Revelations

Константинополь медленно заливало сумраком заката – кроваво-красного и холодного. Большое оранжевое солнце, не такое слепяще-яркое как днем, но все еще греющее, скрылось только наполовину, а мороз уже добрался до кожи, проникнув под множество плотных складок одежды. Крыша едва слышно затрещала под легкими шагами ассасина, опустившегося на нее словно из ниоткуда. Черепичные пластины угрожающим скрипом оповестили, что не выдержат большой нагрузки, и Эцио благоразумно переместился на более устойчивую часть. Здесь он проводил каждый свой свободный вечер, если удавалось, - наблюдал с соседней крыши за дверью в маленькую книжную лавку, пока не темнело, а в окнах не гасли последние свечи. Не подглядывал, а именно наблюдал, будучи невидимым стражем хозяйки этого теплого уютного местечка. Для нее у Эцио был небольшой подарок, но преподносить его поздним вечером – значило обречь девушку на очередную бессонную ночь, проведенную за чтением. Совесть не позволила такому случиться, поэтому книга все еще ожидала своего часа в одном из широких карманов. Солнце, наконец, закатилось, погрузив город в призрачный сумрак. Улицы опустели, только редкие группы стражников патрулировали важные районы города, то ли игнорируя многое, то ли просто не замечая из-за своей невнимательности. Так они упустили из виду притаившегося, но легко различимого, по крайней мере, с высоты, Юсуфа, которому ввязываться в драку сейчас было как минимум лень. Как оказалось, лезть на крышу – тоже. - Эй, Эцио! - выкрикнул он достаточно громко, чтобы услышал ассасин на крыше, но никто больше. - У меня есть кое-что для тебя, спускайся. Аудиторе уже достаточно знал Юсуфа, чтобы быть готовым к любому подвоху, но это не мешало и безоговорочно доверять ему. Еще ни разу тот не давал поводов для обратного и, наверное, навсегда был запечатлен в сердце Эцио образом «отличного дядьки». - И чем же ты попытаешься удивить меня сегодня? – с прищуром поинтересовался Аудиторе, ловко соскочивший с излюбленного местечка. - Этим, - Юсуф протянул до этого момента спрятанную за спиной бутылку из темного стекла. – Местное пойло. Тамплиеры угостили – им, кажется, оно больше не было нужно. Пойдем, друг мой, выпьем за твой мастерский захват нашей новой базы. Неуверенный в безопасности алкогольной жидкости, но все так же всецело доверяющий весело настроенному турку, Эцио согласился на маленький праздник на двоих, но перед тем пообещал себе с рассветом вернуться к книжному магазину. Убежище встретило мягким треском факелов и пряным запахом турецких благовоний, к которому впервые оказавшемуся здесь человеку было довольно сложно привыкнуть. Несмотря на позднее время, ассасинов было мало: пара человек сидело за книгами в библиотеке, кто-то грел ладони у камина, еще один чистил клинок. - Располагайся, - Юсуф приглашающе развел руками, тем самым дав другу выбрать лучшее место. Долго раздумывать Эцио не стал и сразу направился к сваленным в углу пестрым подушкам. Он часто отдыхал здесь, если вообще можно сказать, что ассасины часто отдыхают. Времена беззаботной юности давно ушли, забрав с собой неограниченные силы и вытянув из головы весь ветер. Незаконченные дела не давали покоя уставшему мужчине. - Что это за дрянь? - Эцио хватило и одного глотка турецкого пойла, чтобы желание выпивать пропало навсегда. - Да чтоб ты понимал! – воскликнул Юсуф и, даже не поморщившись, продолжил глотать мерзкий алкоголь словно воду. – Слабак. - Я в жизни многое попробовал, но… - Твоя жизнь еще не кончена! Пей, привыкнешь сейчас, - он подвинул к Эцио отставленный стакан. Но тошнотворный ком стоял в горле еще после первого глотка, поэтому допивать Аудиторе не торопился. Не в первый раз он жалел, что не прихватил с собой что-нибудь из дядюшкиных запасов в Монтериджони. - Тебе нужно отдыхать, а не за девчонками подглядывать, - продолжил наставлять Юсуф. - Я не подглядывал! – возмущенно воскликнул Эцио, но своими словами вызвал только усмешку. – С каждой новой книгой я подвергаю Софию все большей опасности, о которой она даже не подозревает. Тамплиеры могут добраться до нее, а они разбираться не станут. Я не прощу себе, если по моей вине погибнет невиновная девушка. Эцио в задумчивости сделал глоток, после которого, как и в первый раз округлив глаза, закашлялся в сжатый кулак. - Она знает, на что идет, - засмеявшись, проговорил Юсуф и похлопал друга по спине. - Не знает, – опроверг тот. – Ни кто такой я, ни кто такие тамплиеры. - Тот район патрулируют лучшие люди, - Юсуф успокаивающе потряс Эцио за плечо. – Она в безопасности. - Я должен быть уверен, - выдохнул тот, вовремя одернув уже потянувшуюся к стакану руку. Это вызвало очередной смешок со стороны Тазима, который вдруг хитро прищурился и маслено протянул: - Не теряешь своей сноровки, герой-любовник? - Что? – не сразу сообразил Эцио. – Нет-нет, женщины остались в прошлом. - Не говори так! – Юсуф снова хлопнул друга по плечу. – А то я