Луна все еще прекрасна

Дни тянулись ебаной бесконечностью. Настроение было отвратным, а все вокруг — хуевым. Макар Брат (16:19) ШААААААААААААААААААСТ ПРИВЕТ Ты шо там где ты кто ты Давай встретимся В последние дни Антон не горел желанием лишний раз с кем-либо общаться, но с Ильей шанс хоть немного отвлечься от этой ебучей печальки все-таки был, так что Макар заехал за ним тем же вечером. Они решили тупо покататься по городу. В отличие от Шаста, Илья был в прекрасном настроении и всячески пытался им поделиться. В какой-то момент Антону даже удалось расслабиться — они смеялись над кринжовыми историями с ЧБД, что не попали в последний выпуск, обсуждали новый проект и просто отлично проводили время. Пока их непринужденная беседа не скатилась к выходке Дорохова, который во время репетиций номера для нового шоу поцеловал своего сокомандника. — Я обожаю Дороха, правда, он великолепный артист, вот говорю без пизды, но бля-я-я-я-я, Шаст… это пиздец. Я на секунду такой: «А они точно играют?», — выдал Илья, вновь проникаясь своим ярким негодованием. — Ну даже если бы не играли, что в этом такого? — спросил Антон, которого этот выпад Дороха никак не взволновал — во-первых, это же Денис, и от него можно ожидать чего угодно, а во-вторых… ну понятно. — В смысле что такого?! Это ш мужики сосутся! — Да и хуй с ними, — буркнул Шаст, желая пресечь дальнейшие рассуждения на эту тему. — Вот именно! Короче, для меня это все дико. В целом, не было ничего удивительного — позицию Макара по отношению к нетрадиционной любви Антон знал давно, но почему-то думал, что она стала хоть немного менее радикальной. И сейчас это задело. Задело так сильно, будто его оскорбили лично. Видимо, он не мог адекватно воспринимать такую точку зрения на фоне его собственной свеженькой гей-драмы — все нутро было в возмущении, но как выразить это, чтобы не спалиться, Антон не знал. Вообще, он бы очень хотел открыться уже хоть кому-нибудь. Потому что проходить одному через все то дерьмо, что внезапно на него свалилось, оказалось как-то слишком тяжело. Не хотелось даже каких-то действенных советов или наставлений — просто наконец выговориться и освободиться, чтобы хотя бы немного перестало тлеть внутри. — А что, если я скажу тебе, что в нашем окружении есть несколько человек, которые… — ЧЕГО? — Макар испуганно повернул голову и в ужасе посмотрел на Антона. — КТО? — Я не могу сказать. Это типа… секрет. — Говори! — Да какая разница, кто это, — ответил Шаст. — Большая! Я ш с ними за руку здоровался, получается. И все вот это вот. — Они все равно люди. Другая ориентация не делает их плохими, Макар, ну ты че. — Ну да, но бля. И их прям много? — Ты ведь даже не догадываешься, о ком речь, смысл выяснять? — Теперь я буду всех подозревать! Ебать, Тоха… ну что сказать, береги жопу, че. — Наличие члена не делает тебя привлекательным для всех геев, это не так работает, — фыркнул Антон. — Вообще не хочу знать, как это работает. Былую радость как рукой сняло — Макар нахмурился и некоторое время молча смотрел на дорогу. Наверно, мысленно пытался вычислить хоть кого-то из «этих». Какая ирония, что этот человек сидел с ним в одной машине. — Почему ты так реагируешь? — спросил Антон, чувствуя наконец собственное напряжение — получается, вероятность, что Илья бы принял его, была нулевой. Не то чтобы он хотел открыться ему первому, конечно, но все-таки. — Ну не знаю, блин, Шаст, я ш все-таки воронежский пацан чисто, — начал Макар. Ага, я тоже. С Левого берега. — Не понимаю этого я, не по-ни-ма-ю. Я даже в фильмах все эти моменты перематываю нах, чтобы не смотреть лишний раз. Может когда-то я преисполнюсь, конечно, и буду относиться к ним всем иначе, но сейчас… нет. Обоим явно было некомфортно, и Илья, чтобы как-то отвлечься и скрасить воцарившуюся атмосферку, стал переключать радиостанции. — Они такие же люди, как и ты. — Какие такие же?! Ну они же в очко долбятся, Шаст, алло, ты че, угораешь? — Но суть не в