в этот миг отражается у Сэма на лице. Что-то вроде непонимания и удивления, но без тени злобы. Габриэль, тем не менее, тут же хмурится. — Что? — Я ничего такого не имел в виду, — тут же оправдывается Сэм, растирая замёрзшие руки, — просто… У нас тоже есть свой Габриэль. Трикстер. Точнее, мы думали, что он трикстер, а он оказался архангелом. С кем не бывает. Он пытался нам навредить, мы пытались его убить… в общем, совсем не настолько близкие отношения. Это забавно. — Сэмми, а почему ты никогда так не флиртовал со мной? — с наигранной обидой тянет Габриэль, но Сэмюэль чувствует его влюблённый взгляд на своём затылке. — Потому что тебя пытались убить все остальные. — Твоя правда, — Габриэль с невинным видом пожимает плечами. — Сэмюэль в основном меня защищал, но ты меня даже заинтриговал. Судя по тому, что ты не ангел, ты пришёл из параллельной вселенной или вроде того. После апокалипсисов меня этим не удивишь, это нормально. Но какой он, твой мир? Братья Сэм и Дин Винчестер — против всего мира. Сосуды Михаила и Люцифера, жаждущие всегда оставаться на одной стороне. Один — примерный сын, вечный охотник, второй — несчастливая случайность, ребёнок с демонической кровью. Невозможно разные, но всегда вместе. Эта история могла бы быть просто красивой сказкой среди тысяч, придуманных людьми. Габриэль слушает так внимательно, что даже застывает с вилкой в руке. В глазах у него плещется что-то болезненное и острое. — И теперь я, честно говоря, не представляю как вернуться домой, — Сэм завершает свой рассказ на самой невинной и загадочной ноте и только пожимает плечами. Габриэль с некоторым замешательством смотрит на Сэмюэля — а тот может разве что вернуть этот растерянный взгляд. Ангелы, увы, не практиковались в перемещении людей между мирами. — Мы обязательно найдём способ… а пока… можешь пожить у нас? — Я рад, что вы сами это предложили, — у Сэма тихий и мягкий смех — медовая сладость на языке, — а то мне, вообще-то больше негде ночевать. — Отлично! — Габриэль тут же берёт это дело в свои беспокойные руки. — Завтра 24 декабря, поможешь нам с ёлкой и печеньями! А я помогу тебе наладить личную жизнь со своим трикстером. Сэм давится воздухом, а Сэмюэль только почти недовольно хмурится: — Габриэль! — Что-о? Я не верю, что существует вселенная, в которой мы не вместе. Я отказываюсь принимать такой исход. Вот скажи, Сэм, разве… у того меня не очаровательная улыбка? Сэм неловко молчит несколько секунд, прежде чем ответить, и Габриэль тут же хватается за эту реакцию: — Вот видишь, Сэмшайн, а я говорил! А сейчас самое важное — что он пытался с вами сделать? — Ну, например, не так давно он посадил нас с братом во временную петлю, где Дин каждый раз умирал дурацкой смертью. — Это, эм, очень интересный способ привлечь твоё внимание, — Габриэль впервые за долгое время нервно смеётся и потирает затылок. — Но он — я? — явно заботится о тебе. На простого прохожего я бы не стал тратить столько сил и времени. Ему не плевать на тебя. Тебе не совсем уж плевать на него. Намекни ему, что ли. Поверь, я очень полезный союзник во всех отношениях. Габриэль подмигивает, и Сэму приходится отвести взгляд. Очевидно, их с Сэмюэлем вкусы абсолютно одинаковы. Даже смешно. — А ещё он ужасно много болтает. Но интересно, — добавляет Сэмюэль и смотрит Габриэлю прямо в глаза. Там — спокойная, уверенная любовь искрится. — Интересный совет, я запомню, — Сэм неловко кашляет, пытаясь перевести тему и переключить внимание, и начинает осматриваться активнее. — Может, я помою посуду? Или приготовлю обед? — Нет-нет, я всем этим займусь, я не устаю, — Сэмюэль отрицательно качает головой и кладёт руку ему на плечо. С теплом ладони он надеется передать и спокойствие. — Ты можешь поискать информацию для перемещения тебя домой. У нас большие книжные шкафы в гостиной. — Как ты?.. — Сэм хочет задать закономерный вопрос, но вовремя осознаёт. У них не только внешность, но и интересы общие. — Спасибо. Наша встреча такая странная, но вы такие гостеприимные и спокойные… спасибо. — Разве можно отказать второму Сэмюэлю? — смеётся Габриэль, на что сам Сэмюэль мягко возражает: — Никому не стоит отказывать в помощи. — Ты просто слишком добрый. Ангельски добрый. Сэм не выдерживает и тоже смеётся, глядя на их шуточную перепалку. Несмотря на разницу в характерах, они стали так близки — такую связь ни перерезать, ни разорвать не выйдет. Что-то вроде ревности колет в сердце: только Джессика была для него таким человеком. А мысль о том, что его следующей любовью мог бы стать трикстер, ещё вяло отторгалась его сознанием. Но от наблюдения за этой парочкой на душе всё равно становится тепло.