подумаю, что ты теперь отдаешь предпочтение мужчинам. - Мужчины тоже в прошлом, - не задумываясь, проговорил Эцио сквозь ностальгическую улыбку. За своими мыслями он не заметил, как напрягся от такого заявления Юсуф, как вздернулась его бровь, и нахмурился взгляд. Тазим подумал, что неправильно что-то понял, или сам Аудиторе выразился не так. Но тот даже не покраснел, не пытался оправдаться или хотя бы исправиться – он будто затонул в собственных воспоминаниях, неподвластных пониманию Юсуфа, который и переспросить не решался. Но молчание слишком затягивалось, становясь тяжелым и давящим. - Ваши итальянские шутки слишком жестоки, - начал, наконец, Юсуф, как можно аккуратней пытаясь вывести Эцио из задумчивости, но тот, по всей видимости, не собирался прекращать сводить с ума своими шокирующими признаниями. - Я действительно был с мужчиной. Вечер откровений предвещал еще больше неожиданностей, к которым Юсуф поторопился подготовиться большим глотком алкогольного пойла прямо из горла бутылки. - И каково это? – с искренним интересом, нежели отвращением, хрипло спросил он. - Не так страшно, как ты мог бы подумать, - Эцио не разделял напряжения, он был прям и честен, что совершенно не приносило ему неудобств. - Давай-ка с самого начала, - заинтересованно попросил Юсуф, стараясь игнорировать возникшее внутри противоречие. - Его звали Леонардо… Художник, изобретатель, гениальный творец, про которых говорят - «не от мира сего». Он был именно таким: не признающим глупые принципы и стереотипы, искренний, безумный иногда, но бесконечно светлый. Со стороны им можно было восхищаться невообразимо долго, но Эцио предпочел восхищаться вблизи, узнать все, что может таить бездонная душа гения. Но он не смог нырнуть так глубоко – не хватало смелости, не хватало воздуха. Даже полностью открытый, Леонардо всегда оставался чем-то непостижимым, далеким и почти призрачным. Его физическое присутствие значило немного. Он мог, заметив Эцио, счастливо крикнуть об этом, уничтожая всю маскировку, а мог и, столкнувшись лицом к лицу, не заметить. Сложно было понять, что движет им каждый раз, еще сложнее было поверить, что в теле обычного, на первый взгляд, человека скрывается так много. Казалось, одно только его сердце занимает половину – Эцио чувствовал быстрые удары даже через теплую ладонь, которую Леонардо часто прикладывал к его щеке. Их никто никогда не видел вместе, хоть они и не скрывались. Не было никаких тайных знаков и определенного времени для встреч. Не было ограничений – ни в чем. А времени всегда оставалось чуть меньше, чем нужно, особенно друг на друга. Эгоизмом было бы требовать большего, предательством – не требовать ничего. Они оба знали, что смогут быть рядом не вечно, но оба хотя бы на время старались забыть об этом, когда пальцы впивались в измятые простыни, дыхание срывалось в поцелуях, взгляд терял свой ориентир, воздух кипел, плавилась кожа и, казалось, даже стекла мастерской вот-вот покроются влажной испариной. Но Леонардо все еще помнил, а Эцио - и не забывал. Быть может, именно поэтому чуть легче было навсегда расстаться: одному – с надеждой, другому – с сожалением. Кто бы подумал, что скучал Эцио больше всего по томительным ожиданиям ответа у двери мастерской, по тихому шелесту страниц и сосредоточенному взгляду, по восторженной улыбке и глубине чистых светлых глаз. Это составляющие того, что сделало из героя-любовника героя-любимого, а оно многого стоило. - Есть мужчины не хуже женщин, - подвел Эцио итог для озадаченного Юсуфа, который с начала рассказа не выпускал из рук бутылку. - Ты поразил меня до глубины души и ранил в самое сердце, - с показным удивлением тот прижал к груди ладонь и покачал головой, но Эцио это заставило только снисходительно улыбнуться. Он не ждал понимания и одобрения с полуслова, но был рад, что поделился этим с кем-то впервые за столько лет. - В самое сердце? – со смешком повторил Аудиторе, угрожающе близко наклонившись к другу и положив руку поверх его, все еще лежащей на груди. – Может быть, я могу помочь тебе зализать эту рану? Наверное, именно от алкоголя видимые под густой бородой части лица Юсуфа в мягком сумраке слабо освещаемой комнаты казались насыщенно-красными. Заметались глаза, в звучном глотке дернулся кадык, и губы разомкнулись, собираясь, было, издать хоть какие-нибудь членораздельные звуки, но Эцио отступил первым. Со смехом поднялся, оставив друга недоуменно хлопать ресницами. - К черту твои итальянские шуточки, Эцио Аудиторе! – выкрикнул Юсуф вслед удаляющемуся ассасину, чьи плечи все еще подрагивали от смеха. Ударивший в лицо холодный ночной ветер заставил быстро прийти в себя и очень торопливо, чтобы не замерзнуть, двинуться вдоль узких улочек к Золотому Рогу. Имперский квартал на другой стороне был едва различим сквозь повисший во мраке серый туман, но именно там, рядом с небольшой книжной лавкой со смотрящими на восток окнами предстояло встретить новый рассвет.