очке, а в том, что иногда случается любовь между людьми одного пола. Вот и все. — Так не надо влюбляться в мужиков, е-мое. Своевременный, блять, совет. — В этом нет ничего страшного. Хотя в случае самого Антона кое-что страшное в итоге было. — А если бы я был таким? — внезапно для самого себя выпалил Антон. Макар вновь с ужасом повернулся, глядя на друга. — Но ты ведь не такой! Антон не спешил отвечать. — Не такой ведь? В голове снова возник образ Багрова с кривым транспарантом, на котором не менее криво, но очень ярко было написано «СКАЖИ ЕМУ СЕЙЧАС». Но тут же рядом с ним появился Арсений, и, словно Бог коварства и лжи Локи, лукаво прошептал свое заветное «Сейчас это лишнее». Боже, и зачем он теперь представлял Арса в костюме Локи… — Шаст? Последний выиграл, хотя его словами глаголил и здравый смысл. — Нет, я спросил гипотетически. — Фух, блять, слава Богу, Антон, не пугай так, ты че. Вот оно. Осознание, что он не сможет довериться близкому другу. — Ты не ответил. Что бы ты сделал? — Блин, да не знаю я. И какая разница, если это нам не понадобится. Все, не хочу больше это обсуждать. Давай про что-то нормальное. Мужское. Про рыбалку! Тестил тут вашу лодку недавно… Антон стал думать, а как бы к этой новости отнеслась мама, сестра, отчим, бабушка, Поз, Журавль, Серега, Стас, Окси… Что было бы с Ирой, если бы она узнала. Мда, он мог бы сломать ей психику на пару с самооценкой в одночасье. Смотря фильмы или сериалы, где герой не может признаться в своей ориентации, Шаст всегда недоумевал, почему нельзя просто все рассказать, неужели это было так сложно? Он же окружен достойными людьми, откуда такой страх? Но в реальной жизни все оказалось гораздо хуже — Антон стал бояться, что из близких его вообще никто не примет и все тупо отвернутся от него. Что озвучив правду, он перестанет быть нормальным в глазах других. Единственный, кто действительно был рад этой новости на деле, а не на словах, это Арсений. Возможно, с его уходом и ориентация вернется в прежнее русло, и тогда не придется никому открываться — проблема решится сама собой. Хотя, в целом, ни на кого из мужчин, кроме Попова, Антон и не засматривался. Арсюшки хватало с лихвой. Шаст вообще не помнил, как сам с такой легкостью принял новую сторону себя. Ту, что решилась на близость в том ебучем Владивостоке, ту, что решила быть снизу. Он даже не понял, как вообще все это произошло. Наверно, так грезил об Арсении, что мелочь в виде ебейшего кризиса ориентации не казалась такой уж важной. Главное, что ему просто хотелось быть с ним. Но сейчас было горько. Не только из-за факта романа с мужиком - из-за дебильной тайны этих отношений, из-за его нелепого конца и из-за невозможности никому об этом рассказать. Хотелось элементарной поддержки, а не вывозить все это в одиночку. Раньше его утешал именно Арсений. Будь то подбадривание перед очередным концертом, или поддержка в моменты «творческого кризиса» — Арс всегда с легкостью находил нужные слова, восстанавливая душевный баланс. Только в его руках Антон мог почувствовать себя маленьким и хрупким, будто старший дядя Арсений разведет тучи руками, обогреет, защитит и заберет все его печали. Это было приятным чувством. А теперь что? А теперь о нем некому позаботиться. Господи, он превратился в пиздострадальца хуже, чем Арс. Антон так отвлекся, что почти не заметил, как по радио заиграл «Perfect». Как назло, из миллиарда миллиардов именно этот трек. Эта песня всегда ассоциировалась с чем-то светлым и приятным, счастьем и любовью, нежными розовыми пионами и мягким светом множества гирлянд, но теперь отдавалась только тупой болью в где-то районе сердца. Блять, ну не хватало еще этого. Это была их песня, которая навсегда запечатлела в памяти, наверно, один из лучших моментов их отношений. История, связанная с этим треком, была достойна огласки, настолько красивой и волшебной она была. Для Шаста уж точно. Но он знал, что лучше Арсения ее никто не расскажет.